Однако мы с вами обязаны сберечь наследие фараона, ставшего нам братом. О, только бы увидать его лицо! - Вдруг граф вздрогнул и схватился за щеку. - Меня кто-то укусил… Как больно!
На его щеке выступила капля крови. Карнарвон вытер ее носовым платком с вышитым родовым гербом и вздохнул:
- Пора в Каир.
- К Лако?
- Он скользкий тип. Наверное, сейчас интригует, чтобы помешать нам продолжать работу и лишить меня права на находки. Пора припереть его к стенке! Я намерен получить свою долю древностей в конце месяца. Представьте, как эти великолепные вещи буду смотреться в Хайклере!
Граф мечтательно прикрыл глаза, затем надел шляпу и вышел из мастерской, опираясь на трость. Его худощавый силуэт вскоре исчез в вихре светло-охристой пыли, витавшей над истерзанной Долиной.
74
Лако заболел и не принимал посетителей. Карнарвон вернулся в отель лег спать.
На следующее утро леди Эвелина, целуя отца, заметила, что у него опухла шея.
- Это ганглий… больно. Я так устал в Долине за последние недели!
Вошел цирюльник. Граф вспомнил, как несколько лет тому назад брадобрей грозился перерезать ему горло. На этот раз бритва нежно скользила по его лицу, щедро намазанному густой пеной.
Вдруг Карнарвон вскрикнул. Цирюльник отпрянул:
- Простите!
Граф провел рукой по щеке. Укус кровоточил.
- Подите прочь! - рассерженно воскликнул он.
Цирюльник поспешил ретироваться. Граф побрился сам, встал, но чуть не упал - сильно закружилась голова. Он еле добрел до кровати и рухнул без сил.
Зайдя к отцу в поддень, Эвелина увидела, что он по-прежнему лежит, и вызвала врача. Доктор поставил диагноз воспаление легких и назначил курс лечения. Однако жар не спадал.
- По-моему, дело плохо, Эва.
- Не беспокойтесь, отец, я с вами!
- Телеграфируй матери и брату, пускай сейчас же приезжают.
Леди Эвелина выполнила его просьбу и заодно написала Картеру, что отец тяжело болен, и пообещала ежедневно сообщать ему о состоянии его здоровья.
Вечером девушку окружили репортеры. Пришлось сказать, что чувствует себя граф неважно.
Назначили консилиум. Прогнозы были самыми неутешительными. Диагностировали сепсис. Кто-то предположил отравление, но остальные доктора с подобным мнением не согласились.
В местной прессе ежедневно публиковали сводки о состоянии здоровья графа. Картер впервые в жизни стал читать газеты. Репортеры подчеркивали бодрость духа больного, его мужество и ясный ум.
Картеру приходилось торчать в Луксоре из-за тысячи административных неурядиц. Энгельбах или его подручные приезжали в Долину через день, чтобы следить, за реставрационными работами. Однако Говард готов был все бросить и ринуться в Каир по первому зову леди Эвелины.
Граф находился в курсе всех последних событий. Эвелина рассказывала ему об успехах Говарда и его помощников.
- Ты счастлива, Эва? - как-то спросил граф.
- Пока вы нездоровы, слово «счастье» для меня не существует.
- Подумай о себе. Я уже стар и не могу устроить твою жизнь.
- Вы уже все мне дали! Как я могу забыть наши прогулки по Хайклеру, наши разговоры при луне, уроки чтения в библиотеке, охоту? А ваш Египет! Совсем иной мир, величественный фараон, сияние золота, соседство с вечностью - это все вы подарили мне!
- Придется тебе теперь справляться без меня!
- Подобные слова недостойны лорда Карнарвона!
- Ты выйдешь замуж за Говарда?
- Не скажу.
- Почему?
- Потому, что вы сами узнаете, когда поправитесь.
Через несколько дней Эвелина прочитала отцу письмо из министерства общественных работ, под которым также стояла подпись Лако. Графа заверяли, что правила дележа находок не изменятся до 1924 года. А значит, он по-прежнему имел на них законные права.
- Вы довольны, отец?
- Слишком поздно, Эва.
- Перестаньте, вы обязательно поправитесь!
