В ту же ночь мы украли лодку, и нас понесло течением вниз, на восток, мимо селений, под мостами.
Хотя мы этого не знали, но река и была Темезом, поэтому мы благополучно добрались до Редингума.
* * *
Рорик умер. Он болел очень долго, и бывали времена, когда казалось, что он выздоравливает... Но неизвестная хворь унесла его в одночасье, и мы с Бридой оказались в Редингуме как раз в день его похорон. Рагнар, весь в слезах, стоял у погребального костра и глядел, как пламя пожирает его сына. В костер положили меч, уздечку, амулет в виде молота и маленький кораблик, и, когда все было кончено, расплавленный металл вместе с пеплом поместили в большой горшок, который Рагнар закопал недалеко от Темеза.
– Теперь ты – мой второй сын, – сказал он мне тем же вечером. И тут вспомнил о Бриде: – А ты – моя дочь.
Он обнял нас обоих, а после напился. На следующее утро он все порывался ехать бить англосаксов, но его удержали Равн с Хальфданом.
Перемирие осталось в силе. Нас с Бридой не было чуть больше трех недель, и в Редингум тем временем начали привозить первое серебро, сено и зерно. Кажется, Альфред держал слово.
А Рагнар стал заложником своего горя.
– Как я скажу Сигрид? – вопрошал он.
– Плохо, когда у мужчины только один сын, – сказал мне Равн, – почти так же плохо, как ни одного. У меня было три сына, и только Рагнар остался в живых. И у него остался только один сын.
Рагнар Младший по-прежнему находился в Ирландии.
– У него может родиться еще один сын, – сказала Брида.
– Только не от Сигрид, – ответил Равн, – хотя он может взять вторую жену. Иногда так и поступают.
Рагнар отдал мне Вздох Змея и подарил еще один браслет. Он подарил браслет и Бриде и немного утешился, выслушав историю нашего побега. Нам пришлось пересказать ее Хальфдану, а потом Гутруму Невезучему, который не спускал с нас недоброго взгляда, пока мы описывали трапезу с Альфредом и рассказывали о желании короля выучить меня грамоте. Даже охваченный горем Рагнар хохотал, когда Брида рассказывала, как выдала себя за незаконнорожденную дочь Эдмунда.
– Эта королева Эльсвит, – спросил Хальфдан, – какая она из себя?
– Не королева, – поправил я, – у англосаксов не бывает королев.
Об этом мне рассказал Беокка.
– Она просто жена короля.
– Она куница, прикидывающаяся дроздом, – сказала Брида.
– Красивая? – поинтересовался Гутрум.
– Узкая мордочка, – сказала Брида, – свинячьи глазки и поджатые губы.
– Тогда у короля в жизни мало радости, – заметил Хальфдан. – Почему же он женился на ней?
– Потому что она из Мерсии, – пояснил Равн, – а Альфреду нужно, чтобы Мерсия была на его стороне.
– Мерсия принадлежат нам! – прорычал Хальфдан.
– Но Альфред хочет ее отобрать, – проговорил Равн, – и нам следовало бы послать корабли с дарами к бриттам. Если они атакуют из Уэльса и Корнуолума, королю придется разделить свою армию.
Он зря это сказал, потому что Хальфдан до сих пор переживал, вспоминая о том, как сам разделил армию у холма Эска, и сейчас просто хмуро уставился в свое пиво. Насколько я знаю, он так и не послал даров бриттам, хотя идея была неплохая. Но он слишком терзался из-за своего поражения в Уэссексе, к тому же ходили слухи о волнениях и в Нортумбрии, и в Мерсии. Датчане так быстро захватили такую огромную часть Англии, что у них не хватало сил удерживать крепости по всей стране, поэтому недовольство разгоралось, как пожар на торфянике. Подавить волнения было несложно, но, пущенные на самотек, они ширились и становились опасными. Хальфдан сказал, что пришло время затоптать очаги бунта и повергнуть завоеванную Англию в ужас и уныние; а когда Нортумбрия, а затем Мерсия и Восточная Англия успокоятся, можно будет снова пойти на Уэссекс.
Прибыло последнее обещанное Альфредом серебро, датчане отпустили юных заложников, включая мерсийских близнецов, и вернулись в Лунден. Рагнар выкопал горшок с останками младшего сына и перенес на «Летучий змей».
