Я крикнул через дверь:
— Я пришел не бить тебя, хотя ты этого и заслуживаешь. Выходи, поговорим.
Никакого ответа. Я подергал за ручку двери с моей стороны. Безрезультатно. Несмотря на то, что вокруг меня вилась разъяренной осой миссис Уэст, я вышел на улицу и прошел к окну, пытаясь переговорить с ним хотя бы таким образом. Окно было открыто, но в гостиной никого не было.
Я обернулся как раз вовремя, чтобы увидеть в отдалении фигурку Чарли, улепетывающего через поле. Миссис Уэст заметила это тоже и мерзко улыбнулась.
— Вот так! — торжествующе провозгласила она.
— Да, — сказал я. — Вам есть кем гордиться.
Улыбка увяла на ее устах, я же прошел через их сад к машине, сел в нее и уехал.
Первый раунд проигран.
Проехав две мили, я остановил машину возле одной из ферм и решил обдумать ситуацию. Чарли Уэст перепугался, увидев меня, куда сильнее, чем я мог предполагать, даже несмотря на то, что я был крупнее и сильнее его. Чарли боялся моего гнева не меньше, чем моих кулаков. Похоже, он заранее предвидел, что я предприму попытку отмщения, это, впрочем, с его стороны было только естественно, учитывая, что он наговорил на расследовании. Тем не менее через него мне было бы проще всего добиться ответа если не на вопрос, почему все это было подстроено, то, по крайней мере, кто за этим стоит.
Через некоторое время я снова завел машину и доехал до ближайшего городка. Вспомнил, что весь день ничего не ел, зашел в кафе, обставленное по-домашнему, и съел неплохой холодный ростбиф, потом немного подремал в машине, подождал, когда стемнеет, и затем поехал снова в гости к Чарли Уэсту.
Несколько окон его коттеджа были освещены. Стало быть, Уэсты дома. Я развернул машину, отъехал назад ярдов на сто и поставил ее на обочине. Вылез. Постоял.
План атаки? Очень смутный. На ум не пришло ничего лучше звонка в дверь и отхода в укрытие. Потом пускай либо выйдет Чарли, либо его куколка жена. Но пока я размышлял, возникли неожиданные союзники в виде мальчика с собакой.
Мальчик был с фонариком. Он говорил псу, остановившемуся осквернить дорогу в пяти шагах от меня:
— Что ты себе думаешь, здоровенный остолоп, зачем ты сожрал мясо для рагу? Неужели, черт тебя побери, ты никогда ничему не научишься? Теперь наш завтрашний обед в твоем проклятом брюхе, и папа закатит нам порку — не только тебе, болван ты безмозглый, но и мне! Неужели ты еще не понял, что есть разница между мясом для людей и мясом для собак? Неужели не понятно? Правда, тебе, похоже, все равно. Видать, у тебя глаза устроены по-другому. Ну что молчишь? Эх, жаль, ты не умеешь говорить!
Я хлопнул дверцей машины. Это их насторожило. Мальчишка обернулся и наставил на меня фонарик. Луч ударил мне в лицо. Мальчишка сказал:
— Только подойдите, я спущу на вас собаку. — Пес, однако, сидел, не выказывая воинственного энтузиазма.
— Тогда я постою здесь, — миролюбиво отозвался я, прислонившись спиной к машине. — Я только хотел узнать, кто живет вон в том коттедже, где горят окна.
— Откуда я знаю? Мы сами сюда переехали позавчера.
— Вот как! Наверное, здорово переехать на новое место, верно?
— Верно. Здорово. Сейчас я сам к вам подойду. — Он поманил рукой собаку, но та еще не сделала свое дело.
— А что, если ты принесешь домой маме деньги за съеденное мясо? Может, тогда она не пожалуется отцу и порка не состоится?
— Мама не велит мне разговаривать с незнакомыми людьми.
— А! Понятно. Ну тогда ступай своей дорогой.
— Пойду, когда захочу, — сказал он. Прирожденный бунтовщик, примерно лет девяти. — А что мне для этого надо сделать? — осведомился он, немного помолчав.
— Ничего особенного. Просто позвонить в дверь вон того коттеджа и сказать тому, кто откроет, что ты не можешь справиться с собакой, которая ест крокусы, что растут перед домом. Когда хозяева выйдут посмотреть, бегите с собакой прочь изо всех сил.
Ему понравился план.
