С виду все шито-крыто, все сходится одно с другим. Но вот что интересно: этот Г. 3. ни разу не поставил на лошадь, которая проиграла. То ли они об этом просто не подумали, то ли надеялись, что проверки не будет. Во всяком случае, я еще не встречал никого, кто бы делал крупные ставки, одну за другой, и ни разу не проигрывал. Тогда, чтобы окончательно удостовериться, что ставки были фиктивные, я и вызвал сюда Зэркла для маленькой беседы; и он был так любезен, что рассказал мне все, как было.
— В самом деле, очень любезно с его стороны, — сказал я. — Конечно, вы допросили его с пристрастием. О'кей, Драгун. Спасибо за интересный разговор. Как-нибудь еще увидимся.
— Само собой, Скотт, — сказал он. — Не суйте нос куда не надо.
— Постараюсь. Между прочим, я сегодня сделал ставку. На Посланника. И ничего не получил — можете проверить, для верности.
Он усмехнулся.
Оптимисты все еще пытались, не затрачивая труда, сколотить себе состояние. Я оглянулся и увидел, что Кэш сунул бумажник в карман и рассматривает листок бумаги в правой руке. Потом он сел в кресло, видимо собираясь оставаться здесь до конца. Я вышел.
В лавке новинок я остановился и сказал Генри:
— Каждый раз, когда я сюда вхожу, кто-нибудь непременно глазеет на слайды. Художественные слайды. Что там за художества?
Он посмотрел на меня, глупо ухмыляясь, и повел за прилавок. Из коробки, стоявшей на прилавке, он вынул и вручил мне маленький фильмоскоп и полдюжины слайдов. Мне все стало ясно.
На первом была атлетически сложенная и чувственная дева, кокетливо прикрывающаяся чем-то вроде прозрачной сетки, из которой делают сачки для ловли бабочек; и все равно она выглядела голой, как семь нудистов. Остальные пять были примерно в том же духе. Я укоризненно пощелкал языком.
Он закудахтал:
— Это еще что! Вы еще, считайте, ничего не видели, Шелл. — Он воровато оглянулся и сунул руку под прилавок. Он был прав: я еще ничего не видел. Я посмотрел в фильмоскоп, перешел поближе к свету и еще раз посмотрел и вернул Генри весь комплект. Я покачал головой. — Генри, — сказал я скорбно, — вы плохо кончите.
Он закудахтал еще громче, как будто снес целый омлет.
Я влез в кадиллак и вытер потный лоб носовым платком. Некоторое время я сидел, погруженный в размышления. Я думал о том, когда же, черт возьми, я начну связывать воедино разрозненные нити. Я также думал о том, за те ли ниточки я, в конце концов, тяну и приведут ли они меня действительно к цели.
Я думал об Эдди. Я начал с его счета в банке, но сейчас я увидел еще один путь. Похоже, что на какое-то время Эдди стал клиентом Драгуна, и если он тут продержится, может быть, это окажется мне на руку.
Я выскочил из машины и вернулся в лавку новинок. Отозвав Генри в сторону, я спросил:
— Вы знаете Эдди Кэша?
— Конечно, — сказал он. — Как не знать. Он уже давно здесь околачивается.
— О'кей, — сказал я. — Хотите получить двадцать долларов? Его глаза заблестели. Он хотел получить двадцать долларов.
Попросив у него телефонную книгу, я выписал на листок бумаги номер телефона Джонсон-Кэш Кампани и подал его Генри.
— Генри, — сказал я, — если Эдди Кэш уйдет отсюда еще до закрытия, позвоните по этому телефону и попросите мистера Беннета. Если же кто-нибудь позвонит вам сюда и попросит вызвать Кэша, скажите, что он уехал. Вот и все, а в итоге двадцать долларов. И ничего не говорите Кэшу. Поняли? Это очень важно.
— Понял, — сказал он. — Немного подозрительно.
— Об этом не беспокойтесь. — Я дал ему еще денег. — Мне нужны очки. Желательно в роговой оправе. Не от ветра, не темные — обыкновенные простые линзы. Есть у вас такие?
Он минутку подумал, подошел к одной из полок, снял коробку, вынул что-то из нее и вернулся ко мне.
