— Грейс, дорогая... — Он пристально глядел на нее. Она по-прежнему была без сознания. Бледная, съежившаяся, постаревшая. Она выглядела лет на шестьдесят. — Грейс, дорогая, — еще раз повторил он с болью в голосе. — Что с ней?
Доктор начал объяснять. Но Крэнфилд перебил осторожные фразы доктора бесцеремонным:
— Это настоящая маньячка. Она пришла сюда, чтобы убить меня, и вполне могла убить мою жену и дочь. Форменное безобразие, что ей позволено преспокойно разгуливать на свободе в таком состоянии. Я немедленно свяжусь со своими адвокатами.
Джек Роксфорд услышал только начало. Он взглянул на порез на шее Роберты, на кровь на ее свитере и прижал руку ко рту. Вид у него был совершенно подавленный.
— Грейс, — пробормотал он. — О Грейс!
Он ее очень любил, в этом не было никакого сомнения. Он нагнулся над ней, убрал прядь волос со лба и стал что-то бормотать. Когда он выпрямился, у него в глазах были слезы.
— С ней все будет в порядке? — спросил он.
После некоторого замешательства доктор стал бубнить, что время покажет, что теперь медицина делает чудеса, и так далее.
Люди из «Скорой помощи» бережно уложили Грейс на носилки и подняли их.
— Я поеду с ней, — сказал Джек Роксфорд. — Куда вы ее везете? Разрешите мне поехать с вами.
Один из врачей назвал ему больницу, но посоветовал остаться.
— Лучше попробуйте сделать это вечером, сэр. Зачем вам сидеть там и ждать целый день.
Доктор же от себя добавил, что Грейс еще некоторое время проведет в бессознательном состоянии, да и потом будет находиться под действием сильных успокоительных средств, так что действительно лучше повременить.
Люди в форме вынесли Грейс на улицу, где сияло солнце, и погрузили носилки в машину. Мы вышли за ними. Джек Роксфорд стоял и оцепенело смотрел, как они захлопнули дверцы, перекинулись напоследок парой фраз с доктором и укатили.
Роберта дотронулась до его рукава:
— Не желаете ли что-нибудь выпить, мистер Роксфорд?
Он окинул ее туманным взглядом, потом его лицо сморщилось, и он не смог произнести ни слова в ответ.
— Не надо, мистер Роксфорд, — участливо сказала Роберта. — Ей сейчас не больно, она не страдает.
Он покачал головой. Роберта обняла его за плечи и повела в дом.
— Ну а что теперь? — спросил меня Тони, глядя на часы. — Мне действительно надо лететь в Рединг, дружище. Не опоздать бы заявить лошадей на вторую скачку.
Я посмотрел на свои часы.
— В твоем распоряжении еще четверть часа. Пожалуй, нам надо захватить с собой и Роксфорда. У него там тоже, между прочим, выступает лошадь, хотя ему сейчас не до этого. Правда, лошадь принадлежит Эдвину Байлеру. Он вряд ли в состоянии сам вести машину, да и скачки немного отвлекут его от мыслей о Грейс.
— Пожалуй, — усмехнулся Тони.
— Сходи в дом, вдруг тебе удастся уговорить его поехать.
— Ладно. — Он послушно двинулся к дому, а я стал коротать время, прыгая по аллее на костылях и заглядывая в стоящие там машины. Мне, кстати, придется покупать себе новую... Может, выберу такую же модель...
Облокотившись на машину Тони, я стал думать о Грейс. Она оставила мне щедрое наследство в виде синяков от щипков, что в сочетании с увечьями, полученными от Оукли, составляло неплохую коллекцию. Починка пиджака с художественной штопкой обойдется в целое состояние, а горло болело так, словно у меня была ангина. Я мрачно посмотрел на ногу в гипсе. Детективом оказалось работать куда опаснее, чем участвовать в стипль-чезах, подумал я со вздохом, я теперь вернусь к более спокойному ремеслу.
Из дома вышел Тони с Робертой и Роксфордом. Джек был в полуобморочном состоянии, и Тони пришлось помогать ему сесть в машину. Его мысли были далеко-далеко.
Я запрыгал по гравию к Роберте.
— Шея в порядке? — спросил я.
— Моя да, а ваша?
Я внимательно осмотрел порез. Ничего серьезного. Неглубокий и длиной в какой-нибудь дюйм.
— Шрама не будет, — сказал я.
— Не будет, — согласилась Роберта.
