— Что, прямо сейчас? — скривился сын.
— Прямо сейчас! Потом тебе некогда будет.
Тяжело вздохнув, мальчик взял стоящий в углу кухни большой чёрный мешок с мусором, вынес его на улицу и прислонил к фонарному столбу. По всей улице, подо всеми фонарями стояли такие чёрные пластиковые мешки с мусором. Значит, мусорщики ещё не приезжали.
Обратно Павлик вернулся бегом.
— Эй! — крикнул он сестре. — Там пришёл осел! Как раз у нашей калитки стоит. Надо его чем-то угостить.
Яночка сорвалась с места, с радостью бросив нудное занятие.
— Где? Где осел?
В узком проходе между сетками ограждения, упираясь грустной мордой в их калитку, и в самом деле стоял осел. Очень симпатичный ослик, но очень уж грустный. Отрешённый какой-то, задумчивый.
Яночка ворвалась к матери в кухню.
— Мама, надо чем-то угостить ослика. Ослы что едят? Да не бойся, он смирный, совсем не опасный, Хабр сказал.
— Угостите его сухим батоном, вон там, в буфете, — посоветовала мама. — Только осторожно, смотрите, чтобы он вас не укусил.
— Ты что, ослы не кусаются! — крикнул Павлик, захлопнув за собой дверь.
Ослик, похоже, ждал угощения и принял его как должное. Неторопливо взял кусок батона, неторопливо, с достоинством прожевал и проглотил его и потянулся за следующим. Как-то очень быстро справился он с засохшим хлебом, оставаясь при этом все таким же задумчивым и отрешённым. Казалось, угощение вот здесь, у чужой калитки, он воспринимает как явление совершенно закономерное, ничего другого он и не ожидал. Сидя рядом, Хабр с любопытством наблюдал за гостем, наклоняя голову то на один бок, то на другой.
— Мне очень жаль, но больше ничего нет, —. сказала Яночка ослу, когда тот покончил с последним куском засохшего батона.
Ослик не прореагировал, даже ухом не повёл, а все так же стоял у калитки, тупо уставясь на неё.
— Считаю, он доволен, все-таки вкусное поел, а то все одни колючки, — сказал Павлик. — Может, придёт и завтра, тогда получит сегодняшний батон, он к тому времени засохнет.
— А не дать ли ему арбузные корки? — вспомнила вдруг сестра.
— Арбузные корки я только что вместе с мусором вынес, — с сожалением ответил брат. — Если у него хватит ума, пойдёт и сам разыщет.
Словно поняв его слова, ослик вдруг слегка оживился, оторвался от калитки и не торопясь, с достоинством двинулся к ближайшему фонарному столбу.
Хабр поднялся и принялся нюхать воздух с другой стороны.
— Смотри, теперь коровы!
Дойдя до конца узкой улочки, дети увидели в буйно растущем бурьяне несколько коров и три козы, а при них пастухов — двух подростков. У одного из них был кнут. Оба следили не за коровами, а за пани Кристиной, которая очень хорошо просматривалась отсюда в кухонном окне.
— Гляди, аж два пастуха на три коровы! — презрительно процедил Павлик. — А там один кочевник пас такое стадо верблюдов!
— Тут тоже один пастух, тот, с кнутом, — заметила сестра, — а второй только за компанию. И пришли они сюда не для того, чтобы пасти свой скот в нашем чертополохе, а чтобы подглядывать за нами. Видишь же, за кем они следят? Хорошо отец сделал, что огородил двор, а то бы они со своими коровами и во двор залезли.
— У пана Венцковского ихние коровы объели весь плющ и все цветочки с клумб, — отозвался Павлик. — У него две стороны остались неогороженными.
Яночка с Павликом непременно последили бы за подозрительными пастухами, но невыносимая жара погнала их в дом. Там было прохладнее, шумел кондиционер. Мама занялась чем-то в ванной, никто не помешает.
— Потребуется, как минимум, ещё столько же серы,сказал Павлик сестре,берись за дело. И попытайся измельчать её.
Сам он принёс из кухни чайную ложечку и принялся растирать смесь в мыльнице. Яночка посоветовала:
— Лучше делать это в миске и не ложкой, а колотушкой для картошки.
— Не пойду я больше в кухню, мать обязательно запряжёт в работу. Да ничего, и так растворяется.
