— Марик, душка, что это происходит с Лелишной? — раздался голос ее подруги, которая была так невежлива со Звягинцевым. Стриженая кошка, обмылок Дома моделей, такая же шумная, как крышка для унитаза.
Звягинцев не любил женщин Инкиного типа: узкозадая лахудра, с целым выводком серег в ушах и цепочкой на щиколотке, разбила сердце его сына Володи. За три месяца до смерти.
— Тише, пожалуйста, Инесса. — Они все еще стояли возле двери, и Инка не могла видеть ночных гостей Красинских.
— Спит, что ли?
— Спит, — обреченным голосом сказал Марк.
— Хотела бы я так спать… С чувством выполненного долга.
— Приходи завтра. Инка.
— Да нет, я просто хотела выяснить, с каких это пирогов она меня послала сорок минут назад.
— Уходи, пожалуйста.
— Я так и знала, что ты доведешь жену до ручки своим рационализмом и миссионерским сексом, Марик, душка! Я чуть по морде от нее не получила. А вся моя вина заключалась лишь в том, что я сходила в бар пропустить стаканчик. А потом, когда вышла подышать свежим горным воздухом, — она мне навстречу. В совершенно невменяемом состоянии. Пронеслась мимо, как на шабаш, только метлы не хватало. Она вообще до дома добралась?..
— Да. Уходи.
— Да что с вами в самом деле?
— Это-то мы и пытаемся выяснить, — радостно сообщил Инке Звягинцев, мелким бесом выпрыгнувший из-за двери.
— О! Да у вас здесь полна ж… Полна горница людей. — Инка, казалось, даже не удивилась столь позднему визиту Звягинцева.
— Да вы проходите, барышня, все равно никто не спит. — Звягинцев взял на себя функции радушного хозяина.
— Ну, если вы настаиваете…
— Настаиваю.
Инка вошла в дом, поздоровалась с Натальей Владиленовной («А вы что здесь делаете, Наташа?») и устроилась в кресле. Запесоцкая заняла другое кресло, а Марк сел на кровать, рядом с женой: Ольга сразу же вцепилась в его руку обеими руками. Звягинцеву посадочного места не хватило, но спустя несколько минут он утешился бутылкой мартини, стоявшей на каминной полке.
— Ну, — сказал Звягинцев, самым непосредственным образом залив в глотку мартини, — приступим к опросу свидетелей.
— А что, собственно, произошло? — Инка вскинула брови.
— А произошло вот что, барышня. Ваша подруга сегодня ночью совершила акт вандализма плюс мелкое хулиганство…
— Я бы не сказала, что хулиганство было таким уж мелким, — поправила Пал Палыча Запесоцкая и инстинктивно провела рукой по лицу.
— Неважно. Вот Наталья Владиленовна утверждает, что застала вашу подругу, — Звягинцев кивнул в сторону Инки, — и вашу жену, — далее последовал кивок в сторону Марка, — за весьма предосудительным делом: она разбивала ледовые скульптуры самым варварским способом. Я сам это видел.
— Как она разбивала? — переспросила Инка.
— Нет. Последствия.
— А почему вы решили, что это именно она?
— Потому что были свидетели. Вот, Наталья Владиленовна, прошу любить и жаловать.
— Это правда? — обратилась Инка к Запесоцкой.
— К сожалению.
— Зачем, Ольга? — Вопрос подруги застал Ольгу врасплох.
Она расплакалась так отчаянно и горько, что даже Запесоцкая покраснела.
Сердце Звягинцева сжалось — ему совсем не нравилась эта ночная история. Он никогда не был психологом, но не заметить растерянность и подавленность молодой женщины было невозможно.
— Вы сказали, Марк, что ваша жена этой ночью никуда не выходила.
— Я и сейчас могу это подтвердить. — Крепко сжатые губы Марка лишь подтвердили его готовность защищать свою жену до конца.
«Молодец, сукин сын, — внутренне одобрил действия этого упакованного хлыща Звягинцев, — давай, бросайся на амбразуру, вытаскивай из дерьма любимую женщину. А я, пожалуй, соглашусь с тобой и прихлопну это некрасивое дело».
— Не надо, Марк, — неожиданно сказала Ольга и почти оттолкнула от себя руки мужа. — Не надо. Скажи им всю правду.
— Нет никакой правды. — Он упрямо нагнул голову.
