– Она может быть в любом другом месте. Москва – большой город.
– Москва – большой город, – легко соглашается Август. – И Лора может быть где угодно, хотя должна была приехать сюда. Вот только ее рюкзак у тебя.
– Рюкзак? – упоминание о рюкзаке застает меня врасплох.
– Да. Твой джип… он припаркован у дома.
– Как будто это единственный джип, который там припаркован!
– Не единственный. Но «Тойота Лэнд Крузер» одна. У тебя ведь « Тойота Лэнд Крузер», да?
– Допустим.
Август хорошо разбирается в тачках. Даже слишком хорошо.
– Так вот, в твоей машине на переднем сиденье лежит ее рюкзак. Я хорошо его знаю. И я права. Я права?
Допустим, – отпираться бесполезно. – Допустим, это ее рюкзак. И что с того? Она попросила меня прихватить его. Что в этом удивительного? Что тебя так возбудило?
– Она ведь могла прихватить его сама. Она ведь тоже на тачке. Как и ты.
«Как и ты», «как и ты», прямо перед собой я вижу глаза Август, и еще – серебряное колечко в брови, и еще – серебряное колечко в нижней губе, но главное – глаза. Они полны недоверия, грусти и еще чего-то такого, что мучает Август, но о чем она никогда не решится сказать. О том, что знаю я. «Как и ты» – всего лишь констатация того факта, что мы с Лорой одержимы одним человеком и это сделало нас почти близнецами. Истончившаяся, ушедшая страсть Август – проницательна, ничего другого ей не остается.
– И что с того, что она на тачке, Август?
– Зачем она отдала тебе рюкзак?
– Откуда же мне знать – зачем? Спроси у нее.
– Я не могу до нее дозвониться.
– Это паранойя, детка. – Я касаюсь плеча Август примирительным жестом.
– Может быть. Вот только твоя куртка…
Я и забыл, что Август – большой специалист по мужским курткам, теперь мы оба смотрим на мою куртку, висящую на вешалке.
– С моей курткой что-то не так?
Все не так. Кровь на рукаве, ткань на груди тоже забрызгана кровью, – почему я не заметил этого раньше? Яркие, свежие пятна, я должен, обязан был заметить их. Но я не заметил. Та же срань, что и с галстуком Брэндона, разница лишь в том, что эту кровь я вижу также, как видели ее все остальные. Эта кровь – объективная реальность, соответствующая объективной реальности Август. Где я мог посадить пятна? Только в заброшенном клубе «Hangar 51-19» . В комнате с неоновой бамбуковой рощей, в которой я нашел Лору. Но ведь рана Лоры не кровоточила! Ни единой кровинки! Проклятье!..
– …На ней кровь.
– Ну и что, – я стараюсь говорить спокойным, даже беспечным тоном. – У меня шла носом кровь, такое иногда случается. У меня слабый нос. Только и всего.
Не очень-то она мне поверила.
– Похоже, ты влез в скверную историю, – после длительного молчания бросает Август. – А я знаю, чем заканчиваются такие истории, поверь.
– Ты хочешь меня предупредить? Очень мило.
– Мне наплевать на тебя. Хрен бы с тобой, но дело касается человека который мне дорог…
– Лоры?
Имя Лоры в моих устах звучит издевательски, а я совсем не хочу этого.
– Лоры, да. Если с ней что-то случилось…
– Что с ней могло случиться, господи?
– Если с ней что-то случилось, я достану тебя из-под земли. И я тебя урою.
Август не шутит. За ее спиной слышно дыхание позапрошлогодних басков и прошлогодних ирландцев, в глазах видны отблески альпийских снегов, похоронивших Илью Макарова. Я знаю, чем заканчиваются такие истории. Я знаю, чем заканчиваются такие отношения. Август вздумала угрожать мне, соплячка!.. На дне моей души валяются три трупа, а она вздумала мне угрожать! Мне становится весело. Так весело, что я смеюсь Август в лицо.
– Я тебя урою, слышишь! – голос Август дрожит от ярости.
– Я сам тебя урою.
– Вот и договорились.
Она распечатывает банку с пивом, я продолжаю тянуть колу. Разговор закончен.
– Нам уже пора, иначе опоздаем в аэропорт. Пойду-ка разбужу твою подругу.
…Наш с Билли уход из квартиры Август больше похож на бегство.
