Да… Плохие вести, а тем более вести об убийстве, распространяются с той же скоростью, что и триппер в период военных действий на оккупированной территории…
Вытащив из кармана грязный носовой платок, Звягинцев осторожно прикрыл с его помощью дверь, втайне понимая, что все его предосторожности напрасны. Если на ручке двери и были отпечатки, то ретивые дуболомы Радик и Коля давно их стерли.
Но протокол есть протокол, а Пал Палыч Звягинцев всегда придерживался протокола.
Он прошелся по комнате и почесал пах: сосредоточься, товарищ капитан в отставке, сейчас тебе предстоит выполнить часть работы оперативной группы. И пока ты лишен всех экспертов с их перчатками, лупами, фотоаппаратами и физическими растворами, нужно хотя бы попытаться проанализировать происшедшее и составить хотя бы общее представление о случившемся, Он остановился возле двери и осмотрел комнату.
Бутылка «Наполеона» — вот что привлекло его пристальное внимание. Бутылка была выпита на три четверти, но какое-то количество жидкости в ней все еще болталось.
Зря он приказал лоху Коле воспользоваться бокалом, старый дурак! А вдруг именно на нем были отпечатки пальцев убийцы? Ну, два бокала — это понятно: муж и жена — одна сатана, взяли и выпили за счастливое воссоединение. Есть, конечно, еще одна супружеская пара, состоящая с ними в родственной связи: но тогда почему бокалов три, а не четыре?
Орудуя все тем же носовым платком, он открыл дверцу тумбочки: на нижней полке обязательно должны лежать бумажные пакеты с символикой «Розы ветров». По мнению администрации, эти вещи, равно как и бесплатный кофе в номера, способствуют укреплению репутации отеля, заботящегося о своих постояльцах.
Пакеты в тумбочке действительно лежали.
Звягинцев вытащил несколько штук и осторожно упаковал в два из них бокалы. Оставалась бутылка. Она тоже последовала за бокалами, но перед этим Звягинцев все-таки не удержался и сделал несколько глотков «Наполеона».
Прямо из горла.
Вкусовые качества коньяка Пал Палыча в восторг не привели, но по жилам разлилось приятное тепло. Теперь можно было приниматься за осмотр тела.
Звягинцев подошел к трупу и аккуратно снял с него покрывало.
Шмаринов лежал навзничь, повернув голову в сторону Пал Палыча. Сквозь неплотно прикрытые веки мертво блестели глаза, а на лице застыло удивленное выражение. Шмаринов был явно немолод, а смерть сделала его еще старше.
Явственнее проступили морщины у глаз и крыльев носа, — должно быть, при жизни эти морщины несколько портили его отношения с молодой женой. Звягинцев вздохнул: он не может утверждать этого наверняка, но…
Покойного можно было назвать даже красивым: во всяком случае, старел он гораздо более эффектно, чем сам Звягинцев.
Пал Палыч осторожно перевернул тело и даже присвистнул от удивления: вся грудь Шмаринова была пропитана кровью: убийца — или убийцы — нанес ему множество ножевых ранений. Удары наносились беспорядочно и были в большинстве своем неглубокими. Причиной смерти послужило только одно проникающее ранение в сердце. В отличие от всех остальных именно этот удар был сильным и точным.
Закончив осматривать труп, Звягинцев переключился на комнату. Внешне все выглядело благопристойно: во всяком случае, гостиная номера меньше всего напоминала арену гладиаторских боев. Но, обшарив глазами помещение, Звягинцев все-таки обнаружил следы борьбы: опрокинутый стул, сброшенные на пол с кушетки маленькие подушки, одна из которых лежала неподалеку от тела. Подушке Звягинцев уделил особое внимание: она была явно вспорота чем-то острым. Возможно, ножом. Возможно, тем самым ножом, которым и был убит Звягинцев. Кроме того, на обоях у двери Пал Палыч заметил смазанный след руки. Как будто убийца перед тем, как выйти из номера, оперся окровавленной ладонью о стену.
А спустя минуту, поползав на коленях по ковру, он нашел и орудие преступления.
