Серый же ограничивался определением «приют убогого чухонца». В домике были две отдельные комнатки, чтобы трахать баб автономно друг от друга (тщетная предосторожность, тем более что Серый и Иван встречались только у стойки портье: вахту сдал — вахту принял). Две отдельные комнатки, крошечная кухня и санузел, все удобства, живи — не хочу.
Звягинцеву пришлось долго стучать в дверь: Серый обожал сладко поспать после дежурства. Когда наконец дверь открылась и в нее просунулась лохматая голова Серого, Звягинцев был уже на взводе.
— Долго спишь. Царство божие проспишь.
— И слава богу, шеф, — позевывая, сказал Серый. — Что я там забыл, в этом царстве божием… Скукотища и тэ дэ. Даже порнушки приличной не посмотришь.
Серый был фанатом жесткого порно и даже собирал коллекцию кассет.
— Может, пустишь?
— А чего случилось-то?
— Сейчас и будем выяснять, что случилось.
Тесня Серого животом в глубь дома, Звягинцев просочился вовнутрь. Серый мялся у двери и хмуро наблюдал за Звягинцевым: он не любил, когда прерывали его трудовой сон.
— Ну, рассказывай. — Звягинцев взгромоздился на стул и вытащил из кармана вечную пачку «Беломора».
— У нас не курят, — тотчас же сказал Серый.
— Что ты говоришь! Это похвально. — Звягинцев выбил папиросу из пачки и под испепеляющим взглядом Серого с наслаждением затянулся, выпуская из ноздрей вонючий дым.
— Пользуетесь служебным положением, шеф?
— Именно.
— Знаете что, вы лучше пересядьте с этого стула на диван.
Он у нас недавно крякнулся, Иван его эпоксидкой заливал, а у вас габариты…
Звягинцев покорно пересел на диван и попытался забросить ногу на ногу. Но из-за толстых ляжек эта операция осталась незаконченной.
— Пива хотите? — спросил гостеприимный Серый.
— Хочу.
Портье смотался на кухоньку и принес две банки пива.
— Вам открыть, шеф?
— Открой, если тебя не затруднит.
Приняв из рук Серого банку и сделав первый глоток, Звягинцев приступил к опросу свидетеля:
— Вчера в «Розу ветров» приехал человек…
— Знаю… Я сам его принимал. К красотке из двенадцатого номера. Солидный мужчина.
— Так вот, Серый. Вчера он приехал, а сегодня ночью его убили. Во время твоего дежурства.
Разбуженный Звягинцевым портье оказался чуть ли не единственным человеком, который до сих пор ничего не слышал об убийстве. Приятно, что еще есть люди, которые пребывают в таком сладком неведении.
Лицо портье исказилось, и он выставил ладони вперед, как будто пытался защититься.
— Убили?! У нас в отеле? Да вы шутите, шеф.
— К сожалению…
— Ну надо же! Убили…
— Во время твоего дежурства, — напомнил Звягинцев.
— Но я-то здесь при чем? Это точно не я…
— А посему, — Звягинцев даже не слушал причитания портье, — мы с тобой сейчас должны восстановить во всех подробностях прошедшую ночь.
— Всю ночь?
— Нет. Часов примерно с четырех.
— А-а… А чего тут восстанавливать? Помню я их.
— Кого?
— Ну, старого этого… В смысле — пожилого. И парня. Они вдвоем пришли из бара. Я видел, как они выходили.
Эта была замечательная архитектурная идея, которая сейчас играла только на руку Звягинцеву: от стойки портье замечательно просматривался вход в «Ричард Бах» — и все благодаря огромным окнам вестибюля. Никто не мог ни пройти, ни выйти незамеченным.
— Ну, они вышли и что?
— Похоже было, что парень провожал его.
— А ты обратил на это внимание?
— Как же было не обратить. Уж очень громко они разговаривали.
— Ругались, что ли?
— Да нет, в том-то и дело, что они как бы не ругались конкретно между собой. — Лоб юного портье, совершенно непривычный к каким бы то ни было интеллектуальным изысканиям, прорезала глубокая старческая морщина. — Как бы вам объяснить, шеф? Они выясняли отношения из-за кого-то еще.
— Из-за кого?
— Ну, из-за кого мужики выясняют отношения? Из-за женщины, конечно!
— Кого-то не поделили и на этой почве ссорились? Может быть, пожилой в чем-то обвинял молодого?