- Я слышал зов и готовлюсь уйти.
- Нет!…
- Похорони меня в Хайклере, на вершине холма. Там скоро весна. И чтобы без всяких похоронных маршей. Я хочу, чтобы звучало только пение жаворонков. Пусть все будет просто и лаконично! Позовите родственников, старых слуг, наших арендаторов и Сьюзи. И чтобы никаких политиков и высокопоставленных особ!
- А Картер?
- Он должен вести себя так, будто я жив. Пусть не смеет покидать Долину! Сокровища Тутанхамона важнее, чем агония старого лорда.
Эвелина разрыдалась:
- Вы не имеете права умирать!
- Да, смерть - сомнительная шутка, но эту шутку выдумал не я.
Вскоре граф погрузился в кому. Леди Эвелина не посмела написать об этом Картеру. В его глазах граф должен был остаться сильным и несокрушимым человеком.
Приехали жена и сын, но лорд Карнарвон уже никого не узнавал. Виконт служил офицером Индийского корпуса. Для того чтобы он смог проститься с отцом, корабль изменил курс.
Благородный, великий граф Карнарвон скончался пятого апреля 1923 года, в один час сорок пять минут утра.
В это мгновение во всем Каире погас свет, хотя город снабжали шесть независимых электростанций. Электрики так и не смогли выяснить причину неполадки. А в далеком Хайклере Сьюзи, любимая собака пятого графа Карнарвона, вдруг протяжно завыла и упала замертво в тот самый миг, когда ее хозяин ступил на тропу иного мира, где она по-прежнему собиралась служить ему верой и правдой.
75
Как теперь жить без графа, замечательного человека и верного друга? Он ушел из жизни всего через полгода после того, как нашли гробницу Тутанхамона, и ему не суждено увидеть ни саркофага знаменитого царя, ни его мумии. У Картера перед глазами по-прежнему стояло свидетельство о смерти, написанное на французском языке, где было сказано, что Джордж Эдвард Станхоп, граф Карнарвон, родившийся двадцать второго июня 1866 года и прибывший из Лондона, умер от пневмонии после восьми дней болезни в возрасте пятидесяти семи лет.
Граф - человек чести, благородный авантюрист и герой. Под его аристократически холодной внешностью билось пламенное сердце. Жизнь без него казалась серой и холодной даже под жарким египетским солнцем, Картер подумывал о том, чтобы закрыть реставрационную мастерскую и навсегда уехать из Долины. Пусть Тутанхамон с миром покоится в песках! Но граф велел ему не падать духом. Меньше чем через месяц, все древности из передней комнаты будут готовы к отправке. Им предстояло пуститься в большое плавание! Поэтому Картеру следовало отбросить грусть, усталость и уныние.
* * *
«Новая жертва проклятия фараона!» Эта сенсационная новость мгновенно облетела весь мир. Известный писатель Конан-Дойль заявил, что, видимо, царь мстит осквернителям своей усыпальницы. Серьезные издания ссылались на какой-то текст, якобы высеченный на стене гробницы и гласивший, что смерть быстрыми шагами настигнет каждого, кто нарушит покой фараона. Вспомнили о магии египетских жрецов и о том, что они сурово расправлялись с ворами.
С опровержением этой версии выступили знаменитые врачи. Они заявили, что источником болезни графа стали патологические микробы, и посоветовали продезинфицировать гробницу.
Смерть нескольких туристов посеяла панику. Пусть они были уже немолодыми людьми, но ведь бедняги действительно скончались, посетив гробницу Тутанхамона! Американские политики потребовали сдать мумии, хранившиеся в музеях, на анализ. Уж не они ли являлись причиной необъяснимой гибели людей? Англичане, в коллекциях которых имелись мумии, сдали их от греха подальше в Британский музей.
Картера осаждали журналисты.
- Как ваше самочувствие?
- Если не считать того, что я скорблю по графу Карнарвону, - прекрасно.
- А на боли в животе вы не жалуетесь?
- Жалуюсь уже лет десять.
- Осмелитесь ли вы снова войти в гробницу?
- Да, и как можно скорее.
- Вас обвиняют в святотатстве.