Нож. Охотничий нож, по рукоятку залитый кровью. Это был очень дорогой нож с причудливо выгнутым лезвием. Звягинцев никогда не был охотником, но в ножах разбирался: еще в Питере его сосед по лестничной площадке, вагоновожатый Митрич, страстный любитель охоты и попоек на лоне природы, пытался приучить его к охотничьему ремеслу. Сам Звягинцев поддался было на уговоры Митрича, но тут восстал сын Володя. Володя всегда считал охоту завуалированным убийством, к тому же в это самое время он начал писать свою «Колыбельную для ежика». Добрые зверушки всегда умиляли его…
Словом, от охоты пришлось отказаться, но Звягинцев научился худо-бедно разбираться в охотничьем оружии и имел представление о ножах.
Да, это был очень дорогой нож, с черенком из рога какого-то животного. К тому же черенок был украшен искусной резьбой: сквозь кровь проступала сцена сафари: двое белых охотников и дикарь в набедренной повязке из листьев охотились на льва. Звягинцев вздохнул и подавил в себе искушение сунуть нож в карман, до того он был хорош.
На светлом, матово блестящем черенке были явственно видны чьи-то отпечатки. Звягинцев, осмотрев нож со всех сторон, оставил его лежать на месте.
Первый этап сбора улик был завершен, и Звягинцев принялся за вещи.
Вместительный встроенный шкаф был битком набит женской одеждой: очевидно, пташечка обожала чистить перышки. Но вещи Инессы интересовали Звягинцева меньше всего: все эти пеньюары, комбинации, бикини и лифчики на косточках. Все эти платья, блузки и брюки, источающие едва уловимый запах дорогих духов.
Похоже, Шмаринов обожал баловать свою женушку и знал в этом толк.
В жизни Звягинцев не видел столько дорогих вещей сразу.
Его бывшая жена, работавшая мастером на металлическом заводе, имела только две формы одежды: летнюю и зимнюю.
Зимняя включала в себя драповое пальто с воротником из кролика, шерстяное платье и байковый халат для дома. Летняя была несколько разнообразнее: костюм-джерси для культпоходов в кино и торжественных заседаний по случаю Дня машиностроителя; крепдешиновый костюмчик для унылой повседневности и все тот же байковый халат для дома.
Бегло осмотрев тряпки Инессы, Звягинцев переключился на дорожную сумку ее мужа. В ней почти не было вещей: «Паркер» с золотым пером, электронная записная книжка, несколько визиток, несколько кредитных карточек, несколько тысяч рублей пятисотенными и сотенными бумажками и внушительная пачка долларов. И какие-то деловые бумаги в кожаной папке. Даже смены белья не было, не говоря уже о бритвенном приборе, одеколоне и зубной пасте.
Похоже, что известие о травме жены застало его врасплох.
Звягинцев ясно представил себе события, предшествующие появлению Шмаринова в «Розе ветров». Марк Красинский, узнав о том, что жена босса разбилась, начинает паниковать и звонит ему в Москву. Любовь к жене так велика, что Шмаринов, не раздумывая, решает лететь сюда. Возможно, он даже не успел заехать домой и как следует переодеться: на убитом были костюмные брюки, и только пиджак он сменил на демократичный свитер. Свитер, должно быть, висел в шкафу в его офисе…
Трясущимися руками Звягинцев пересчитал наличные: получилось ровно тысяча восемьсот пятьдесят пять долларов. Никогда раньше он не держал в руках такой суммы…
Содержимое кожаной сумки Шмаринова перекочевало в бумажные пакеты, на каждом из которых Звягинцев написал название предметов. С долларовой пачкой вышла маленькая неприятность. Подчиняясь низменным инстинктам, которые иногда поднимали немытые засаленные головы в самой глубине организма, и воровато озираясь на закрытую дверь, Звягинцев сунул в карман своего плаща несколько сотенных купюр.
Ему наверняка больше не понадобится, а для вертихвостки-вдовы это совсем небольшая сумма.
Положив баксы в карман, Звягинцев тотчас же устыдился своего поступка, скорее даже ужаснулся ему.
Его сын, его погибший Володя, никогда не одобрил бы мародерства.