— Мясо, наверное, стоит недешево, — предположил он.
— Наверное. — Я извлек из кармана пригоршню серебра и медяков. — Этого хватит на мясо и на кое-что еще.
— А собаке не надо взаправду есть крокусы?
— Нет.
— Тогда порядок. — Приняв решение, он сделался бойким и энергичным. Он запихал мою мелочь к себе в карман, храбро подошел к дверям коттеджа Уэстов, позвонил и сообщил осторожно выглянувшей в дверь миссис Уэст, что ее крокусам наносится непоправимый урон. Пока она шла за мальчишкой к грядкам с цветами, то на все лады бранила его и его собаку, а когда она наклонилась, чтобы проверить ущерб, мой соучастник бесшумно удалился. Прежде чем миссис Уэст успела сообразить, что ее провели, я вышел из темноты и отрезал ей путь к отступлению.
Когда я вошел в гостиную, Чарли, не отрывая глаз от газеты, спросил:
— Так это, значит, не он пожаловал?
— Он, он, — сообщил я ему.
Детская физиономия Чарли исказилась гримасой неописуемого страха. Миссис Уэст отчаянно звонила в звонок. Я прикрыл дверь гостиной, чтобы не было так шумно.
— Кого ты так перепугался? — громко спросил я.
— Тебя, — ответил Чарли.
— И правильно сделал, — сказал я и сделал шаг в его сторону. Он забился в угол кресла. В скачках он был храбрецом, и это делало зрелище еще более омерзительным. Я сделал еще шаг. Он попытался забраться под обивку.
Миссис Уэст дала тем временем звонку отдохнуть.
— Зачем ты это сделал? — спросил я.
Он замотал головой и поднял ноги на кресло, приняв классическую позу зародыша, подсознательно устремляясь в то убежище, где он был бы в безопасности от посягательств внешнего мира.
В окне появилось разгневанное лицо миссис Уэст, и она стала барабанить по стеклу с такой силой, что, казалось, еще немного — и оно разобьется вдребезги. Не спуская глаз с ее мужа, чтобы он снова не задал стрекача, я подошел к окну и открыл его.
— Убирайтесь отсюда! — крикнула она. — Сию же минуту убирайтесь!
— Лучше вы залезайте. Через окно. Дверь я не открою.
— Я позову полицию.
— Как хотите. Мне надо только поговорить с вашим слизняком-мужем. Хотите залезайте, хотите гуляйте на свежем воздухе, только помолчите.
Она залезла в комнату, но так и не замолчала. Из-за того, что она оказалась в комнате, у меня ушло двадцать минут на пустую болтовню и только после этого мне удалось задать Чарли первый вопрос, ответ на который можно было выслушать спокойно, без ее аккомпанемента.
Чарли и сам в конце концов устал от ее криков и велел ей замолчать, но ее воинственность, по крайней мере, позволила ему перевести дух. Он снова опустил ноги на пол и сказал, что нет смысла задавать ему эти вопросы, поскольку ответов он все равно не знает.
— Ты должен знать их. Если только ты не налгал из профессиональной зависти.
— Нет, какая тут зависть...
— Тогда почему?
— Не могу сказать.
— Тогда я скажу тебе, гаденыш. Я обязательно отыщу того, кто научил тебя произнести этот текст. Я перекопаю все и найду того, кто за всем этим скрывается, а потом подниму такой скандал, что адская сера покажется тебе амброзией, после чего, мистер Чарли Уэст, уже не я, а ты окажешься без лицензии, и, даже если когда-нибудь тебе ее вернут, ты не переживешь того всеобщего презрения, которым тебя окружат.
— Не смейте разговаривать с моим Чарли в таком тоне! — крикнула его супруга.
— Ваш Чарли — мерзкий лжец, который и вас охотно продаст за пятьдесят фунтов!
— Почему пятьдесят, пятьсот! — с торжеством в голосе проговорила она.
Чарли заорал на нее благим матом, и я с великим трудом удержался от того, чтобы не врезать ему хорошенько. Пятьсот фунтов. Он продал меня за такие жалкие гроши, за которые не получить хорошей информации даже у ипподромного жучка.
— То-то же, — сказал я. — А теперь выкладывай, кто тебе заплатил.
Юная супруга Чарли выглядела теперь такой же перепуганной, как и ее муженек. Только потом до меня дошло, что я разбушевался, как хороший ураган.
— Н-н-не знаю, — пробормотал Чарли.