- Я благоговею перед Тутанхамоном! Моя заветная мечта - увидеть его, поприветствовать и сберечь мумию, если она цела.
- Разве тексты гробниц не запрещают вторжение?
- В египетском заупокойном ритуале вообще не существует подобного рода проклятий! Он требует лишь выказывать усопшим уважение. Они живут от поминания своих имен, и мы не можем обмануть Тутанхамона.
* * *
Картер все время думал об Эвелине. На ее руках умер любимый отец. Картер не знал, что ей писать, - словами горю не поможешь. Отца ей никто не вернет и не заменит.
Говард реставрировал ожерелье, когда в мастерскую ворвался Энгельбах с каким-то высокопоставленным египетским чиновником. Каллендер преградил им путь и попросил их подождать. Через час, когда их раздражение достигло предела, Картер, наконец, освободился.
- Я желаю осмотреть гробницу! - заявил египтянин.
- На каком основании?
- На основании разрешения от Управления раскопками и древностями.
- Это невозможно.
- Почему?
- Гробница засыпана.
- По чьему приказу?
- Моему.
- Гробница принадлежит Египту, а не вам!
- Я отвечаю за ее сохранность.
- Советую вам открыть гробницу, мистер Картер!
- А я вам советую проваливать!
Энгельбах решил подлить масла в огонь:
- Картер считает, что ему все можно. Но это не всегда будет так!
- Если бы у вас в Управлении служили достойные люди, памятники сохранились бы получше! - парировал Говард.
- Пойдемте отсюда! - взвился Энгельбах. - Мы будем разговаривать с ним в другом месте!
- И добьемся вашей отставки! - пригрозил чиновник.
- Это невозможно, - улыбнулся Картер. - Я нигде не служу.
* * *
На могилу упала последняя горсть земли. Джордж Герберт, пятый граф Карнарвон упокоился на вершине холма, с которого открывался чудесный вид на поместье. Верхушки ливанских кедров золотило весеннее солнце.
В соответствии с последней волей графа похороны прошли чрезвычайно скромно. Пригласили только родственников и близких. Картера не было - он чувствовал себя обязанным довести дело графа до конца. Преданную Сьюзи похоронили рядом с хозяином.
Вокруг пели жаворонки. Эти прелестные звуки скрасили горечь прощания. Леди Эвелина вспомнила о птице с человеческой головой, изображение которой показывал ей Картер, и подумала о том, что душа ее отца, наверное, уже летит в Египет, к Тутанхамону.
* * *
В час похорон Картер возложил на порог гробницы Тутанхамона венок из листьев и ветку акации. Высоко в небе пролетел сокол. Граф покоился в Хайклере, в земле предков, но жизнь его оборвалась в Египте - там, где сбылась его мечта. Он заслужил венец оправдания, данный Осирису при выходе из зала суда в Гелиополе.
Без лорда Карнарвона Картер словно осиротел. Его будущее было туманным. И лишь таинственный фараон озарял собой его трудовые будни.
76
Девятнадцатого апреля 1923 года царь Фуад, главнокомандующий египетской армией, уступил требованиям партии и дал стране конституцию. За ним закреплялась исполнительная, а за парламентом - законодательная власть. Националистическая партия «Вафд» организовала забастовку лавочников и провела несколько мирных шествий. Народная любовь принесла ей явное преимущество на выборах, которое она собиралась употребить на борьбу с Великобританией и с собственным царем. Раньше Фуад легко избавлялся от министров, которые смели ему перечить. Он подумывал о том, как бы разогнать неугодный ему парламент. Но партия «Вафд» и ее ставленник, премьер-министр Саад Заглул, обрели чрезвычайную популярность благодаря идее национальной независимости, которую они проповедовали, в то же время защищая интересы враждебных всяким социальным реформам банкиров и землевладельцев.
В реставрационной мастерской, устроенной в гробнице Сети II, команда Картера работала как и прежде - не заботясь о политике. Вдруг его вызвали в Курну, в полицейский участок. За огромным письменным столом восседал высокопоставленный полицейский чин в шикарной белой форме с наградными знаками и листал пачку донесений.
