огромное – он в жизни не видал таких больших вокзалов, – все в мраморе, статуях и с уймой самых разнообразных магазинов и заведений внутри. По другую от вокзала сторону улицы располагалась «Уэндис».
Вот на этом-то вокзале Рэйлен впервые и увидел карабинеров, сразу двоих. Со своими саблями, в зеркально начищенных черных сапогах, в светло-голубых брюках с широкими красными лампасами, эти ребята совсем не напоминали кодов, каковыми они, собственно, являлись, несмотря на свой армейский вид. Рэйлен подошел к ним, вынул бумажник с документами и продемонстрировал свою звезду. Карабинеры, каждый из них ростом выше, чем он, поглядели на значок с непониманием, никак не признавая в Рэйлене блюстителя закона, подобного им самим. Или даже более того.
– Маршальская служба Соединенных Штатов, – сказал Рэйлен. – Я – маршал, вроде тех, которые были когда-то на Диком Западе.
Теперь оба карабинера кивнули, глядя на звезду, однако благоговением вроде не прониклись. Да и с чего бы – при их-то саблях и сапогах?
– А вы, ребята, хоть иногда пользуетесь своими саблями? – поинтересовался Рэйлен. – С трудом представляю, чтобы часто встречались нарушители, с которыми можно было заняться фехтованием.
Его юмор не оценили. Они не поняли из его слов ровно ничего. Тронув пальцами в знак приветствия вздернутые поля своего стетсона, Рэйлен пошел на другую сторону улицы, покупать гамбургеры в дорогу.
В купе, кроме него, сидели еще трое; размахивая руками, с пылким энтузиазмом они спорили о каком-то виде спорта – о футболе вроде, но только не о том футболе, на который принимал ставки Гарри, а о соккере. У одного из них была газета, открытая на спортивной колонке; время от времени он что-то оттуда зачитывал – как бы в подтверждение своих слов. Некоторое время Рэйлену казалось, что сейчас его спутники передерутся; он решил, что в подобном случае будет держаться от драки как можно дальше или просто уйдет из купе: сейчас ему лучше не нарываться. У Рэйлена был с собой «смит-и-вессон комбэт мэг», из которого он стрелял наиболее метко, а заодно и тупорылый «Смит-357», иногда он прятал эту штуку в правом сапоге; оба они лежали на дне чемодана и благополучно прошли все просвечивания. «Беретта» осталась дома, в кабинете.
Глядя в окно, он видел в основном голые огороды – такое уж время года, – а цвет почвы здесь был такой же, как в Джорджии, только не столь красный. Мелькало неожиданно много скошенных пшеничных полей, покрытых короткой, похожей на щетину стерней. Пыльные оливы с расстеленными под ними сетками. Много олив. Время от времени поезд нырял в тоннели, выныривал из них – и снова тянулись холмы, на которых в изобилии росли деревья: кипарисы, тополя, иногда дубы и какие-то пальмы. Вскоре попался первый на пути акведук; начинаясь от холмов, он обрывался возле железной дороги и автострады, а за ними продолжался вновь. Ведь ему, наверное, две тысячи лет. Рэйлен читал когда-то про оливы в Италии, которым сотни лет, и про селения в горах, почти не изменившиеся со средних веков. Интересная, красивая страна, где историю видишь воочию, где старое и новое рядом, одни копы разгуливают с саблями, а другие, как в аэропорту, с автоматами.
К ужину приехали в Геную; здесь была большая остановка, и, пока стояли, Рэйлен съел два своих гамбургера. Следующая станция уже Рапалло. Туда поезд доедет, пожалуй, быстро, вот только тронулся бы пораньше. За окном уже темно, так что сегодня много не увидишь. В путеводителе по Италии был снимок Рапалло – финиковые пальмы вдоль набережной и уличные кафе. Курортный город с населением тридцать тысяч человек, посещаемый туристами как летом, так и зимой. Рэйлен выбрал гостиницу «Лигурия», названную так, видимо, в честь провинции, в которой находится Рапалло, – выбрал как не очень дорогую и позвонил туда из Милана, чтобы заказать номер; никаких проблем не возникло, хоть и звонил он в последнюю минуту. И все равно Рэйлену не нравилось, что он приезжает сюда так поздно. Похоже, самым последним. Джойс должна была приехать еще вчера, а Зип – сегодня утром. Ну что ж, еще полчаса – и с его прибытием в Рапалло соберется вся компания.
