Оставленный для связи перепуганным и ограбленным барыгам, у которых успели за последние дни побывать «с деловым визитом» Пионеры, номер трубы «сработал» впервые, и Чахлый, по спине которого непроизвольно пробежала прохладная волна, уже не сомневался, в каком именно ключе будет протекать предстоящий разговор с неизвестным братилой, какова будет тема обсуждения и что произойдет потом.
Но он был готов к стрелке и уже третий день ежеминутно ждал вызова на нее с тем сдержанным нетерпением, с которым притаившийся в кустах с удавкой за пазухой кровавый маньяк поджидает одинокую полуночную жертву…
Опера
Взглянув в светящиеся торжеством карие глаза девушки, Валера увидел в них свое собственное застывшее отражение с пистолетом в руке. А потом быстрым шагом прошел в гостиную и остановился как вкопанный, поедая взглядом две развалившиеся в кожаных креслах перед столиком знакомые личности – огромную тушу вышибалы Чака и тщедушную фигуру Гоблина, одетого в зеленый, расстегнутый на впалой волосатой груди до самого пупка спортивный костюм.
Оба наркобарыги спали глубоким сном, открыв рты, откинув головы на спинки кресел и заполняя пространство вокруг себя тихим размеренным храпом.
– Ур-род, бля! – скрипнул зубами Дреев, буквально пожирая испепеляющим взглядом так легко обнаружившегося убийцу его друга Кости Логинова.
Не в силах сдерживать накопившуюся внутри с того рокового выстрела злость, опер на ватных ногах приблизился к спящему драгдилеру, перевернул обратной стороной зажатый в руке пистолет, взяв его за ствол, и изо всех сил наотмашь ударил Гоблина тяжелой рукояткой «макарова» в худое бледное лицо.
Наркоделец, мотнув башкой, остался неподвижно лежать в кресле, ничего не видя, не слыша и не чувствуя боли от стремительно вздувающегося на скуле багрового кровоподтека.
– Была бы моя воля, я… – хрипло процедил резво пойманный Бакулой сзади за руки, играющий желваками капитан. Освободившись от захвата резким движением плеч, Дреев достал из кармана ключи от «сьерры» и протянул их напарнику: – Толя, принеси-ка из тачки капроновый шнур и барсетку с инструментом – они в бардачке – и пластиковую бутыль с бензином. Минут через пятнадцать – двадцать эти крысы очухаются, начнем нашу беседу…
– Сделаем… – Бакула кивнул и направился в коридор. Тихо хлопнула входная дверь.
– Боже, какая жестокость, – с театральным пафосом произнесла старлей, присаживаясь на диван и наливая в высокий темный бокал на витой ножке французское шампанское «Барон Дюваль».
– Леночка, золотце, спасибо тебе огромное за все, – сказал опер, глядя тяжело, устало. – Прости, что подняли тебя среди ночи, но будет лучше, если ты сейчас поедешь домой и ляжешь отдыхать. Хорошо? Кстати, фрукты и конфеты можешь сложить в пакет и взять с собой.
– Вот так всегда, с самого детства, – пригубив «шампик», вздохнула Елена. – На самом интересном месте заставляют идти спать!
– Давай, живенько. Вот, – он протянул ей смятую купюру, – поймаешь такси, доедешь до самого дома. И не надо болтать на службе про сегодняшнюю ночь, лады? Доброхотов всяких до хрена… Духи – за мной.
– Да ни хрена ты не понимаешь, Дреев! – встав с дивана, толкнула его кулачком в грудь Елена. – Плевала я на твои духи, уловил?! Мне ты нужен, только ты! В общем, так… – сдерживая дыхание, произнесла девушка. – Или ты сегодня, когда закончишь, приезжаешь ко мне… или… Господи, что за чушь я несу!
Резко отстранившись, она подхватила лежащую на стуле у стены дамскую сумочку и, на бегу утирая повлажневшие глаза, бросилась к выходу.
Замешкавшийся было опер настиг Лену уже в прихожей, когда она неловко хваталась за ручку массивного сейфового замка.
Он ласково потрепал девушку по мягким светло-русым волосам.