- Вы нарушаете закон, мистер Картер! - строго сказал он.
- О чем вы говорите?
- Против вас свидетельствуют факты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50
На его щеке выступила капля крови. Карнарвон вытер ее носовым платком с вышитым родовым гербом и вздохнул:
- Пора в Каир.
- К Лако?
- Он скользкий тип. Наверное, сейчас интригует, чтобы помешать нам продолжать работу и лишить меня права на находки. Пора припереть его к стенке! Я намерен получить свою долю древностей в конце месяца. Представьте, как эти великолепные вещи буду смотреться в Хайклере!
Граф мечтательно прикрыл глаза, затем надел шляпу и вышел из мастерской, опираясь на трость. Его худощавый силуэт вскоре исчез в вихре светло-охристой пыли, витавшей над истерзанной Долиной.
74
Лако заболел и не принимал посетителей. Карнарвон вернулся в отель лег спать.
На следующее утро леди Эвелина, целуя отца, заметила, что у него опухла шея.
- Это ганглий… больно. Я так устал в Долине за последние недели!
Вошел цирюльник. Граф вспомнил, как несколько лет тому назад брадобрей грозился перерезать ему горло. На этот раз бритва нежно скользила по его лицу, щедро намазанному густой пеной.
Вдруг Карнарвон вскрикнул. Цирюльник отпрянул:
- Простите!
Граф провел рукой по щеке. Укус кровоточил.
- Подите прочь! - рассерженно воскликнул он.
Цирюльник поспешил ретироваться. Граф побрился сам, встал, но чуть не упал - сильно закружилась голова. Он еле добрел до кровати и рухнул без сил.
Зайдя к отцу в поддень, Эвелина увидела, что он по-прежнему лежит, и вызвала врача. Доктор поставил диагноз воспаление легких и назначил курс лечения. Однако жар не спадал.
- По-моему, дело плохо, Эва.
- Не беспокойтесь, отец, я с вами!
- Телеграфируй матери и брату, пускай сейчас же приезжают.
Леди Эвелина выполнила его просьбу и заодно написала Картеру, что отец тяжело болен, и пообещала ежедневно сообщать ему о состоянии его здоровья.
Вечером девушку окружили репортеры. Пришлось сказать, что чувствует себя граф неважно.
Назначили консилиум. Прогнозы были самыми неутешительными. Диагностировали сепсис. Кто-то предположил отравление, но остальные доктора с подобным мнением не согласились.
В местной прессе ежедневно публиковали сводки о состоянии здоровья графа. Картер впервые в жизни стал читать газеты. Репортеры подчеркивали бодрость духа больного, его мужество и ясный ум.
Картеру приходилось торчать в Луксоре из-за тысячи административных неурядиц. Энгельбах или его подручные приезжали в Долину через день, чтобы следить, за реставрационными работами. Однако Говард готов был все бросить и ринуться в Каир по первому зову леди Эвелины.
Граф находился в курсе всех последних событий. Эвелина рассказывала ему об успехах Говарда и его помощников.
- Ты счастлива, Эва? - как-то спросил граф.
- Пока вы нездоровы, слово «счастье» для меня не существует.
- Подумай о себе. Я уже стар и не могу устроить твою жизнь.
- Вы уже все мне дали! Как я могу забыть наши прогулки по Хайклеру, наши разговоры при луне, уроки чтения в библиотеке, охоту? А ваш Египет! Совсем иной мир, величественный фараон, сияние золота, соседство с вечностью - это все вы подарили мне!
- Придется тебе теперь справляться без меня!
- Подобные слова недостойны лорда Карнарвона!
- Ты выйдешь замуж за Говарда?
- Не скажу.
- Почему?
- Потому, что вы сами узнаете, когда поправитесь.
Через несколько дней Эвелина прочитала отцу письмо из министерства общественных работ, под которым также стояла подпись Лако. Графа заверяли, что правила дележа находок не изменятся до 1924 года. А значит, он по-прежнему имел на них законные права.
- Вы довольны, отец?
- Слишком поздно, Эва.
- Перестаньте, вы обязательно поправитесь!
- Я слышал зов и готовлюсь уйти.
