Бандит тянулся что было сил, наручник врезался в кисть руки, но все равно дотянуться до мобильника не удавалось, не хватало каких-нибудь нескольких сантиметров.
Сивый заскрежетал зубами от бессильной злости.
И тут он увидел на полу сковородку - ту самую, которая неоднократно использовалась в этот день в качестве оружия ближнего боя.
Сковородка лежала ближе, и он довольно легко дотянулся до нее, а потом, вооружившись ею, как сачком, сумел достать недоступный мобильник.
Заполучив телефон, он набрал хорошо знакомый номер.
Ему ответил женский голос - нервный, злой и недовольный.
- Это я, - проскрипел Сивый, с трудом справившись с охрипшим голосом, - узнаете?
- Да уж как-нибудь! Чем порадуешь? Нашел девку?
- Вообще-то нашел, но...
- Что значит - но? - Голос женщины зазвенел от злобы. - Так нашел или нет?
- Нашел, но она сбежала...
- Вот как? - Голос стал тише и спокойнее, но Сивый знал свою заказчицу и не обманывался этим спокойствием, он понимал, что это - затишье перед бурей.
- Зачем же ты мне звонишь, - продолжала женщина, - ты должен преследовать девку, а звонить мне, только когда поймаешь ее!
- Дело как раз в том... - смущенно проговорил Сивый, - что я.., что мы не можем ее преследовать... Нас тут приковали...
- Что?! - воскликнула женщина в злобном недоумении. - Как это приковали?
- Наручниками.., к трубе.., приезжайте, это в Озерках, нам самим не выбраться... Помогите нам...
- Да ты с ума сошел! Я-то думала, имею дело с настоящим крутым профи, а ты - слизняк! Я тебя еще вытаскивать должна? Ну ты, блин, даешь! Не буду я светиться! Сами выкарабкивайтесь!
Сивый страшно разозлился на заказчицу.
- Светиться не хочешь? - заорал он в трубку. - Как миленькая приедешь, а то так засветишься, как елка новогодняя! Мы на тебя работаем, а ты не хочешь нас вытаскивать?
- Да пошел ты, кретин! - И в трубке раздались сигналы отбоя.
Сивый злобно швырнул в стену бесполезный мобильник, так что плоская серебристая коробочка разлетелась на мелкие куски. Теперь он сидел на полу с неудобно вывернутой рукой, в злобном бессилии скрежеща зубами и оглядываясь по сторонам.
И в это время на скрипучем рассохшемся крыльце дома раздались тяжелые шаги.
- Эй, хозяева! - прозвучал уверенный молодой голос. - Есть кто дома?
Сивый на всякий случай затаился.
- Точно, это здесь? - спросил второй голос, постарше и ниже тембром.
- Точно, сигнал был, что из этого дома доносятся шум, крики и прочие неположенные звуки. Надо сигнал проверить.
- Сейчас тихо! Может, ушли все?
- А дверь-то открыта!
Входная дверь скрипнула, и шаги стали приближаться. Сивый уныло огляделся и попробовал придать себе независимый вид. С рукой, прикованной к трубе, это плохо получилось.
На пороге появились два милиционера - один молодой и высокий, с вьющимся светлым чубом, второй постарше и пониже, зато оснащенный внушительным трудовым животом.
- Это что, блин, за картина! - воскликнул молодой милиционер, увидев двух братков с разбитыми головами, полулежащих на полу с прикованными к трубе конечностями. - Утро в сосновом лесу?
- Не заперто было, - объяснял Сивый без надежды на успех, - ну, мы, это.., и зашли. Перекусить там, пивка выпить...
- Ага, - обрадовался милиционер, - а наручники - это чтоб лучше сиделось, чтоб не торопиться никуда.., так, что ли?
- Наручники.., это мы случайно. Проверяли.
- А ключи потеряли?
- Потеряли, - хмуро согласился Сивый.
- А головы почему у обоих разбитые, а твой друг в отключке?
- Ну, поссорились мы с ним маленько.., это.., поспорили.
- О литературе, что ли? - поинтересовался умный милиционер.
- Слушай, кончай, а? - простонал Сивый. - Освободи нас!
- А мы вас сейчас оприходуем.., проникновение в чужое жилище, драка.., как злостное хулиганство оформим!
