В это время в газетах были напечатаны фотографии Вайнвур-ма и призыв к общественности с просьбой, чтобы в полицию обратились все, кто его знает. В первый же день позвонили по телефону, а затем пришли два официанта и заявили, что он был завсегдатаем их бара. Приходил, усаживался за стойки, заказывал две порции белого вина и смотрел телевизор. С кем он встречался? С каким-то щеголем старше его. Согласно одной версии, это, был пятидесятичетырехлетний гомосексуалист, многократно судимый, бывший официант, согласно другой – виолончелист из оркестра кабаре, с которым он познакомился в тюрьме в Штайне. С пасхальных праздников Вайнвурм жил у него.
– Что вы делали 12 марта, господин Вайнвурм? – спросил старший комиссар.
– Сразу после обеда уехал в Зальцбург, а оттуда на следующее утро в Мюнхен, – не раздумывая, ответил Йозеф Вайнвурм.
– Чем вы добирались до Зальцбурга?
– Поездом.
Для полиции нетрудно установить, кто, когда и куда ехал. Кассиры, контролеры, проводники – у них у всех хорошая память на пассажиров. Коллеги старшего комиссара быстро установили, что Йозеф Вайнвурм действительно выехал в Зальцбург, но вечером – двадцатичасовым экспрессом «Винер вальцер», а значит во время убийства в театре он еще находился в Вене.
Старший комиссар сообщил ему об этом. Подозреваемому показали протоколы показаний опознавших его жертв и снова подчеркнули, что признание вины является смягчающим обстоятельством для суда. Но он продолжал утверждать, что не имеет ничего общего с убийством, ни на кого не нападал ни в кинотеатре, ни в костеле Святого Августина.
– Дело ваше, Вайнвурм, – сказал старший комиссар. – Я предоставил вам последнюю возможность, облегчить вашу совесть. Вы не сможете вечно лгать. Однажды тяжесть ваших преступлений раздавит вас.
Преступник не выдержал и двух недель. Во вторник 27 августа он постучал в дверь камеры и сообщил надсмотрщику, что хочет говорить с главным комиссаром Кронером. Когда его привели к комиссару, он сказал:
– Это действительно был я. На всех этих женщин нападал я. И маленькую Дагмар убил я.
– Зачем вы это сделали?
– Не знаю. Вдруг на меня что-то нашло. Это ужасно, я понимаю это.
Глаза у него бегали, руки тряслись, лоб покрылся испариной. Он смотрел по сторонам, будто искал нужные слова на стенах, посматривал на дверь… Наконец Вайнвурм стал рассказывать:
– Я направлялся в город. Я каждый день ходил в город. Больше всего любил прогуливаться по улицам Первого района. Я хотел где-нибудь, что-нибудь украсть. Что-нибудь незначительное. Подошел к Кертнерштрассе, к театру. Увидел, что много людей входит в театр и выходит из него. Я присоединился к группе каких-то мужчин и вошел в здание.
– Что вы делали внутри?
– Ничего. Бродил, смотрел, как все выглядит.
– Вас никто не заметил?
– Кажется, нет.
– Никто вас ни о чем не спрашивал?
– Нет.
– Сколько времени вы там пробыли?
– Часа два.
– Значит, вы уже там хорошо ориентировались?
– Конечно. Подошел также и к дамскому туалету. А незадолго до шести очутился в месте, где затем все и произошло.
– Откуда вы знаете, что было около шести?
– Я посмотрел на часы. Мне пришло в голову, что уже пора уходить. Было семнадцать пятьдесят. Такой темный коридор! Я пошел к выходу, но услышал какие-то голоса.
– Что вы делали весь день? С самого утра, когда встали?
– Позавтракал и примерно в десять часов вышел на улицу.
– А где вы ночевали?
– У своей матери. Взял старый портфель из искусственной кожи, в нем были мои документы и нож.
– Какой нож?
– Автоматически раскладывающийся. Я купил его не так давно. Так вот, я пошел в центр.
– У вас была какая-нибудь цель?
– Кажется, нет. Но мне было не совсем хорошо. С самого утра было какое-то странное чувство. Поэтому я зашел выпить белого вина.
– Хотели набраться смелости?