Я сделал шаг в его сторону, и он проворно выскочил из кресла и спрятался за спинкой.
— Н-н-не подходи ко мне. Я не знаю, не знаю, не знаю!!!
— Не верю.
— Он действительно не знает, — простонала его жена. — Правда-правда...
— Все он знает, — упрямо повторил я.
Девица расплакалась. Чарли был явно не прочь скопировать ее.
— Я не видел этого типа. Он звонил мне по телефону.
— А как он платил?
— Было... было две пачки. Бумажками в один фунт. Сотню я получил за день до разбирательства, а остальное... — Он осекся и замолчал.
— Остальные четыре сотни ты должен был получить, если у меня отберут лицензию, так?
Он еле заметно кивнул. Голову он держал втянутой в плечи, словно опасаясь удара.
— Ну и как?
— Что как?
— Получил? Остальные четыре сотни?
Его зрачки расширились, и он выговорил отрывисто:
— Нет... но... конечно... я... все получу...
— Черта с два, — грубо сказал я. — Ты лживый, подлый предатель!
Каждое слово вылетало изо рта тяжелое, как кирпич. Кирпич, сделанный из ненависти.
Уэст и его жена дрожали мелкой дрожью, а по щекам жены поплыл грим.
— Какой голос был у того, кто тебе звонил?
— Голос? Ну самый обыкновенный...
— Тебе не пришло в голову поинтересоваться, почему ему так хотелось меня убрать?
— Я сказал... сказал, что ты мне не сделал ничего плохого. А он ответил, мол, кто знает... вдруг в один прекрасный день это произойдет...
Под моим удивленным взглядом Чарли съежился еще больше.
— Так или иначе... пятьсот фунтов... Я ведь зарабатываю поменьше тебя. — Впервые в его голосе прозвучали завистливые злобные нотки, и я понял, что на это он пошел не из-за одних лишь денег. Зависть, увы, тут тоже присутствовала.
— Тебе же только двадцать, — сказал я. — Чего ты конкретно хочешь?
Чарли хотел всего вообще. Он хотел, чтобы мир крутился исключительно вокруг его персоны.
— Советую тебе не бросать на ветер эту сотню, — сказал я. — Потому что скоро ты поймешь, что досталась она тебе дорогой ценой.
— Келли!.. — В его голосе звучала мольба. Завистливый, жадный, нечестный и перепуганный мальчишка. У меня к нему не было ни тени сострадания, только нарастающая злость на то, что побудительные мотивы оказались столь ничтожны.
— Когда за такие штучки у тебя отнимут лицензию — а я сделаю все, чтобы это произошло, — ты успеешь на досуге поразмыслить и понять, что наказан за дело.
Мстительная злоба, грохотавшая в моем голосе, превратила уютное семейное гнездышко в руины. Супруги стояли в отупении, широко раскрыв перепуганные глаза, слишком ошарашенные, чтобы вымолвить хотя бы слово. Бежевый рот молодой жены был безвольно открыт, подбородок — в потеках туши, пряди волос прилипли к щекам, спутались на плечах. Она выглядела лет на шестнадцать. Сущий ребенок. Как и ее муж Чарли. Самые страшные вандалы всегда инфантильны.
Я повернулся и вышел. Пока я ехал домой, мой гнев сменился жуткой депрессией.
Глава 6
В два часа ночи я решил, что напрасно так злобился на Уэстов. Начать с того, что злостью я ничего не добился. Еще до того, как я навестил супругов, я знал, что у Уэста были причины оболгать меня на заседании Дисциплинарного комитета. Правда, я теперь понял, что имя этой причины — пятьсот фунтов. Отлично. Ценнейший слиток информации, выплавленный в огне эмоций.
Когда тебе больно, лупи наотмашь всех, кто рядом. Я поработал на славу. Излил на них всю желчь, что накопил с понедельника.
Это, правда, не заставит Чарли возлюбить меня. Скорее наоборот. Он не станет терзаться угрызениями совести и стараться загладить вину. Когда придет в себя, то будет мрачно вынашивать отмщение.
Сколько раз я уже это проходил. Страна А совершает небольшую пакость. Страна в гневается и грозит ответить тем же. Страна А вынуждена извиниться и пойти на попятный, хотя это ей очень и не нравится. Теперь страна А, затаив злобу, вредит стране в при первом удобном случае. Классическая модель в политической истории. Применима и к отдельным личностям.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32