— О, вспомнил! Ну, конечно! Парня зовут Марк, так?
— Да. Так пожилой в чем-то обвинял Марка?
— Нет. Наоборот, он как бы его жалел. А Марк как бы оправдывался, просил не сердиться и войти в положение.
— Его положение?
— Да нет же! Я говорил… Они все время говорили о женщине.
— О жене пожилого.
— Об этой красотке? Шикарная телка, только я слышал, что у нее какая-то травма… Я даже хотел навестить ее… — Глаза портье подернулись мечтательной поволокой. — Вы как думаете, шеф, удобно будет, если я ее навещу? Красивая женщина в таком состоянии…
— Думаю, что теперь тебе стоит забыть об этом. Ее мужа убили, и она теперь вдова.
— Ну, это ненадолго, — убежденно сказал Серый. — Знаете, сколько соискателей в очередь выстроятся на такой-то французский шарм.
Пожалуй, Марк прав, увлечение стриженой кошкой принимает какие-то вселенские масштабы. И Серый тоже прав — такая фифа недолго останется вдовой.
— Так они говорили об Инессе?
— Нет. О жене Марка. Она, конечно, тоже ничего… Даже лучше, чем Инесса, и волосы длинные… Мужчинам нравятся длинные волосы. А вам нравятся, шеф?
— Не задумывался. — Кой черт не задумывался, уже лет десять, а то и все пятнадцать, как перестал об этом думать.
— Но вот лично для меня… Чего-то в ней не хватает, хотя и фигура замечательная, почти как у Инессы, и все при ней.
А вот поди ж ты… Французский шарм, вот как я это называю!
Разговор стремительно удалялся от нужной Звягинцеву темы, и Пал Палыч решил вернуть романтического портье обратно на дистанцию.
— А с чего ты взял, что они говорили о жене Марка?
— Из разговора. — Серый посмотрел на Звягинцева с состраданием: неужели не понятно. — Пожилой, который Шмаринов, его жена ведь тоже Шмаринова… Так вот, пожилой говорил, что такие вещи очень сложно прощать, особенно мужчине, особенно отцу. Что он не понимает этой дочерней ревности. Так он и сказал? «Я не понимаю этой дочерней ревности, это что-то ненормальное…»
Серый закрыл глаза и пошевелил губами, вспоминая текст:
— Ага, он это сказал, а Марк так как-то странно на него посмотрел: «Что значит ненормальное, она абсолютно здорова». К чему это было сказано, я не понял. Ну, неважно. Пожилой ему в ответ: «Ольга все больше становится похожей на мать, и это меня пугает… Этот сегодняшний взрыв…» Тот ему говорит: «Зачем вы ее ударили? Вы же знаете, как она к вам относится…» А пожилой так подумал и сказал… Сейчас, сейчас… Он сказал: «Мне плевать на себя, но она оскорбила мою жену. А этого я не могу простить никому, даже собственной дочери…» Вот.
Серый фыркнул носом и утер пот, от усердия проступивший на висках.
— Уж больно складно получается, — с сомнением сказал Звягинцев. — И как ты только все запомнил? Весь разговор, я имею в виду?
— Да очень просто, шеф. У меня же феноменальная память.
Пять страниц типографского текста с одного прочтения… Плюс цифры…
— Какие цифры?
— Самые обыкновенные. Множу и делю любые значения.
— Да ну? — искренне удивился Звягинцев. — Я даже не подозревал в тебе таких талантов.
Серый расплылся в довольной улыбке.
— Хотите проверить?
— Можно.
Через секунду из стола был извлечен калькулятор, и Звягинцев приступил к испытаниям.
— 45 612 разделить на 737?
— 61 и три восьмерки после запятой, — не заставил себя долго ждать Серый. — Запросто беру цифры до третьего знака после запятой. Верно?
— Верно! — восхитился Звягинцев, сверившись с калькулятором, и даже захватил ртом лишку воздуху. — А теперь усложним: 946 231 разделить на 98?
— 9655 и 418 после запятой. Ну как?
— Наповал, Серый!
— Еще давайте!
— Ладно. 3265 умножить на 471 ?
— 1537815.
— Да ты просто Вольф Мессинг какой-то!
— Это еще кто?
— Был один такой… Вундеркинд.
— Ну, не знаю… Типографский текст будем проверять? — Серый оседлал своего любимого конька и теперь упорно не желал с него слезать.