— Лучшее, что могу предложить, — сказал он. — Они, правда, имеют стеклоочистители — видите? Очень смешно, когда идет дождь. И даже когда нет дождя.
Я рассмотрел их. В общем, это было бы то, что нужно: круглая роговая оправа, очень простая, и только в середине торчал кверху, примерно на четверть дьойма, маленький рычажок: стоило пошевелить его, и крошечные стеклоочистители начинали двигаться по линзам из стороны в сторону, по принципу автомобильного «дворника». Я дал Генри еще один доллар и получил разрешение позвонить по его телефону.
Один из моих друзей, по имени Смит, заканчивал курс бухгалтерского дела в колледже Вудбери. Когда-то я уступил ему последнюю — пятую — часть своих запасов бурбона и считал, что он у меня в долгу. После того как я объяснился по меньшей мере с девятью работниками колледжа, которые пытались внушить мне, что во время занятий никого из учащихся к телефону не вызывают, так как это нарушает установленные правила, его все-таки позвали. Я потратил пять или шесть минут, чтобы получить от него нужную мне информацию, и должен был повторить сказанное им три раза для уточнения некоторых деталей, но в конце концов я решил, что этого мне достаточно. Он сказал мне также, что бурбон уже вышел. Это замечание я полностью игнорировал.
Джонсон-Кэш Кампани помещалась примерно посередине между Седьмой и Восьмой, на Филерта. Я постоял перед широкими стеклянными дверьми и полюбовался своим отражением. По пути я заехал домой, захватил портфель, набитый газетами, и сменил голубой габардиновый костюм на солидный черный, который я надевал последний раз, идя на похороны, с унылым черным галстуком и черными туфлями, и надел свою единственную шляпу, темную, потрепанную, с приподнятым сбоку полем, с которого я когда-то сорвал желто-красное перо. Шляпа закрывала изувеченный кончик моего левого уха и торчащие ежиком светлые волосы. Вот нос свой я уже никак не мог замаскировать.
Даже в роговых очках я все равно оставался Шеллом Скоттом, частным следователем. Я не мог бы обмануть никого из тех, кто меня знал. Но по крайней мере никто не сможет сказать, что видел крупного блондина в хорошо сшитом голубом костюме с ярким галстуком. В моем облике появился даже какой-то налет учености.
Я толкнул широкие двери и вошел. Прямо против входа, за столом с пишущей машинкой, сидела, заткнув за ухо карандаш, самоуверенная секретарша. За ее спиной, по обе стороны большой комнаты, стояло еще по шесть столов, а в задней стене было три двери с застекленной половиной, на которых золочеными буквами были выведены какие-то надписи. Я не мог различить, что именно было написано, но вообразил, что на одной, наверно, написано «Мистер Эдвард Кэш, президент» или что-нибудь в этом роде. Две большие двери справа от меня вели во внутренние помещения, в которых, по моему предположению, разместились склады.
Зажав под мышкой портфель, я направился к самоуверенной секретарше. Шляпы я не снял. Я откашлялся и поправил очки.
— Могу я видеть мистера Кэша? — спросил я. Она подняла глаза и машинально улыбнулась.
— Мистера Кэша сейчас нет, сэр, — сказала она. — Не могу ли я чем-нибудь помочь?
— Ах, как досадно. Я был уверен, что застану мистера Кэша. Впрочем, думаю, это не имеет большого значения. С вашей помощью я могу начать работать и без него. — Я благосклонно ей улыбнулся.
Но ее лице появилась было ответная улыбка, но тут же она недоуменно наморщила лоб.
— А? — произнесла она неучтиво, потом, спохватившись: — Извините? Я не совсем понимаю. Какую работу?
— Ревизию баланса и отчетности, — сказал я. — Я — мистер Беннет. Видя, что она продолжает хмуриться, я сказал (как будто это что-то объясняло):
— Бухгалтер-ревизор, мистер Беннет.
— Но я не знаю ни о какой ревизии. — Девушка была смущена и озадачена.