Глава 12
В воскресенье Рэйлен обнаружил, что за показухой, которая привлекает сюда туристов, в Рапалло есть и самые обычные кварталы, торговые улицы. Купленный в гостинице «Путеводитель по Рапалло» тоже все больше описывал финиковые пальмы и ботанические сады на Виа-Венето, где можно было полюбоваться на колеус в цвету и увидеть молоденькие пальмы – то ли сабалы, то ли ливистонии, Рэйлен не мог разобрать – в бочках. Но в городе были и автобусы, и оживленное уличное движение, и большой розовый вокзал; ночью, когда Рэйлен сошел с поезда, вокзал был ярко освещен.
Рэйлен прогулялся мимо пристани – путеводитель величал ее «Туристическая гавань» – и статуи Христофора Колумба, а затем покинул пляж и направился на поиски Пьяцца-Кавур, где находилась главная местная церковь. (По количеству церквей, решил он, с итальянскими городами может сравниться разве что Нэшвилл.) Потом он снова вышел на набережную, уже на южном конце разрекламированного проспектами залива, где людей и кафе было поменьше и где, если верить путеводителю, «пляжи знамениты своими элегантными бассейнами». Бассейны он, по всей видимости, не заметил. Путеводитель утверждал, что «в старинном квартале вы сможете с удовольствием понаблюдать за повседневной жизнью художественных мастерских». Их он тоже как-то пропустил, а может, они были закрыты по случаю воскресенья.
Сегодня у Рэйлена прибавилось уверенности, что Гарри найдется; на вопрос в гостинице, не остановился ли здесь, случаем, Гарри Арно, клерк сказал – нет, мистер Арно выписался в пятницу. В изумлении Рэйлен брякнул: «Вы серьезно?» – и был вознагражден удивленным взглядом клерка. Как оказалось, Гарри прожил в «Лигурии» две недели и выписался позавчера. Клерк не знал, куда направился мистер Арно. Нет, он не говорил, что собирается уехать из города. Тогда Рэйлен обзвонил все гостиницы; Гарри Арно он не обнаружил, однако выяснил, что Джойс Паттон остановилась в «Астории». Телефонистка решила, что Рэйлен хочет поговорить с Джойс, и соединила его с ее номером. Рэйлен услышал сказанное тихим, чуть настороженным голосом «Алло?» и повесил трубку. Потом он задумался, не стоит ли позвонить ей и посоветовать остерегаться Зипа. Зип наверняка уже здесь. Однако, обзвонив гостиницы вторично, Рэйлен не нашел ни Томазино Битонти, ни Ники Теста. Курс, который читали в учебном лагере Глинко, как-то не предусматривал такого варианта.
Рэйлен обошел, почти обежал город, все время надеясь наткнуться на Гарри, покупающего «Нью-Йорк тайме», завтракающего где-нибудь или занимающегося еще чем-нибудь. Мог бы поберечь подошвы. Так что теперь оставалось только слоняться по Виа-Витторио-Венето в туристской части города, где сейчас собрались буквально все приезжие – одни из них просто фланировали по набережной, другие – за столиками закусочных пили кофе. Никто не снимал пальто – погода стояла прохладная, градусов шестьдесят по Фаренгейту, а то и меньше, солнце часто пряталось за тучи, никто не купался, да и вообще на пляже не было почти ни души.
Потом Рэйлену попался на глаза небольшой цветник, вернее, клумба, усаженная красным шалфеем и отгороженная парой черных пушек и несколькими садовыми скамейками. Прочитав на табличке «Цветник Эзры Паунда», Рэйлен снова воспрянул духом – он чувствовал, что Гарри недавно был на этом месте. В тот раз, в Атланте, Гарри много говорил про Эзру Паунда. Паунд – одна из причин, которые привели Гарри именно сюда, в этом Рэйлен был уверен. Как-то он взял в библиотеке стихи Эзры Паунда и попробовал их читать, однако ровно ничего из этого не вышло, как он ни старался. Непонятно, что хочет сказать этот поэт? Какие-то сонеты с номерами. Интересно, а Гарри их понимает?