Билли спит на ходу, она спит в лифте, ухватившись руками за поручень под зеркалом. Лифт мягко скользит вниз, от этого у меня неприятно сосет под ложечкой. А еще от мыслей об Август. Не самые лучшие мысли, неудобные мысли, мысли, похожие на засохшие хлебные крошки в постели: они натирают голову. Мелочь, а ощущения самые гнусные.
Мы с Билли убрались, и теперь Август предоставлена сама себе. Что она предпримет? Август не из тех, кто будет названивать по молчащему телефону до посинения. Она начнет действовать. И наверняка попрется в чертов ангар, бешеной собаке сто верст не крюк.
Не крюк. Именно так.
Она может сделать это утром, а может и не дожидаться утра и поехать прямо сейчас. Если она сделает это сейчас – я пропал. Ночь и совсем раннее утро в Москве – время, когда нет пробок. Наверняка Август гоняет на машине как сумасшедшая, «гонять на тачке» – одна из фишек «ЖЖ»-феминисток, это дает им иллюзорное ощущение свободы. Иллюзорное ощущение власти – над машиной, над трассой, над скоростью. Власть – вот к чему стремятся все «ЖЖ»-феминистки, вряд ли Август – исключение.
Она отправится в клуб и первое, что увидит, – стоящий у клуба «Галантец» Лоры, слишком никчемный, чтобы на него польстились автоугонщики. И она ринется вовнутрь, и… Не нужно обладать особым воображением, чтобы представить, что будет дальше.
A y меня – особое воображение.
Я пересмотрел сотни фильмов, тысячи; полицейские – далеко не самые любимые среди них, но не исключено, что все последующее будет развиваться по сценарию именно полицейского фильма. У Август окажется достаточно времени, чтобы натравить на меня ментов, и тогда о Стокгольме придется позабыть. И о многом другом тоже, а это совсем не входит в мои планы. Я просто пытаюсь избавиться от старой жизни и не могу позволить, чтобы какая-нибудь тварь этому помешала.
Даже если ее зовут Август и она мне симпатична.
– …Bay! – Билли сонно приветствует «Тойоту Лэнд Крузер». – Это и есть твоя тачка?!
– Да. Садись. А я сейчас… – я перекладываю Лорин рюкзак с переднего сиденья на пол за ним. Один раз я прокололся, второго быть не должно.
– Мы разве не едем?
– Едем. Но мне нужно заскочить в магазин, кое-что купить…
– А этого нельзя сделать по дороге? – Билли не терпится ощутить мощь «Тойоты».
– Много времени это не займет. Поставить тебе музыку?
– Валяй.
– Джазовый вокал подойдет?
В магнитоле все еще стоит диск, который я прихватил у Август.
– Обожаю джазовый вокал!..
Билли и не могла ответить по-другому, модный писатель просто обязан любить джаз, этно и концерты для клавесина Жан-Батиста Люлли, до дешевой попсы он не опустится. Теперь Билли будет слушать, давиться и слушать, если джазовый вокал не усыпит ее окончательно.
Я очень на это надеюсь.
Модные писатели в состоянии выловить массу мелких блох в подшерстке жизни, но, как правило, просыпают самое важное.
Оставив Билли наедине с «Autumn In New York», я отправился в сторону магазинчика, расположенного метрах в пятистах от дома Август. С того места, где стоит «Тойота», вход в него не виден, и это мне на руку, вовсе не магазинчик мне нужен.
Мне нужно вернуться.
Я еще и сам не знал – зачем, хотя заранее побеспокоился о предлоге.
Куртка.
Я забыл ее специально, и боялся одного – чтобы сама Август не напомнила о ней. Она не напомнила.
На то, чтобы обежать дом, и минуты не ушло, я никого не встретил (даже для собачников слишком рано) – ни в вестибюле, ни в лифте; я снова поднимаюсь, отдышаться не удается.
Возьми себя в руки, безумный Макс, ты просто едешь поговорить.
Просто – поговорить.
Некоторое время я стою перед квартирой Август, она одна на площадке, я заметил это еще раньше. Также, как дверь, ведущую на балкон; или скорее лоджию, которая соединяет площадки с лифтом и черную лестницу. Я уже собираюсь нажать на кнопку звонка, когда слышу шорох, а затем – звук отпирающегося замка. Через секунду на пороге возникает Август.
Я почти готов к этому, Август явно не готова. Она вздрагивает и пытается защититься рукой, жест непроизвольный, но именно он сразу меня успокаивает.
