Речь шла именно о его карьере, это ясно. У него был шанс стать министром, а это для столь честолюбивого человека немало значит.
– Я понимаю, куда, вы клоните. Он остался в комнате, стал рыться в шкафах – искал письма и фотографии. Цумбах-старший услышал странные звуки и пошел посмотреть, что посетитель делает, застиг его врасплох, и Пьер Жакку схватился за оружие, которым хотел, вероятно, устрашить, а возможно, вынудить Цумбаха отдать ему компрометирующие документы.
– Хорошо. Это схема. Но как доказать, что все было именно так? Ведь у вас нет доказательств!
– Значит, мы должны найти их.
– Где и как?
– Обыскав дом.
– Жакку? Будет скандал! Об этом узнают газетчики. Мы можем опозориться.
– Можем. Но мы расследуем убийство, а за последние годы это единственное убийство в Женеве.
Семье Жакку принадлежала вилла в Коллонже. Неизвестно, почему полиция начала обыск именно здесь. Осмотрели каждый угол, перевернули виллу вверх дном, но не нашли ничего подозрительного. Генеральный прокурор был разочарован, он чувствовал, что они пошли по ложному следу и вот-вот опозорятся. Однако по дороге назад, в Женеву, следователь неожиданно решил:
– Едем на Рю-Моннетье. Обыщем также и дом Жакку, что бы покончить с этим.
Они нашли все, что искали. В пакете, приготовленном для отправки и адресованном швейцарскому Красному Кресту, лежало аккуратно сложенное темно-синее габардиновое пальто английского производства. Нижняя пуговица отсутствовала.
– Зачем вы хотели отправить пальто Красному Кресту, госпожа Жакку?
– Муж сказал, чтобы я кому-нибудь его отдала, что он не будет его больше носить.
Оторванная пуговица находилась в полицейском управлении. Серый костюм недавно был получен из химчистки. Как позднее установили следователи, заказчик сдал его в химчистку 12 мая. На одной из книжных полок в конторе Жакку полицейские нашли марокканский кинжал. Его изогнутое лезвие было в ножнах на декоративном ремешке. По-видимому, кинжал прикреплялся к поясу.
Пьер Егг был начальником Женевской научной полицейской лаборатории (Лаборатуар сьянтифик де полис). Уже 17 июня 1958 года он ознакомил следователя с предварительными результатами экспертизы. Оторванная пуговица действительно была от темно-синего пальто Жакку, на котором к тому же были обнаружены следы крови. Позже их удалось обнаружить и на сером костюме, хотя он и был из химчистки, а также на марокканском кинжале. В тот же день был выдан ордер на арест Жакку по подозрению в убийстве, и уважаемого адвоката увезли в тюрьму. Затем следователь Морио ознакомил прокурора с правдоподобной версией трагических событий 1 мая 1958 года.
В тот роковой вечер на адвокате Жакку был серый костюм и синее габардиновое пальто. Он положил в карман револьвер марки «маузер» калибра 6,35 и марокканский кинжал, и никем не замеченный сел на велосипед и отправился к дому Цумбаха в План-ле-Оутс на Шемен-де-Вуаре, 27.
На преступление Жакку могли толкнуть как минимум два мотива. Во-первых, это могло быть мщением Андре Цумбаху, которого Жакку даже по прошествии значительного срока считал причиной своего несчастья, тяжесть которого не пережил. Во-вторых, адвокат мог попытаться получить назад компрометирующие его фотографии и письма. Он вооружился, потому что решил заполучить их любой ценой.
Ему открыл Шарль Цумбах, отвел в комнату сына и попросил подождать, так как Андре должен был прийти с минуты на минуту. Затем Шарль Цумбах услышал подозрительные звуки, застал Жакку врасплох, и тот, мгновенно сообразив, что любой ценой ему необходимо избежать скандала, выстрелил в старика. В этот момент вернулась госпожа Цумбах, услышала выстрелы и побежала наверх. Увидев ее, Жакку опять стал стрелять. Сразу же после этого он услышал крик умирающего о помощи, понял, что неудобный свидетель еще жив, и, поскольку в револьвере уже кончились патроны, ударил умирающего марокканским кинжалом.
