– Сначала хотела, чтобы кислотой облили, но Чахлый с барыгой решили, что вполне хватит загасить фраера и ссаками офоршмачить…
– Вот он сам тебя сейчас и офоршмачит, гнида. – Оторвав ствол от головы братка, Ворон отошел от него на шаг назад и грозно приказал: – Становись на колени, мразь!.. – Сергей, обернувшись, взглянул на испуганно вытаращившего глаза хирурга. – Действуй, док!
– Пусть… пусть забирает дружка и проваливают ко всем чертям, – покачав головой и отвернувшись, треснутым голосом пробормотал Блох. – Хватит с них и того, что уже получили…
– Повезло тебе, ублюдок, – пнув в бок послушно упавшего на колени Трефа, тяжело объявил Ворон. – Вы хотели дядю покалечить, а он вдруг взял и простил вас! С чего бы это, да?! Конечно, тебе с твоим маленьким гладким мозгом такого не понять… Благодари за жизнь, ну!.. Целуй ботинки! – отвесив Трефу смачного пинка, Ворон снова направил в его башку ствол.
Закатываясь от рыданий и нетвердо передвигая руками-ногами, униженный боевик на четвереньках подполз к Блоху и попытался облизать ему обувь. Хирург тихо выругался и отскочил в сторону, дрожащими руками торопливо доставая и прикуривая сигарету.
– Ну ты и слизняк, аж смотреть противно… – неприязненно сплюнул Ворон, убирая оружие за поясной ремень. – Встань! Слушай меня внимательно!.. Если кто-нибудь из вашей кодлы еще хотя бы раз нарисуется на моем горизонте или, не дай бог, рискнет угрожать доктору Блоху расправой, хана всем!.. Ты понял меня?! Всем!.. А чтобы твой беспредельщик Чахлый понял, с кем имеет дело, передай ему вот это. – Вытащив из нарукавного кармашка на застежке маленький кусочек картона с изображением черной птицы, Северов насильно затолкал его за воротник надетого на Трефе свитера. – Если твой пахан быковал на Кая, то должен понять, кому именно перешел дорогу. А если не поймет – пусть наведет справки у братвы, ему подскажут!.. А сейчас п-шел отсюда, вместе с кастратом!
Вскочив с карачек, Треф торопливо помог подняться приходящему в сознание, тупо мычащему Крокодилу, схватил его за куртку и, придерживая в вертикальном положении, на максимальной скорости поволок прочь из лесного массива к виднеющейся вдалеке, на окраине пустыря, у платной автостоянки, белой «девятке».
– Вот и всё, – невозмутимо улыбнувшись хирургу, сказал Ворон. – Отныне они к тебе на пушечный выстрел не приблизятся. Я в этом уверен.
Он пристальным взглядом проводил улепетывающую парочку и первым направился к идущей вдоль домов пешеходной дорожке.
– Что за странную визитную карточку вы дали этому бандюге? – жадно затягиваясь дымом, чуть погодя осторожно поинтересовался пластический хирург. – Я успел заметить, на карточке был только рисунок – черный ворон на белом фоне. И никакой…
Внезапная догадка настолько поразила воображение резко запнувшегося на фразе Блоха, что у хирурга на несколько секунд даже сперло дыхание. Он вдруг отчетливо вспомнил виденную им более года назад телепрограмму «Криминал-Информ», в которой популярный питерский журналист Игорь Родников демонстрировал подброшенные ему жуткие документальные кадры казни знаменитым Вороном наемного убийцы по кличке Механик.
Господи, неужели рядом с ним именно тот самый Ворон, человек-легенда?! Поверить в такое было невероятно трудно, но разрозненные на первый взгляд осколки информации теперь сложились в единое и очевидное целое.
– Будет лучше, если ты забудешь о карточке. Для твоего же блага. – Ворон круто взял вправо, к окраине сосняка. – Мы завершим то, что начали, и расстанемся навсегда…
Блох молчал, не зная, что сказать в ответ. Да и нужно ли?
– До тех пор, пока это не случится, за тобой присмотрят мои люди… – отряхивая ботинки, уже стоя на пешеходной дорожке, сказал Северов. – Завтра-послезавтра перевези оборудование на временное хранение, потом я дам знать, где находится пригодное для операции помещение. Пока.