– Вероятно. Не знаю. У меня с утра было предчувствие, что сегодня что-то случится. Я всегда перед этим чувствовал волнение, возникала дрожь. Ни на чем не мог сосредоточиться. И меня охватывала злость, что я не могу ни на что решиться.
– Вы чувствовали ярость?
– Да.
– На кого?
– На женщин.
– А после того, как вы выпили вино?
– Мне стало лучше. Тогда я уже понял, что кого-нибудь зарежу:
– Как вы вошли в здание театра?
– Через маленькие двери. Как и перед этим. Подождал, пока стало заходить много людей и смешался с ними.
– Что вы делали внутри?
– Ходил.
– В конце концов вы оказались на втором этаже возле балетных залов.
– Да. И все время встречал только женщин.
– Куда они направлялись?
– Большей частью сразу же скрывались за какими-то дверь ми или входили в лифт. Я стал спускаться по лестнице вниз. Там мне повстречалась какая-то женщина, и я последовал за ней на третий этаж. Она вошла в какое-то помещение, а я достал нож и добрых десять минут поджидал ее. Она не вышла. Тогда я плюнул на нее и вернулся в коридор, из которого был вход в репетиционные залы. По коридору шла девочка. Я направился за ней. Но затем я услышал шаги и увидел какого-то парня. Он шел по лестнице вверх. Тогда я быстро завернул за угол. И в эту минуту услышал женские голоса. Наверху шли дети. Я спрятался за стеклянными дверьми. Там было довольно темно. Никто меня не заметил. Затем я увидел ее.
– Дагмар Фурих?
– Я не знал, как ее зовут.
– Что вы сделали?
– Вышел из темноты и спросил, куда она идет?
– Что она сказала?
– Сначала поздоровалась. Сделала небольшой реверанс и сказала, что идет в балетный класс. На репетицию. Я сказал, что это чудесно и что тоже иду туда, но репетиция, будет в другом месте. Предложил ей идти со мной, пообещав показать, где будут занятия. И отвел ее к душевой.
– Почему именно к душевой?
– Потому что при первом посещении театра я услышал, что там кто-то принимал душ, и подсмотрел в замочную скважину. Увидел там женщину, и мне подумалось, что не плохо бы ее в душе заколоть.
– И девочка с вами сразу же пошла? Ей не показалось все это подозрительным?
– Нет. Я спросил, отметилась ли она уже? Она ответила, что нет. Тогда я вошел с ней в душевую.
– Ей не показалось странным, что именно в душевую?
– Показалось. Она хотела уйти. Но я сказал, чтобы она раздевалась. Она не захотела. Тогда я ударил ее, она отлетела к стене и упала. Стала звать на помощь.
Сначала я ее душил и, может быть, даже задушил. Я был очень зол. Потом вытащил кинжал и стал наносить ей удары, словно ополоумев. Потом выскочил из душевой, быстро спустился вниз и вышел через боковой вход на Кертнерштрассе.
Никто не заметил преступника, никто не задержал. Он обнаружил, что запачкал в крови пальто, поэтому быстро его снял. Окровавленные перчатки тоже. Вошел в первое попавшееся кафе и украл в гардеробе пальто. Затем убийца побежал во двор Хофбурга и спрятал пальто и перчатки за ящиком с садовыми инструментами. Примечательно, что эти вещи не были никем обнаружены.
– Что вы делали потом?
– Понимал, что необходимо как можно скорее исчезнуть из Вены. Поэтому я отправился на вокзал и выехал в Зальцбург.
– Каким поездом?
– Экспрессом «Винер вальцер».
– Когда вы отправились в Мюнхен?
– На следующий день после обеда. Потом поехал дальше. Во Франкфурт, Кельн, Карлсруэ и Мангейм.
– У вас были деньги на билеты?
– Нет.
– Вы ездили «зайцем»?
– Нет. Украл деньги, а кроме того просил подаяние. Ел в столовых для бедняков и при монастырях.
– Где ночевали?
– На вокзалах в залах ожидания и вагонах, стоявших в тупиках.
– Когда вы вернулись в Вену?
– Где-то в середине апреля.
– На какие средства жили?
– Воровал понемногу.
– Вы сознаетесь в– последних преступлениях? Кинотеатр «Ам Грабен», девушка в костеле Святого Августина?..
– Сознаюсь.
