— Если сверлить электродрелью?
— Ага. Ну а если вручную, так минут пять или восемь, а может, и все десять.
— У многих автомобилистов в машинах имеются электродрели?
— Это зависит от того, с кем имеете дело. Есть типы, у которых в машинах хранится все на свете. Прямо-таки мастерские на колесах. А у других ящики с инструментами так и остаются нераспечатанными, пока машина не развалится.
— Значит, дрели с собой возят многие?
— Угу. Очень даже многие. Только обычно ручные. Электрические редко бывают так уж необходимы, разве что вечно приходится чиниться на ходу, и причем быстро — как в гоночных машинах.
Он вернулся к креслу и опять очень осторожно в него сел, примостившись на самом краешке.
— Что же случится с машиной, если кто-то просверлит дырку в глушителе?
— Да в общем-то ничего. Ну попадут выхлопные газы в двигатель, и те, кто в машине, почуют запах и услышат шум. Но в салон газам через печку не попасть. Для этого в дырку в глушителе надо вставить шланг или трубку, а другой конец присоединить к печке. Это сделать — раз плюнуть, даже без дрели можно обойтись. Печки часто бывают чуть ли не из картона.
— Значит, надо взять резиновую трубку и подсоединить от глушителя к печке? — спросил я.
— Нет, трубка должна быть металлической. Резина не выдержит, больно уж газы-то горячие.
— Ну а можно такое придумать в один момент и сразу же провернуть?
Дерек задумчиво склонил голову набок:
— А почему бы нет? Если есть дрель... Ну и трубку надо найти. Тоже не бог весть как сложно — надо просто поглядеть по сторонам. Всегда что-то такое валяется... Я сам на днях искал металлическую трубку для одной работы и, что бы вы думали, нашел? Раму от старого детского велосипеда. Короче, надо иметь металлическую трубку и сделать в ней нужное отверстие. И порядок!
— Сколько времени уйдет на такую работу с начала и до конца?
— Чтобы соединить трубкой глушитель и печку? Ну, если накинуть время на поиски такой трубки — то с полчаса. А если все под рукой — минут пятнадцать. Основное время уходит на сверление, а там уже все идет как по маслу.
В дверях появилась Роберта, натягивая на себя полосатую шубку. Дерек неловко поднялся, не зная, куда девать руки. Она одарила его любезной невидящей улыбкой и спросила у меня:
— Вам еще что-нибудь нужно, Келли?
— Нет, большое спасибо.
— Не за что. Я к вам... Возможно, я загляну завтра.
— Отлично, — сказал я.
— Вот и договорились.
Она кивнула, сдержанно улыбнулась и гордо удалилась.
— Насколько я могу судить, ничего похожего на соединительные трубки вы в обломках не обнаружили? — спросил я его.
— А? — Он с трудом отвел взгляд от того места, где еще недавно была Роберта. — Нет, там вообще творилось черт-те что. Какие-то осколки, кусочки, а откуда они, понять нельзя. Я, конечно, видел разные аварии, но эта! — Он поежился.
— У вас не возникло никаких трудностей с осмотром — вам легко это разрешили?
— Да, им вообще было вроде как до лампочки, что я там делал. Сказали, чтобы я смотрел на здоровье... Ну я, конечно, сказал им, что это моя машина. В том смысле, что я ее механик. Но их это совершенно не интересовало, потому что, когда я уже уходил, они как раз объясняли другому типу, где она, — он тоже хотел взглянуть.
— Кто он такой?
— Сказал, что страховой агент, но блокнота у него я что-то не приметил.
— Блокнота?
— Ну да. Ребята из страховых компаний вечно ошиваются в таких местах, смотрят на побитые машины. Они всегда ходят с блокнотами. Записывают туда все до мелочей. Но этот тип, что пришел взглянуть на вашу машину, был без блокнота.
— Как он выглядел?
Дерек задумался.
— Трудно описать. Вид самый обыкновенный. Не старый и не молодой. Ни то ни се.
— Он был в темных очках?
— Нет. Он был в шляпе, а темных очков не было.
Вот насчет простых не помню. Я к нему особенно не присматривался.
— Как он изучал обломки — как человек, который знает, что хочет найти?
— Хм... Прямо даже не знаю. Он вроде даже сильно оторопел, когда увидел, что все в таком жутком состоянии.