Выложив деньги в пакет, Звягинцев решительно написал на нем «Паркером»: «1855 (тысяча восемьсот пятьдесят пять) долларов». Теперь все вещи, касающиеся жизни и смерти Шмаринова, были рассортированы.
Звягинцев снял трубку и набрал номер портье.
— Иван?
— Да.
— Свяжись со спасателями. Кажется, у кого-то из них есть хороший фотоаппарат. Скажешь, пусть зарядят его и поднимаются в двенадцатый номер. Ты понял?
— Обижаете.
Положив трубку на рычаг, Звягинцев прошелся по комнате, каждый раз аккуратно переступая через труп, присел на кровать Инессы и задумался. Первая часть дознания — осмотр места происшествия — выполнена. Но уже теперь можно сделать некоторые выводы.
Пал Палыч откинулся на свежие простыни (хорошо работают разбитные девахи-горничные, ничего не скажешь, не только трахаться умеют!) и закрыл глаза.
Итак, что мы имеем.
Солидный бизнесмен Игорь Анатольевич Шмаринов приезжает на курорт к пострадавшей жене. Приезжает с одной маленькой сумкой. В сумке — кредитные карточки, сумма в рублях и валюте, довольно приличная по сегодняшним временам.
Здесь его встречают дочь и зять. И все трое отправляются в номер к жене. Шмаринов остается с женой до тех пор, пока та не засыпает. Проснувшись, жена обнаруживает труп мужа, лежащий на ковре. Поскольку она не встает, то и до телефона дотянуться не может. Она начинает кричать, надеясь хоть так привлечь внимание других людей. В конечном итоге ей это удается. Множественный и беспорядочный характер ран на теле потерпевшего дает возможность утверждать, что действовал не профессиональный киллер (версия о заказном убийстве в этом случае отпадает). Наличие в сумке Шмаринова нетронутых денег и кредитных карточек также делает несостоятельной версию об ограблении.
Единственный свидетель, который мог бы пролить свет на трагедию, происшедшую в номере двенадцать, все это время спал. К тому же этот свидетель не может двигаться, не может вставать с постели.
Самым невероятным выглядит то обстоятельство, что Шмаринов практически не защищался и дал убить себя. Но он производит впечатление довольно сильного и физически выносливого человека. Чтобы завалить такого буйвола, нужно очень и очень постараться.
Подушка.
Она вспорота каким-то острым предметом. Скорее всего ножом, которым и был нанесен смертельный удар.
Звягинцев поднялся и подошел к по-прежнему лежащей на полу подушке. И принялся внимательно рассматривать ее. Подушка — веселенький геометрический рисунок в стиле покойного Архимеда — была взрезана именно ножом. Возможно, когда убийца напал на него, Шмаринов попытался защититься именно подушкой. Очень странный способ защиты.
Женский способ защиты, сказал бы Звягинцев.
Впрочем, выводы делать пока рано.
Как только Звягинцев пришел к этому вполне утешительному резюме, в дверь постучали. Подойдя к двери, Звягинцев осторожно спросил:
— Кто?
— Это я, Пал Палыч, Артем.
Звягинцев удовлетворенно улыбнулся: значит, не подвел рваный горчичник, явился, как и было приказано. Он открыл дверь и впустил Артема в номер.
— Ну что?
— Все в порядке. Вдову временно поместили в лазарет и вкололи успокоительное. Лазарет — это, конечно, не то место, на самом отшибе. Пока доберешься, умаешься.
— Ничего, самое подходящее место. Никто не будет докучать соболезнованиями. К тому же есть телефон, так что все блага цивилизации. А тебе полезно побегать туда-сюда обратно… Она что-нибудь говорила?
— Ничего. Вы бы в такой ситуации разговаривали? Двойной шок: сначала от травм, а потом эта смерть мужа…
— Как бы чего с собой не сделала… — хрюкнул Звягинцев обычную в таких случаях фразу.
Артем посмотрел на него снисходительно:
— Не сделает, будьте спокойны. Колю и Радика я оставил с ней. Да, она умоляла меня дать ей связаться с родственниками.