Ее лицо оказалось совсем рядом. Янтарные в крапинку глаза.
— Оставайтесь, — коротко сказала она. — Вам ведь не обязательно быть на скачках.
— У меня встреча с лордом Фертом. Лучше уж довести дело до конца.
— Наверное. — Внезапно у нее сделался усталый вид. Субботнее утро оказалось нелегким.
— Если у вас завтра нет никаких дел, — сказал я, — не могли бы вы приехать ко мне... и приготовить ленч?
Лицо ее озарила легкая улыбка, и от глаз побежали лучики.
— Я безумно влюбилась в вас, — сказала она, — когда мне было двенадцать.
— Потом прошло?
— Вроде бы.
— Жаль, — вздохнул я.
Она улыбнулась шире.
— А кто такой Бобби?
— Бобби? О... сын лорда Айсленда.
— Понятно.
— Отец хочет, чтобы я вышла за него замуж.
— Дело хорошее...
— Но его ожидает большое разочарование.
— Рад слышать, — отозвался я.
— Кел! — завопил Тони. — Пошевеливайся, черт возьми, а то я опоздаю.
— До свидания, — спокойно проговорила Роберта. — До завтра.
* * *
Тони вез нас в Рединг на скачки без признаков лихачества. Джек Роксфорд всю дорогу провел в угрюмом молчании. Когда Тони поставил машину на стоянке, он просто вышел из машины и оцепенело побрел к входу на ипподром, не сказав ни слова благодарности или извинения.
Тони посмотрел ему вслед и прищелкнул языком:
— Эта баба не стоит такого отношения!
— Он думает иначе, — сказал я.
Тони умчался заявлять своих лошадей, а я в более медленном темпе двинулся разыскивать лорда Ферта.
Я испытывал удивительно радостное чувство возвращения. Явно вышел на волю из тюрьмы. Те самые люди, что подозрительно косились мне вслед на балу теперь фамильярно хлопали меня по спине и говорили, что рады снова видеть меня в строю. Конечно, злился я про себя, не надо бить того, кто упал, — если он снова встал на ноги.
Лорд Ферт стоял возле весовой в группе, от которой он отделился, как только меня увидел.
— Пойдемте в столовую для стюардов, — сказал он мне. — Там будет поспокойнее.
— Мы не могли бы отложить это до третьей скачки? — попросил я. — Я хочу, чтобы при нашем разговоре присутствовал мой кузен Тони, а у него лошади выступают во второй скачке...
— Конечно-конечно, — согласился он. — Чем позже, тем лучше для меня. Значит, после третьей.
Я просмотрел первые три скачки с чувством человека, вернувшегося из долгого изгнания. Лошадь Тони, на которой в свое время выступал я, бурно финишировав, выиграла четвертый приз, что говорило о ее хороших перспективах. Лошадь Байлера победила в третьей скачке. Когда я стал пробираться к паддоку, чтобы взглянуть на Роксфорда, я чуть было не врезался в Джессела. Он осмотрел меня, взглянул на гипс и костыли и не сказал ни слова. На его холодный безучастный взгляд я ответил таким же холодом. Доведя до моего сознания то, что он не намерен извиняться, Джессел круто повернулся на каблуках и ушел.
— Ты только полюбуйся на него, — прошептал мне в ухо Тони. — Кстати, ты можешь подать на него в суд за диффамацию.
— Не стоит мараться.
Примерно так же отреагировал на меня Чарли Уэст. В его глазах наглость сочеталась с легким испугом. Я только пожал плечами.
В сопровождении Тони я пробился к победителям. В паддоке был и сияющий Байлер. У Джека Роксфорда все еще был отсутствующий вид. Байлер предложил выпить в честь победы, но Джек покачал головой, словно не понял, о чем речь.
— Пойди забери Джека, — сказал я Тони. — Скажи ему, что ты все еще опекаешь его.
— Как скажешь, дружище. — Он послушно пробился через толпу, взял Джека за локоть, сказал что-то в объяснение Байлеру и стал выводить Джека из скопища людей.
Присоединившись к ним, я сказал нейтральным тоном: «Сюда», — и повел их к столовой для стюардов. Они оба вошли в дверь, сняли шляпы и повесили их на вешалку.
Длинные столы в зале накрывали к чаю, но там не было никого, кроме лорда Ферта. Он обменялся рукопожатиями с Роксфордом и Тони и пригласил их занять места за одним из столов.
— А вы, Келли? — осведомился он.