Развернувшись, Северов быстрым шагом перешел дорогу и скрылся между новостройками.
…Войдя в квартиру, Блох скинул в прихожей пальто, бросил в угол портплед, достал из бара бутылку клюквенной водки «Финляндия» со стаканом и, усевшись в кресло перед тихо бормочущим метровым телевизором, принялся планомерно надираться, выпивая залпом по полстакана обжигающей жидкости и совершенно не ощущая вкуса.
Капитан Дреев
– Я хотел у тебя спросить, сучий потрох, что это такое? – едва сдерживая себя, чтобы немедленно не вцепиться предателю в горло, процедил сквозь сжатые зубы Дреев, бросив перед подполковником лист бумаги с отпечатанным на компьютере текстом и печатью. – Успел-таки, гад ползучий, подсуетиться, да?!
– Что-о-о?! – Обалдев от неслыханной наглости со стороны подчиненного, Трегубов рывком вскочил с кресла и, пунцовея прямо на глазах, вперился в оперативника вылезающими из орбит глазами. – По какому праву вы позволяете себе обращаться ко мне в таком тоне?! Да я тебя, наглец этакий…
– Хавальник закрой, чмо болотное, пока я не вогнал твои зубы тебе в глотку, – глухо произнес Дреев, не отводя глаз. Он ткнул пальцем в принесенный им документ. – Это – результаты экспертизы изъятого у ниггера порошка! И я хочу знать – почему вместо кокаина в упаковке оказалась борная кислота?! Тогда как я передал тебе чистый «кокс», проверенный мной лично на зуб!
– Не может быть! – выпалил подполковник первое, что пришло на ум.
– Ну, конечно, ты об этом даже не знал! Однако дело в том, что, прежде чем отдать «кокс» тебе в присутствии Корнача, я еще дома, ночью после гибели Логинова, проткнул пачку иголкой и проверил содержимое. А потом заплавил отверстие в полиэтилене спичкой. Что, молчишь, паскуда?.. Тогда я тебе отвечу, почему ты подменил «дурь» на кислоту!
Все-таки не удержавшись, капитан метнулся вперед, обеими руками сгреб беззвучно хлопающего губами подполковника за отвороты форменного кителя и, едва не задушив, притянул к себе, тяжело дыша прямо в лицо табачным духом, смешанным с легким запахом коньяка.
– Ты подменил кокаин, из-за которого погиб Костя Логинов, на фуфло, чтобы выгородить своего хозяина! Назвать его имя и цвет кожи или сам догадаешься?! Мразь скользкая… – Отпустив Трегубова, Валера кулаком толкнул его назад, и тот тряпичным кулем упал в огромное кожаное кресло, больно прикусив язык. – Я жду от тебя объяснений, товарищ бывший подполковник. И не доводи меня до кипения, понял?!
– Я… я не понимаю, о чем вы говорите, капитан! – отдышавшись и гордо задрав нос, тем не менее дрогнул голосом Трегубов. – В запаску джипа был спрятан именно тот пакет, который вы…
– Значит, говорить правду мы не хотим? На склероз жалуемся?! – покачал головой Дреев. – Ну что же, придется помочь освежить кое-какие эпизоды из недавнего прошлого. – Сунув руку во внутренний карман куртки, он вытащил две фотографии, те самые, которые были найдены в тайнике Чака, и швырнул их на стол. – Узнаешь, сука?! Это ты и твой загорелый друг обсуждаете дела в дружеской обстановке. Просто идиллия, да и только! Дуэт «Карамельки», бля!..
Прыгающей ладонью подполковник сгреб снимки, скользнул по ним взглядом, и лицо его в считаные секунды из пунцового превратилось в бледное как простыня.
Коротко охнув, Трегубов уронил фотографии на пол и жалобно и опасливо посмотрел на решительное, словно вырубленное из твердого базальта, изможденное лицо опера с провалившимися от недосыпания и постоянного напряжения щеками и залегшими под глазами тенями. Такого волка можно взять только хитрым приемом.
– Я… Меня заставили! – едва слышно прохрипел начальник питерского Управления по борьбе с наркотиками, уронив голову в ладони. – Иначе он убил бы всю мою семью! Ее похитили и два дня держали в сыром подвале, угрожая порезать на части и разбросать их возле дома! Я не мог поступить иначе, Лерой держал меня на крючке!