— А ты'.
— Запретил. До выяснения и вашей санкции.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62
Вытащив из кармана грязный носовой платок, Звягинцев осторожно прикрыл с его помощью дверь, втайне понимая, что все его предосторожности напрасны. Если на ручке двери и были отпечатки, то ретивые дуболомы Радик и Коля давно их стерли.
Но протокол есть протокол, а Пал Палыч Звягинцев всегда придерживался протокола.
Он прошелся по комнате и почесал пах: сосредоточься, товарищ капитан в отставке, сейчас тебе предстоит выполнить часть работы оперативной группы. И пока ты лишен всех экспертов с их перчатками, лупами, фотоаппаратами и физическими растворами, нужно хотя бы попытаться проанализировать происшедшее и составить хотя бы общее представление о случившемся, Он остановился возле двери и осмотрел комнату.
Бутылка «Наполеона» — вот что привлекло его пристальное внимание. Бутылка была выпита на три четверти, но какое-то количество жидкости в ней все еще болталось.
Зря он приказал лоху Коле воспользоваться бокалом, старый дурак! А вдруг именно на нем были отпечатки пальцев убийцы? Ну, два бокала — это понятно: муж и жена — одна сатана, взяли и выпили за счастливое воссоединение. Есть, конечно, еще одна супружеская пара, состоящая с ними в родственной связи: но тогда почему бокалов три, а не четыре?
Орудуя все тем же носовым платком, он открыл дверцу тумбочки: на нижней полке обязательно должны лежать бумажные пакеты с символикой «Розы ветров». По мнению администрации, эти вещи, равно как и бесплатный кофе в номера, способствуют укреплению репутации отеля, заботящегося о своих постояльцах.
Пакеты в тумбочке действительно лежали.
Звягинцев вытащил несколько штук и осторожно упаковал в два из них бокалы. Оставалась бутылка. Она тоже последовала за бокалами, но перед этим Звягинцев все-таки не удержался и сделал несколько глотков «Наполеона».
Прямо из горла.
Вкусовые качества коньяка Пал Палыча в восторг не привели, но по жилам разлилось приятное тепло. Теперь можно было приниматься за осмотр тела.
Звягинцев подошел к трупу и аккуратно снял с него покрывало.
Шмаринов лежал навзничь, повернув голову в сторону Пал Палыча. Сквозь неплотно прикрытые веки мертво блестели глаза, а на лице застыло удивленное выражение. Шмаринов был явно немолод, а смерть сделала его еще старше.
Явственнее проступили морщины у глаз и крыльев носа, — должно быть, при жизни эти морщины несколько портили его отношения с молодой женой. Звягинцев вздохнул: он не может утверждать этого наверняка, но…
Покойного можно было назвать даже красивым: во всяком случае, старел он гораздо более эффектно, чем сам Звягинцев.
Пал Палыч осторожно перевернул тело и даже присвистнул от удивления: вся грудь Шмаринова была пропитана кровью: убийца — или убийцы — нанес ему множество ножевых ранений. Удары наносились беспорядочно и были в большинстве своем неглубокими. Причиной смерти послужило только одно проникающее ранение в сердце. В отличие от всех остальных именно этот удар был сильным и точным.
Закончив осматривать труп, Звягинцев переключился на комнату. Внешне все выглядело благопристойно: во всяком случае, гостиная номера меньше всего напоминала арену гладиаторских боев. Но, обшарив глазами помещение, Звягинцев все-таки обнаружил следы борьбы: опрокинутый стул, сброшенные на пол с кушетки маленькие подушки, одна из которых лежала неподалеку от тела. Подушке Звягинцев уделил особое внимание: она была явно вспорота чем-то острым. Возможно, ножом. Возможно, тем самым ножом, которым и был убит Звягинцев. Кроме того, на обоях у двери Пал Палыч заметил смазанный след руки. Как будто убийца перед тем, как выйти из номера, оперся окровавленной ладонью о стену.
А спустя минуту, поползав на коленях по ковру, он нашел и орудие преступления.