— А девушки с ним не было?
— Нет. — Лоб его прояснился. — Он приехал в «Фольксвагене», в стареньком таком, сером...
— Таких кругом полно, — сказал я.
— Ну да... А что, этот человек вас сильно интересует?
— Только если он пришел за тем, что обнаружили вы.
Мой механик опять задумался.
— Ну и ну! — вырвалось наконец у него. — Дела!
Лорд Ферт прибыл на двадцать минут позже обещанного, и я с полчаса пропрыгал на костылях по квартире, будучи не в состоянии усидеть на месте.
Он стоял на пороге гостиной, в одной руке держал портфель и шляпу-котелок, другой расстегивал короткое коричневое пальто.
— Добрый день, Хьюз.
— Добрый день, милорд.
Он вошел, затворил за собой дверь и положил шляпу и портфель на дубовый столик.
— Как нога? — спросил лорд Ферт.
— Так себе. Не желаете ли чая, кофе... или что-нибудь выпить?
Он положил свое пальто на столик и снова взял в руки портфель. Он осматривал комнату с тем удивлением, какое я не раз уже замечал в посетителях. Я предложил ему зеленое кресло возле маленького столика. Он осведомился, где буду сидеть я.
— Я постою. Сидеть мне сейчас неудобно.
— Но не можете же вы стоять целый день!
— Нет, я в основном лежу.
— Тогда мы можем поговорить в вашей спальне.
Мы прошли в дверь в дальнем конце гостиной, и на сей раз он выразил свое удивление вслух, пробормотав:
— Это чья же квартира?
— Моя.
Он отреагировал на сухость интонаций тем, что метнул на меня быстрый взгляд и спросил:
— Вас раздражает мое удивление?
— Скорее забавляет.
— Хьюз, вы напрасно не избрали государственную карьеру. Вы бы далеко пошли.
Я засмеялся:
— Еще не поздно. Они не берут дисквалифицированных жокеев?
— Вы уже в состоянии шутить на этот счет?
— Как-никак прошло девять дней... Теперь могу.
Он посмотрел на меня долгим, оценивающим взглядом, и после этого что-то изменилось в его отношении и лично ко мне, и вообще к случившемуся, и когда я понял, в каком именно направлении произошла перемена, то был просто потрясен: лорд Ферт вдруг стал обращаться со мной как с равным — равным по опыту, взглядам на жизнь, равным по положению, хотя я и он принадлежали к разным мирам.
Очень немногие люди его положения сочли бы подобный подход разумным, и уж совсем единицы взяли бы его на вооружение. Я понял, какой он мне сделал комплимент. Он же, со своей стороны, заметил, что я не оставил это без внимания. Уже позже я сообразил, что, не будь этого коренного перелома, отказа от схемы отношений «стюард — жокей», он ни за что не сказал бы мне того, что я от него услышал. И он вряд ли изменил бы свое ко мне отношение, не побывай в моей квартире.
Он сел в кресло, аккуратно поставив портфель на пол. Я оставил костыли и улегся на кровать.
— Я встретился с лордом Гоуэри, — сказал он самым нейтральным тоном. — И не вижу причины скрывать, что в течение нескольких ближайших дней вы и Декстер Крэнфилд получите назад ваши лицензии.
— Правда?! — воскликнул я и попытался встать, но гипс оказал сопротивление.
Лорд Ферт улыбнулся:
— Как я понимаю, иначе и быть не может. Об этом тихо упомянут в «Календаре» на следующей неделе.
— Разумеется, — сказал я, — вы вовсе не обязаны никак это комментировать.
— Да, — сказал он и спокойно посмотрел мне в глаза. — Хотя это явно не все, что вы хотели бы услышать.
— Не все...
— Вы имеете на это право, хотя я бы советовал вам тщательно взвесить все «за» и «против», прежде чем рассказывать то, что услышите, Декстеру Крэнфилду.
— Да, конечно.
Он вздохнул, наклонился к портфелю и извлек из него небольшой магнитофон.
— Я попробовал проигнорировать ваше предложение. Сначала мне это даже вроде бы удалось. И тем не менее... — Он замолчал, поглаживая пальцами клавиши магнитофона. — Этот разговор состоялся под вечер в понедельник в гостиной квартиры лорда Гоуэри на Слоун-сквер. Мы там были вдвоем... Вы сможете убедиться, что это действительно так. Он, однако, знал, что я записываю разговор на пленку. — Лорд Ферт все никак не мог на что-то решиться. — Сострадание — качество, которое вам бы очень не помешало. Надеюсь, вы на него способны.