- Да ты чего! Дверь даже заперта не была! А мы с друганом по пьяни поцапались, не со зла! Ты че нам шьешь-то, че шьешь?
- Видишь, Сороченко, - вмешался в разговор пузатый милиционер, - ребята не согласные. Давай уж не будем их задерживать!
"До чего же мент понимающий, - наивно восхитился Сивый, - просто отец родной!"
Но "отец родной" продолжал:
- Давай не будем их задерживать, оставим как есть.., пускай сидят тут на полу, сколько им нравится!
- Э, мужики, вы чего! - завопил Сивый, увидев, что милиционеры разворачиваются и на полном серьезе собираются уходить. - Вы что - так нас и кинете здесь?
- Конечно, - спокойно бросил через плечо молодой Сороченко, - так и кинем. А на фига вы нам сдались?
- Эй, постойте, - кричал Сивый в удаляющиеся спины, - я все расскажу! Только не бросайте нас здесь!
- Да? - Сороченко остановился. - А есть что рассказывать?
- Конечно! Только от этой чертовой трубы отстегните!
- Ну что, Семеныч, отстегнем страдальцев? - повернулся хитрый Сороченко к своему старшему товарищу.
- Ну, конечно, если оформить чистосердечное...
- А думаешь, есть в чем?
- Да ты только на морды ихние посмотри! Чтобы у таких да не нашлось, в чем признаться?
***
В актовом зале шестьсот шестьдесят шестой школы царило праздничное оживление. Многочисленные родители, отпросившиеся на этот день с работы или бросившие свои важные дела, с умилением наблюдали за своими чадами, демонстрировавшими на школьной сцене безграничную любовь к великой отечественной литературе.
Завуч по внеклассной работе Эльза Афанасьевна стояла сбоку, частично скрытая малиновым бархатным занавесом, и руководила процессом.
- А теперь березки, березки пошли! - громким шепотом командовала Эльза Афанасьевна. - Синетутов, а ты куда направился? Ты же у нас не березка, ты же у нас дубок! Пойдешь, когда я скомандую! А теперь только березки идут! Березки, веточками покачали, покачали как следует!
Девочки, наряженные березками, выплыли на сцену из-за кулис, дружно покачивая проволочными ветвями с наклеенными на них листьями из зеленой гофрированной бумаги, и запели традиционную советскую патриотическую песню "То березка, то рябина".
Выдающийся советский писатель и природолюб Михаил Михайлович Пришвин, топорща свои пышные усы, удивленно взирал на это действо с портрета, укрепленного над самой серединой сцены.
Березки отпели свое, на сцену по команде завуча выбежал бравый дубок Синетутов и жизнерадостным голосом будущего космонавта сообщил собравшимся, что праздник, посвященный шестидесятой годовщине написания выдающимся писателем Пришвиным его классического произведения "Кладовая солнца", считается открытым. (Синетутов, правда, оговорился и сказал не кладовая, а кладовка.) Эльза Афанасьевна прошептала очередную команду, и на смену Синетутову вышел отличник Булочкин с приклеенными усами и уныло пробубнил подготовленный завучем поэтический текст:
- Я, Михал Михалыч Пришвин, родную природу люблю... И желаю большого плаванья вашей школе как большому кораблю...
Закончив декламацию, солидный отличник неторопливо, с достоинством спустился со сцены.
Многочисленные родители, собравшиеся в зале, дружно зааплодировали шедевру завуча, а бабушка усатого Булочкина украдкой вытерла невольно набежавшую слезу.
Эльза Афанасьевна еще раз взмахнула рукой, и на смену Булочкину снова выплыли девочки - березки, на этот раз они исполняли сложный хореографический номер "ручеек", но наиболее зоркие и внимательные родители заметили, что к лиственной веренице присоединилась еще одна участница - миниатюрная худощавая старушка, одетая в такое же, как у девочек, белое ситцевое платье с редкими черными крапинками.
Внимательные родители не придали странному явлению должного значения, подумав, что это - либо какая-то школьная служительница, которой поручили усилить своим участием березовый хоровод, либо чья-нибудь не в меру активная бабушка, решившая тряхнуть стариной.