— Скажи. Скажи, что, когда ты проснулся, меня не было в коттедже… Меня ведь действительно не было. Давай, Марк, — она горько засмеялась. — Давай, здесь ведь все свои…
— Я прошу тебя, кара, — начал Марк умоляющим голосом, но Ольга не дослушала его.
Она вскочила с кровати и бросилась в сторону ванной.
— Извините, — глухой голос Марка, поднявшегося вслед за женой, остановил Ольгу у самой двери.
Она обернулась.
— Ты извиняешься, Марк?! Конечно, ты извиняешься за свою сумасшедшую жену… Которая ничего, ничего не помнит!
Которую ты подобрал на улице час назад во всем этом… — Ольга бросила посреди комнаты вещи, в которых нашел ее муж: мокрый комбинезон, ботинки, рваные перепачканные перчатки. — Давай, расскажи им все!..
Ольга бессильно опустилась прямо на вещи и зарыдала.
Сцена была такой тягостной, что лицо Запесоцкой пошло красными пятнами, а глаза наполнились слезами. Она встала.
— — Пойдемте, Звягинцев.
Пал Палыч послушно поплелся за потерпевшей.
Запесоцкая остановилась недалеко от коттеджа, набрала снега и протерла им лицо.
— Просто кошмар какой-то, подумать только… А ведь такая милая женщина… Вот что, Звягинцев, я не хочу в этом участвовать…
— Актик все равно придется составить, — начал Пал Палыч. — То, что скульптуры разрушены, — это, конечно, дерьмово. Вы должны подтвердить…
— Без меня.
— В любом случае нужно будет что-то объяснять начальству…
— Объясняйте что хотите.
Звягинцев нахмурился. Сам он тоже испытывал к Ольге скорее симпатию, чем антипатию, — даже несмотря на ее ночную дикую выходку. Но Запесоцкая! Наталья Владиленовна перещеголяла его в человеколюбии: сентиментальная летучая мышь.
— Подождите! — раздался голос за их спинами.
Их догонял Марк — раскрасневшийся и запыхавшийся от быстрого бега.
— Подождите, я хочу поговорить с вами!
— Вам нужно было остаться с женой, молодой человек, — бросила Запесоцкая. — Вы сейчас нужны ей…
— Да, я понимаю… Но… Простите, что я солгал вам. Что она… Что мы все время были вместе… Я просто хотел защитить ее.
— Ее нужно защищать прежде всего от себя самой.
«Ай да баба, — внутренне восхитился Звягинцев, — в чем, в чем, а в этом она права, хорошо сказала. Даже мой Володя не сказал бы лучше, а он был прирожденным писателем».
— Часто с ней такое бывает? — Запесоцкая взяла инициативу в свои руки.
— Нет, клянусь, нет! — сказал Марк испуганным голосом. — Это, собственно, первый раз…
— Приступы неконтролируемой ярости обычно не доводят до добра и могут вылиться во что-то серьезное… Ее нужно показать хорошему психиатру. Вы ведь из Москвы, да?
— Да.
— У меня есть знакомые. Частная клиника неврозов. Я оставлю вам адрес.
— Дело в том, что такого никогда не было.
— Всегда что-то случается в первый раз. — Запесоцкая посмотрела на Марка с состраданием.
— Я хотел бы знать, что произошло.
Наталья Владиленовна в который раз начала рассказывать тягостную историю бессмысленной бойни в ледяном городке. И, по мере того как эта история продвигалась к концу, лицо Марка мрачнело больше и больше.
— Черт знает, что такое! Собственно, я догнал вас… Я хотел бы возместить ущерб — моральный и материальный. — Марк вытащил из кармана пухлый бумажник. — Тысячи долларов хватит?
Звягинцев сглотнул слюну. За такие деньги любая уважающая себя астигматичка могла бы скупить половину ассортимента в каком-нибудь затрапезном магазине «Оптика».
— Оставьте, молодой человек, — надменно сказала Запесоцкая.
— Меня зовут Марк, и мне тридцать пять лет.
— Оставьте, Марк. И возвращайтесь к жене. Нельзя бросать ее одну в таком состоянии.
— С ней сейчас Инесса…
— Ей нужен муж, а не подруга, — в голосе Запесоцкой прозвучала такая страстная убежденность, что Звягинцев полностью уверился: «муж, а не подруга; муж, а не…; муж, муж муж» — это жизненное кредо одиноких женщин, желающих только одного: перестать быть одинокими.
