на стене, в рамке — репродукция великолепной картины, изображавшей военный корабль; и огромный, светлого дерева, стол, с мягким вертящимся креслом. Именно мягким. Я опустился в него, и мой взгляд упал на стоящую на столе фотографию в рамке. С нее на меня смотрели умные, темные глаза Робин Брукс, как будто спрашивая: «Шелл, Шелл, что же ты делаешь?» Я взял портрет и показал его Мэтьюзу.
— Его жена?
— Нет, просто — мм — друг, как я понимаю. Я поставил фотографию обратно на стол.
— Прелестная девушка, не правда ли? Прелестная. Ну что ж, если вы велите кому-нибудь показать мне счета дебиторов, я просмотрю их как можно быстрее.
Пока он отправился за документами, я еще раз быстро оглядел кабинет Кэша. Все выглядело о'кей, кроме стенного сейфа. Если то, что мне нужно, там, я могу хоть удавиться, но Мэтьюз сейфа не откроет. Впрочем, он, может быть, и не знает нужной комбинации. Он вернулся в сопровождении молодого клерка лет девятнадцати, который нес две, не очень внушительные на вид, папки. Я надеялся, что это счета дебиторов, — если они действительно хранятся в папках.
Я сказал юнцу:
— Будьте добры, положите их сюда, на стол. Благодарю вас. — Я повернулся к Мэтьюзу. — Вы мне очень помогли. Простите за беспокойство, но я уверен, что мистер Кэш все объяснит. — Я помолчал, словно размышляя. — Разве он ничего не говорил вам сегодня утром?
Он покачал головой.
— Мистер Кэш сегодня утром вообще не появлялся. Иногда он сюда не заезжает. — Он засмеялся, но как-то невесело: — Видимо, он считает, что мы прекрасно справляемся с делами и без него.
— Уверен, что справляетесь, — сказал я без особого сарказма. — Однако в этом, вероятно, и кроется объяснение, почему вы не знали о моем приходе. Мистер Кэш говорил со мной только вчера вечером. Вышло так, что до среды я свободен, вот я и согласился провести эту специальную ревизию. Может быть, — добавил я легким тоном, — он решил застать вас врасплох?
Он открыл было рот, но передумал. Потом сказал:
— Да. Должно быть, так. Да.
На мгновенье я с замиранием сердца подумал, что он собирается остаться и следить, как бухгалтер-ревизор будет проводить ревизию документов, но он вдруг повернулся и вышел, закрыв за собой дверь. Это меня несколько озадачило.
Как выяснилось, я напрасно беспокоился насчет сейфа. Я нашел то, что мне было нужно, там, где оно логически и должно было быть, — в среднем ящике большого письменного стола. Правда, пришлось сломать замок, чтобы попасть в этот ящик, но оно того стоило. И никто, к счастью, не вошел в кабинет. Это показалось сущим пустяком после всех усилий, которые я затратил, чтобы достичь этой стадии моего предприятия.
Это была обычная большая черная книжечка, с тисненной на верхней обложке позолоченной надписью «Банк Анджелюс, Лос-Анджелес, Калифорния». Я никогда не подозревал, что чтение корешков в чековой книжке может быть столь интересно. Почитав двадцать минут, я пожалел, что на самом деле не ревизор. Впрочем, информация, которую я извлек из этого, была довольно скудной. В январе и феврале этого года фирма, по-видимому, имела дело с новой фирмой Мидлтон Маньюфэкчеринг Кампани в Риверсайде. Все эти чеки выписывал Кэш, и ни один чек не был выписан до января или после февраля. В этот период Эдди выписал множество чеков, чтобы покрыть обычные расходы фирмы, в дополнение к нескольким крупным суммам, которые сняты со счета Джонсон-Кэш Кампани в пользу Мидлтон Маньюфэкчеринг Кампани: 1000000, 1500000, 1700000 и максимальная сумма в 10000000 долларов, выписанная 26 февраля. 51 сличил корешки чековой книжки с другими бумагами, которые нашел в столе, чтобы удостовериться, что подписи на чеках были сделаны рукой Кэша. Так оно и было.
«Ревизия» была закончена, — вероятно, самая быстрая из всех ревизий, ей подверглись даже счета дебиторов (что бы этот термин ни означал).
Я обтер чековую книжку, положил ее обратно в ящик стола, снял, вытер и снова надел очки и вышел из кабинета.