— Пока воздержимся. А с твоими талантами, Серый, гнить здесь просто тупость. Тебе надо пристроиться в какое-нибудь шапито и выступать с сольным номером. Или завербоваться в аналитический отдел ФСБ. Там таких затейников любят.
— Да нет, шеф. Лучше я буду этим девочек развлекать.
— А что, ведутся?
— Еще как! Приходится палкой отгонять. — Серый обнажил в улыбке неровные зубы. — Так прямо и шастают за стойку. Никто мимо не проходит.
— Ну хорошо. Значит, они разговаривали в холле. А потом?
— Что потом?
— После того, как поговорили?
— А ничего. Пожилой пошел к себе, а Марк вернулся в бар.
— Откуда знаешь, что вернулся?
— Ну, вы даете, шеф! Я это своими глазами видел… Прямо сразу и пошел.
— И за всеми ты следишь?
— Ну, ночью так получается. Интересно за людьми наблюдать, какие они, в каком состоянии заходят и в каком выползают… Какие у них женщины…
— Ладно, Серый, — Звягинцев тяжело поднялся с дивана, — пойду я. Спасибо за ценную информацию. Ты очень помог следствию.
— Служу России! — снова улыбнулся Серый и приложил ладонь к виску. — А че, того пожилого правда грохнули?
— Да.
— Вот ведь, блин, повезло Ивану! Сразу в центре всех событий. А тут — сидишь-сидишь, а все красивые бабы мимо проходят… Никакой романтики, одно исполнение служебных обязанностей.
— Ладно. На твой век еще хватит приключений. — Звягинцев любовно похлопал Серого по плечу и вышел из домика.
Ну что ж, теперь нужно идти в бар и все выяснять на месте. Ай да Марк! Честный Марк скрыл от него, что между ними и Шмариновым произошла какая-то ссора. И довольно серьезная, если Шмаринов не собирался спускать оскорбление. Хорошо, что попался такой Вольф Мессинг, как Серый.
Иван бы наверняка завалился спать, учитывая свободный режим прохода в отель: все свои, чужие здесь не ходят…
«Будем считать, что мне повезло: если все свидетели будут такими, проблем у следствия возникнуть не должно».
— Палыч! — Серый, в наброшенной на плечи куртке, догонял его.
— Что случилось?
— Забыл вам сказать… Как-то из головы вон, — портье виновато посмотрел на Звягинцева. — Только сейчас вспомнил… Насчет женщин. Она ведь потом пришла. — Кто?
— Жена Марка. Ну, про которую они говорили…
— Куда пришла?
— В гостиницу.
У Звягинцева даже дух перехватило. Ничего себе информация!
— Пришла подругу проведать?
— Ну откуда же я знаю… Она же мне не докладывала. Шмыгнула мимо и даже не поздоровалась, я ей «доброй ночи», а она мне — ни ответа, ни привета. Мы, конечно, не так часто виделись, несколько раз всего, они в коттедже живут…
— Я знаю — Но обычно она такая вежливая. А здесь — как будто не замечала меня. Как будто меня вовсе нет… Я, конечно, не утверждаю, что я здесь главный человек…
— Может быть, она просто тебя не заметила?
— Интересно, как это можно было меня не заметить?
— Ну, была погружена в какие-то свои мысли…
— Не знаю. Летела как на пожар, ничего вокруг не видела.
— А это точно была она?
— Обижаете, начальник! Таких роскошных волос ни у кого здесь нет, это правда… Я еще в первую встречу обратил внимание. Черные волосы, просто сказка.
— Ну и…
— Прошмыгнула мимо.
— И долго она оставалась там? Или так и не вышла?
— Почему не вышла. Вышла. Может быть, через полчаса… Может быть — меньше, может быть — больше… Вернее, не вышла, а просто выбежала. Они, наверное, опять поссорились — ну то, что я вам говорил.
Была прямо как не в себе, все руки к груди прижимала.
— А ничего странного ты не заметил?
— Да вроде нет… Нет. Ничего странного. Просто она очень быстро бежала. Вот и все.
— Она потом направилась в бар?
— Нет. Я только видел, как она неслась по дорожке.
— Ну, спасибо еще раз, — Звягинцев с чувством пожал руку портье. — Обязательно тебя отмечу в рапорте.
— Это лишнее, шеф.