Завуч же Эльза Афанасьевна сначала вообще ничего не заметила. Дело в том, что она отличалась неважным зрением, но по поводу праздника очков не надела, считая, что они ее портят, поэтому в этот день все березки были для нее совершенно на одно лицо.
И только когда одна из березок в нарушение сценария остановилась возле портрета виновника торжества Михаила Михайловича, она почувствовала неладное и громко зашептала:
- Крайняя березка, ты нарушаешь порядок! Крайняя березка, кому сказали, ты действуешь не по сценарию!
Однако непослушная березка не обратила на ее слова никакого внимания. Более того, березка обхватила портрет Пришвина и стала шарить руками за массивной деревянной рамой.
Эльза Афанасьевна подумала, что такое бурное проявление чувств к усатому классику вряд ли уместно, и выдвинулась на сцену, собираясь призвать к ответу нарушительницу порядка, но та вытащила из-за портрета Пришвина какой-то небольшой предмет и стремглав убежала со сцены.
Что именно вытащила из-за портрета недисциплинированная березка, завуч по внеклассной работе не разглядела, поскольку, как уже было сказано, не надела в этот праздничный день очки, но на всякий случай крикнула вслед беглянке:
- Крайняя березка, тебе будет снижена итоговая оценка за поведение в первой четверти будущего учебного года!
Странная березка не обратила на эту страшную угрозу абсолютно никакого внимания, а сидевшая в зале на почетном месте библиотекарь Тамара Васильевна только пожала плечами - она отлично знала свою эксцентричную приятельницу и привыкла уже ничему не удивляться. У Тамары Васильевны были другие заботы, то есть одна большая забота - нужно было следить, чтобы ничего не случилось с портретом классика русской и советской литературы Михаила Михайловича Пришвина. Она очень не хотела давать портрет напрокат - дело неслыханное, но ее уговорила завуч Эльза Афанасьевна - очень активная женщина, много делающая для шуваловской библиотеки. Никак нельзя было ей отказать. Завуч задумала детский праздник, посвященный Пришвину, а какой же праздник без портрета. А портрета нигде не нашли. В кабинете литературы остались только Толстой, Чехов и Достоевский, и даже Горького недавно сняли и положили на шкаф.
В общем, внимая уговорам завуча, Тамара Васильевна встала на шаткую табуретку и сняла Пришвина со стены, предварительно вытерев с него многолетнюю пыль. После этого она принарядилась и отправилась на праздник в обнимку с портретом.
И вот теперь она строго следила, чтобы портрет не испачкали, не поцарапали и никуда не дели.
***
После разговора с девицей из отдела иностранной литературы я тяжко вздохнула.
- Пришвин пропал...
- Может, хватит дурака валять, - холодно осведомилась Лиза, - что ты еще придумаешь? Куда вы дели завещание?
- Иди к черту! - мгновенно разозлилась я. - У меня тетка пропала, вдруг ее тоже похитили?
- Да кому она нужна-то, твоя тетка престарелая! - Лиза махнула рукой и отвернулась.
Она стремительно переставала мне нравиться, да, откровенно говоря, и не нравилась никогда. Все эти заморочки с завещанием я лично завела только из-за Юльки, какое-то у меня было к ней теплое чувство... Хотя что уж теперь.
- Теперь обязательно нужно найти Лушу! - спохватилась я. - Господи, только бы с ней ничего не случилось!
- Послушайте! - окликнула меня девица в красном платье в горошек.
Она вышла вслед за нами на крыльцо подышать воздухом.
- Я тут подумала и решила, что Лукреция Николаевна, наверное, в школу пошла...
- В школу? В какую школу? - встрепенулась я. - Вроде бы туда ей уже поздновато... Опять же все школы закрыты, лето же...
- Она пошла туда на литературный праздник, - тянула свое девица, - там завуч очень активная, она все время праздники устраивает, детям просто покою не дает.
Я тут же вспомнила своего завуча Элеонору Михайловну, которая тоже обожала устраивать праздники с пеньем и танцами, а также с декламацией чудовищных стихов собственного сочинения, и подумала, что всех завучей средних школ следует на том свете организовывать в сводный хор, чтобы они все время пели пионерские песни и рассказывали стихи о советском паспорте.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40