Затем Жакку положил окровавленный кинжал вверх острием в левый внешний карман габардинового пальто и на велосипеде скрылся с места происшествия. Велосипед он испачкал в крови, остатки которой были обнаружены на руле, сиденье и переключателе скоростей. Во время побега у него оторвалась пуговица от темно-синего пальто. Во время обратного пути ему мешал кинжал, поэтому он переложил его в левый внутренний карман пиджака серого костюма. Но, возможно, Жакку сделал это потому, что боялся его потерять. Острие прорезало подкладку и оставило следы крови. Вернувшись в контору, Жакку прежде всего подошел к умывальнику и помыл кинжал. При этом кровь, разбавленная водой, попала между клинком и рукояткой, где позднее эксперты обнаружили ржавчину. Убийца также осмотрел пальто и костюм – не осталось ли на них следов крови, но не заметил их. А они там были. К материи пристали маленькие капельки, незаметные для глаза. Эксперты обнаружили их под микроскопом. Костюм он отнес в химчистку, пальто собирался послать Красному Кресту, револьвер выбросил, кинжал положил на обычное место.
Статья 148 процессуального кодекса, действующего в кантоне Женева, указывает, что стороны предстоящего судебного разбирательства должны встретиться до его начала и ознакомиться с предъявляемым обвинением. В деле Жакку такая встреча состоялась 22 ноября 1958 года во Дворце правосудия в кабинете генерального прокурора. На встрече присутствовали: обвиняемый и его адвокат, государственный прокурор и его ассистенты. Пьер Жакку был ознакомлен с результатами экспертизы, и представители защиты поняли, что им предстоит трудный процесс.
– Я невиновен, – снова заявил Жакку. – Вы обвиняете меня в преступлении, которого я не совершал. Я невиновен и не имею ничего общего с убийством. Ваши подозрения меня не интересуют. Мне нечего к этому добавить.
Он держался уверенно, и это убеждало. Так мог вести себя несправедливо обвиненный человек. Однако это могла быть и тактика опытного, юриста, прожившего жизнь в суде и знавшего, что делать. И еще одно обстоятельство заставляло задуматься: в ходе предварительного следствия он постоянно твердил о своей невиновности, угрожал следователю, что покончит жизнь самоубийством, и действительно совершил попытку самоубийства. Жакку принял опасную дозу снотворного; а в больнице, где ему сделали промывание желудка, хотел повеситься. Поступил бы так преступник, на совести которого было убийство? Вполне вероятно. Например, от раскаяния или от страха перед позором и наказанием. Поступил бы так несправедливо обвиненный? Также, вполне вероятно, в отчаянии, разочаровании от слепоты правосудия, испытывая беспомощность перед несправедливым обвинением.
Женевский суд присяжных по делу Жакку вошел в историю криминалистики и историю Швейцарии. Процесс начался во Дворце правосудия 18 января 1960 года. Защиту обвиняемого, бывшего адвоката Жакку, по его просьбе представляли его самые способные коллеги: прежде всего «звезда» европейских адвокатов мэтр Рене Флорио из Парижа. Знаменитому адвокату ассистировали двое не менее известных швейцарских адвокатов – А. Дюпон-Виймен и Р. Николе из Женевы. Это был в высшей степени авторитетный состав защиты. Газетчики и зрители с напряжением ожидали соперничества юристов. Ведь и сам обвиняемый был юристом и адвокатом.
Изможденного до неузнаваемости, сопровождаемого врачом, его ввели в зал судебного заседания. Вместо обычной скамьи для подсудимых ему приготовили кресло, обитое светлой кожей. У обвиняемого Жакку недавно был нервный припадок, он еще не полностью выздоровел. Судебный врач находился рядом, время от времени проверял пульс и заботился о том, чтобы его пациент излишне не волновался.