В получившейся кашице мальчик опять замочил шнур, теперь частички серы прилипли к нему прочнее. Мальчик тщательно пропитывал шнур по кусочку, стараясь, чтобы сера покрыла равномерно его весь. Вот вроде бы получилось. Держа в руках за кончики полметра скрученного и пропитанного взрывчатой смесью шнура, мальчик нерешительно осматривался.
— Теперь надо его куда-то положить, чтобы высох. Куда бы? Что за окна здесь, совсем без подоконников.
— Положи прямо на крыльцо, никто не позарится на твой шнур,предложила сестра.
— Да ты что! Отец увидит, он сразу поймёт, для чего это нам.
— Тогда во дворе, у сетки. Там солнце, быстро высохнет, а отцу туда ходить незачем.
— Хорошо, открой мне двери, видишь, руки заняты.
— Дети, накрывайте на стол! — крикнула из кухни мама.
— Сейчас! — отозвалась Яночка.Одну минутку.
Аккуратно разложив шнур на высохшей глинистой земле, Павлик засомневался и перенёс его на одну из плиток тропинки, проложенной через двор. Осмотревшись — рядом росли жалкие остатки какой-то зеленой травки и посаженные матерью несколько цветков портулака — он опять остался недоволен.
— Надо бы чем-то прикрыть его,озабоченно проговорил мальчик. — Стул поставить, что ли?
— Стульев у нас всего четыре, сейчас все понадобятся, ведь обед,напомнила сестра.
— Тогда сбегай притащи раскладной туристский стульчик, я его тут рядышком поставлю.
Явившийся на обед пан Роман не обратил на стульчик внимания. Наскоро поев, он уехал обратно на работу. Пани Кристина попросила детей помочь ей вымыть посуду.
— Я буду мыть, а вы из чайника лейте воду, опять из крана чуть капает. Надо на всякий случай набрать воды в ванну впрок.
— Я бы и в бидоны набрал,хозяйственно посоветовал Павлик.
— В бидоны не стоит,возразила мама,с ними мы поедем вечером по воду к источнику, за питьевой водой.
Как только вымыли посуду, вода из крана сразу полилась сильной струёй. Пани Кристина зажгла колонку для нагревания воды и начала стирку. Стирку пришлось прервать, приехали гости — пани Звиякова и пани Островская.
Павлик пошёл пощупать свой запальный шнур.
— Вроде высох, пусть ещё немного полежит на солнышке. А испытания проведём во дворе пана Кавалькевича. У него там ничего не растёт, зато камни — что надо. Как раз для пробного взрывания!
— А мне долго ещё мучиться? — недовольно спросила Яночка.Смотри, сколько спичек извела!
Павлик ссыпал соскобленную сестрой серу в свою мыльницу, из которой вода почти вся уже испарилась, и помешал ложечкой.
— Хватит, пожалуй. Пока хватит, там посмотрим.
Дом пана Кавалькевича от их дома и от переулка между домами огораживала довольно высокая глинобитная стена, широкая и прочная, зато две другие стороны участка были совсем не огорожены. Особенно не нравилось Павлику то, что не огорожено со стороны улицы, оттуда их мог подглядеть какой-нибудь случайный прохожий. Зато сам двор пана Кавалькевича идеально подходил для испытаний — засохшая твёрдая глина, усыпанная камнями. Настоящий испытательный полигон!
Выйдя на улицу, Павлик огляделся. Нигде ни души, соседей не видать. Мужчины на работе, венгерка с дочерьми уехала за покупками, коровы со своими пастухами перекочевали, видимо, на другое пастбище, лишь в самом конце улицы кучка арабчат опорожняла очередной чёрный мешок с мусором. Все ближайшие мешки были уже выпотрошены, значит, движутся не в этом направлении. Можно действовать!
Яночка, очень взволнованная, терпеливо ждала указаний.
— Начинаем,скомандовал брат.Возьми часы и следи за секундной стрелкой. Когда я крикну «готов» — засекай время. Очень важно знать, сколько секунд будет гореть, успеем ли мы отбежать на нужное расстояние.
Торжественно зажёг он спичку, поднёс к концу шнура и дрожащим от волнения голосом крикнул: «Готов!» Конец шнура затрещал, вспыхнул, и по нему побежал весёлый огонёк. Не очень быстро бежал, то разгорался сильнее, то почти затухал, но вот совсем оживился, охватывая все большее количество крошки от спичечных головок.