Затем Рэйлен набрел еще на одну табличку, точнее, мемориальную доску. Она была над входом в аллею, ведущую к зданию, тому самому, про которое на доске было написано:
«ЗДЕСЬ ЖИЛ ЭЗРА ПАУНД, АМЕРИКАНСКИЙ ПОЭТ».
Надпись была на английском и на итальянском. Далее шли годы – с 1924 по 1945-й, и какие-то стихи, наверное, Паунда. Что-то вроде «Признать содеянное зло, от правоты не отрекаясь», а дальше уже совсем непонятное. «Я же не знаю, – подумал Рэйлен, – а может, это не для меня?»
Рэйлен шкурой чувствовал, насколько он заметен. Гарри увидит его первым и спрячется – что-что, а это он умеет. Однако раз уж принял решение проверить все места, где собирается много людей – все популярные кафе, приходится рисковать. После знакомства с «Везувием» Рэйлен двинулся к «Гран-кафе»; теперь он шел по теневой стороне улицы и очень жалел, что не надел поверх светло-бежевого костюма дождевик. Налетевший с залива ветер принес с собой промозглую сырость; Рэйлен остановился, отвернул лицо от ветра и поглубже нахлобучил свой стетсон. Собравшись идти дальше, он снова поднял глаза – и увидел в глубине под тентом, за одним из самых дальних столиков, Джойс Паттон. Столик находился в тени, но сомневаться не приходилось – это действительно была Джойс. Она наблюдала за проезжающими мимо автомобилями, а затем повернула голову и посмотрела прямо на Рэйлена. Шли секунда за секундой, а они все так же глядели друг на друга. Можно было подумать, что Рэйлен осветил Джойс прожектором и она застыла, словно парализованная, неспособная двинуться, как заяц в луче автомобильной фары.
* * *
Этим же самым воскресным утром Роберт Джи сообщил Гарри, что, если тот и вправду намерен жить здесь, на «крыше мира», ему потребуется для того не только пища, но и телефон.
– Никто не знает, где я, – сказал Гарри, – так что мне звонить все равно никто не будет. А если я захочу куда-нибудь позвонить, могу съездить в город.
– Только, – предложил Роберт Джи, – вместо того, чтобы ехать звонить по телефону, не лучше ли поехать в гостиницу и встретиться с ней там. – Он подождал немного, давая Гарри время усвоить эту мысль. – Или, если вы вполне уверены, что хотите испытать судьбу, я привезу вашу знакомую сюда.
В библиотеке арендованной Гарри виллы три стены занимали книги – сплошь итальянские, – а четвертая высокой стеклянной дверью выходила в сад. Кусты бирючины, цветы в больших керамических вазонах, молодые апельсиновые деревца, бетонный парапет, а за ним – только небо. Не снимая плаща, Гарри задумчиво расхаживал из угла в угол.
– Но вы же говорили, никто за вами не следил.
– Я сказал, что не видел, чтобы за мной кто-нибудь следил. Некоторые машины ехали следом за нашей от самого Милана до Рапалло. Поневоле говоришь себе – для своего же спокойствия, – ну и что, на автостраде всегда так, они тоже едут сюда, как и мы, никто никого не преследует.
Не вынимая рук из карманов плаща, Гарри изменил свой маршрут и подошел к открытой стеклянной двери. Роберт Джи внимательно смотрел на него.
– Нужно добыть вам сотовый телефон. Тогда можно будет прямо отсюда звонить в любую точку мира. Ну а пока – еду я за Джойс или нет?
Гарри смотрел наружу, в сад, на белые облака, скопившиеся в небе, и очень хотел увидеть солнце, пусть даже на мгновение. Он знал, как иногда влияет погода на принимаемые решения, и не хотел этого допустить.
– Мы с ней договорились, дайте-ка вспомнить, следующим образом: кафе «Рапалло» в полдень, цветник Эзры Паунда – в три и «Везувий» – в пять. А сейчас, – Роберт Джи взглянул на часы, – уже почти полдень. Так что, если вы хотите, чтобы я ее привез, известите меня в ближайшие несколько минут.
– У меня было сорок семь лет, – вздохнул Гарри, – чтобы решить, хочу ли я жить здесь. А теперь я опять ни в чем не уверен.