Рассказанное портье, здесь, на дорожке, среди снега и метели, несколько разрушило всю стройную колоннаду звягинцевских построений. Разрушило — и тотчас же принялось возводить новую. Пал Палыч даже несколько обессилел от обилия и важности информации, так неожиданно приплывшей к нему в руки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62
Звягинцеву пришлось долго стучать в дверь: Серый обожал сладко поспать после дежурства. Когда наконец дверь открылась и в нее просунулась лохматая голова Серого, Звягинцев был уже на взводе.
— Долго спишь. Царство божие проспишь.
— И слава богу, шеф, — позевывая, сказал Серый. — Что я там забыл, в этом царстве божием… Скукотища и тэ дэ. Даже порнушки приличной не посмотришь.
Серый был фанатом жесткого порно и даже собирал коллекцию кассет.
— Может, пустишь?
— А чего случилось-то?
— Сейчас и будем выяснять, что случилось.
Тесня Серого животом в глубь дома, Звягинцев просочился вовнутрь. Серый мялся у двери и хмуро наблюдал за Звягинцевым: он не любил, когда прерывали его трудовой сон.
— Ну, рассказывай. — Звягинцев взгромоздился на стул и вытащил из кармана вечную пачку «Беломора».
— У нас не курят, — тотчас же сказал Серый.
— Что ты говоришь! Это похвально. — Звягинцев выбил папиросу из пачки и под испепеляющим взглядом Серого с наслаждением затянулся, выпуская из ноздрей вонючий дым.
— Пользуетесь служебным положением, шеф?
— Именно.
— Знаете что, вы лучше пересядьте с этого стула на диван.
Он у нас недавно крякнулся, Иван его эпоксидкой заливал, а у вас габариты…
Звягинцев покорно пересел на диван и попытался забросить ногу на ногу. Но из-за толстых ляжек эта операция осталась незаконченной.
— Пива хотите? — спросил гостеприимный Серый.
— Хочу.
Портье смотался на кухоньку и принес две банки пива.
— Вам открыть, шеф?
— Открой, если тебя не затруднит.
Приняв из рук Серого банку и сделав первый глоток, Звягинцев приступил к опросу свидетеля:
— Вчера в «Розу ветров» приехал человек…
— Знаю… Я сам его принимал. К красотке из двенадцатого номера. Солидный мужчина.
— Так вот, Серый. Вчера он приехал, а сегодня ночью его убили. Во время твоего дежурства.
Разбуженный Звягинцевым портье оказался чуть ли не единственным человеком, который до сих пор ничего не слышал об убийстве. Приятно, что еще есть люди, которые пребывают в таком сладком неведении.
Лицо портье исказилось, и он выставил ладони вперед, как будто пытался защититься.
— Убили?! У нас в отеле? Да вы шутите, шеф.
— К сожалению…
— Ну надо же! Убили…
— Во время твоего дежурства, — напомнил Звягинцев.
— Но я-то здесь при чем? Это точно не я…
— А посему, — Звягинцев даже не слушал причитания портье, — мы с тобой сейчас должны восстановить во всех подробностях прошедшую ночь.
— Всю ночь?
— Нет. Часов примерно с четырех.
— А-а… А чего тут восстанавливать? Помню я их.
— Кого?
— Ну, старого этого… В смысле — пожилого. И парня. Они вдвоем пришли из бара. Я видел, как они выходили.
Эта была замечательная архитектурная идея, которая сейчас играла только на руку Звягинцеву: от стойки портье замечательно просматривался вход в «Ричард Бах» — и все благодаря огромным окнам вестибюля. Никто не мог ни пройти, ни выйти незамеченным.
— Ну, они вышли и что?
— Похоже было, что парень провожал его.
— А ты обратил на это внимание?
— Как же было не обратить. Уж очень громко они разговаривали.
— Ругались, что ли?
— Да нет, в том-то и дело, что они как бы не ругались конкретно между собой. — Лоб юного портье, совершенно непривычный к каким бы то ни было интеллектуальным изысканиям, прорезала глубокая старческая морщина. — Как бы вам объяснить, шеф? Они выясняли отношения из-за кого-то еще.
— Из-за кого?
— Ну, из-за кого мужики выясняют отношения? Из-за женщины, конечно!
— Кого-то не поделили и на этой почве ссорились? Может быть, пожилой в чем-то обвинял молодого?
— О, вспомнил! Ну, конечно! Парня зовут Марк, так?
— Да. Так пожилой в чем-то обвинял Марка?