– Черт! Ты меня напугал!..
– Прости.
– Зачем ты вернулся? Что-то случилось?
– Ничего. Просто я забыл свою куртку.
– А где Билли?
– Ждет в машине. Передашь мне куртку?
Август скрывается за дверью, тут-то я и вспоминаю: ключи от Лориного «Галантца» остались в кармане, твою мать… впрочем, Август не из тех, кто будет шарить по чужим карманам. Билли – та смогла бы, и Лора смогла, Август – нет.
Август появляется с курткой в руках, но вовсе не горит желанием сразу отдать ее мне. Странно.
– Значит, ты летишь в Стокгольм?
– Да.
– Утренним рейсом?
– Да, – мне совсем не нравится допрос, который учинила мне Август. – Тебе сообщить его номер?
– Не стоит. Я и так его знаю. Я была в Швеции.
Август и не думает мне угрожать, смешно угрожать взрослому сильному парню, стоя на площадке шестнадцатого этажа в полном одиночестве. Но в ее голосе все равно слышится угроза. Мне самому и той жизни, в которую я собираюсь лететь утренним стокгольмским рейсом.
– Вот как? – я пытаюсь притянуть куртку к себе. – Значит, у тебя там наверняка есть друзья.
– Знакомые.
– Я бы мог передать им что-нибудь от тебя.
– Передай им привет. – Август и не думает отпускать куртку.
– Обязательно.
Мы оба тянем куртку на себя, и далась ей эта гребаная куртка, проклятье!.. В какой-то момент мне удается сломить ползучее сопротивление Август, – я почти победил-, и именно в этот самый момент из кармана вываливаются ключи с дурацким кенгуру.
Ничего страшного не произошло, ключи и ключи, это могут быть мои ключи, или чьи угодно ключи, просто – ключи. Разве что пульт от центрального замка и сигнализации, он все гадит. Август оказывается проворней, она поднимает ключи первой.
– Ключи от машины, – констатирует она. – Твои?
– Чьи же еще.
– От «Тойоты»?
– Естественно.
– А как же Билли? Которая ждет тебя в машине? На лбу у меня выступает испарина. Биг Босс, любитель японских анимэ, был бы мной недоволен. А сучка Август, любительница мужских торсов, даже не дает мне опомниться.
– Это не твои ключи. Это ключи от Лориной машины.
– С чего ты взяла?
– Кенгуру. Я когда-то подарила ей этот брелок. А теперь мне хотелось бы узнать, где сама машина.
Я молчу.
– И где Лора, – продолжает напирать Август. – С ней все в порядке?
– Думаю, что да…
– Мне так не кажется.
– У тебя паранойя.
– Ты это уже говорил.
– Давай выйдем на воздух, – я делаю шаг к двери, ведущей в лоджию. -.Покурим и поговорим спокойно.
– О чем ты собираешься со мной говорить?
– Я и сам стал волноваться…
Я – хороший парень, морячок Папай с банкой шпината, флоту нужны такие парни, как я. И банка шпината пригодится, Август – вегетарианка, а я – хороший парень, именно в этом мне нужно убедить сейчас Август.
– Пойдем, поговорим.
Хороший парень спокоен и даже ласков, несмотря на то что Август так и не отдала ему куртку, бог с ней, с курткой, пойдем и поговорим, подышим свежим воздухом, Август.
Август наконец-то согласна.
Отсюда, с шестнадцатого этажа, Москва почти примиряет меня со своим существованием, теперь это просто огромный город, неспящий город: в море мерцающих огней легко затеряться, прожить целую жизнь с перерывом на обед, сон и секс, заиметь друзей – таких же циничных придурков, как и ты сам; заиметь знакомого бармена, похожего на Киану Ривза: он будет лихо сбивать коктейли для девушек, которых ты тоже заимеешь; заиметь знакомого стоматолога, похожего на Джонни Деппа, и знакомого фээсбэшника, похожего на Бена Аффлека; и любимую марку сигарет, и любимый боулинг, и любимый бильярд, и любимый стрип-клуб, и… мало ли еще радостей можно найти в этом море мерцающих огней, если хорошенько покопаться.
– О чем ты хотел поговорить со мной?