Нож. Охотничий нож, по рукоятку залитый кровью. Это был очень дорогой нож с причудливо выгнутым лезвием. Звягинцев никогда не был охотником, но в ножах разбирался: еще в Питере его сосед по лестничной площадке, вагоновожатый Митрич, страстный любитель охоты и попоек на лоне природы, пытался приучить его к охотничьему ремеслу. Сам Звягинцев поддался было на уговоры Митрича, но тут восстал сын Володя. Володя всегда считал охоту завуалированным убийством, к тому же в это самое время он начал писать свою «Колыбельную для ежика». Добрые зверушки всегда умиляли его…
Словом, от охоты пришлось отказаться, но Звягинцев научился худо-бедно разбираться в охотничьем оружии и имел представление о ножах.
Да, это был очень дорогой нож, с черенком из рога какого-то животного. К тому же черенок был украшен искусной резьбой: сквозь кровь проступала сцена сафари: двое белых охотников и дикарь в набедренной повязке из листьев охотились на льва. Звягинцев вздохнул и подавил в себе искушение сунуть нож в карман, до того он был хорош.
На светлом, матово блестящем черенке были явственно видны чьи-то отпечатки. Звягинцев, осмотрев нож со всех сторон, оставил его лежать на месте.
Первый этап сбора улик был завершен, и Звягинцев принялся за вещи.
Вместительный встроенный шкаф был битком набит женской одеждой: очевидно, пташечка обожала чистить перышки. Но вещи Инессы интересовали Звягинцева меньше всего: все эти пеньюары, комбинации, бикини и лифчики на косточках. Все эти платья, блузки и брюки, источающие едва уловимый запах дорогих духов.
Похоже, Шмаринов обожал баловать свою женушку и знал в этом толк.
В жизни Звягинцев не видел столько дорогих вещей сразу.
Его бывшая жена, работавшая мастером на металлическом заводе, имела только две формы одежды: летнюю и зимнюю.
Зимняя включала в себя драповое пальто с воротником из кролика, шерстяное платье и байковый халат для дома. Летняя была несколько разнообразнее: костюм-джерси для культпоходов в кино и торжественных заседаний по случаю Дня машиностроителя; крепдешиновый костюмчик для унылой повседневности и все тот же байковый халат для дома.
Бегло осмотрев тряпки Инессы, Звягинцев переключился на дорожную сумку ее мужа. В ней почти не было вещей: «Паркер» с золотым пером, электронная записная книжка, несколько визиток, несколько кредитных карточек, несколько тысяч рублей пятисотенными и сотенными бумажками и внушительная пачка долларов. И какие-то деловые бумаги в кожаной папке. Даже смены белья не было, не говоря уже о бритвенном приборе, одеколоне и зубной пасте.
Похоже, что известие о травме жены застало его врасплох.
Звягинцев ясно представил себе события, предшествующие появлению Шмаринова в «Розе ветров». Марк Красинский, узнав о том, что жена босса разбилась, начинает паниковать и звонит ему в Москву. Любовь к жене так велика, что Шмаринов, не раздумывая, решает лететь сюда. Возможно, он даже не успел заехать домой и как следует переодеться: на убитом были костюмные брюки, и только пиджак он сменил на демократичный свитер. Свитер, должно быть, висел в шкафу в его офисе…
Трясущимися руками Звягинцев пересчитал наличные: получилось ровно тысяча восемьсот пятьдесят пять долларов. Никогда раньше он не держал в руках такой суммы…
Содержимое кожаной сумки Шмаринова перекочевало в бумажные пакеты, на каждом из которых Звягинцев написал название предметов. С долларовой пачкой вышла маленькая неприятность. Подчиняясь низменным инстинктам, которые иногда поднимали немытые засаленные головы в самой глубине организма, и воровато озираясь на закрытую дверь, Звягинцев сунул в карман своего плаща несколько сотенных купюр.
Ему наверняка больше не понадобится, а для вертихвостки-вдовы это совсем небольшая сумма.
Положив баксы в карман, Звягинцев тотчас же устыдился своего поступка, скорее даже ужаснулся ему.
Его сын, его погибший Володя, никогда не одобрил бы мародерства.