– Ну вот, снова мы возвращаемся к тому же самому, – сказал Роберт Джи. – Или, возможно, никуда от этого и не отходили.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36
Вот на этом-то вокзале Рэйлен впервые и увидел карабинеров, сразу двоих. Со своими саблями, в зеркально начищенных черных сапогах, в светло-голубых брюках с широкими красными лампасами, эти ребята совсем не напоминали кодов, каковыми они, собственно, являлись, несмотря на свой армейский вид. Рэйлен подошел к ним, вынул бумажник с документами и продемонстрировал свою звезду. Карабинеры, каждый из них ростом выше, чем он, поглядели на значок с непониманием, никак не признавая в Рэйлене блюстителя закона, подобного им самим. Или даже более того.
– Маршальская служба Соединенных Штатов, – сказал Рэйлен. – Я – маршал, вроде тех, которые были когда-то на Диком Западе.
Теперь оба карабинера кивнули, глядя на звезду, однако благоговением вроде не прониклись. Да и с чего бы – при их-то саблях и сапогах?
– А вы, ребята, хоть иногда пользуетесь своими саблями? – поинтересовался Рэйлен. – С трудом представляю, чтобы часто встречались нарушители, с которыми можно было заняться фехтованием.
Его юмор не оценили. Они не поняли из его слов ровно ничего. Тронув пальцами в знак приветствия вздернутые поля своего стетсона, Рэйлен пошел на другую сторону улицы, покупать гамбургеры в дорогу.
В купе, кроме него, сидели еще трое; размахивая руками, с пылким энтузиазмом они спорили о каком-то виде спорта – о футболе вроде, но только не о том футболе, на который принимал ставки Гарри, а о соккере. У одного из них была газета, открытая на спортивной колонке; время от времени он что-то оттуда зачитывал – как бы в подтверждение своих слов. Некоторое время Рэйлену казалось, что сейчас его спутники передерутся; он решил, что в подобном случае будет держаться от драки как можно дальше или просто уйдет из купе: сейчас ему лучше не нарываться. У Рэйлена был с собой «смит-и-вессон комбэт мэг», из которого он стрелял наиболее метко, а заодно и тупорылый «Смит-357», иногда он прятал эту штуку в правом сапоге; оба они лежали на дне чемодана и благополучно прошли все просвечивания. «Беретта» осталась дома, в кабинете.
Глядя в окно, он видел в основном голые огороды – такое уж время года, – а цвет почвы здесь был такой же, как в Джорджии, только не столь красный. Мелькало неожиданно много скошенных пшеничных полей, покрытых короткой, похожей на щетину стерней. Пыльные оливы с расстеленными под ними сетками. Много олив. Время от времени поезд нырял в тоннели, выныривал из них – и снова тянулись холмы, на которых в изобилии росли деревья: кипарисы, тополя, иногда дубы и какие-то пальмы. Вскоре попался первый на пути акведук; начинаясь от холмов, он обрывался возле железной дороги и автострады, а за ними продолжался вновь. Ведь ему, наверное, две тысячи лет. Рэйлен читал когда-то про оливы в Италии, которым сотни лет, и про селения в горах, почти не изменившиеся со средних веков. Интересная, красивая страна, где историю видишь воочию, где старое и новое рядом, одни копы разгуливают с саблями, а другие, как в аэропорту, с автоматами.
К ужину приехали в Геную; здесь была большая остановка, и, пока стояли, Рэйлен съел два своих гамбургера. Следующая станция уже Рапалло. Туда поезд доедет, пожалуй, быстро, вот только тронулся бы пораньше. За окном уже темно, так что сегодня много не увидишь. В путеводителе по Италии был снимок Рапалло – финиковые пальмы вдоль набережной и уличные кафе. Курортный город с населением тридцать тысяч человек, посещаемый туристами как летом, так и зимой. Рэйлен выбрал гостиницу «Лигурия», названную так, видимо, в честь провинции, в которой находится Рапалло, – выбрал как не очень дорогую и позвонил туда из Милана, чтобы заказать номер; никаких проблем не возникло, хоть и звонил он в последнюю минуту. И все равно Рэйлену не нравилось, что он приезжает сюда так поздно. Похоже, самым последним. Джойс должна была приехать еще вчера, а Зип – сегодня утром. Ну что ж, еще полчаса – и с его прибытием в Рапалло соберется вся компания.