Я сказал, как бы потеряв терпение:
— Может быть, барышня, вы направите меня к кому-нибудь, кто замещает мистера Кэша в его отсутствие? — Я взглянул на свои часы: — Право же, я не могу ждать;
Она сжала губы; быстро встала и глубоко втянула воздух, будто собираясь надуть по меньшей мере два воздушных шара. Я вовремя подавил усмешку — она бы совершенно не вязалась с моим персонажем.
— Идите за мной, — резко сказала она.
Я с удовольствием за нею последовал. Она провела меня по центральному проходу между столами в кабинет слева и представила меня мистеру Мэтьюзу, низенькому человеку с брюшком и беспорядочно растущими усами, повернулась на каблучках и удалилась.
Мистер Мэтьюз поднялся из-за стола и протянул мне руку. Я пожал ее и сказал:
— Мистер Мэтьюз, эта молодая леди не поняла, что предстоит ревизия отчетности, поэтому, естественно, я попросил ее провести меня к заместителю мистера Кэша. Я потерял уже много времени, а я надеялся закончить, самое позднее, ко вторнику. Вам это, конечно, понятно?
Ему не было понятно. После двух или трех минут, в течение которых он ничего не понимал, я изобразил на лице скорбь и сказал несколько холодно:
— Мистер Мэтьюз, если вы сейчас позвоните мистеру Кэшу, он, я уверен, объяснит вам, почему вас не уведомили о предстоящей ревизии.
Я сел в кресло у стола, обнимая свой набитый газетами портфель. Он явно колебался, и я добавил, переведя дух и скрестив пальцы:
— Уже почти пять часов. Сегодня я, собственно, надеялся лишь начать проверку счетов дебиторов, с тем чтобы выяснить ваш резерв для компенсации безнадежных долгов. Очевидно, мистер Кэш чувствует, что имеющейся резерв неадекватен. — Я добавил таким тоном, будто прекрасно знал, о чем говорю: — Вы, конечно, понимаете, что чем больше сумма безнадежного долга по отношению к доходу, тем меньше сумма подоходного налога, которую нам придется платить. Что касается счета прибылей и убытков, а также ведомости баланса за последний период, то они понадобятся мне не раньше, чем в понедельник утром.
На какой-то кошмарный момент я забыл — и никак не мог вспомнить, — что правильно: счет прибылей и убытков и ведомость баланса или ведомость прибылей и убытков и счет баланса. Если бы Мэтьюз потребовал каких-нибудь уточнений, положение могло бы стать критическим: я мог повторить сказанное мной, как пластинка, но не смог бы добавить ни слова. Смит больше ничего мне не рассказал. Не получит больше ни капли бурбона!
Мэтьюз произнес:
— Гмммм.
Это прозвучало многозначительно. Я нервно посмотрел на часы. Я не играл: я на самом деле нервничал.
— При такой проволочке ничего не выйдет. Ну что же, мистер Кэш все равно оплатит мне это время.
Мэтьюз нахмурился:
— Разумеется, мистер Беннет. Правда, это не совсем по правилам, но в конце концов, ничегск такого... Если вы не возражаете, я постараюсь дозвониться до мистера Кэша.
Я сказал:
— Конечно, конечно. Это будет лучше всего, мистер Мэтьюз, — и стал выбивать дробь на своем портфеле. С моего места мне видно было, как, он набирает номер телефона. Первый раз никто не ответил. После минутного колебания он набрал номер, похожий, как мне показалось,
на тот, что был в лавке Генри. Я надеялся, что Генри сейчас дежурит у телефона, как мы с ним договорились. У меня даже вспотели ладони, пока я ждал, чтобы он ответил, а потом вслушивался в короткий односторонний разговор.
Мэтьюз положил трубку и повернулся ко мне.
— Не могу поймать его, — сказал он. — Я позвонил — мм — туда, где происходит деловое совещание, на котором он должен был присутствовать, и мне сказали, что он уже уехал. Так что он, наверно, скоро будет здесь.
— Отлично, — сказал я. — Так я, может быть, приступлю к делу, а мистер Кэш все подробно объяснит, как только приедет. Кстати, он сказал мне, что всего удобнее работать в его кабинете. — Я вопросительно посмотрел на него поверх роговой оправы моих очков, и мне пришла в голову идиотская мысль — как было бы смешно, если бы крошечные стеклоочистители вдруг заработали, клик-клик, перед изумленным взором мистера Мэтьюза.