Обвинение представлял Шарль Корню, тот самый Корню, который некогда, будучи директором женевской радиокорпорации, усадил во время праздничного ужина своего друга Жакку рядом с обаятельной Линдой Бо. Юрист Корню раньше заведовал одной из редакций радиокорпорации, а директором ему помог стать все тот же адвокат и влиятельный политик Жакку. Теперь они стояли друг против друга в зале суда и приготовились к схватке не на жизнь, а на смерть. Среди присяжных было пять женщин. Сцена действия была приготовлена. Обвинитель мог начинать.
– Вечером 1 мая 1958 года в половине одиннадцатого обвиняемый Жакку покинул свою контору на Рю-Корватери. В кармане его синего габардинового пальто лежал маузер калибра 6,35… – Обвинитель повторял известные обстоятельства, знакомил с ними присяжных, а также обвиняемого со своей версией преступления. – Застигнутый врасплох стариком Цумбахом Жакку несколько раз выстрелил, затем ранил госпожу Цумбах и скрылся на велосипеде…
Ничего нового. Ни одной новой улики. Во время допроса свидетелей было больше неожиданного, чем нового.
Свидетельские показания дает вдова Мария Цумбах, одетая в черное платье.
– Мадам, можете вы с точностью утверждать, что перед вами убийца, которого вы видели? – спросил мэтр Флорио.
– Нет, – едва слышно ответила измученная женщина.
– На предварительном следствии вы сказали, – напомнил председательствующий, – что у убийцы было больше волос, чем у обвиняемого, однако у него была такая же или похожая фигура.
– Да, это правда.
– Мадам Цумбах, вы единственная, кто собственными глазами видел убийцу, – констатировал мэтр Флорио. – Мне достаточно и того, что вы в обвиняемом не узнали убийцу. Спасибо. Мне бы хотелось, чтобы вы рассказали еще о велосипеде.
Велосипед стоял в зале суда, у стола, на котором были разложены другие вещественные доказательства – револьверы, кинжал, оторванная пуговица. К каждому предмету для удобства присяжных и газетчиков были прикреплены листки бумаги с надписями, словно в музее. Мэтр Флорио остановился возле велосипеда, театральным жестом указал на него и спросил:
– Мадам Цумбах, на допросе вы сказали, что велосипед убийцы был темного цвета. Вы можете сказать – это тот велосипед?
– Нет. С точностью я этого сказать не могу.
– Спасибо.
Затем свидетельские показания давала подруга госпожи Цумбах, которая в ту роковую ночь привезла ее домой. Она также видела велосипед у ограды.
– Не могли бы вы сказать, мадам, – снова спросил мэтр Флорио, – это тот самый велосипед?
– Нет, тот велосипед был серого цвета.
– Если тот велосипед был серым, то он не мог принадлежать Пьеру Жакку. Его велосипед, как мы видим, черного цвета.
– Я точно не знаю, – неуверенно сказала свидетельница. – Не знаю, какого цвета был велосипед. Было темно, я видела его лишь в тот момент, когда его осветили фары моей машины.
В ту ночь, когда был убит Шарль Цумбах, на радио его сыну несколько раз звонил неизвестный мужчина. Это были анонимные звонки. Он угрожал, а во время последнего звонка спросил о времени работы Андре Цумбаха, очевидно, желая узнать, когда у Андре заканчивается смена и когда он придет домой. По-видимому, неизвестному не ответили на этот вопрос, иначе бы он не отправился к нему домой.
– Вы, господин свидетель Гуез, работаете телефонистом на радио, – начал расспрашивать мэтр Флорио. – Вы подключали запрашиваемые номера. Вы можете передать нам содержание разговоров неизвестного, звонившего на радио?
– Нет, не могу. Я не подслушиваю, о чем говорят люди, – ответил свидетель Гуез.
– Однако последний раз неизвестный расспрашивал вас. Спросил, когда заканчивается смена у месье Цумбаха. В котором часу это было?
– В двадцать два сорок пять.
– Спасибо. Это совпадает с показаниями Андре Цумбаха. Если согласиться с утверждениями обвинения, что звонил Жакку, то как он мог убить, находясь в восьми километрах от дома Цумбаха? Он вообще не может быть убийцей, потому что в момент убийства находился в городе, в своей конторе.