Самоуверенная секретарша сидела за своим столом и, видимо, скучала. Так мне показалось. Мне стало ее жаль. Искренне жаль. Я наклонился над столом и сказал:
- Простите, я был с вами резок.
Она, моргая, смотрела на меня. Я поднял руку и подтолкнул рычажок на переносице очков. И, словно по волшебству, заработали миниатюрные стеклоочистители — туда, сюда, туда, сюда, — как зачарованные. Мне показалось, что она вот-вот закричит. Она втянула голову в плечи, взглянула на меня из-под тонко очерченных бровей и бросилась в направлении мистера Мэтьюза.
Я присел к столу и одним пальцем напечатал на чистом листе, вложенном в машинку, слова: «Для вас, милочка», — водрузил на машинку очки и тоже бросился — в направлении к кадиллаку.
Эдди хватит удар. Это было о'кей с моей стороны. Пусть попотеет. Я получил то, что мне нужно, и к тому же, когда я уходил, секретарше уже не было скучно. Такова моя политика — никогда не давать им скучать. Кто знает, что еще будет?
Было уже пять тридцать, самое время встретиться с Луи Моррисоном. Если он все еще живет на Харвардском бульваре и если он не изменил своих привычек с тех пор, как я видел его последний раз, то он сейчас как раз вылезает из постели.
Я оказался прав и в том, и в другом. Сонно моргая, он выглянул из-за двери.
— Шелл, — пробормотал он. — Что случилось? Вы что, совсем не спали?
— Спал, конечно, но уже встал. Полсуток назад.
— Ужасно, — сказал он. — Ужасно. Ну входите. Раз уж вы здесь. — Он открыл дверь и я вошел. От него пахло, как от забродившего сусла.
Я спросил:
— Какого дьявола вы пили вчера вечером?
Он потряс всклокоченной головой; на белом лбу запрыгали тугие, вьющиеся локоны. — Если б я знал! Просто умираю. — Он причмокнул губами. — Больше никогда! Клянусь. Никогда в жизни. Пошли в спальню Что привело вас в этот морг?
— Мне нужны кое-какие сведения, Луи, и притом достоверные. В связи с делом, которое я расследую. Насколько я представляю себе, вы не станете меня обманывать.
— Верно, Шелл. Вы единственный из всех сыщиков, частных и всяких других, кто пошел мне навстречу. Если бы не вы, у меня были бы крупные неприятности из-за тех бандитов. Так что спрашивайте — и я отвечу.
— Партия в покер в прошлую среду; ставки. Я слышал, вы были одним из участников.
— Еще как был! До сих пор не распутаюсь. Семьсот долларов как не бывало. Что еще, кроме этого, представляет для вас интерес? — Он застонал, повалился обратно на кровать и сунул под голову две подушки. Он был красивый парень примерно моих лет, пяти футов и десяти или одиннадцати дюймов ростом, бледный и явно страдающий от превосходного похмелья. Я вполне ему сочувствовал.
Я спросил:
— Кто еще играл?
— Дайте вспомнить... Мори Гэтц, Пит Сандерс, Вини, Лонни Крофтс — недолго. Он быстро проигрался. Потом там был Эдди Кэш и Хайми Блинз. — Он отсчитывал по пальцам. — Вот и все.
— Кто-нибудь из них уходил?
— Нет, все оставались до самого конца. До часу ночи или до половины второго. — Он зевнул и с любопытством уставился на меня. — А в чем дело? Почему такой интерес? Или покер теперь вне закона?
Я спросил:
— Вы уверены, что никто не ушел раньше? Это может иметь значение.
— Абсолютно уверен. Я бы плюнул им в глаза, если бы они ушли с моими семьюстами долларами.
— Кэш тоже был до конца, а?
— Конечно. Да мы все там были, семь человек. Однако что там заварилось? Полицейские устроили мне такую же встряску насчет Кэша.
— Ну, строго между нами, Луи, одного парня вроде бы убили. Я проверяю некоторые алиби. Может, за этим ничего и нет.
— Меня к этому не припутали?
— Нет, с вами, Луи, все в порядке. Ведь вы никого не сбивали машиной, а?
— Был грех. Трех, четырех — сейчас уже точно не припомню.
— Я имею в виду — вечером в среду. — Я заставил себя усмехнуться: — О'кей. Я на вас не донесу. И, Луи, забудьте, что я у вас был сегодня.