- Нет!…
- Похорони меня в Хайклере, на вершине холма. Там скоро весна. И чтобы без всяких похоронных маршей. Я хочу, чтобы звучало только пение жаворонков. Пусть все будет просто и лаконично! Позовите родственников, старых слуг, наших арендаторов и Сьюзи. И чтобы никаких политиков и высокопоставленных особ!
- А Картер?
- Он должен вести себя так, будто я жив. Пусть не смеет покидать Долину! Сокровища Тутанхамона важнее, чем агония старого лорда.
Эвелина разрыдалась:
- Вы не имеете права умирать!
- Да, смерть - сомнительная шутка, но эту шутку выдумал не я.
Вскоре граф погрузился в кому. Леди Эвелина не посмела написать об этом Картеру. В его глазах граф должен был остаться сильным и несокрушимым человеком.
Приехали жена и сын, но лорд Карнарвон уже никого не узнавал. Виконт служил офицером Индийского корпуса. Для того чтобы он смог проститься с отцом, корабль изменил курс.
Благородный, великий граф Карнарвон скончался пятого апреля 1923 года, в один час сорок пять минут утра.
В это мгновение во всем Каире погас свет, хотя город снабжали шесть независимых электростанций. Электрики так и не смогли выяснить причину неполадки. А в далеком Хайклере Сьюзи, любимая собака пятого графа Карнарвона, вдруг протяжно завыла и упала замертво в тот самый миг, когда ее хозяин ступил на тропу иного мира, где она по-прежнему собиралась служить ему верой и правдой.
75
Как теперь жить без графа, замечательного человека и верного друга? Он ушел из жизни всего через полгода после того, как нашли гробницу Тутанхамона, и ему не суждено увидеть ни саркофага знаменитого царя, ни его мумии. У Картера перед глазами по-прежнему стояло свидетельство о смерти, написанное на французском языке, где было сказано, что Джордж Эдвард Станхоп, граф Карнарвон, родившийся двадцать второго июня 1866 года и прибывший из Лондона, умер от пневмонии после восьми дней болезни в возрасте пятидесяти семи лет.
Граф - человек чести, благородный авантюрист и герой. Под его аристократически холодной внешностью билось пламенное сердце. Жизнь без него казалась серой и холодной даже под жарким египетским солнцем, Картер подумывал о том, чтобы закрыть реставрационную мастерскую и навсегда уехать из Долины. Пусть Тутанхамон с миром покоится в песках! Но граф велел ему не падать духом. Меньше чем через месяц, все древности из передней комнаты будут готовы к отправке. Им предстояло пуститься в большое плавание! Поэтому Картеру следовало отбросить грусть, усталость и уныние.
* * *
«Новая жертва проклятия фараона!» Эта сенсационная новость мгновенно облетела весь мир. Известный писатель Конан-Дойль заявил, что, видимо, царь мстит осквернителям своей усыпальницы. Серьезные издания ссылались на какой-то текст, якобы высеченный на стене гробницы и гласивший, что смерть быстрыми шагами настигнет каждого, кто нарушит покой фараона. Вспомнили о магии египетских жрецов и о том, что они сурово расправлялись с ворами.
С опровержением этой версии выступили знаменитые врачи. Они заявили, что источником болезни графа стали патологические микробы, и посоветовали продезинфицировать гробницу.
Смерть нескольких туристов посеяла панику. Пусть они были уже немолодыми людьми, но ведь бедняги действительно скончались, посетив гробницу Тутанхамона! Американские политики потребовали сдать мумии, хранившиеся в музеях, на анализ. Уж не они ли являлись причиной необъяснимой гибели людей? Англичане, в коллекциях которых имелись мумии, сдали их от греха подальше в Британский музей.
Картера осаждали журналисты.
- Как ваше самочувствие?
- Если не считать того, что я скорблю по графу Карнарвону, - прекрасно.
- А на боли в животе вы не жалуетесь?
- Жалуюсь уже лет десять.
- Осмелитесь ли вы снова войти в гробницу?
- Да, и как можно скорее.
- Вас обвиняют в святотатстве.
- Я благоговею перед Тутанхамоном! Моя заветная мечта - увидеть его, поприветствовать и сберечь мумию, если она цела.