Мэтру Флорио сопутствовал успех, он отметал один аргумент за другим.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75
– Я понимаю, куда, вы клоните. Он остался в комнате, стал рыться в шкафах – искал письма и фотографии. Цумбах-старший услышал странные звуки и пошел посмотреть, что посетитель делает, застиг его врасплох, и Пьер Жакку схватился за оружие, которым хотел, вероятно, устрашить, а возможно, вынудить Цумбаха отдать ему компрометирующие документы.
– Хорошо. Это схема. Но как доказать, что все было именно так? Ведь у вас нет доказательств!
– Значит, мы должны найти их.
– Где и как?
– Обыскав дом.
– Жакку? Будет скандал! Об этом узнают газетчики. Мы можем опозориться.
– Можем. Но мы расследуем убийство, а за последние годы это единственное убийство в Женеве.
Семье Жакку принадлежала вилла в Коллонже. Неизвестно, почему полиция начала обыск именно здесь. Осмотрели каждый угол, перевернули виллу вверх дном, но не нашли ничего подозрительного. Генеральный прокурор был разочарован, он чувствовал, что они пошли по ложному следу и вот-вот опозорятся. Однако по дороге назад, в Женеву, следователь неожиданно решил:
– Едем на Рю-Моннетье. Обыщем также и дом Жакку, что бы покончить с этим.
Они нашли все, что искали. В пакете, приготовленном для отправки и адресованном швейцарскому Красному Кресту, лежало аккуратно сложенное темно-синее габардиновое пальто английского производства. Нижняя пуговица отсутствовала.
– Зачем вы хотели отправить пальто Красному Кресту, госпожа Жакку?
– Муж сказал, чтобы я кому-нибудь его отдала, что он не будет его больше носить.
Оторванная пуговица находилась в полицейском управлении. Серый костюм недавно был получен из химчистки. Как позднее установили следователи, заказчик сдал его в химчистку 12 мая. На одной из книжных полок в конторе Жакку полицейские нашли марокканский кинжал. Его изогнутое лезвие было в ножнах на декоративном ремешке. По-видимому, кинжал прикреплялся к поясу.
Пьер Егг был начальником Женевской научной полицейской лаборатории (Лаборатуар сьянтифик де полис). Уже 17 июня 1958 года он ознакомил следователя с предварительными результатами экспертизы. Оторванная пуговица действительно была от темно-синего пальто Жакку, на котором к тому же были обнаружены следы крови. Позже их удалось обнаружить и на сером костюме, хотя он и был из химчистки, а также на марокканском кинжале. В тот же день был выдан ордер на арест Жакку по подозрению в убийстве, и уважаемого адвоката увезли в тюрьму. Затем следователь Морио ознакомил прокурора с правдоподобной версией трагических событий 1 мая 1958 года.
В тот роковой вечер на адвокате Жакку был серый костюм и синее габардиновое пальто. Он положил в карман револьвер марки «маузер» калибра 6,35 и марокканский кинжал, и никем не замеченный сел на велосипед и отправился к дому Цумбаха в План-ле-Оутс на Шемен-де-Вуаре, 27.
На преступление Жакку могли толкнуть как минимум два мотива. Во-первых, это могло быть мщением Андре Цумбаху, которого Жакку даже по прошествии значительного срока считал причиной своего несчастья, тяжесть которого не пережил. Во-вторых, адвокат мог попытаться получить назад компрометирующие его фотографии и письма. Он вооружился, потому что решил заполучить их любой ценой.
Ему открыл Шарль Цумбах, отвел в комнату сына и попросил подождать, так как Андре должен был прийти с минуты на минуту. Затем Шарль Цумбах услышал подозрительные звуки, застал Жакку врасплох, и тот, мгновенно сообразив, что любой ценой ему необходимо избежать скандала, выстрелил в старика. В этот момент вернулась госпожа Цумбах, услышала выстрелы и побежала наверх. Увидев ее, Жакку опять стал стрелять. Сразу же после этого он услышал крик умирающего о помощи, понял, что неудобный свидетель еще жив, и, поскольку в револьвере уже кончились патроны, ударил умирающего марокканским кинжалом.