— Уже забыл. — Он засмеялся и во весь рот зевнул.
Я поблагодарил его и посоветовал по ночам спать — как делают все порядочные люди.
Очутившись на улице, я прислонился к дверям парадного и красноречиво, долго и от всего сердца выражал свои чувства.
Первое, что я сделал, вернувшись домой, — это скинул с себя вонючий черный костюм. В темно-бордовом халате я чувствовал себя намного лучше, даже приличнее. Вторым делом было позвонить в редакцию «Экземинера»: «Нет, Келли больше не приходил. Нет, они не знают, где он».
Я позвонил в отель и еще раз попросил миссис Келли.
— Это опять Скотт, миссис Келли. Я говорил с вами сегодня утром. Ваш муж уже дома?
— Хелло, мистер Скотт. Нет, он обычно приходит не раньше семи. Иногда даже позже. — Она помедлила и медленно произнесла: — Как вчера вечером, например. Случилось что-нибудь важное?
— Вероятно, нет. Я рассчитывал, что он сегодня мне позвонит. Но меня долго не было дома, и он мог меня не застать. Я подумал, может быть, он что-нибудь поручил вам передать мне.
— Нет. Он действительно звонил мне сегодня часа в три, чтобы предупредить меня, что может опоздать к обеду. Но больше ничего не сказал. Если он позвонит еще раз, я передам ему, мистер Скотт, что вы пытались с ним связаться.
— Спасибо, миссис Келли. Просто скажите ему, что я звонил.
Я положил трубку и секунд шестьдесят внимательно изучал ее во всех деталях, потом пожал плечами и раскрыл телефонную книгу. Я нашел «Драгун Флеминг», на Грамерси Плейс, и прямо под ним — «Драгун Сара», на бульваре Норт Плимут. Ей я и позвонил.
После десяти (я специально посчитал) звонков она ответила мягким, мурлыкающим голосом:
— Да?
— Сара?
— Да. Кто это?
— Это Шелл Скотт. Она дохнула в телефон:
— Уфф, помню. Красивый блондин. Я насмешливо фыркнул:
— Ага, это я. Точная характеристика.
— Ну, давай, только поскорее, — сказала она, однако без всякого нетерпения, — что вам нужно? Я вся мокрая — прямо из душа.
— О, простите. Я буду краток.
— Ничего, Шелл. Я просто пошутила. Во всяком случае, я стою на полотенце.
— Послушайте, — сказал я, — я хочу вас видеть. Она засмеялась.
— Скверный мальчик, — сказала она. — А вы скверный.
— Я вовсе не имел в виду сейчас, — зарычал я. — Я имел в виду позже. Сегодня вечером.
— Я разочарована, — сказала она, поддразнивая меня. — Насколько позже?
— Скажем, через час. Мне нужно с вами поговорить.
— Хорошо. Приходите в половине восьмого. Мы можем поговорить за обедом,
— Я ничего не сказал про обед, мисс Драгун.
— Знаю. Вы угостите меня обедом. Это будет платой за разговор со мной.
— Думаете, он того стоит?
— Подождите — и увидите. И называйте меня Сарой. Когда меня называют мисс Драгун, я как-то не могу говорить свободно.
— О'кей, Сара. Семь тридцать.
— Пока, Шелл.
Я опустил трубку. Моя ладонь оставила на ней влажное пятно. Я не мог понять, почему. Так я сказал сам себе.
Я принял душ и оделся в свой любимый серо-голубой костюм, чувствуя, как мне в нем легко и свободно после того чопорного одеяния, в котором
я был днем. Сейчас я чувствовал себя намного лучше. Я пошел в кухню и пропустил стаканчик, после чего мне стало еще лучше.
Сравнение с черной пантерой снова возникло в моем воображении, едва она открыла дверь. На ней было длинное — до щиколоток — платье из черного шелковистого джерси, которое обхватывало ее, как лучшее произведение пластического хирурга облекает тело. Оно было простое, без всяких украшений, и только золотой пояс вокруг ее тонкой талии создавал яркий красочный эффект. Низкий квадратный вырез был наряден и пикантен без всякой нарочитости. Из золотых босоножек на высоких каблуках виднелись покрытые лаком ноготки, а ее черные волосы, приподнятые на затылке, доходили до уровня чуть выше моего подбородка. Все остальные краски в ее облике сосредоточились в ее лице: странные, осененные длинными ресницами зеленые глаза и маленький, немного строптивый, алый рот, и пара длинных зеленых сережек в белых мочках ее ушей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26
— Его жена?