Море огней – там, на расстоянии вытянутой руки, здесь же, в окрестностях шестнадцатиэтажной бюргерской высотки, царит мрак и кладбищенская тишина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65
– Москва – большой город, – легко соглашается Август. – И Лора может быть где угодно, хотя должна была приехать сюда. Вот только ее рюкзак у тебя.
– Рюкзак? – упоминание о рюкзаке застает меня врасплох.
– Да. Твой джип… он припаркован у дома.
– Как будто это единственный джип, который там припаркован!
– Не единственный. Но «Тойота Лэнд Крузер» одна. У тебя ведь « Тойота Лэнд Крузер», да?
– Допустим.
Август хорошо разбирается в тачках. Даже слишком хорошо.
– Так вот, в твоей машине на переднем сиденье лежит ее рюкзак. Я хорошо его знаю. И я права. Я права?
Допустим, – отпираться бесполезно. – Допустим, это ее рюкзак. И что с того? Она попросила меня прихватить его. Что в этом удивительного? Что тебя так возбудило?
– Она ведь могла прихватить его сама. Она ведь тоже на тачке. Как и ты.
«Как и ты», «как и ты», прямо перед собой я вижу глаза Август, и еще – серебряное колечко в брови, и еще – серебряное колечко в нижней губе, но главное – глаза. Они полны недоверия, грусти и еще чего-то такого, что мучает Август, но о чем она никогда не решится сказать. О том, что знаю я. «Как и ты» – всего лишь констатация того факта, что мы с Лорой одержимы одним человеком и это сделало нас почти близнецами. Истончившаяся, ушедшая страсть Август – проницательна, ничего другого ей не остается.
– И что с того, что она на тачке, Август?
– Зачем она отдала тебе рюкзак?
– Откуда же мне знать – зачем? Спроси у нее.
– Я не могу до нее дозвониться.
– Это паранойя, детка. – Я касаюсь плеча Август примирительным жестом.
– Может быть. Вот только твоя куртка…
Я и забыл, что Август – большой специалист по мужским курткам, теперь мы оба смотрим на мою куртку, висящую на вешалке.
– С моей курткой что-то не так?
Все не так. Кровь на рукаве, ткань на груди тоже забрызгана кровью, – почему я не заметил этого раньше? Яркие, свежие пятна, я должен, обязан был заметить их. Но я не заметил. Та же срань, что и с галстуком Брэндона, разница лишь в том, что эту кровь я вижу также, как видели ее все остальные. Эта кровь – объективная реальность, соответствующая объективной реальности Август. Где я мог посадить пятна? Только в заброшенном клубе «Hangar 51-19» . В комнате с неоновой бамбуковой рощей, в которой я нашел Лору. Но ведь рана Лоры не кровоточила! Ни единой кровинки! Проклятье!..
– …На ней кровь.
– Ну и что, – я стараюсь говорить спокойным, даже беспечным тоном. – У меня шла носом кровь, такое иногда случается. У меня слабый нос. Только и всего.
Не очень-то она мне поверила.
– Похоже, ты влез в скверную историю, – после длительного молчания бросает Август. – А я знаю, чем заканчиваются такие истории, поверь.
– Ты хочешь меня предупредить? Очень мило.
– Мне наплевать на тебя. Хрен бы с тобой, но дело касается человека который мне дорог…
– Лоры?
Имя Лоры в моих устах звучит издевательски, а я совсем не хочу этого.
– Лоры, да. Если с ней что-то случилось…
– Что с ней могло случиться, господи?
– Если с ней что-то случилось, я достану тебя из-под земли. И я тебя урою.
Август не шутит. За ее спиной слышно дыхание позапрошлогодних басков и прошлогодних ирландцев, в глазах видны отблески альпийских снегов, похоронивших Илью Макарова. Я знаю, чем заканчиваются такие истории. Я знаю, чем заканчиваются такие отношения. Август вздумала угрожать мне, соплячка!.. На дне моей души валяются три трупа, а она вздумала мне угрожать! Мне становится весело. Так весело, что я смеюсь Август в лицо.
– Я тебя урою, слышишь! – голос Август дрожит от ярости.
– Я сам тебя урою.
– Вот и договорились.
Она распечатывает банку с пивом, я продолжаю тянуть колу. Разговор закончен.
– Нам уже пора, иначе опоздаем в аэропорт. Пойду-ка разбужу твою подругу.
…Наш с Билли уход из квартиры Август больше похож на бегство.