- Разве тексты гробниц не запрещают вторжение?
- В египетском заупокойном ритуале вообще не существует подобного рода проклятий! Он требует лишь выказывать усопшим уважение. Они живут от поминания своих имен, и мы не можем обмануть Тутанхамона.
* * *
Картер все время думал об Эвелине. На ее руках умер любимый отец. Картер не знал, что ей писать, - словами горю не поможешь. Отца ей никто не вернет и не заменит.
Говард реставрировал ожерелье, когда в мастерскую ворвался Энгельбах с каким-то высокопоставленным египетским чиновником. Каллендер преградил им путь и попросил их подождать. Через час, когда их раздражение достигло предела, Картер, наконец, освободился.
- Я желаю осмотреть гробницу! - заявил египтянин.
- На каком основании?
- На основании разрешения от Управления раскопками и древностями.
- Это невозможно.
- Почему?
- Гробница засыпана.
- По чьему приказу?
- Моему.
- Гробница принадлежит Египту, а не вам!
- Я отвечаю за ее сохранность.
- Советую вам открыть гробницу, мистер Картер!
- А я вам советую проваливать!
Энгельбах решил подлить масла в огонь:
- Картер считает, что ему все можно. Но это не всегда будет так!
- Если бы у вас в Управлении служили достойные люди, памятники сохранились бы получше! - парировал Говард.
- Пойдемте отсюда! - взвился Энгельбах. - Мы будем разговаривать с ним в другом месте!
- И добьемся вашей отставки! - пригрозил чиновник.
- Это невозможно, - улыбнулся Картер. - Я нигде не служу.
* * *
На могилу упала последняя горсть земли. Джордж Герберт, пятый граф Карнарвон упокоился на вершине холма, с которого открывался чудесный вид на поместье. Верхушки ливанских кедров золотило весеннее солнце.
В соответствии с последней волей графа похороны прошли чрезвычайно скромно. Пригласили только родственников и близких. Картера не было - он чувствовал себя обязанным довести дело графа до конца. Преданную Сьюзи похоронили рядом с хозяином.
Вокруг пели жаворонки. Эти прелестные звуки скрасили горечь прощания. Леди Эвелина вспомнила о птице с человеческой головой, изображение которой показывал ей Картер, и подумала о том, что душа ее отца, наверное, уже летит в Египет, к Тутанхамону.
* * *
В час похорон Картер возложил на порог гробницы Тутанхамона венок из листьев и ветку акации. Высоко в небе пролетел сокол. Граф покоился в Хайклере, в земле предков, но жизнь его оборвалась в Египте - там, где сбылась его мечта. Он заслужил венец оправдания, данный Осирису при выходе из зала суда в Гелиополе.
Без лорда Карнарвона Картер словно осиротел. Его будущее было туманным. И лишь таинственный фараон озарял собой его трудовые будни.
76
Девятнадцатого апреля 1923 года царь Фуад, главнокомандующий египетской армией, уступил требованиям партии и дал стране конституцию. За ним закреплялась исполнительная, а за парламентом - законодательная власть. Националистическая партия «Вафд» организовала забастовку лавочников и провела несколько мирных шествий. Народная любовь принесла ей явное преимущество на выборах, которое она собиралась употребить на борьбу с Великобританией и с собственным царем. Раньше Фуад легко избавлялся от министров, которые смели ему перечить. Он подумывал о том, как бы разогнать неугодный ему парламент. Но партия «Вафд» и ее ставленник, премьер-министр Саад Заглул, обрели чрезвычайную популярность благодаря идее национальной независимости, которую они проповедовали, в то же время защищая интересы враждебных всяким социальным реформам банкиров и землевладельцев.
В реставрационной мастерской, устроенной в гробнице Сети II, команда Картера работала как и прежде - не заботясь о политике. Вдруг его вызвали в Курну, в полицейский участок. За огромным письменным столом восседал высокопоставленный полицейский чин в шикарной белой форме с наградными знаками и листал пачку донесений.
- Вы нарушаете закон, мистер Картер! - строго сказал он.
- О чем вы говорите?
- Против вас свидетельствуют факты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50