— Нет, просто — мм — друг, как я понимаю. Я поставил фотографию обратно на стол.
— Прелестная девушка, не правда ли? Прелестная. Ну что ж, если вы велите кому-нибудь показать мне счета дебиторов, я просмотрю их как можно быстрее.
Пока он отправился за документами, я еще раз быстро оглядел кабинет Кэша. Все выглядело о'кей, кроме стенного сейфа. Если то, что мне нужно, там, я могу хоть удавиться, но Мэтьюз сейфа не откроет. Впрочем, он, может быть, и не знает нужной комбинации. Он вернулся в сопровождении молодого клерка лет девятнадцати, который нес две, не очень внушительные на вид, папки. Я надеялся, что это счета дебиторов, — если они действительно хранятся в папках.
Я сказал юнцу:
— Будьте добры, положите их сюда, на стол. Благодарю вас. — Я повернулся к Мэтьюзу. — Вы мне очень помогли. Простите за беспокойство, но я уверен, что мистер Кэш все объяснит. — Я помолчал, словно размышляя. — Разве он ничего не говорил вам сегодня утром?
Он покачал головой.
— Мистер Кэш сегодня утром вообще не появлялся. Иногда он сюда не заезжает. — Он засмеялся, но как-то невесело: — Видимо, он считает, что мы прекрасно справляемся с делами и без него.
— Уверен, что справляетесь, — сказал я без особого сарказма. — Однако в этом, вероятно, и кроется объяснение, почему вы не знали о моем приходе. Мистер Кэш говорил со мной только вчера вечером. Вышло так, что до среды я свободен, вот я и согласился провести эту специальную ревизию. Может быть, — добавил я легким тоном, — он решил застать вас врасплох?
Он открыл было рот, но передумал. Потом сказал:
— Да. Должно быть, так. Да.
На мгновенье я с замиранием сердца подумал, что он собирается остаться и следить, как бухгалтер-ревизор будет проводить ревизию документов, но он вдруг повернулся и вышел, закрыв за собой дверь. Это меня несколько озадачило.
Как выяснилось, я напрасно беспокоился насчет сейфа. Я нашел то, что мне было нужно, там, где оно логически и должно было быть, — в среднем ящике большого письменного стола. Правда, пришлось сломать замок, чтобы попасть в этот ящик, но оно того стоило. И никто, к счастью, не вошел в кабинет. Это показалось сущим пустяком после всех усилий, которые я затратил, чтобы достичь этой стадии моего предприятия.
Это была обычная большая черная книжечка, с тисненной на верхней обложке позолоченной надписью «Банк Анджелюс, Лос-Анджелес, Калифорния». Я никогда не подозревал, что чтение корешков в чековой книжке может быть столь интересно. Почитав двадцать минут, я пожалел, что на самом деле не ревизор. Впрочем, информация, которую я извлек из этого, была довольно скудной. В январе и феврале этого года фирма, по-видимому, имела дело с новой фирмой Мидлтон Маньюфэкчеринг Кампани в Риверсайде. Все эти чеки выписывал Кэш, и ни один чек не был выписан до января или после февраля. В этот период Эдди выписал множество чеков, чтобы покрыть обычные расходы фирмы, в дополнение к нескольким крупным суммам, которые сняты со счета Джонсон-Кэш Кампани в пользу Мидлтон Маньюфэкчеринг Кампани: 1000000, 1500000, 1700000 и максимальная сумма в 10000000 долларов, выписанная 26 февраля. 51 сличил корешки чековой книжки с другими бумагами, которые нашел в столе, чтобы удостовериться, что подписи на чеках были сделаны рукой Кэша. Так оно и было.
«Ревизия» была закончена, — вероятно, самая быстрая из всех ревизий, ей подверглись даже счета дебиторов (что бы этот термин ни означал).
Я обтер чековую книжку, положил ее обратно в ящик стола, снял, вытер и снова надел очки и вышел из кабинета.
Самоуверенная секретарша сидела за своим столом и, видимо, скучала. Так мне показалось. Мне стало ее жаль. Искренне жаль. Я наклонился над столом и сказал:
- Простите, я был с вами резок.