— Не давите на меня.
— Ну хорошо, — сказал он, чуть поморщившись, и включил магнитофон.
Пленка началась с обмена осторожными клише, весьма типичными для разговора, записываемого на магнитофон, когда никто из собеседников не решается на первый шаг. Наконец лорд Ферт сказал:
— Норман, я уже объяснял, почему мы должны еще раз вернуться к этому случаю.
— Хьюз ведет себя просто нелепо. Он позволяет себе откровенную клевету. Не знаю, почему вы принимаете его всерьез. — В голосе Гоуэри сквозило беспокойство.
— Это необходимо — хотя бы для того, чтобы он замолчал. — Лорд Ферт посмотрел куда-то вдаль, глаза его иронически сверкнули, а на пленке слышался его медовый голос: — Вы прекрасно понимаете, Норман, что в наших же интересах доказать, что его утверждения ни на чем не основаны. Тогда мы можем еще раз самым решительным образом подтвердить справедливость дисквалификации и прекратить все кривотолки.
Тонкий ход. В голосе Гоуэри появилось облегчение, он решил, что Ферт по-прежнему — его союзник. Возможно, кстати, так оно и было.
— Уверяю вас, Уайкем, что, если бы я не верил самым искренним образом в виновность Хьюза и Крэнфилда, я бы не вынес вердикта о дисквалификации.
В этом утверждении что-то было не так. И Ферт и Гоуэри тоже это почувствовали, потому что на пленке возникла пауза в несколько секунд.
— Вы по-прежнему так считаете? — наконец спросил Ферт.
— Разумеется! — пылко произнес Гоуэри. — Я так действительно считаю. — С каким-то даже излишним нажимом.
— Тогда... как насчет первого вопроса Хьюза? Как случилось, что Ньютоннардс был приглашен на заседание?
— Мне сообщили, что Крэнфилд ставил деньги на Вишневый Пирог.
— Понятно... А кто сообщил это?
Гоуэри промолчал.
Тогда Ферт задал новый вопрос, почти тем же ровным голосом:
— Ну а почему, по-вашему, могло так случиться, что, когда нам показали отснятый материал с выступлением Хьюза в Рединге, скачки оказались перепутанными?
Гоуэри почувствовал себя гораздо увереннее.
— Это моя вина. Я сам попросил наш секретариат затребовать пленку с последней скачкой. Упустил из виду, что их тогда было семь. Признаю свой недосмотр.
Но поскольку это была не та скачка, ее в расчет принимать нельзя.
— М-да, — сказал лорд Ферт. Он был явно не готов вступать в полемику. Он прокашлялся и сказал: — Я полагаю, вы решили, что имеет смысл посмотреть, как провел Хьюз Урона в предыдущее выступление?
После долгой паузы лорд Гоуэри сказал:
— Да.
— Но в конечном счете эта запись не была показана?
— Нет.
— Была бы показана правильная пленка, если бы, затребовав ее, мы убедились, что скачка в Рединге подтверждала слова Хьюза о том, что в «Лимонадном кубке» он провел Урона тем оке образом, как и во всех предшествующих выступлениях?
Снова молчание. Затем лорд Гоуэри тихо сказал: «Да», — и в голосе его послышалось немалое беспокойство.
— На расследовании Хьюз просил, чтобы была показана правильная пленка, — сказал Ферт.
— А по-моему, нет!
— Я читал стенограмму, Норман. Я читал и перечитывал ее в субботу и воскресенье и потому-то к вам и пришел. Хьюз просил показать правильную пленку, ибо не сомневался, что она подтвердит истинность его показаний.
— Хьюз виноват! — пылко возразил Гоуэри. — Хьюз кругом виноват, и мне ничего не оставалось делать, как дисквалифицировать его.
Лорд Ферт нажал кнопку «стоп».
— Скажите, — обратился он ко мне, — что вы думаете о последних словах лорда Гоуэри?
— Думаю, — медленно ответил я, — что он действительно в этом не сомневался. Тому подтверждение не только эта фраза, но и его поведение на расследовании. Я был потрясен его уверенностью в нашей виновности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32