– Ах ты, бедная овечка, – брезгливо поморщился капитан, беря со стола сигареты и торопливо закуривая. – Может, сбегать, травки свеженькой тебе нарвать?! Ой, прости, я забыл, что на улице – зима!
– Валера, я тебя прошу… дай мне шанс! – умоляюще глядя на опера, заканючил Трегубов, со стороны выглядевший окончательно сломленным. – Я договорюсь с экспертом, верну ему кокаин, и он сделает другое заключение!.. Я выполню все, что скажешь! Черномазый будет гнить в тюрьме до гробовой доски, только не губи меня и не оставляй мою несчастную семью бедной и опозоренной! Им и без того пришлось несладко, натерпелись…
В кабинете повисла гнетущая тишина.
– Почему сразу не сообщил в ФСБ, когда их похитили?! – сделав несколько жадных затяжек, после длинного молчания, уже заметно спокойнее спросил Валера. – СОБР из этого шакала и его псов котлету бы сделал, и не пришлось бы доказуху на наркотики собирать! Слизняк ты, Трегубов, а не мент…
– Я напишу рапорт! – почуяв изменение в голосе опера, с удвоенной энергией продолжал заливаться соловьем «раскаявшийся» начальник. – Как только дело нигерийца передадут в прокуратуру, я уволюсь из органов! Честное слово офицера!
– Какой ты офицер, тля навозная? – скривил губы Дреев. – Не позорься лучше, сопли утри! Смотреть противно… И эта мразь командовала мной и другими нашими мужиками почти два года…
– Скажи… ты… еще никому не говорил про… кокаин? – решившись запустить пробный шар, тихо и осторожно спросил Трегубов, искоса поглядывая на нахмурившего брови, окутанного клубами сигаретного дыма оперативника. – Откуда у тебя эти снимки? Только пойми меня правильно, Валера, я готов на все, но мне нужны гарантии.
– Не ссы, шкура, кроме меня о твоих тёрках с Лероем знает только мертвец, у которого я одолжил фотки, но жмурики, как известно, разговаривают только в кино и сказках, так что… Значит, говоришь, готов на все, только бы избежать зоны?! – прищурился капитан, глядя на продажного мента покрасневшими от усталости и дыма глазами. – Без базара?!
– Клянусь! Только не губи, Христом богом тебя прошу, как мужик – мужика! Если бы не семья – я ни в жизнь, заставили, сволочи!
– Это ты сейчас так складно поешь, червь навозный, потому как знаешь – твоя грязная душонка целиком в моей власти! Захочу – кончу, захочу – помилую, – скрипнув зубами, резонно заметил опер и, в упор посмотрев на скуксившегося под его тяжелым взглядом подполковника, наконец устало произнес: – Ладно, дам я тебе шанс, крыса, но учти: попробуешь соскочить – тюрьмой уже не отделаешься. Потому как гадов, не понимающих языка человеческого, давить надо, каблуком по горлу…
Предостерегающе погрозив кулаком, капитан отвел глаза от рыхлой рожи Трегубова, поворотом кисти раздавил в стеклянной пепельнице окурок и наклонился под стол, чтобы поднять выпавшие из дрожащей руки подполковника фотографии. И тем самым потерял контроль над ситуацией, упустив начальника из виду на какие-то две секунды…
Судорожно ищущий выход из почти безнадежного положения Трегубов вдруг спинным мозгом понял, что это – его последний и единственный шанс на спасение. Предатель не верил обещаниям упрямого опера отпустить его с миром и уж тем более не собирался плясать под его дудку.
Вмиг вспомнив все, чему его много лет назад учили инструктора на тренировках по самообороне, и сообразив, что достать капитана ни ногой, ни кулаками не удастся, мусор, подгоняемый страхом и желанием отомстить за унижение, схватил стоящую на столе декоративную чернильницу из зеленого малахита и, замахнувшись, ударил ею по голове в последний момент разгадавшего коварный замысел и попытавшегося отпрыгнуть в сторону капитана.
Пройдя по касательной, тяжелая антикварная болванка все-таки ударила Дреева точно в затылок.
Решившийся на рискованный шантаж капитан распластался на ковре, выронив поднятые фотографии, и затих.