Билли спит на ходу, она спит в лифте, ухватившись руками за поручень под зеркалом. Лифт мягко скользит вниз, от этого у меня неприятно сосет под ложечкой. А еще от мыслей об Август. Не самые лучшие мысли, неудобные мысли, мысли, похожие на засохшие хлебные крошки в постели: они натирают голову. Мелочь, а ощущения самые гнусные.
Мы с Билли убрались, и теперь Август предоставлена сама себе. Что она предпримет? Август не из тех, кто будет названивать по молчащему телефону до посинения. Она начнет действовать. И наверняка попрется в чертов ангар, бешеной собаке сто верст не крюк.
Не крюк. Именно так.
Она может сделать это утром, а может и не дожидаться утра и поехать прямо сейчас. Если она сделает это сейчас – я пропал. Ночь и совсем раннее утро в Москве – время, когда нет пробок. Наверняка Август гоняет на машине как сумасшедшая, «гонять на тачке» – одна из фишек «ЖЖ»-феминисток, это дает им иллюзорное ощущение свободы. Иллюзорное ощущение власти – над машиной, над трассой, над скоростью. Власть – вот к чему стремятся все «ЖЖ»-феминистки, вряд ли Август – исключение.
Она отправится в клуб и первое, что увидит, – стоящий у клуба «Галантец» Лоры, слишком никчемный, чтобы на него польстились автоугонщики. И она ринется вовнутрь, и… Не нужно обладать особым воображением, чтобы представить, что будет дальше.
A y меня – особое воображение.
Я пересмотрел сотни фильмов, тысячи; полицейские – далеко не самые любимые среди них, но не исключено, что все последующее будет развиваться по сценарию именно полицейского фильма. У Август окажется достаточно времени, чтобы натравить на меня ментов, и тогда о Стокгольме придется позабыть. И о многом другом тоже, а это совсем не входит в мои планы. Я просто пытаюсь избавиться от старой жизни и не могу позволить, чтобы какая-нибудь тварь этому помешала.
Даже если ее зовут Август и она мне симпатична.
– …Bay! – Билли сонно приветствует «Тойоту Лэнд Крузер». – Это и есть твоя тачка?!
– Да. Садись. А я сейчас… – я перекладываю Лорин рюкзак с переднего сиденья на пол за ним. Один раз я прокололся, второго быть не должно.
– Мы разве не едем?
– Едем. Но мне нужно заскочить в магазин, кое-что купить…
– А этого нельзя сделать по дороге? – Билли не терпится ощутить мощь «Тойоты».
– Много времени это не займет. Поставить тебе музыку?
– Валяй.
– Джазовый вокал подойдет?
В магнитоле все еще стоит диск, который я прихватил у Август.
– Обожаю джазовый вокал!..
Билли и не могла ответить по-другому, модный писатель просто обязан любить джаз, этно и концерты для клавесина Жан-Батиста Люлли, до дешевой попсы он не опустится. Теперь Билли будет слушать, давиться и слушать, если джазовый вокал не усыпит ее окончательно.
Я очень на это надеюсь.
Модные писатели в состоянии выловить массу мелких блох в подшерстке жизни, но, как правило, просыпают самое важное.
Оставив Билли наедине с «Autumn In New York», я отправился в сторону магазинчика, расположенного метрах в пятистах от дома Август. С того места, где стоит «Тойота», вход в него не виден, и это мне на руку, вовсе не магазинчик мне нужен.
Мне нужно вернуться.
Я еще и сам не знал – зачем, хотя заранее побеспокоился о предлоге.
Куртка.
Я забыл ее специально, и боялся одного – чтобы сама Август не напомнила о ней. Она не напомнила.
На то, чтобы обежать дом, и минуты не ушло, я никого не встретил (даже для собачников слишком рано) – ни в вестибюле, ни в лифте; я снова поднимаюсь, отдышаться не удается.
Возьми себя в руки, безумный Макс, ты просто едешь поговорить.
Просто – поговорить.
Некоторое время я стою перед квартирой Август, она одна на площадке, я заметил это еще раньше. Также, как дверь, ведущую на балкон; или скорее лоджию, которая соединяет площадки с лифтом и черную лестницу. Я уже собираюсь нажать на кнопку звонка, когда слышу шорох, а затем – звук отпирающегося замка. Через секунду на пороге возникает Август.
Я почти готов к этому, Август явно не готова. Она вздрагивает и пытается защититься рукой, жест непроизвольный, но именно он сразу меня успокаивает.