— Нет. Наоборот, он как бы его жалел. А Марк как бы оправдывался, просил не сердиться и войти в положение.
— Его положение?
— Да нет же! Я говорил… Они все время говорили о женщине.
— О жене пожилого.
— Об этой красотке? Шикарная телка, только я слышал, что у нее какая-то травма… Я даже хотел навестить ее… — Глаза портье подернулись мечтательной поволокой. — Вы как думаете, шеф, удобно будет, если я ее навещу? Красивая женщина в таком состоянии…
— Думаю, что теперь тебе стоит забыть об этом. Ее мужа убили, и она теперь вдова.
— Ну, это ненадолго, — убежденно сказал Серый. — Знаете, сколько соискателей в очередь выстроятся на такой-то французский шарм.
Пожалуй, Марк прав, увлечение стриженой кошкой принимает какие-то вселенские масштабы. И Серый тоже прав — такая фифа недолго останется вдовой.
— Так они говорили об Инессе?
— Нет. О жене Марка. Она, конечно, тоже ничего… Даже лучше, чем Инесса, и волосы длинные… Мужчинам нравятся длинные волосы. А вам нравятся, шеф?
— Не задумывался. — Кой черт не задумывался, уже лет десять, а то и все пятнадцать, как перестал об этом думать.
— Но вот лично для меня… Чего-то в ней не хватает, хотя и фигура замечательная, почти как у Инессы, и все при ней.
А вот поди ж ты… Французский шарм, вот как я это называю!
Разговор стремительно удалялся от нужной Звягинцеву темы, и Пал Палыч решил вернуть романтического портье обратно на дистанцию.
— А с чего ты взял, что они говорили о жене Марка?
— Из разговора. — Серый посмотрел на Звягинцева с состраданием: неужели не понятно. — Пожилой, который Шмаринов, его жена ведь тоже Шмаринова… Так вот, пожилой говорил, что такие вещи очень сложно прощать, особенно мужчине, особенно отцу. Что он не понимает этой дочерней ревности. Так он и сказал? «Я не понимаю этой дочерней ревности, это что-то ненормальное…»
Серый закрыл глаза и пошевелил губами, вспоминая текст:
— Ага, он это сказал, а Марк так как-то странно на него посмотрел: «Что значит ненормальное, она абсолютно здорова». К чему это было сказано, я не понял. Ну, неважно. Пожилой ему в ответ: «Ольга все больше становится похожей на мать, и это меня пугает… Этот сегодняшний взрыв…» Тот ему говорит: «Зачем вы ее ударили? Вы же знаете, как она к вам относится…» А пожилой так подумал и сказал… Сейчас, сейчас… Он сказал: «Мне плевать на себя, но она оскорбила мою жену. А этого я не могу простить никому, даже собственной дочери…» Вот.
Серый фыркнул носом и утер пот, от усердия проступивший на висках.
— Уж больно складно получается, — с сомнением сказал Звягинцев. — И как ты только все запомнил? Весь разговор, я имею в виду?
— Да очень просто, шеф. У меня же феноменальная память.
Пять страниц типографского текста с одного прочтения… Плюс цифры…
— Какие цифры?
— Самые обыкновенные. Множу и делю любые значения.
— Да ну? — искренне удивился Звягинцев. — Я даже не подозревал в тебе таких талантов.
Серый расплылся в довольной улыбке.
— Хотите проверить?
— Можно.
Через секунду из стола был извлечен калькулятор, и Звягинцев приступил к испытаниям.
— 45 612 разделить на 737?
— 61 и три восьмерки после запятой, — не заставил себя долго ждать Серый. — Запросто беру цифры до третьего знака после запятой. Верно?
— Верно! — восхитился Звягинцев, сверившись с калькулятором, и даже захватил ртом лишку воздуху. — А теперь усложним: 946 231 разделить на 98?
— 9655 и 418 после запятой. Ну как?
— Наповал, Серый!
— Еще давайте!
— Ладно. 3265 умножить на 471 ?
— 1537815.
— Да ты просто Вольф Мессинг какой-то!
— Это еще кто?
— Был один такой… Вундеркинд.
— Ну, не знаю… Типографский текст будем проверять? — Серый оседлал своего любимого конька и теперь упорно не желал с него слезать.
— Пока воздержимся. А с твоими талантами, Серый, гнить здесь просто тупость. Тебе надо пристроиться в какое-нибудь шапито и выступать с сольным номером. Или завербоваться в аналитический отдел ФСБ. Там таких затейников любят.