Глава 12
В воскресенье Рэйлен обнаружил, что за показухой, которая привлекает сюда туристов, в Рапалло есть и самые обычные кварталы, торговые улицы. Купленный в гостинице «Путеводитель по Рапалло» тоже все больше описывал финиковые пальмы и ботанические сады на Виа-Венето, где можно было полюбоваться на колеус в цвету и увидеть молоденькие пальмы – то ли сабалы, то ли ливистонии, Рэйлен не мог разобрать – в бочках. Но в городе были и автобусы, и оживленное уличное движение, и большой розовый вокзал; ночью, когда Рэйлен сошел с поезда, вокзал был ярко освещен.
Рэйлен прогулялся мимо пристани – путеводитель величал ее «Туристическая гавань» – и статуи Христофора Колумба, а затем покинул пляж и направился на поиски Пьяцца-Кавур, где находилась главная местная церковь. (По количеству церквей, решил он, с итальянскими городами может сравниться разве что Нэшвилл.) Потом он снова вышел на набережную, уже на южном конце разрекламированного проспектами залива, где людей и кафе было поменьше и где, если верить путеводителю, «пляжи знамениты своими элегантными бассейнами». Бассейны он, по всей видимости, не заметил. Путеводитель утверждал, что «в старинном квартале вы сможете с удовольствием понаблюдать за повседневной жизнью художественных мастерских». Их он тоже как-то пропустил, а может, они были закрыты по случаю воскресенья.
Сегодня у Рэйлена прибавилось уверенности, что Гарри найдется; на вопрос в гостинице, не остановился ли здесь, случаем, Гарри Арно, клерк сказал – нет, мистер Арно выписался в пятницу. В изумлении Рэйлен брякнул: «Вы серьезно?» – и был вознагражден удивленным взглядом клерка. Как оказалось, Гарри прожил в «Лигурии» две недели и выписался позавчера. Клерк не знал, куда направился мистер Арно. Нет, он не говорил, что собирается уехать из города. Тогда Рэйлен обзвонил все гостиницы; Гарри Арно он не обнаружил, однако выяснил, что Джойс Паттон остановилась в «Астории». Телефонистка решила, что Рэйлен хочет поговорить с Джойс, и соединила его с ее номером. Рэйлен услышал сказанное тихим, чуть настороженным голосом «Алло?» и повесил трубку. Потом он задумался, не стоит ли позвонить ей и посоветовать остерегаться Зипа. Зип наверняка уже здесь. Однако, обзвонив гостиницы вторично, Рэйлен не нашел ни Томазино Битонти, ни Ники Теста. Курс, который читали в учебном лагере Глинко, как-то не предусматривал такого варианта.
Рэйлен обошел, почти обежал город, все время надеясь наткнуться на Гарри, покупающего «Нью-Йорк тайме», завтракающего где-нибудь или занимающегося еще чем-нибудь. Мог бы поберечь подошвы. Так что теперь оставалось только слоняться по Виа-Витторио-Венето в туристской части города, где сейчас собрались буквально все приезжие – одни из них просто фланировали по набережной, другие – за столиками закусочных пили кофе. Никто не снимал пальто – погода стояла прохладная, градусов шестьдесят по Фаренгейту, а то и меньше, солнце часто пряталось за тучи, никто не купался, да и вообще на пляже не было почти ни души.
Потом Рэйлену попался на глаза небольшой цветник, вернее, клумба, усаженная красным шалфеем и отгороженная парой черных пушек и несколькими садовыми скамейками. Прочитав на табличке «Цветник Эзры Паунда», Рэйлен снова воспрянул духом – он чувствовал, что Гарри недавно был на этом месте. В тот раз, в Атланте, Гарри много говорил про Эзру Паунда. Паунд – одна из причин, которые привели Гарри именно сюда, в этом Рэйлен был уверен. Как-то он взял в библиотеке стихи Эзры Паунда и попробовал их читать, однако ровно ничего из этого не вышло, как он ни старался. Непонятно, что хочет сказать этот поэт? Какие-то сонеты с номерами. Интересно, а Гарри их понимает?