Промокнув рукавом кителя струящийся со лба холодный пот, подполковник, пошатываясь, вышел из-за стола, нагнулся и, положив руку на шею опера, пощупал пульс.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53
– Вот он сам тебя сейчас и офоршмачит, гнида. – Оторвав ствол от головы братка, Ворон отошел от него на шаг назад и грозно приказал: – Становись на колени, мразь!.. – Сергей, обернувшись, взглянул на испуганно вытаращившего глаза хирурга. – Действуй, док!
– Пусть… пусть забирает дружка и проваливают ко всем чертям, – покачав головой и отвернувшись, треснутым голосом пробормотал Блох. – Хватит с них и того, что уже получили…
– Повезло тебе, ублюдок, – пнув в бок послушно упавшего на колени Трефа, тяжело объявил Ворон. – Вы хотели дядю покалечить, а он вдруг взял и простил вас! С чего бы это, да?! Конечно, тебе с твоим маленьким гладким мозгом такого не понять… Благодари за жизнь, ну!.. Целуй ботинки! – отвесив Трефу смачного пинка, Ворон снова направил в его башку ствол.
Закатываясь от рыданий и нетвердо передвигая руками-ногами, униженный боевик на четвереньках подполз к Блоху и попытался облизать ему обувь. Хирург тихо выругался и отскочил в сторону, дрожащими руками торопливо доставая и прикуривая сигарету.
– Ну ты и слизняк, аж смотреть противно… – неприязненно сплюнул Ворон, убирая оружие за поясной ремень. – Встань! Слушай меня внимательно!.. Если кто-нибудь из вашей кодлы еще хотя бы раз нарисуется на моем горизонте или, не дай бог, рискнет угрожать доктору Блоху расправой, хана всем!.. Ты понял меня?! Всем!.. А чтобы твой беспредельщик Чахлый понял, с кем имеет дело, передай ему вот это. – Вытащив из нарукавного кармашка на застежке маленький кусочек картона с изображением черной птицы, Северов насильно затолкал его за воротник надетого на Трефе свитера. – Если твой пахан быковал на Кая, то должен понять, кому именно перешел дорогу. А если не поймет – пусть наведет справки у братвы, ему подскажут!.. А сейчас п-шел отсюда, вместе с кастратом!
Вскочив с карачек, Треф торопливо помог подняться приходящему в сознание, тупо мычащему Крокодилу, схватил его за куртку и, придерживая в вертикальном положении, на максимальной скорости поволок прочь из лесного массива к виднеющейся вдалеке, на окраине пустыря, у платной автостоянки, белой «девятке».
– Вот и всё, – невозмутимо улыбнувшись хирургу, сказал Ворон. – Отныне они к тебе на пушечный выстрел не приблизятся. Я в этом уверен.
Он пристальным взглядом проводил улепетывающую парочку и первым направился к идущей вдоль домов пешеходной дорожке.
– Что за странную визитную карточку вы дали этому бандюге? – жадно затягиваясь дымом, чуть погодя осторожно поинтересовался пластический хирург. – Я успел заметить, на карточке был только рисунок – черный ворон на белом фоне. И никакой…
Внезапная догадка настолько поразила воображение резко запнувшегося на фразе Блоха, что у хирурга на несколько секунд даже сперло дыхание. Он вдруг отчетливо вспомнил виденную им более года назад телепрограмму «Криминал-Информ», в которой популярный питерский журналист Игорь Родников демонстрировал подброшенные ему жуткие документальные кадры казни знаменитым Вороном наемного убийцы по кличке Механик.
Господи, неужели рядом с ним именно тот самый Ворон, человек-легенда?! Поверить в такое было невероятно трудно, но разрозненные на первый взгляд осколки информации теперь сложились в единое и очевидное целое.
– Будет лучше, если ты забудешь о карточке. Для твоего же блага. – Ворон круто взял вправо, к окраине сосняка. – Мы завершим то, что начали, и расстанемся навсегда…
Блох молчал, не зная, что сказать в ответ. Да и нужно ли?
– До тех пор, пока это не случится, за тобой присмотрят мои люди… – отряхивая ботинки, уже стоя на пешеходной дорожке, сказал Северов. – Завтра-послезавтра перевези оборудование на временное хранение, потом я дам знать, где находится пригодное для операции помещение. Пока.
Развернувшись, Северов быстрым шагом перешел дорогу и скрылся между новостройками.