– Отвезу его домой, – сказал он, – похороню среди своих.
В тот год мы не смогли уйти на север. Уже наступила осень, когда мы добрались до Лундена, и пришлось пережидать зиму. Только весной три корабля Рагнара вышли из Темеза и двинулись на север.
Мне тогда почти исполнилось шестнадцать, я рос быстро и был на голову выше большинства мужчин.
Рагнар приставил меня к рулевому веслу. Он научил меня вести судно, научил предчувствовать удар волны и порывы ветра, научил вовремя убирать весло, не дав кораблю сменить курс. Я научился легко прикасаться к веслу, хотя сперва корабль пьяно болтался, когда я слишком сильно налегал на кормило. Со временем я стал понимать желания судна, полюбил идущую из глубины дрожь, с которой стройный драккар набирал полную скорость.
– Я сделаю тебя вторым сыном, – сказал Рагнар по дороге домой.
Я не знал, что ответить.
– Я всегда буду больше любить моего первенца, – продолжал он, имея в виду Рагнара Младшего, – но ты все равно будешь мне сыном.
– Мне бы этого хотелось, – неловко произнес я, глядя на далекий берег, вдоль которого рассыпались коричневатые пятнышки парусов – то были рыбачьи лодки с наших кораблей. – Это большая честь, – добавил я.
– Утред Рагнарсон, – попробовал Рагнар на вкус сочетание имен.
Должно быть, ему понравилось – он улыбнулся, но потом снова вспомнил о Рорике, и на его глаза навернулись слезы. Рагнар уставился на пустынное море на востоке.
В ту ночь мы сделали стоянку в устье Хамбера.
А спустя два дня вернулись в Эофервик.
* * *
Королевский замок отремонтировали, и теперь на высоких окнах были новые ставни, а крышу покрывала свежая золотистая солома. Старые стены римской кладки выскоблили, выковыряв лишайник из швов между камнями. Перед воротами стояли стражники и, когда Рагнар захотел войти, коротко велели подождать. Я подумал, сейчас он примется махать мечом, но не успел он впасть в неистовство, как появился Кьяртан.
– Лорд Рагнар, – кисло приветствовал он.
– С каких это пор датчане ждут под воротами? – спросил Рагнар.
– С тех пор, как я так приказал, – вызывающе ответил Кьяртан.
Он выглядел так же солидно, как замок. На Кьяртане был плащ на темном медвежьем меху, высокие сапоги, кольчужная рубаха и красный кожаный ремень, а на руках – почти столько же браслетов, сколько у Рагнара.
– Никто не может войти без моего разрешения, – продолжал Кьяртан, – но, разумеется, ярлу Рагнару здесь рады.
Он отошел в сторону, чтобы дать Рагнару, мне и троим воинам пройти в большой зал, где пять лет назад мой дядя пытался меня выкупить.
– Вижу, английский щенок все еще при тебе, – сказал Кьяртан, посмотрев на меня.
– Конечно, видишь, раз у тебя есть глаза, – небрежно ответил Рагнар. – Король здесь?
– Он дает аудиенции только тем, кто заранее договорился о встрече, – сказал Кьяртан.
Рагнар вздохнул и развернулся к своему бывшему рулевому.
– Ну что ты кусаешься, как вошь? – сказал он. – Если хочешь, Кьяртан, можем разложить ореховые прутья и поговорить как мужчина с мужчиной. А если не хочешь, приведи сюда короля, потому что я собираюсь расспросить его кое о чем.
Кьяртан насупился, но решил, что биться с Рагнаром в ограниченном ореховыми ветками пространстве не стоит, поэтому вразвалку побрел в задние комнаты. Он заставил нас ждать довольно долго, но король Эгберт все-таки вышел в сопровождении шести стражников, среди которых был одноглазый Свен, казавшийся почти таким же преуспевающим, как отец, – огромный, как Кьяртан, почти такой же высокий, как я, с широкой грудью и мощными руками.
Эгберт заметно волновался, но изо всех сил старался держаться величественно. Рагнар поклонился ему и сказал, что до нас дошли слухи о волнениях в Нортумбрии и что Хальфдан отправил Рагнара на север пресечь беспорядки.
– Никаких волнений здесь нет, – ответил Эгберт, но таким испуганным голосом, будто готовился напустить в штаны.