Он вздохнул, кивнул и провел меня в соседний с ним кабинет. Это было роскошное помещение: толстый серый ковер; комфортабельные кресла — во всяком случае, с виду;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26
— В самом деле, очень любезно с его стороны, — сказал я. — Конечно, вы допросили его с пристрастием. О'кей, Драгун. Спасибо за интересный разговор. Как-нибудь еще увидимся.
— Само собой, Скотт, — сказал он. — Не суйте нос куда не надо.
— Постараюсь. Между прочим, я сегодня сделал ставку. На Посланника. И ничего не получил — можете проверить, для верности.
Он усмехнулся.
Оптимисты все еще пытались, не затрачивая труда, сколотить себе состояние. Я оглянулся и увидел, что Кэш сунул бумажник в карман и рассматривает листок бумаги в правой руке. Потом он сел в кресло, видимо собираясь оставаться здесь до конца. Я вышел.
В лавке новинок я остановился и сказал Генри:
— Каждый раз, когда я сюда вхожу, кто-нибудь непременно глазеет на слайды. Художественные слайды. Что там за художества?
Он посмотрел на меня, глупо ухмыляясь, и повел за прилавок. Из коробки, стоявшей на прилавке, он вынул и вручил мне маленький фильмоскоп и полдюжины слайдов. Мне все стало ясно.
На первом была атлетически сложенная и чувственная дева, кокетливо прикрывающаяся чем-то вроде прозрачной сетки, из которой делают сачки для ловли бабочек; и все равно она выглядела голой, как семь нудистов. Остальные пять были примерно в том же духе. Я укоризненно пощелкал языком.
Он закудахтал:
— Это еще что! Вы еще, считайте, ничего не видели, Шелл. — Он воровато оглянулся и сунул руку под прилавок. Он был прав: я еще ничего не видел. Я посмотрел в фильмоскоп, перешел поближе к свету и еще раз посмотрел и вернул Генри весь комплект. Я покачал головой. — Генри, — сказал я скорбно, — вы плохо кончите.
Он закудахтал еще громче, как будто снес целый омлет.
Я влез в кадиллак и вытер потный лоб носовым платком. Некоторое время я сидел, погруженный в размышления. Я думал о том, когда же, черт возьми, я начну связывать воедино разрозненные нити. Я также думал о том, за те ли ниточки я, в конце концов, тяну и приведут ли они меня действительно к цели.
Я думал об Эдди. Я начал с его счета в банке, но сейчас я увидел еще один путь. Похоже, что на какое-то время Эдди стал клиентом Драгуна, и если он тут продержится, может быть, это окажется мне на руку.
Я выскочил из машины и вернулся в лавку новинок. Отозвав Генри в сторону, я спросил:
— Вы знаете Эдди Кэша?
— Конечно, — сказал он. — Как не знать. Он уже давно здесь околачивается.
— О'кей, — сказал я. — Хотите получить двадцать долларов? Его глаза заблестели. Он хотел получить двадцать долларов.
Попросив у него телефонную книгу, я выписал на листок бумаги номер телефона Джонсон-Кэш Кампани и подал его Генри.
— Генри, — сказал я, — если Эдди Кэш уйдет отсюда еще до закрытия, позвоните по этому телефону и попросите мистера Беннета. Если же кто-нибудь позвонит вам сюда и попросит вызвать Кэша, скажите, что он уехал. Вот и все, а в итоге двадцать долларов. И ничего не говорите Кэшу. Поняли? Это очень важно.
— Понял, — сказал он. — Немного подозрительно.
— Об этом не беспокойтесь. — Я дал ему еще денег. — Мне нужны очки. Желательно в роговой оправе. Не от ветра, не темные — обыкновенные простые линзы. Есть у вас такие?
Он минутку подумал, подошел к одной из полок, снял коробку, вынул что-то из нее и вернулся ко мне.
— Лучшее, что могу предложить, — сказал он. — Они, правда, имеют стеклоочистители — видите? Очень смешно, когда идет дождь. И даже когда нет дождя.