Выложив деньги в пакет, Звягинцев решительно написал на нем «Паркером»: «1855 (тысяча восемьсот пятьдесят пять) долларов». Теперь все вещи, касающиеся жизни и смерти Шмаринова, были рассортированы.
Звягинцев снял трубку и набрал номер портье.
— Иван?
— Да.
— Свяжись со спасателями. Кажется, у кого-то из них есть хороший фотоаппарат. Скажешь, пусть зарядят его и поднимаются в двенадцатый номер. Ты понял?
— Обижаете.
Положив трубку на рычаг, Звягинцев прошелся по комнате, каждый раз аккуратно переступая через труп, присел на кровать Инессы и задумался. Первая часть дознания — осмотр места происшествия — выполнена. Но уже теперь можно сделать некоторые выводы.
Пал Палыч откинулся на свежие простыни (хорошо работают разбитные девахи-горничные, ничего не скажешь, не только трахаться умеют!) и закрыл глаза.
Итак, что мы имеем.
Солидный бизнесмен Игорь Анатольевич Шмаринов приезжает на курорт к пострадавшей жене. Приезжает с одной маленькой сумкой. В сумке — кредитные карточки, сумма в рублях и валюте, довольно приличная по сегодняшним временам.
Здесь его встречают дочь и зять. И все трое отправляются в номер к жене. Шмаринов остается с женой до тех пор, пока та не засыпает. Проснувшись, жена обнаруживает труп мужа, лежащий на ковре. Поскольку она не встает, то и до телефона дотянуться не может. Она начинает кричать, надеясь хоть так привлечь внимание других людей. В конечном итоге ей это удается. Множественный и беспорядочный характер ран на теле потерпевшего дает возможность утверждать, что действовал не профессиональный киллер (версия о заказном убийстве в этом случае отпадает). Наличие в сумке Шмаринова нетронутых денег и кредитных карточек также делает несостоятельной версию об ограблении.
Единственный свидетель, который мог бы пролить свет на трагедию, происшедшую в номере двенадцать, все это время спал. К тому же этот свидетель не может двигаться, не может вставать с постели.
Самым невероятным выглядит то обстоятельство, что Шмаринов практически не защищался и дал убить себя. Но он производит впечатление довольно сильного и физически выносливого человека. Чтобы завалить такого буйвола, нужно очень и очень постараться.
Подушка.
Она вспорота каким-то острым предметом. Скорее всего ножом, которым и был нанесен смертельный удар.
Звягинцев поднялся и подошел к по-прежнему лежащей на полу подушке. И принялся внимательно рассматривать ее. Подушка — веселенький геометрический рисунок в стиле покойного Архимеда — была взрезана именно ножом. Возможно, когда убийца напал на него, Шмаринов попытался защититься именно подушкой. Очень странный способ защиты.
Женский способ защиты, сказал бы Звягинцев.
Впрочем, выводы делать пока рано.
Как только Звягинцев пришел к этому вполне утешительному резюме, в дверь постучали. Подойдя к двери, Звягинцев осторожно спросил:
— Кто?
— Это я, Пал Палыч, Артем.
Звягинцев удовлетворенно улыбнулся: значит, не подвел рваный горчичник, явился, как и было приказано. Он открыл дверь и впустил Артема в номер.
— Ну что?
— Все в порядке. Вдову временно поместили в лазарет и вкололи успокоительное. Лазарет — это, конечно, не то место, на самом отшибе. Пока доберешься, умаешься.
— Ничего, самое подходящее место. Никто не будет докучать соболезнованиями. К тому же есть телефон, так что все блага цивилизации. А тебе полезно побегать туда-сюда обратно… Она что-нибудь говорила?
— Ничего. Вы бы в такой ситуации разговаривали? Двойной шок: сначала от травм, а потом эта смерть мужа…
— Как бы чего с собой не сделала… — хрюкнул Звягинцев обычную в таких случаях фразу.
Артем посмотрел на него снисходительно:
— Не сделает, будьте спокойны. Колю и Радика я оставил с ней. Да, она умоляла меня дать ей связаться с родственниками.
— А ты'.
— Запретил. До выяснения и вашей санкции.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62