Затем Рэйлен набрел еще на одну табличку, точнее, мемориальную доску. Она была над входом в аллею, ведущую к зданию, тому самому, про которое на доске было написано:
«ЗДЕСЬ ЖИЛ ЭЗРА ПАУНД, АМЕРИКАНСКИЙ ПОЭТ».
Надпись была на английском и на итальянском. Далее шли годы – с 1924 по 1945-й, и какие-то стихи, наверное, Паунда. Что-то вроде «Признать содеянное зло, от правоты не отрекаясь», а дальше уже совсем непонятное. «Я же не знаю, – подумал Рэйлен, – а может, это не для меня?»
Рэйлен шкурой чувствовал, насколько он заметен. Гарри увидит его первым и спрячется – что-что, а это он умеет. Однако раз уж принял решение проверить все места, где собирается много людей – все популярные кафе, приходится рисковать. После знакомства с «Везувием» Рэйлен двинулся к «Гран-кафе»; теперь он шел по теневой стороне улицы и очень жалел, что не надел поверх светло-бежевого костюма дождевик. Налетевший с залива ветер принес с собой промозглую сырость; Рэйлен остановился, отвернул лицо от ветра и поглубже нахлобучил свой стетсон. Собравшись идти дальше, он снова поднял глаза – и увидел в глубине под тентом, за одним из самых дальних столиков, Джойс Паттон. Столик находился в тени, но сомневаться не приходилось – это действительно была Джойс. Она наблюдала за проезжающими мимо автомобилями, а затем повернула голову и посмотрела прямо на Рэйлена. Шли секунда за секундой, а они все так же глядели друг на друга. Можно было подумать, что Рэйлен осветил Джойс прожектором и она застыла, словно парализованная, неспособная двинуться, как заяц в луче автомобильной фары.
* * *
Этим же самым воскресным утром Роберт Джи сообщил Гарри, что, если тот и вправду намерен жить здесь, на «крыше мира», ему потребуется для того не только пища, но и телефон.
– Никто не знает, где я, – сказал Гарри, – так что мне звонить все равно никто не будет. А если я захочу куда-нибудь позвонить, могу съездить в город.
– Только, – предложил Роберт Джи, – вместо того, чтобы ехать звонить по телефону, не лучше ли поехать в гостиницу и встретиться с ней там. – Он подождал немного, давая Гарри время усвоить эту мысль. – Или, если вы вполне уверены, что хотите испытать судьбу, я привезу вашу знакомую сюда.
В библиотеке арендованной Гарри виллы три стены занимали книги – сплошь итальянские, – а четвертая высокой стеклянной дверью выходила в сад. Кусты бирючины, цветы в больших керамических вазонах, молодые апельсиновые деревца, бетонный парапет, а за ним – только небо. Не снимая плаща, Гарри задумчиво расхаживал из угла в угол.
– Но вы же говорили, никто за вами не следил.
– Я сказал, что не видел, чтобы за мной кто-нибудь следил. Некоторые машины ехали следом за нашей от самого Милана до Рапалло. Поневоле говоришь себе – для своего же спокойствия, – ну и что, на автостраде всегда так, они тоже едут сюда, как и мы, никто никого не преследует.
Не вынимая рук из карманов плаща, Гарри изменил свой маршрут и подошел к открытой стеклянной двери. Роберт Джи внимательно смотрел на него.
– Нужно добыть вам сотовый телефон. Тогда можно будет прямо отсюда звонить в любую точку мира. Ну а пока – еду я за Джойс или нет?
Гарри смотрел наружу, в сад, на белые облака, скопившиеся в небе, и очень хотел увидеть солнце, пусть даже на мгновение. Он знал, как иногда влияет погода на принимаемые решения, и не хотел этого допустить.
– Мы с ней договорились, дайте-ка вспомнить, следующим образом: кафе «Рапалло» в полдень, цветник Эзры Паунда – в три и «Везувий» – в пять. А сейчас, – Роберт Джи взглянул на часы, – уже почти полдень. Так что, если вы хотите, чтобы я ее привез, известите меня в ближайшие несколько минут.
– У меня было сорок семь лет, – вздохнул Гарри, – чтобы решить, хочу ли я жить здесь. А теперь я опять ни в чем не уверен.
– Ну вот, снова мы возвращаемся к тому же самому, – сказал Роберт Джи. – Или, возможно, никуда от этого и не отходили.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36