— Да нет, шеф. Лучше я буду этим девочек развлекать.
— А что, ведутся?
— Еще как! Приходится палкой отгонять. — Серый обнажил в улыбке неровные зубы. — Так прямо и шастают за стойку. Никто мимо не проходит.
— Ну хорошо. Значит, они разговаривали в холле. А потом?
— Что потом?
— После того, как поговорили?
— А ничего. Пожилой пошел к себе, а Марк вернулся в бар.
— Откуда знаешь, что вернулся?
— Ну, вы даете, шеф! Я это своими глазами видел… Прямо сразу и пошел.
— И за всеми ты следишь?
— Ну, ночью так получается. Интересно за людьми наблюдать, какие они, в каком состоянии заходят и в каком выползают… Какие у них женщины…
— Ладно, Серый, — Звягинцев тяжело поднялся с дивана, — пойду я. Спасибо за ценную информацию. Ты очень помог следствию.
— Служу России! — снова улыбнулся Серый и приложил ладонь к виску. — А че, того пожилого правда грохнули?
— Да.
— Вот ведь, блин, повезло Ивану! Сразу в центре всех событий. А тут — сидишь-сидишь, а все красивые бабы мимо проходят… Никакой романтики, одно исполнение служебных обязанностей.
— Ладно. На твой век еще хватит приключений. — Звягинцев любовно похлопал Серого по плечу и вышел из домика.
Ну что ж, теперь нужно идти в бар и все выяснять на месте. Ай да Марк! Честный Марк скрыл от него, что между ними и Шмариновым произошла какая-то ссора. И довольно серьезная, если Шмаринов не собирался спускать оскорбление. Хорошо, что попался такой Вольф Мессинг, как Серый.
Иван бы наверняка завалился спать, учитывая свободный режим прохода в отель: все свои, чужие здесь не ходят…
«Будем считать, что мне повезло: если все свидетели будут такими, проблем у следствия возникнуть не должно».
— Палыч! — Серый, в наброшенной на плечи куртке, догонял его.
— Что случилось?
— Забыл вам сказать… Как-то из головы вон, — портье виновато посмотрел на Звягинцева. — Только сейчас вспомнил… Насчет женщин. Она ведь потом пришла. — Кто?
— Жена Марка. Ну, про которую они говорили…
— Куда пришла?
— В гостиницу.
У Звягинцева даже дух перехватило. Ничего себе информация!
— Пришла подругу проведать?
— Ну откуда же я знаю… Она же мне не докладывала. Шмыгнула мимо и даже не поздоровалась, я ей «доброй ночи», а она мне — ни ответа, ни привета. Мы, конечно, не так часто виделись, несколько раз всего, они в коттедже живут…
— Я знаю — Но обычно она такая вежливая. А здесь — как будто не замечала меня. Как будто меня вовсе нет… Я, конечно, не утверждаю, что я здесь главный человек…
— Может быть, она просто тебя не заметила?
— Интересно, как это можно было меня не заметить?
— Ну, была погружена в какие-то свои мысли…
— Не знаю. Летела как на пожар, ничего вокруг не видела.
— А это точно была она?
— Обижаете, начальник! Таких роскошных волос ни у кого здесь нет, это правда… Я еще в первую встречу обратил внимание. Черные волосы, просто сказка.
— Ну и…
— Прошмыгнула мимо.
— И долго она оставалась там? Или так и не вышла?
— Почему не вышла. Вышла. Может быть, через полчаса… Может быть — меньше, может быть — больше… Вернее, не вышла, а просто выбежала. Они, наверное, опять поссорились — ну то, что я вам говорил.
Была прямо как не в себе, все руки к груди прижимала.
— А ничего странного ты не заметил?
— Да вроде нет… Нет. Ничего странного. Просто она очень быстро бежала. Вот и все.
— Она потом направилась в бар?
— Нет. Я только видел, как она неслась по дорожке.
— Ну, спасибо еще раз, — Звягинцев с чувством пожал руку портье. — Обязательно тебя отмечу в рапорте.
— Это лишнее, шеф.
Рассказанное портье, здесь, на дорожке, среди снега и метели, несколько разрушило всю стройную колоннаду звягинцевских построений. Разрушило — и тотчас же принялось возводить новую. Пал Палыч даже несколько обессилел от обилия и важности информации, так неожиданно приплывшей к нему в руки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62