Затем Жакку положил окровавленный кинжал вверх острием в левый внешний карман габардинового пальто и на велосипеде скрылся с места происшествия. Велосипед он испачкал в крови, остатки которой были обнаружены на руле, сиденье и переключателе скоростей. Во время побега у него оторвалась пуговица от темно-синего пальто. Во время обратного пути ему мешал кинжал, поэтому он переложил его в левый внутренний карман пиджака серого костюма. Но, возможно, Жакку сделал это потому, что боялся его потерять. Острие прорезало подкладку и оставило следы крови. Вернувшись в контору, Жакку прежде всего подошел к умывальнику и помыл кинжал. При этом кровь, разбавленная водой, попала между клинком и рукояткой, где позднее эксперты обнаружили ржавчину. Убийца также осмотрел пальто и костюм – не осталось ли на них следов крови, но не заметил их. А они там были. К материи пристали маленькие капельки, незаметные для глаза. Эксперты обнаружили их под микроскопом. Костюм он отнес в химчистку, пальто собирался послать Красному Кресту, револьвер выбросил, кинжал положил на обычное место.
Статья 148 процессуального кодекса, действующего в кантоне Женева, указывает, что стороны предстоящего судебного разбирательства должны встретиться до его начала и ознакомиться с предъявляемым обвинением. В деле Жакку такая встреча состоялась 22 ноября 1958 года во Дворце правосудия в кабинете генерального прокурора. На встрече присутствовали: обвиняемый и его адвокат, государственный прокурор и его ассистенты. Пьер Жакку был ознакомлен с результатами экспертизы, и представители защиты поняли, что им предстоит трудный процесс.
– Я невиновен, – снова заявил Жакку. – Вы обвиняете меня в преступлении, которого я не совершал. Я невиновен и не имею ничего общего с убийством. Ваши подозрения меня не интересуют. Мне нечего к этому добавить.
Он держался уверенно, и это убеждало. Так мог вести себя несправедливо обвиненный человек. Однако это могла быть и тактика опытного, юриста, прожившего жизнь в суде и знавшего, что делать. И еще одно обстоятельство заставляло задуматься: в ходе предварительного следствия он постоянно твердил о своей невиновности, угрожал следователю, что покончит жизнь самоубийством, и действительно совершил попытку самоубийства. Жакку принял опасную дозу снотворного; а в больнице, где ему сделали промывание желудка, хотел повеситься. Поступил бы так преступник, на совести которого было убийство? Вполне вероятно. Например, от раскаяния или от страха перед позором и наказанием. Поступил бы так несправедливо обвиненный? Также, вполне вероятно, в отчаянии, разочаровании от слепоты правосудия, испытывая беспомощность перед несправедливым обвинением.
Женевский суд присяжных по делу Жакку вошел в историю криминалистики и историю Швейцарии. Процесс начался во Дворце правосудия 18 января 1960 года. Защиту обвиняемого, бывшего адвоката Жакку, по его просьбе представляли его самые способные коллеги: прежде всего «звезда» европейских адвокатов мэтр Рене Флорио из Парижа. Знаменитому адвокату ассистировали двое не менее известных швейцарских адвокатов – А. Дюпон-Виймен и Р. Николе из Женевы. Это был в высшей степени авторитетный состав защиты. Газетчики и зрители с напряжением ожидали соперничества юристов. Ведь и сам обвиняемый был юристом и адвокатом.
Изможденного до неузнаваемости, сопровождаемого врачом, его ввели в зал судебного заседания. Вместо обычной скамьи для подсудимых ему приготовили кресло, обитое светлой кожей. У обвиняемого Жакку недавно был нервный припадок, он еще не полностью выздоровел. Судебный врач находился рядом, время от времени проверял пульс и заботился о том, чтобы его пациент излишне не волновался.