Я рассмотрел их. В общем, это было бы то, что нужно: круглая роговая оправа, очень простая, и только в середине торчал кверху, примерно на четверть дьойма, маленький рычажок: стоило пошевелить его, и крошечные стеклоочистители начинали двигаться по линзам из стороны в сторону, по принципу автомобильного «дворника». Я дал Генри еще один доллар и получил разрешение позвонить по его телефону.
Один из моих друзей, по имени Смит, заканчивал курс бухгалтерского дела в колледже Вудбери. Когда-то я уступил ему последнюю — пятую — часть своих запасов бурбона и считал, что он у меня в долгу. После того как я объяснился по меньшей мере с девятью работниками колледжа, которые пытались внушить мне, что во время занятий никого из учащихся к телефону не вызывают, так как это нарушает установленные правила, его все-таки позвали. Я потратил пять или шесть минут, чтобы получить от него нужную мне информацию, и должен был повторить сказанное им три раза для уточнения некоторых деталей, но в конце концов я решил, что этого мне достаточно. Он сказал мне также, что бурбон уже вышел. Это замечание я полностью игнорировал.
Джонсон-Кэш Кампани помещалась примерно посередине между Седьмой и Восьмой, на Филерта. Я постоял перед широкими стеклянными дверьми и полюбовался своим отражением. По пути я заехал домой, захватил портфель, набитый газетами, и сменил голубой габардиновый костюм на солидный черный, который я надевал последний раз, идя на похороны, с унылым черным галстуком и черными туфлями, и надел свою единственную шляпу, темную, потрепанную, с приподнятым сбоку полем, с которого я когда-то сорвал желто-красное перо. Шляпа закрывала изувеченный кончик моего левого уха и торчащие ежиком светлые волосы. Вот нос свой я уже никак не мог замаскировать.
Даже в роговых очках я все равно оставался Шеллом Скоттом, частным следователем. Я не мог бы обмануть никого из тех, кто меня знал. Но по крайней мере никто не сможет сказать, что видел крупного блондина в хорошо сшитом голубом костюме с ярким галстуком. В моем облике появился даже какой-то налет учености.
Я толкнул широкие двери и вошел. Прямо против входа, за столом с пишущей машинкой, сидела, заткнув за ухо карандаш, самоуверенная секретарша. За ее спиной, по обе стороны большой комнаты, стояло еще по шесть столов, а в задней стене было три двери с застекленной половиной, на которых золочеными буквами были выведены какие-то надписи. Я не мог различить, что именно было написано, но вообразил, что на одной, наверно, написано «Мистер Эдвард Кэш, президент» или что-нибудь в этом роде. Две большие двери справа от меня вели во внутренние помещения, в которых, по моему предположению, разместились склады.
Зажав под мышкой портфель, я направился к самоуверенной секретарше. Шляпы я не снял. Я откашлялся и поправил очки.
— Могу я видеть мистера Кэша? — спросил я. Она подняла глаза и машинально улыбнулась.
— Мистера Кэша сейчас нет, сэр, — сказала она. — Не могу ли я чем-нибудь помочь?
— Ах, как досадно. Я был уверен, что застану мистера Кэша. Впрочем, думаю, это не имеет большого значения. С вашей помощью я могу начать работать и без него. — Я благосклонно ей улыбнулся.
Но ее лице появилась было ответная улыбка, но тут же она недоуменно наморщила лоб.
— А? — произнесла она неучтиво, потом, спохватившись: — Извините? Я не совсем понимаю. Какую работу?
— Ревизию баланса и отчетности, — сказал я. — Я — мистер Беннет. Видя, что она продолжает хмуриться, я сказал (как будто это что-то объясняло):
— Бухгалтер-ревизор, мистер Беннет.
— Но я не знаю ни о какой ревизии. — Девушка была смущена и озадачена.
Я сказал, как бы потеряв терпение:
— Может быть, барышня, вы направите меня к кому-нибудь, кто замещает мистера Кэша в его отсутствие? — Я взглянул на свои часы: — Право же, я не могу ждать;
Она сжала губы; быстро встала и глубоко втянула воздух, будто собираясь надуть по меньшей мере два воздушных шара. Я вовремя подавил усмешку — она бы совершенно не вязалась с моим персонажем.