Она, моргая, смотрела на меня. Я поднял руку и подтолкнул рычажок на переносице очков. И, словно по волшебству, заработали миниатюрные стеклоочистители — туда, сюда, туда, сюда, — как зачарованные. Мне показалось, что она вот-вот закричит. Она втянула голову в плечи, взглянула на меня из-под тонко очерченных бровей и бросилась в направлении мистера Мэтьюза.
Я присел к столу и одним пальцем напечатал на чистом листе, вложенном в машинку, слова: «Для вас, милочка», — водрузил на машинку очки и тоже бросился — в направлении к кадиллаку.
Эдди хватит удар. Это было о'кей с моей стороны. Пусть попотеет. Я получил то, что мне нужно, и к тому же, когда я уходил, секретарше уже не было скучно. Такова моя политика — никогда не давать им скучать. Кто знает, что еще будет?
Было уже пять тридцать, самое время встретиться с Луи Моррисоном. Если он все еще живет на Харвардском бульваре и если он не изменил своих привычек с тех пор, как я видел его последний раз, то он сейчас как раз вылезает из постели.
Я оказался прав и в том, и в другом. Сонно моргая, он выглянул из-за двери.
— Шелл, — пробормотал он. — Что случилось? Вы что, совсем не спали?
— Спал, конечно, но уже встал. Полсуток назад.
— Ужасно, — сказал он. — Ужасно. Ну входите. Раз уж вы здесь. — Он открыл дверь и я вошел. От него пахло, как от забродившего сусла.
Я спросил:
— Какого дьявола вы пили вчера вечером?
Он потряс всклокоченной головой; на белом лбу запрыгали тугие, вьющиеся локоны. — Если б я знал! Просто умираю. — Он причмокнул губами. — Больше никогда! Клянусь. Никогда в жизни. Пошли в спальню Что привело вас в этот морг?
— Мне нужны кое-какие сведения, Луи, и притом достоверные. В связи с делом, которое я расследую. Насколько я представляю себе, вы не станете меня обманывать.
— Верно, Шелл. Вы единственный из всех сыщиков, частных и всяких других, кто пошел мне навстречу. Если бы не вы, у меня были бы крупные неприятности из-за тех бандитов. Так что спрашивайте — и я отвечу.
— Партия в покер в прошлую среду; ставки. Я слышал, вы были одним из участников.
— Еще как был! До сих пор не распутаюсь. Семьсот долларов как не бывало. Что еще, кроме этого, представляет для вас интерес? — Он застонал, повалился обратно на кровать и сунул под голову две подушки. Он был красивый парень примерно моих лет, пяти футов и десяти или одиннадцати дюймов ростом, бледный и явно страдающий от превосходного похмелья. Я вполне ему сочувствовал.
Я спросил:
— Кто еще играл?
— Дайте вспомнить... Мори Гэтц, Пит Сандерс, Вини, Лонни Крофтс — недолго. Он быстро проигрался. Потом там был Эдди Кэш и Хайми Блинз. — Он отсчитывал по пальцам. — Вот и все.
— Кто-нибудь из них уходил?
— Нет, все оставались до самого конца. До часу ночи или до половины второго. — Он зевнул и с любопытством уставился на меня. — А в чем дело? Почему такой интерес? Или покер теперь вне закона?
Я спросил:
— Вы уверены, что никто не ушел раньше? Это может иметь значение.
— Абсолютно уверен. Я бы плюнул им в глаза, если бы они ушли с моими семьюстами долларами.
— Кэш тоже был до конца, а?
— Конечно. Да мы все там были, семь человек. Однако что там заварилось? Полицейские устроили мне такую же встряску насчет Кэша.
— Ну, строго между нами, Луи, одного парня вроде бы убили. Я проверяю некоторые алиби. Может, за этим ничего и нет.
— Меня к этому не припутали?
— Нет, с вами, Луи, все в порядке. Ведь вы никого не сбивали машиной, а?
— Был грех. Трех, четырех — сейчас уже точно не припомню.
— Я имею в виду — вечером в среду. — Я заставил себя усмехнуться: — О'кей. Я на вас не донесу. И, Луи, забудьте, что я у вас был сегодня.
— Уже забыл. — Он засмеялся и во весь рот зевнул.
Я поблагодарил его и посоветовал по ночам спать — как делают все порядочные люди.