— Я постою. Так легче.
— Итак, — начал лорд Ферт, с любопытством поглядывая на Тони и Джека. — Вы сказали мне, Келли, что знаете, кто оклеветал вас и Декстера Крэнфилда.
Я кивнул.
— Грейс Роксфорд, жена Джека, — грустно подсказал Тони.
Джек сидел, молча уставившись в скатерть.
Тони рассказал лорду Ферту, что произошло в доме Крэнфилда, и лорд Ферт, слушая рассказ, мрачнел все сильнее и сильнее.
— Мой дорогой Роксфорд, — сказал он смущенно. — Мне так жаль. Очень-очень жаль. — Он посмотрел на меня. — Просто невероятно, что вас могла оклеветать Грейс Роксфорд. В это просто нельзя поверить.
— Конечно, нельзя, — согласился я. — Тем более что это сделала не она.
Глава 16
Тони и лорд Ферт вздрогнули, словно их ударило током.
— Но вы, кажется, сказали... — начал лорд Ферт, обращаясь к Тони.
Тот ответил:
— Я думал, что это не вызывает сомнений. Она пыталась убить Келли. Она пыталась убить и Крэнфилда.
— В этот раз она действительно пыталась меня убить, — согласился я. — Но не она поработала над моей машиной.
— Кто же? Говорите! — потребовал лорд Ферт.
— Ее муж.
Джек встал на ноги. У него уже был не такой потерянный вид. Я толкнул Тони в плечо моим костылем, и он, поняв намек, тоже встал, заняв позицию между Джеком и дверью.
— Сядьте, мистер Роксфорд, — властно распорядился лорд Ферт, и после небольшой паузы Роксфорд медленно сел.
— Это чепуха, — запротестовал он. — Я не прикасался к машине Келли. Такую аварию нельзя подстроить.
— Вы, разумеется, не предполагали, что машину собьет поезд, — согласился я. — Но то или иное столкновение вы, безусловно, планировали. Ведь Грейс, — сказал я, стараясь быть убедительным, — сплошь и рядом демонстрировала качества, противоположные тем, какими должен обладать человек, устроивший все это. Грейс бушевала, во всеуслышание обвиняла, выпускала из-под контроля свои эмоции. Но план, который должен был уничтожить нас с Крэнфилдом как профессионалов, отличался точностью, продуманностью, расчетом и жестокостью.
— Сумасшедшие порой бывают способны на большие хитрости, — все еще недоверчиво отозвался Тони.
— Грейс тут не главная, — уверенно сказал я. — Нас оклеветал Джек Роксфорд.
Воцарилось молчание. Затем Джек вдруг заговорил высоким, срывающимся голосом:
— Ну зачем ей понадобилось сегодня утром ехать к Крэнфилдам? Ну почему ей было не оставить все как есть?
— Не отчаивайтесь, — сказал я Джеку. — Я все равно уже догадался, что это вы.
— Этого не может быть.
Ферт прокашлялся.
— Послушайте, Келли... Мне кажется, вам следует сообщить нам, на каком основании вы делаете это в высшей степени серьезное обвинение.
— Все началось тогда, когда Крэнфилд уговорил Эдвина Байлера забрать у Роксфорда своих лошадей и передать ему. Скорее всего, Крэнфилд действительно, как говорила Грейс, в качестве главного аргумента приводил то, что у него репутация в обществе выше, чем у Роксфорда. Положение в обществе, престиж — понятия, весьма дорогие сердцу Декстера Крэнфилда, и он склонен полагать, что и все остальные придерживаются того же мнения. В случае с Эдвином Байлером он не ошибся. Но Джек работал с Байлером с тех пор, как тот приобрел свою первую лошадь. Байлер богател, покупал новых классных лошадей. Росло и состояние Роксфорда. Потерять Байлера было для него катастрофой. Возвращением в неизвестность. Полным крахом. Джек — неплохой тренер, но у него не хватает характера, чтобы выбиться в высшую лигу. Тут нужен счастливый случай, подарок судьбы. Что-то вроде того, что он получил в лице Байлера. А второго Байлера за одну жизнь не встретить. Поэтому почти с самого начала я заподозрил Джека. Когда Крэнфилд через два дня после расследования сообщил мне, что Байлер собирался передать своих лошадей ему. Я тогда сильно расстроился, что не смогу на них выступать, но сразу одернул себя, а каково, мол, было бы Джеку, если бы он лишился этих лошадей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32