– Давай с тобой договоримся вот о чем… Сейчас не самое подходящее время и место для объяснений. Я позвоню… Нет, пожалуй, я зайду к тебе на чашечку чая, как только мы с Бакулой разберемся с этими двумя барыгами, лады?
– Если ты меня обманешь, я тебя пристрелю, – вздохнула Лена обреченно.
Толкнув незапертую бронированную дверь, она вышла на лестничную площадку, оставив после себя едва уловимый шлейф тонких и приятных парфюмерных запахов.
Обалдевший от случившегося, капитан, едва закрылась дверь, отрешенно привалился спиной к прохладной стене прихожей, непроизвольно опустил глаза на зажатый в руке пистолет, привычно засунул покуда ненужный ствол обратно в наплечную кобуру и направился в гостиную, откуда послышалось бормотание и вялая возня кого-то из приходящих в себя после отключки наркобарыг.
В прихожую, тяжело дыша, вломился с мотком веревки, бутылкой бензина и комплектом зубоврачебных инструментов раскрасневшийся от азарта и нетерпения Бакула.
Валера как-то рассеянно подумал, что в этом скором на расправу и начисто лишенном инстинкта самосохранения парне, вне всякого сомнения, зреют правильные ментовские всходы. Ибо только такие по-хорошему отмороженные опера, как Толик, могут реально вырывать жало у заполонивших всю страну варягов – проводников наркотической заразы…
Главный телохранитель
Кортеж Нигерийца, четверть часа назад подвергшийся беспрецедентному шмону со стороны сотрудников ГИБДД, вскоре свернул с оживленного шоссе на узкую, идеально заасфальтированную дорогу и, слегка притормозив перед автоматически поднявшимся шлагбаумом с расположенной рядом на сосне скрытой видеокамерой, плавно покатил к резиденции, которая охранялась не хуже иных президентских владений на Валдае.
Когда-то, в безвозвратно канувшую в небытие эпоху генсеков, эту сказочную территорию занимал пионерский лагерь «Дзержинец». В нем отдыхали избранные детки питерских ментов и комитетчиков.
Сейчас же полновластным хозяином двух отреставрированных не хуже Эрмитажа, окруженных высоким каменным забором с шок-нитью белоснежных трех-этажных корпусов являлся Карим Лерой, скромный студент-заочник Горного института.
Некоторое время назад сей факт весьма забавлял и самого Нигерийца, и побывавших однажды в отремонтированной резиденции с визитом старейшин клана. Но по мере того как швейцарские часы в просторном холле вертели свои стрелки вперед, пьянящее ощущение одержанной над Системой победы совсем незаметно прошло, испарилось и уже не вызывало в минуты редких воспоминаний ровным счетом ни малейших эмоций. И тем более в моменты, подобные нынешнему, когда Лерой пребывал в состоянии, граничащем с настоящим бешенством.
…Едва «линкольн», описав полукруг вокруг чаши-фонтана, притормозил у парадного входа в виллу, ниггер, не дожидаясь охранника с зонтом – с темного неба хлопьями валил противный мокрый снег, – нервно распахнул дверь джипа, вывалился наружу и, слегка покачиваясь от гуляющего в голове дурмана, быстро поднялся по мраморным ступенькам к ярко освещенным лакированным дверям, за которыми уже маячили, почтительно скорчив рожи, двое мордоворотов в костюмах и длинноногая прислуга в униформе с фартучком.
– Бассейн! Виски! И пошли все на хер! – рявкнул ворвавшийся в дом Нигериец, на ходу сбросив с плеч роскошную шиншилловую шубу, тут же подхваченную расторопной служанкой и унесенную в гардеробную. – Брюс! – позвал он, не оглядываясь, будучи твердо уверен, что начальник охраны следует точно по пятам, ожидая указаний.
– Слушаю, хозяин, – как всегда вполголоса, отозвался высокий светловолосый мужчина лет тридцати пяти, с узким, гладко выбритым лицом.
Вслед за Лероем он бесплотной тенью поднимался вверх по широкой, застеленной красным ковром дубовой лестнице.