Очутившись на улице, я прислонился к дверям парадного и красноречиво, долго и от всего сердца выражал свои чувства.
Первое, что я сделал, вернувшись домой, — это скинул с себя вонючий черный костюм. В темно-бордовом халате я чувствовал себя намного лучше, даже приличнее. Вторым делом было позвонить в редакцию «Экземинера»: «Нет, Келли больше не приходил. Нет, они не знают, где он».
Я позвонил в отель и еще раз попросил миссис Келли.
— Это опять Скотт, миссис Келли. Я говорил с вами сегодня утром. Ваш муж уже дома?
— Хелло, мистер Скотт. Нет, он обычно приходит не раньше семи. Иногда даже позже. — Она помедлила и медленно произнесла: — Как вчера вечером, например. Случилось что-нибудь важное?
— Вероятно, нет. Я рассчитывал, что он сегодня мне позвонит. Но меня долго не было дома, и он мог меня не застать. Я подумал, может быть, он что-нибудь поручил вам передать мне.
— Нет. Он действительно звонил мне сегодня часа в три, чтобы предупредить меня, что может опоздать к обеду. Но больше ничего не сказал. Если он позвонит еще раз, я передам ему, мистер Скотт, что вы пытались с ним связаться.
— Спасибо, миссис Келли. Просто скажите ему, что я звонил.
Я положил трубку и секунд шестьдесят внимательно изучал ее во всех деталях, потом пожал плечами и раскрыл телефонную книгу. Я нашел «Драгун Флеминг», на Грамерси Плейс, и прямо под ним — «Драгун Сара», на бульваре Норт Плимут. Ей я и позвонил.
После десяти (я специально посчитал) звонков она ответила мягким, мурлыкающим голосом:
— Да?
— Сара?
— Да. Кто это?
— Это Шелл Скотт. Она дохнула в телефон:
— Уфф, помню. Красивый блондин. Я насмешливо фыркнул:
— Ага, это я. Точная характеристика.
— Ну, давай, только поскорее, — сказала она, однако без всякого нетерпения, — что вам нужно? Я вся мокрая — прямо из душа.
— О, простите. Я буду краток.
— Ничего, Шелл. Я просто пошутила. Во всяком случае, я стою на полотенце.
— Послушайте, — сказал я, — я хочу вас видеть. Она засмеялась.
— Скверный мальчик, — сказала она. — А вы скверный.
— Я вовсе не имел в виду сейчас, — зарычал я. — Я имел в виду позже. Сегодня вечером.
— Я разочарована, — сказала она, поддразнивая меня. — Насколько позже?
— Скажем, через час. Мне нужно с вами поговорить.
— Хорошо. Приходите в половине восьмого. Мы можем поговорить за обедом,
— Я ничего не сказал про обед, мисс Драгун.
— Знаю. Вы угостите меня обедом. Это будет платой за разговор со мной.
— Думаете, он того стоит?
— Подождите — и увидите. И называйте меня Сарой. Когда меня называют мисс Драгун, я как-то не могу говорить свободно.
— О'кей, Сара. Семь тридцать.
— Пока, Шелл.
Я опустил трубку. Моя ладонь оставила на ней влажное пятно. Я не мог понять, почему. Так я сказал сам себе.
Я принял душ и оделся в свой любимый серо-голубой костюм, чувствуя, как мне в нем легко и свободно после того чопорного одеяния, в котором
я был днем. Сейчас я чувствовал себя намного лучше. Я пошел в кухню и пропустил стаканчик, после чего мне стало еще лучше.
Сравнение с черной пантерой снова возникло в моем воображении, едва она открыла дверь. На ней было длинное — до щиколоток — платье из черного шелковистого джерси, которое обхватывало ее, как лучшее произведение пластического хирурга облекает тело. Оно было простое, без всяких украшений, и только золотой пояс вокруг ее тонкой талии создавал яркий красочный эффект. Низкий квадратный вырез был наряден и пикантен без всякой нарочитости. Из золотых босоножек на высоких каблуках виднелись покрытые лаком ноготки, а ее черные волосы, приподнятые на затылке, доходили до уровня чуть выше моего подбородка. Все остальные краски в ее облике сосредоточились в ее лице: странные, осененные длинными ресницами зеленые глаза и маленький, немного строптивый, алый рот, и пара длинных зеленых сережек в белых мочках ее ушей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26