— Здорово! — радовался Павлик.
Запомнив положение секундной стрелки, Яночка тоже не отрывала глаз от весёлого огонька, она тоже была в восторге от эксперимента. Сгоревшая часть шнура обуглилась и распалась мелкими чёрными угольками, ещё не сгоревшая часть сама собой стягивалась и ползла к огню. Очень интересный эксперимент!
— Прекрасно получилось! — с торжеством заявил Павлик, не обратив внимания на поведение шнура.Все, как надо. Сколько прошло времени?
Сестра взглянула на часы.
— Двадцать секунд.
— Очень хорошо! Как раз хватит времени. Шнур догорел и, вспыхнув напоследок ярким пламенем, погас.
— Всего прошло сорок секунд,сообщила Яночка.
— Все правильно! — ответил очень довольный собой Павлик.Полметра горело сорок секунд, значит, метр будет гореть восемьдесят. Минута и двадцать секунд! Да за это время успеем хоть на край света убежать.
Осторожная сестра посоветовала:
— И все-таки не мешало бы провести ещё один эксперимент, теперь уже без шнура. Как далеко можно убежать за это время?
— Ты думаешь? Ну ладно. Пошли. Ты опять будешь следить по часам, а я побегу. Крикнешь сначала «Пошёл!», а потом через минуту и двадцать секунд «Стой!».
Страшная жара не отбила у брата с сестрой желания заняться спортом. Павлик замер у отцовской машины, приготовившись к старту. Дождавшись, когда секундная стрелка дойдёт до двенадцати, Яночка махнула рукой:
— Пошёл!
И Павлик стремительно понёсся по улице. Прямой участок дороги тянулся тут не меньше, чем на двести метров. Добежав до конца, мальчик остановился, тяжело дыша и обливаясь потом. Если свернуть за угол — не услышит приказа остановиться. Вот он и остановился на углу, где далеко впереди сверкали пятки удиравших в панике арабских детей. Павлик оглянулся. Яночка жестами призывала его вернуться.
— До поворота ты бежал двадцать восемь секунд,сообщила она, когда брат медленным шагом доплёлся до неё.Правильно сделал, что не умчался дальше. За оставшееся время мог бы ещё столько же пробежать. Теперь я.
Девочка бежала не так стремительно, как брат, и до поворота дороги добежала за тридцать пять секунд.
— Мы с тобой оба, наверное, спятили, или от жары мозги расплавились,недовольно сказала Яночка.Не знаю, зачем нам эти физические упражнения. Ведь каждому дураку известно — стометровку можно пробежать за одиннадцать секунд, а чемпионы пробегают за десять. А уж за восемде-сят можно вообще на край света умчаться. Тоже мне придумал!
— Это ведь ты придумала! — возмутился Павлик. Такая несправедливость! Сама придумала идиотские соревнования, а теперь ещё и обижается. Ох уж эти девчонки!
— Ну я придумала, значит, от жары перестала соображать,самокритично призналась Яночка.А твой взрыв обязательно делать днём?
— Ты что? Только ночью.
— Слава Богу! Ночью все-таки не так жарко. Брат успокоил её:
— Ды ты не волнуйся, ни ночью, ни днём нам не придётся бегать, шнур я сделаю длиной в целый метр, убегать будем прогулочным шагом. Ты гляди, какой все-таки это превосходный материал! Недаром мать так любит хлопчатобумажную пряжу.
Следующий запальный шнур изготовили из четырех метров сложенной пополам и скрученной нити, обильно смоченной взрывным раствором. Сохнуть положили его поверх той самой глинобитной стены, которая разделяла владения Хабровичей от двора пана Кавалькевича. Детям никто не мешал. Отец после обеда снова поехал на работу, мама была занята своими гостьями.
— А теперь надо приготовить взрывчатку. Для этого придётся за припасами зайти в кухню. Эх, мать туда то и дело забегает, а если увидит, что я беру, сразу начнутся расспросы — не ранен ли я, не подхватил ли какую холеру.
— А какие припасы ты собираешься брать?
— Марганцовку и уголь. Ну что смотришь? Активированный уголь, при всяких отравлениях его глотают. Да и сахар тоже подозрительный, станет удивляться — зачем я сахар беру.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43