…Войдя в квартиру, Блох скинул в прихожей пальто, бросил в угол портплед, достал из бара бутылку клюквенной водки «Финляндия» со стаканом и, усевшись в кресло перед тихо бормочущим метровым телевизором, принялся планомерно надираться, выпивая залпом по полстакана обжигающей жидкости и совершенно не ощущая вкуса.
Капитан Дреев
– Я хотел у тебя спросить, сучий потрох, что это такое? – едва сдерживая себя, чтобы немедленно не вцепиться предателю в горло, процедил сквозь сжатые зубы Дреев, бросив перед подполковником лист бумаги с отпечатанным на компьютере текстом и печатью. – Успел-таки, гад ползучий, подсуетиться, да?!
– Что-о-о?! – Обалдев от неслыханной наглости со стороны подчиненного, Трегубов рывком вскочил с кресла и, пунцовея прямо на глазах, вперился в оперативника вылезающими из орбит глазами. – По какому праву вы позволяете себе обращаться ко мне в таком тоне?! Да я тебя, наглец этакий…
– Хавальник закрой, чмо болотное, пока я не вогнал твои зубы тебе в глотку, – глухо произнес Дреев, не отводя глаз. Он ткнул пальцем в принесенный им документ. – Это – результаты экспертизы изъятого у ниггера порошка! И я хочу знать – почему вместо кокаина в упаковке оказалась борная кислота?! Тогда как я передал тебе чистый «кокс», проверенный мной лично на зуб!
– Не может быть! – выпалил подполковник первое, что пришло на ум.
– Ну, конечно, ты об этом даже не знал! Однако дело в том, что, прежде чем отдать «кокс» тебе в присутствии Корнача, я еще дома, ночью после гибели Логинова, проткнул пачку иголкой и проверил содержимое. А потом заплавил отверстие в полиэтилене спичкой. Что, молчишь, паскуда?.. Тогда я тебе отвечу, почему ты подменил «дурь» на кислоту!
Все-таки не удержавшись, капитан метнулся вперед, обеими руками сгреб беззвучно хлопающего губами подполковника за отвороты форменного кителя и, едва не задушив, притянул к себе, тяжело дыша прямо в лицо табачным духом, смешанным с легким запахом коньяка.
– Ты подменил кокаин, из-за которого погиб Костя Логинов, на фуфло, чтобы выгородить своего хозяина! Назвать его имя и цвет кожи или сам догадаешься?! Мразь скользкая… – Отпустив Трегубова, Валера кулаком толкнул его назад, и тот тряпичным кулем упал в огромное кожаное кресло, больно прикусив язык. – Я жду от тебя объяснений, товарищ бывший подполковник. И не доводи меня до кипения, понял?!
– Я… я не понимаю, о чем вы говорите, капитан! – отдышавшись и гордо задрав нос, тем не менее дрогнул голосом Трегубов. – В запаску джипа был спрятан именно тот пакет, который вы…
– Значит, говорить правду мы не хотим? На склероз жалуемся?! – покачал головой Дреев. – Ну что же, придется помочь освежить кое-какие эпизоды из недавнего прошлого. – Сунув руку во внутренний карман куртки, он вытащил две фотографии, те самые, которые были найдены в тайнике Чака, и швырнул их на стол. – Узнаешь, сука?! Это ты и твой загорелый друг обсуждаете дела в дружеской обстановке. Просто идиллия, да и только! Дуэт «Карамельки», бля!..
Прыгающей ладонью подполковник сгреб снимки, скользнул по ним взглядом, и лицо его в считаные секунды из пунцового превратилось в бледное как простыня.
Коротко охнув, Трегубов уронил фотографии на пол и жалобно и опасливо посмотрел на решительное, словно вырубленное из твердого базальта, изможденное лицо опера с провалившимися от недосыпания и постоянного напряжения щеками и залегшими под глазами тенями. Такого волка можно взять только хитрым приемом.
– Я… Меня заставили! – едва слышно прохрипел начальник питерского Управления по борьбе с наркотиками, уронив голову в ладони. – Иначе он убил бы всю мою семью! Ее похитили и два дня держали в сыром подвале, угрожая порезать на части и разбросать их возле дома! Я не мог поступить иначе, Лерой держал меня на крючке!