– Беспорядки были в холмах, в глубине страны, – сообщил Кьяртан, – но с ними покончено.
Он провел рукой по мечу, показывая, как именно покончено.
Рагнар продолжал расспросы, но ничего толком не узнал. Несколько человек поднялись против датчан и устраивали засады на дорогах, ведущих к западному побережью, но разбойников выследили и перебили – вот и все, что рассказал Кьяртан.
– В Нортумбрии спокойно, – завершил он, – так что можете вернуться к Хальфдану и снова покорять Уэссекс.
Рагнар пропустил мимо ушей последнюю колкость.
– Я отправлюсь домой, – сказал он, – похороню сына и буду жить-поживать.
Свен держал руку на эфесе меча, недобро глядя на меня единственным глазом, но, несмотря на его явную враждебность по отношению ко мне и враждебность Кьяртана по отношению к Рагнару, было видно, что здесь все в порядке, поэтому мы ушли.
Суда вытащили на берег, серебро, привезенное из Редингума, разделили между командами, а потом мы вернулись домой с останками Рорика.
Сигрид, узнав новость, завыла. Она рвала на себе одежду и волосы и кричала, другие женщины присоединились к ее плачу. На вершину ближайшего холма двинулась процессия, и там погребли горшок с останками Рорика. После похорон Рагнар остался стоять на вершине, глядя на холмы, на плывущие по небу белые облака.
Остаток года мы провели дома. Нужно было сеять, косить, жать и молоть. Мы делали сыры и сбивали масло. Купцы и путешественники привозили новости, но из Уэссекса ничего не было слышно. Там все еще правил Альфред, все еще длилось перемирие, и королевство продолжало существовать – последнее королевство Англии. Иногда Рагнар заговаривал о том, чтобы туда вернуться и добыть мечом еще больше богатств, но, кажется, боевой задор оставил его тем летом. Он отправил весточку в Ирландию, предлагая старшему сыну вернуться домой, но не было уверенности, что сообщение дойдет до Рагнара Младшего. В тот год он так и не приехал. А еще Рагнар задумывался о судьбе дочери, Тайры.
– Отец говорит, что мне пора замуж, – сказала она, когда мы вместе сбивали масло.
– Тебе? – Я засмеялся.
– Мне почти четырнадцать! – возмутилась она.
– Верно. И кто же станет твоим мужем?
Она пожала плечами.
– Маме нравится Анвенд.
Анвенд был в дружине Рагнара – молодой человек, немногим старше меня, сильный и жизнерадостный. Рагнару хотелось, чтобы Тайра вышла замуж за одного из сыновей Уббы, но тогда ей пришлось бы уехать, а Сигрид была ненавистна сама мысль об этом. Поэтому Рагнар мало-помалу принял сторону жены. Мне тоже нравился Анвенд, мне казалось, он будет хорошим мужем для Тайры, которая стала еще красивее. У нее были длинные золотистые волосы, широко поставленные глаза, прямой нос, гладкая кожа, а ее смех звенел серебристым колокольчиком.
– Мама говорит, у меня должно быть много сыновей, – добавила она.
– Надеюсь, так и будет.
– Но дочку я тоже хочу, – сказала она, с трудом вращая мешалку: масло густело, и работать становилось все труднее. – Мама говорит, Бриде тоже пора замуж.
– У Бриды может оказаться другое мнение на этот счет, – сказал я.
– Она хочет замуж за тебя, – сообщила Тайра.
Я засмеялся. Я считал Бриду другом, самым близким другом, но если мы спали вместе, когда Сигрид не видела, это еще не означало, что я хочу жениться. Я вообще не хотел жениться, я думал только о мечах, щитах и сражениях, а Брида занималась своими травами.
Она была похожа на кошку. Она незаметно приходила и уходила, она знала о травах и их применении все, чему научила ее Сигрид. Вьюнок – слабительное, льнянка – от нарывов, ноготки отгоняют эльфов от ведер с молоком, песчанка – от кашля, кукурузные рыльца – от простуды. Она выучила заклинания, о которых мне не рассказывала, особенные женские, и говорила, что если молча сидеть в ночи, тихо, почти не дыша, придут духи. Равн научил ее спать с богами, для этого требовалось выпить эля с размешанными в нем толчеными красными грибами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55