– Черт! Ты меня напугал!..
– Прости.
– Зачем ты вернулся? Что-то случилось?
– Ничего. Просто я забыл свою куртку.
– А где Билли?
– Ждет в машине. Передашь мне куртку?
Август скрывается за дверью, тут-то я и вспоминаю: ключи от Лориного «Галантца» остались в кармане, твою мать… впрочем, Август не из тех, кто будет шарить по чужим карманам. Билли – та смогла бы, и Лора смогла, Август – нет.
Август появляется с курткой в руках, но вовсе не горит желанием сразу отдать ее мне. Странно.
– Значит, ты летишь в Стокгольм?
– Да.
– Утренним рейсом?
– Да, – мне совсем не нравится допрос, который учинила мне Август. – Тебе сообщить его номер?
– Не стоит. Я и так его знаю. Я была в Швеции.
Август и не думает мне угрожать, смешно угрожать взрослому сильному парню, стоя на площадке шестнадцатого этажа в полном одиночестве. Но в ее голосе все равно слышится угроза. Мне самому и той жизни, в которую я собираюсь лететь утренним стокгольмским рейсом.
– Вот как? – я пытаюсь притянуть куртку к себе. – Значит, у тебя там наверняка есть друзья.
– Знакомые.
– Я бы мог передать им что-нибудь от тебя.
– Передай им привет. – Август и не думает отпускать куртку.
– Обязательно.
Мы оба тянем куртку на себя, и далась ей эта гребаная куртка, проклятье!.. В какой-то момент мне удается сломить ползучее сопротивление Август, – я почти победил-, и именно в этот самый момент из кармана вываливаются ключи с дурацким кенгуру.
Ничего страшного не произошло, ключи и ключи, это могут быть мои ключи, или чьи угодно ключи, просто – ключи. Разве что пульт от центрального замка и сигнализации, он все гадит. Август оказывается проворней, она поднимает ключи первой.
– Ключи от машины, – констатирует она. – Твои?
– Чьи же еще.
– От «Тойоты»?
– Естественно.
– А как же Билли? Которая ждет тебя в машине? На лбу у меня выступает испарина. Биг Босс, любитель японских анимэ, был бы мной недоволен. А сучка Август, любительница мужских торсов, даже не дает мне опомниться.
– Это не твои ключи. Это ключи от Лориной машины.
– С чего ты взяла?
– Кенгуру. Я когда-то подарила ей этот брелок. А теперь мне хотелось бы узнать, где сама машина.
Я молчу.
– И где Лора, – продолжает напирать Август. – С ней все в порядке?
– Думаю, что да…
– Мне так не кажется.
– У тебя паранойя.
– Ты это уже говорил.
– Давай выйдем на воздух, – я делаю шаг к двери, ведущей в лоджию. -.Покурим и поговорим спокойно.
– О чем ты собираешься со мной говорить?
– Я и сам стал волноваться…
Я – хороший парень, морячок Папай с банкой шпината, флоту нужны такие парни, как я. И банка шпината пригодится, Август – вегетарианка, а я – хороший парень, именно в этом мне нужно убедить сейчас Август.
– Пойдем, поговорим.
Хороший парень спокоен и даже ласков, несмотря на то что Август так и не отдала ему куртку, бог с ней, с курткой, пойдем и поговорим, подышим свежим воздухом, Август.
Август наконец-то согласна.
Отсюда, с шестнадцатого этажа, Москва почти примиряет меня со своим существованием, теперь это просто огромный город, неспящий город: в море мерцающих огней легко затеряться, прожить целую жизнь с перерывом на обед, сон и секс, заиметь друзей – таких же циничных придурков, как и ты сам; заиметь знакомого бармена, похожего на Киану Ривза: он будет лихо сбивать коктейли для девушек, которых ты тоже заимеешь; заиметь знакомого стоматолога, похожего на Джонни Деппа, и знакомого фээсбэшника, похожего на Бена Аффлека; и любимую марку сигарет, и любимый боулинг, и любимый бильярд, и любимый стрип-клуб, и… мало ли еще радостей можно найти в этом море мерцающих огней, если хорошенько покопаться.
– О чем ты хотел поговорить со мной?
Море огней – там, на расстоянии вытянутой руки, здесь же, в окрестностях шестнадцатиэтажной бюргерской высотки, царит мрак и кладбищенская тишина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65