Он все рассказал. Ему стало легче, и он заулыбался. Хотел освободиться от всего груза сразу, поэтому даже припомнил, в какой канал выбросил нож; полицейские нашли его в указанном месте. Через некоторое время ему стало жаль ножа, и-он отправился к мастеру, который его изготовил, и хотел купить точно такой же. Но таких уже не было.
– Тогда я купил себе другой. Но это уже было не то. При нападении на женщину в парке он сломался. Поэтому мне пришло в голову, что можно использовать и вилку. Я пошел в трактир, заказал гуляш и украл вилку. Она была острой, как нож.
– Вы сожалеете, что совершали свои преступления, Йозеф Вайнвурм? – спросил старший инспектор.
– Да. Сожалею. Но я не мог поступить иначе.
– Вы признаете себя виновным?
– Я? Нет! Все преступления на совести тех, кто прежде временно освободил меня из тюрьмы. Вам придется вынести меня из камеры вперед ногами, или же я снова примусь за старое. Помните это, господин комиссар, – вперед ногами!
Он предстал перед судом 6 апреля 1964 года. Специалисты дискутировали о его психическом состоянии, решали, способен ли он отвечать за свои поступки. Наконец они пришли к заключению, что способен, так как он является сексуально извращенным патологическим преступником, но ни в коей мере не душевнобольным. Суд приговорил его к пожизненному заключению со строгим режимом, и Вайнвурм согласился с наказанием. Присутствовавшим даже показалось, что он с облегчением вздохнул.
«АЛМАЗНЫЙ» ПОРТНОЙ
Подмастерья портного звали Герман Майнке. Он жил, как все: любил вкусно поесть, выпить рюмочку, – посещал вечернюю школу, не пропускал ни одного кинофильма, по воскресеньям в пять часов пил чай. Но в один прекрасный вечер он пересек в Берлине границу, покинул ГДР и отправился искать приключений и богатства в Федеративную Республику Германии, где, как утверждали слухи, манна небесная сама на землю падает.
Майнке был не просто портным. Он обладал исключительной способностью комбинатора и вынашивал грандиозные планы. Сегодня уже никто не может точно сказать, как о «гениальном путешественнике» стало известно в Бонне, но бесспорно то, что в компетентные органы попали секретные сведения, и в полиции на портного было заведено досье с пометкой «VIP – very impor-tent person» («очень важная личность»).
Самолет приземлился. Приставили трап. Показался портной со своей подругой. Едва он успел осмотреться, как перед ним вырос человек в форме. Он откозырял и спросил:
– Господин доктор Майнке?
– Вы не ошиблись! – ответил портной и даже бровью не повел.
– Позвольте приветствовать вас на свободной земле. У меня приказ. Вы должны следовать за мной.
– Куда?
– В здание министерства. Вас ждут.
Большой черный «мерседес», двадцать минут петляния в лабиринте улиц, ожидание перед светофорами, наконец, правительственный район. Водитель остановил машину перед роскошным зданием. Резиденция Людвига Эрхарда, в то время еще министра экономики, в будущем западногерманского канцлера. Слуга открывает дверь, господин Майнке входит.
Несколько шагов по персидскому ковру и портной превращается в доктора и инженера. Кланяется министру, но не очень низко, лишь настолько, насколько полагается человеку его «положения».
– Садитесь, – радушно улыбаясь, предложил министр Эрхард, а затем приступил к делу. – Я получил ваше досье, господин доктор. Невероятно интересная идея. Это смелый проект. Исключительный. Я хочу услышать подробности, рассказывайте, прошу вас!
– Не бог весть что, – скромно, но уверенно ответил портной. – Я все изложил в проекте. Производство алмазов искусственным путем – этим сказано все.
– Так-так, господин доктор, значит алмазы… Но опробован ли ваш метод?
– Положитесь на меня, господин министр.
– Хорошо. Нам нужны умные люди, у нас умеют по достоинству ценить выдающихся ученых. Мы не скупы, а в делах придерживаемся принципа равенства, демократизма.
– Понимаю, – перебил министра портной. – Однако у меня есть условия.
– Об этом позже. Что вам необходимо для производства?
– Самое дешевое сырье: уголь, графит и некоторые горючие материалы, о составе которых я пока предпочту не распространяться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75