После перестройки и реконструкции бывший главный корпус пионерского лагеря внутренним убранством и интерьером больше всего походил на странный, сюрреалистический коктейль из сусальной царской роскоши времен юного Санкт-Петербурга с обильной примесью чисто африканских прибамбасов – вроде настенных ритуальных масок из самшитового дерева, многочисленных декоративных пальм, соломенных циновок перед дверями и развешанных там и сям папуасских расписных щитов и копий с костяными наконечниками и бахромой из перьев.
У тех редких гостей резиденции, кто переступал порог виллы впервые, от обилия красок и обрушивающихся впечатлений мгновенно отвисала челюсть.
– Слишком долго мусора возились у машин, проверь их… – поднявшись на второй этаж и толкнув дверь, ведущую в каминный зал, по-английски сказал ниггер.
– Уже распорядился, – тихо отозвался блондин.
При рождении родители, коренные вологодцы, назвали его Олегом, с этим именем бывший сотрудник спецотдела ВДВ Брюсов прожил большую часть своей жизни. А поступив на службу к чернокожему «студенту», с видимой легкостью и безразличием принял второе, производное от своей русской фамилии, но насквозь заморское имя – Брюс, не обращая внимания на такие мелочи. – Что-нибудь еще, босс?
– Пошли проверенных боевиков с «мухами», пусть сегодня ночью всадят в этот ментовский пост пару моих пламенных приветов из гранатомета! – скрипнул зубами Лерой, быстрым шагом направляясь к расположенному у огромного окна полированному столу с кривыми ножками, на котором стоял телефон. – Пусть знают, белое дерьмо, с кем связались!..
Все внутренние линии загородной резиденции, благодаря мини-АТС, в отличие от стандартного карманного мобильника, были надежно защищены от прослушивания с помощью хитроумных приспособлений. Поэтому для конфиденциальных переговоров Нигериец всегда пользовался только местным телефоном. Сейчас как раз был такой случай.
– Если вас интересует мое мнение, то я бы этого не делал… – секунду помолчав, серьезно заметил Брюс. Брови его нахмурились. – Не надо недооценивать нашу рабоче-крестьянскую милицию. Этот шмон – не просто глупая клоунская выходка. Слишком наглый ход для обычных гаишников. Парни заранее знали, кого нужно остановить и что сделать… Приказ наверняка поступил из больших кабинетов, круто сверху. Вас прощупывают, хозяин, и я уверен, что сегодняшний инцидент – только начало некоей комбинации. Интуиция подсказывает…
Лерой на миг застыл, зло уставившись на невозмутимо стоящего рядом главного охранника:
– Сделай, что я сказал, понятно?.. Больше повторять не стану…
– И все же я предостерег бы вас, босс, от необдуманных поступков… – выдержав паузу и уничтожающий взгляд Нигерийца, снова тихо сказал Олег. – Расстрел поста ГИБДД – это нешуточное дело. Реакция последует незамедлительная и жестокая.
– Ты не понял моего приказа? – сменил каменную маску на слащавую улыбочку Лерой. – Или забыл, кто тебе платит и сколько?!
– Нет, босс, я помню, чем вам обязан, – покачал головой блондин, едва заметно дернув уголком рта. – Я и мои парни готовы выполнить любое задание. Однако в свете сегодняшнего инцидента с обыском ваша идея насчет гранатометов – это прямой путь в подвалы ФСБ. А там работают не балерины и не толстые сержанты с полосатым жезлом. Там ломают, всерьез и навсегда…
Так никуда и не позвонив и опустив телефонную трубку на клавиши, ниггер отошел от стола и двумя шагами приблизился к шефу секьюрити, так близко, что их лица разделяло всего несколько сантиметров и они могли чувствовать теплое дыхание друг друга.
Процедил, брезгливо кривя пухлые губы и делая ударение на каждом слове:
– В этом холодном, дрянном лягушачьем болоте нет никого, кто мог бы говорить мне, что я могу, а что – нет! Я один здесь господь бог, аллах и дьявол в одном лице! Я могу без проблем купить всех, начиная от клерка и заканчивая мэром! Я могу уничтожить весь дом на Литейном… Я могу перекупить у мафии всех русских бандитов, дав им втрое больше денег, и взять под свой контроль рэкет. И никто, кроме меня, не может решать – кому жить, а кому умирать, из живущих в этом человеческом муравейнике пяти миллионов людей… А теперь иди и выполняй приказ!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53