Обвинение представлял Шарль Корню, тот самый Корню, который некогда, будучи директором женевской радиокорпорации, усадил во время праздничного ужина своего друга Жакку рядом с обаятельной Линдой Бо. Юрист Корню раньше заведовал одной из редакций радиокорпорации, а директором ему помог стать все тот же адвокат и влиятельный политик Жакку. Теперь они стояли друг против друга в зале суда и приготовились к схватке не на жизнь, а на смерть. Среди присяжных было пять женщин. Сцена действия была приготовлена. Обвинитель мог начинать.
– Вечером 1 мая 1958 года в половине одиннадцатого обвиняемый Жакку покинул свою контору на Рю-Корватери. В кармане его синего габардинового пальто лежал маузер калибра 6,35… – Обвинитель повторял известные обстоятельства, знакомил с ними присяжных, а также обвиняемого со своей версией преступления. – Застигнутый врасплох стариком Цумбахом Жакку несколько раз выстрелил, затем ранил госпожу Цумбах и скрылся на велосипеде…
Ничего нового. Ни одной новой улики. Во время допроса свидетелей было больше неожиданного, чем нового.
Свидетельские показания дает вдова Мария Цумбах, одетая в черное платье.
– Мадам, можете вы с точностью утверждать, что перед вами убийца, которого вы видели? – спросил мэтр Флорио.
– Нет, – едва слышно ответила измученная женщина.
– На предварительном следствии вы сказали, – напомнил председательствующий, – что у убийцы было больше волос, чем у обвиняемого, однако у него была такая же или похожая фигура.
– Да, это правда.
– Мадам Цумбах, вы единственная, кто собственными глазами видел убийцу, – констатировал мэтр Флорио. – Мне достаточно и того, что вы в обвиняемом не узнали убийцу. Спасибо. Мне бы хотелось, чтобы вы рассказали еще о велосипеде.
Велосипед стоял в зале суда, у стола, на котором были разложены другие вещественные доказательства – револьверы, кинжал, оторванная пуговица. К каждому предмету для удобства присяжных и газетчиков были прикреплены листки бумаги с надписями, словно в музее. Мэтр Флорио остановился возле велосипеда, театральным жестом указал на него и спросил:
– Мадам Цумбах, на допросе вы сказали, что велосипед убийцы был темного цвета. Вы можете сказать – это тот велосипед?
– Нет. С точностью я этого сказать не могу.
– Спасибо.
Затем свидетельские показания давала подруга госпожи Цумбах, которая в ту роковую ночь привезла ее домой. Она также видела велосипед у ограды.
– Не могли бы вы сказать, мадам, – снова спросил мэтр Флорио, – это тот самый велосипед?
– Нет, тот велосипед был серого цвета.
– Если тот велосипед был серым, то он не мог принадлежать Пьеру Жакку. Его велосипед, как мы видим, черного цвета.
– Я точно не знаю, – неуверенно сказала свидетельница. – Не знаю, какого цвета был велосипед. Было темно, я видела его лишь в тот момент, когда его осветили фары моей машины.
В ту ночь, когда был убит Шарль Цумбах, на радио его сыну несколько раз звонил неизвестный мужчина. Это были анонимные звонки. Он угрожал, а во время последнего звонка спросил о времени работы Андре Цумбаха, очевидно, желая узнать, когда у Андре заканчивается смена и когда он придет домой. По-видимому, неизвестному не ответили на этот вопрос, иначе бы он не отправился к нему домой.
– Вы, господин свидетель Гуез, работаете телефонистом на радио, – начал расспрашивать мэтр Флорио. – Вы подключали запрашиваемые номера. Вы можете передать нам содержание разговоров неизвестного, звонившего на радио?
– Нет, не могу. Я не подслушиваю, о чем говорят люди, – ответил свидетель Гуез.
– Однако последний раз неизвестный расспрашивал вас. Спросил, когда заканчивается смена у месье Цумбаха. В котором часу это было?
– В двадцать два сорок пять.
– Спасибо. Это совпадает с показаниями Андре Цумбаха. Если согласиться с утверждениями обвинения, что звонил Жакку, то как он мог убить, находясь в восьми километрах от дома Цумбаха? Он вообще не может быть убийцей, потому что в момент убийства находился в городе, в своей конторе.
Мэтру Флорио сопутствовал успех, он отметал один аргумент за другим.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75