— Хорошо, я понял. И вот еще что… Я хотел бы, чтобы никто не узнал об этом ночном инциденте… Если это возможно. — Он умоляюще посмотрел на Запесоцкую. — Я могу надеяться на ваше молчание?
— Да, я обещаю вам. Спокойной ночи.
И, забыв попрощаться со Звягинцевым, Наталья Владиленовна пошла по тропинке к гостинице. Пал Палыч проводил ее восхищенным взглядом: хороша, стерва, ни хиринки, в бане бы на нее посмотреть. От денег отказалась (Звягинцев наверняка не отказался бы, только вот кто ему, старому хрычу, предложит?). К тому же великодушна, когда надо, самый человечный человек, со всеми вытекающими…
— Я бы хотел поговорить с вами. Пал Палыч, — сказал Марк, когда Запесоцкая скрылась из виду.
— Здесь не очень удобно.
— Я понимаю. Бар еще открыт?
— Он открыт до шести утра, — с готовностью сказал Звягинцев.
— Может быть, пойдем туда? Я угощаю.
…"Ричард Бах" был почти пуст.
Только несколько стоиков кучковались у боулинга. Среди адептов шаров и кеглей Звягинцев заметил Влада с Юриком Серяновым, но они даже не нашли нужным ответить на его приветствие.
Марк заказал Звягинцеву пива, себе же взял коньяк.
Но разговор не клеился даже со спиртным — слишком деликатной была тема.
— Как я понимаю, скрыть разрушения не удастся? — задал Марк наивный вопрос.
— Она хорошо потрудилась, — уклонился от прямого ответа Звягинцев. — Дело, конечно, неподсудное, но все равно неприятное. Сами понимаете: «Роза ветров» — заведение респектабельное. А тут такой афронт.
— Да, конечно.
— Не понимаю, зачем ей это понадобилось… Даже если она ничего не помнит, как вы утверждаете…
— Ничего, — твердо сказал Марк. — Это-то меня и пугает больше всего.
— Все равно, должна быть какая-то логика.
— Она была не в себе — какая уж тут логика?
— Не скажите, Марк. Логика присутствует везде. Ей подчинены даже бессмысленные поступки. Нужно только правильно выбрать систему координат.
— Сон, — задумчиво произнес Марк. — Ее сон. Все началось со сна. Ей снились люди, которые были практически вмонтированы в лед. Этот сон не просто ее испугал — он ее ужаснул. А потом эти нелепые видения с пещерой…
— Мне кажется, тут все не так просто. Помните, она говорила, что видела там пропавшего парня… Кирилла Позднякова.
— Мы уже обсуждали это. Пал Палыч. Она увидела фотографию, лицо парня закрепилось в ее подсознании. А в какой-то момент всплыло в галлюцинациях, — Марк снисходительно посмотрел на Звягинцева.
«Похоже, ты не слишком опечален всем происходящим, браток, — с неожиданной неприязнью вдруг подумал Звягинцев. — Сидишь с каким-то старым хрычом и препарируешь собственную жену, как лягушку, как раз в стиле Васькиных детективных романов. И пиво взял самое дешевое…»
— Ну, допустим. — Звягинцев не удержался и отрыгнул, краем глаза наблюдая, как по лицу Красинского прошла презрительная тень. — Допустим. Но дело не только в Позднякове. Я тут поднял кое-какие материалы… Ваша жена, если мне не изменяет память, упоминала женщину. Говорила еще, что заметила золотую цепочку и сережки в виде листиков.
— Вы даже это запомнили? Надо же…
— Так вот, год назад в «Розе ветров» пропала супружеская пара — так же, как и Позднякова, их накрыло лавиной.
— Да у вас здесь опасное место, просто заповедник экстремальных видов спорта! Ни о чем подобном в проспектах не говорилось.
— Проспекты пишут в рекламных целях. А горы есть горы. От случайностей никто не застрахован.
— В случайностях тоже есть своя логика?
— Железная. Так вот. У пропавшей в прошлом году женщины были именно такие золотые сережки в виде листиков.
Я об этом вспомнил, потому что был знаком с этой женщиной. Как вы это объясните?
— Никак. Таких сережек полно. И потом, стоит ли доверять подобным показаниям?
— Во всяком случае, стоит к ним прислушаться.
— Неужели вы всерьез верите в существование какого-то ателье смерти, да еще под носом у горнолыжного курорта с неплохой репутацией? Даже для нашего беспокойного времени это перебор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62