– Ах ты, бедная овечка, – брезгливо поморщился капитан, беря со стола сигареты и торопливо закуривая. – Может, сбегать, травки свеженькой тебе нарвать?! Ой, прости, я забыл, что на улице – зима!
– Валера, я тебя прошу… дай мне шанс! – умоляюще глядя на опера, заканючил Трегубов, со стороны выглядевший окончательно сломленным. – Я договорюсь с экспертом, верну ему кокаин, и он сделает другое заключение!.. Я выполню все, что скажешь! Черномазый будет гнить в тюрьме до гробовой доски, только не губи меня и не оставляй мою несчастную семью бедной и опозоренной! Им и без того пришлось несладко, натерпелись…
В кабинете повисла гнетущая тишина.
– Почему сразу не сообщил в ФСБ, когда их похитили?! – сделав несколько жадных затяжек, после длинного молчания, уже заметно спокойнее спросил Валера. – СОБР из этого шакала и его псов котлету бы сделал, и не пришлось бы доказуху на наркотики собирать! Слизняк ты, Трегубов, а не мент…
– Я напишу рапорт! – почуяв изменение в голосе опера, с удвоенной энергией продолжал заливаться соловьем «раскаявшийся» начальник. – Как только дело нигерийца передадут в прокуратуру, я уволюсь из органов! Честное слово офицера!
– Какой ты офицер, тля навозная? – скривил губы Дреев. – Не позорься лучше, сопли утри! Смотреть противно… И эта мразь командовала мной и другими нашими мужиками почти два года…
– Скажи… ты… еще никому не говорил про… кокаин? – решившись запустить пробный шар, тихо и осторожно спросил Трегубов, искоса поглядывая на нахмурившего брови, окутанного клубами сигаретного дыма оперативника. – Откуда у тебя эти снимки? Только пойми меня правильно, Валера, я готов на все, но мне нужны гарантии.
– Не ссы, шкура, кроме меня о твоих тёрках с Лероем знает только мертвец, у которого я одолжил фотки, но жмурики, как известно, разговаривают только в кино и сказках, так что… Значит, говоришь, готов на все, только бы избежать зоны?! – прищурился капитан, глядя на продажного мента покрасневшими от усталости и дыма глазами. – Без базара?!
– Клянусь! Только не губи, Христом богом тебя прошу, как мужик – мужика! Если бы не семья – я ни в жизнь, заставили, сволочи!
– Это ты сейчас так складно поешь, червь навозный, потому как знаешь – твоя грязная душонка целиком в моей власти! Захочу – кончу, захочу – помилую, – скрипнув зубами, резонно заметил опер и, в упор посмотрев на скуксившегося под его тяжелым взглядом подполковника, наконец устало произнес: – Ладно, дам я тебе шанс, крыса, но учти: попробуешь соскочить – тюрьмой уже не отделаешься. Потому как гадов, не понимающих языка человеческого, давить надо, каблуком по горлу…
Предостерегающе погрозив кулаком, капитан отвел глаза от рыхлой рожи Трегубова, поворотом кисти раздавил в стеклянной пепельнице окурок и наклонился под стол, чтобы поднять выпавшие из дрожащей руки подполковника фотографии. И тем самым потерял контроль над ситуацией, упустив начальника из виду на какие-то две секунды…
Судорожно ищущий выход из почти безнадежного положения Трегубов вдруг спинным мозгом понял, что это – его последний и единственный шанс на спасение. Предатель не верил обещаниям упрямого опера отпустить его с миром и уж тем более не собирался плясать под его дудку.
Вмиг вспомнив все, чему его много лет назад учили инструктора на тренировках по самообороне, и сообразив, что достать капитана ни ногой, ни кулаками не удастся, мусор, подгоняемый страхом и желанием отомстить за унижение, схватил стоящую на столе декоративную чернильницу из зеленого малахита и, замахнувшись, ударил ею по голове в последний момент разгадавшего коварный замысел и попытавшегося отпрыгнуть в сторону капитана.
Пройдя по касательной, тяжелая антикварная болванка все-таки ударила Дреева точно в затылок.
Решившийся на рискованный шантаж капитан распластался на ковре, выронив поднятые фотографии, и затих.
Промокнув рукавом кителя струящийся со лба холодный пот, подполковник, пошатываясь, вышел из-за стола, нагнулся и, положив руку на шею опера, пощупал пульс.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53