— Идите за мной, — резко сказала она.
Я с удовольствием за нею последовал. Она провела меня по центральному проходу между столами в кабинет слева и представила меня мистеру Мэтьюзу, низенькому человеку с брюшком и беспорядочно растущими усами, повернулась на каблучках и удалилась.
Мистер Мэтьюз поднялся из-за стола и протянул мне руку. Я пожал ее и сказал:
— Мистер Мэтьюз, эта молодая леди не поняла, что предстоит ревизия отчетности, поэтому, естественно, я попросил ее провести меня к заместителю мистера Кэша. Я потерял уже много времени, а я надеялся закончить, самое позднее, ко вторнику. Вам это, конечно, понятно?
Ему не было понятно. После двух или трех минут, в течение которых он ничего не понимал, я изобразил на лице скорбь и сказал несколько холодно:
— Мистер Мэтьюз, если вы сейчас позвоните мистеру Кэшу, он, я уверен, объяснит вам, почему вас не уведомили о предстоящей ревизии.
Я сел в кресло у стола, обнимая свой набитый газетами портфель. Он явно колебался, и я добавил, переведя дух и скрестив пальцы:
— Уже почти пять часов. Сегодня я, собственно, надеялся лишь начать проверку счетов дебиторов, с тем чтобы выяснить ваш резерв для компенсации безнадежных долгов. Очевидно, мистер Кэш чувствует, что имеющейся резерв неадекватен. — Я добавил таким тоном, будто прекрасно знал, о чем говорю: — Вы, конечно, понимаете, что чем больше сумма безнадежного долга по отношению к доходу, тем меньше сумма подоходного налога, которую нам придется платить. Что касается счета прибылей и убытков, а также ведомости баланса за последний период, то они понадобятся мне не раньше, чем в понедельник утром.
На какой-то кошмарный момент я забыл — и никак не мог вспомнить, — что правильно: счет прибылей и убытков и ведомость баланса или ведомость прибылей и убытков и счет баланса. Если бы Мэтьюз потребовал каких-нибудь уточнений, положение могло бы стать критическим: я мог повторить сказанное мной, как пластинка, но не смог бы добавить ни слова. Смит больше ничего мне не рассказал. Не получит больше ни капли бурбона!
Мэтьюз произнес:
— Гмммм.
Это прозвучало многозначительно. Я нервно посмотрел на часы. Я не играл: я на самом деле нервничал.
— При такой проволочке ничего не выйдет. Ну что же, мистер Кэш все равно оплатит мне это время.
Мэтьюз нахмурился:
— Разумеется, мистер Беннет. Правда, это не совсем по правилам, но в конце концов, ничегск такого... Если вы не возражаете, я постараюсь дозвониться до мистера Кэша.
Я сказал:
— Конечно, конечно. Это будет лучше всего, мистер Мэтьюз, — и стал выбивать дробь на своем портфеле. С моего места мне видно было, как, он набирает номер телефона. Первый раз никто не ответил. После минутного колебания он набрал номер, похожий, как мне показалось,
на тот, что был в лавке Генри. Я надеялся, что Генри сейчас дежурит у телефона, как мы с ним договорились. У меня даже вспотели ладони, пока я ждал, чтобы он ответил, а потом вслушивался в короткий односторонний разговор.
Мэтьюз положил трубку и повернулся ко мне.
— Не могу поймать его, — сказал он. — Я позвонил — мм — туда, где происходит деловое совещание, на котором он должен был присутствовать, и мне сказали, что он уже уехал. Так что он, наверно, скоро будет здесь.
— Отлично, — сказал я. — Так я, может быть, приступлю к делу, а мистер Кэш все подробно объяснит, как только приедет. Кстати, он сказал мне, что всего удобнее работать в его кабинете. — Я вопросительно посмотрел на него поверх роговой оправы моих очков, и мне пришла в голову идиотская мысль — как было бы смешно, если бы крошечные стеклоочистители вдруг заработали, клик-клик, перед изумленным взором мистера Мэтьюза.
Он вздохнул, кивнул и провел меня в соседний с ним кабинет. Это было роскошное помещение: толстый серый ковер; комфортабельные кресла — во всяком случае, с виду;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26