Заботливый отец семейства. Никогда не был в неладах с законом.
Для следователя Хабли этого было достаточно. Как утверждали позднее некоторые журналисты, его заинтересовало то обстоятельство, что Матуска был владельцем карьера. Где дробят камни, там используют взрывчатку. Чтобы найти преступника, надо было обнаружить источник, где он мог раздобыть динамит. Хабли отправился в дом Матуски на Гофгассе, 9, якобы для того, чтобы выяснить у господина промышленника некоторые подробности. Его не оказалось дома. Десятилетняя дочь Матуски Габриелла сказала следователю, что он уехал на свой карьер.
– Будьте так любезны, фрейлейн Матуска, скажите, где это? – спросил следователь Хабли.
– Возле Санкт-Пельтена.
Он поблагодарил, отправился по свежему следу и вышел на имя баронессы Форг-Юнг. Карьер, как оказалось, принадлежал не Матуске, а баронессе, сдавшей его в аренду.
Хабли без труда нашел подрывника Вейнерта и стал его расспрашивать:
– Когда господин промышленник арендовал эту каменоломню?
– Примерно в апреле.
– И пользовался ею?
– Собственно говоря, нет. Однако ежемесячно платил сто пятьдесят шиллингов.
– Вам он тоже платил?
– Естественно. И регулярно. Понимаете, господин, сначала всем показалось, что он действительно хочет возобновить работы. Пошел в управление в Санкт-Пельтен, оформил бумаги, чтобы получать взрывчатку, но потом ничего не предпринимал, только забавлялся.
– Чем забавлялся?
– Послал меня на завод в Веллерсдоф и дал деньги на двадцать килограммов взрывчатки и сотню капсюлей-детонаторов.
– Хорошо, но вы сказали, что он забавлялся. Чем он забавлялся?
– Вероятно, хотел обучиться подрывному делу. Я показал ему как поджигается заряд. Вообще, у него это получалось.
– А вам не показалось это подозрительным, господин Вейнерт?
– Что? Господин промышленник говорил, что ему надо на заводе снести старую трубу, и я должен был его этому научить.
– На каком заводе?
– Кажется, литейном. Вы что, не знаете, что у него есть литейный завод?
– Значит, заводскую трубу, – повторил словно про себя Хабли, и появилось чувство, что он победил.
– Я купил еще трубки, применяемые при проводке воды или газа, мы их разрезали и наполнили тринитрофенолом. Ну, а потом господин шеф поджег их вон под той скалой.
Йожефу Хабли больше ничего не было нужно. Он сел в поезд и поехал прямо в Будапешт, где сел за стол и стал писать. На следующий день утром он передал в Будапештское полицейское управление рапорт о выплате ему объявленной за поимку преступника награды в размере пятидесяти тысяч пенге.
«Предъявляю вам запрос о выплате награды, – писал Хабли, – и сообщаю, что виновником катастрофы является Зиль-вестр Матуска, проживающий в Вене на Гофгассе, 9, владелец недвижимости и завода, родившийся 29 января 1892 года в Чан-гсвеши в Венгрии, женат, отец десятилетней дочери. В качестве доказательства своего утверждения сообщаю о следующих обстоятельствах: Матуска утверждал в адресованном дирекции железной дороги аргументированном требовании о выплате компенсации, что ехал в австрийском пассажирском вагоне экспресса ФД-10, сошедшем с рельсов около станции Торбадь. Его утверждение было напечатано и в прессе. Это ложь. Матуска лгал! Если бы он находился в том вагоне, то в лучшем случае был бы тяжело ранен, а скорее всего был бы мертв, поскольку этот вагон был полностью раздавлен. Из этого следует, что Матуски вообще не было в поезде. Он положил на рельсы взрывчатку, поджег ее, а потом выдал себя за потерпевшего пассажира, чтобы отвлечь внимание следователей и обеспечить себе алиби».
Следователь Хабли написал о беседе с подрывником в карьере, о том, как Матуска учился обращаться со взрывчаткой, затем подписался под рапортом и стал ждать, когда ему выплатят награду и общественность отблагодарит его. Это одна версия.
Согласно сообщению доктора Швайнитцера, на убийцу вышли другим путем. Рассмотрим и эту версию. Следует принять во внимание тот факт, что Йожеф Хабли был полицейским в отставке и действовал как частный детектив, тогда как полицейские из Берлина – советник Геннат, доктор Берндорф и Лис-сигкайт, – с самого начала принимавшие участие в расследовании, считались в то время лучшими криминалистами в Европе, а венский советник полиции доктор Швайнитцер имел репутацию самого способного австрийского полицейского служащего. Много ли шансов было у частного детектива Хабли обставить таких знаменитостей?
Доктор Швайнитцер заявил, что Матуска показался ему подозрительным с самого начала своей говорливостью, тем, что всячески старался обратить на себя внимание, стремлением попасть на страницы газет. Он просил репортеров, чтобы они его сфотографировали. А тем временем один из самых солидных пассажиров потерпевшего крушение поезда граф Палфи-Даун сообщил доктору Швайнитцеру, как Матуска сразу после катастрофы рассказал, что выбрался из абсолютно разбитого вагона, и при этом у него были чистые руки и незапыленная одежда. И вообще, как он мог сам и так быстро выбраться из-под обломков и взобраться наверх на железнодорожное полотно?
Венская полиция пошла по следу и нашла таксиста, который вез Матуску и его подрывника Вейнерта сначала на склад в Веллерсдорфе за тринитрофенолом, а затем в Блюмау за капсюлями-детонаторами. А 22 сентября на жандармском посту в Ребенштайне появилась баронесса Форг-Юнг, венгерка по происхождению, и заявила, что ей кажется подозрительным поведение некоего Зильвестра Матуски, которому она сдала в аренду карьер. Он хотел дробить камни, но не делал этого. Но в то же время покупал взрывчатку.
Матуску арестовали и обнаружили изъяны в его алиби. Господин промышленник купил в Будапеште билет в Вену, сел в экспресс и позаботился о том, чтобы показаться на глаза многим людям. На первой же остановке он незаметно сошел, взял такси, водитель которого позже дал показания против него, доехал с ним до Торбади, обогнав поезд, пристроил на железнодорожном полотне взрывчатку и подождал пока произойдет крушение поезда. Затем смешался с теми, кто пережил катастрофу, и обращал на себя внимание, чтобы вновь иметь как можно больше свидетелей.
Многое прояснилось, но в Будапеште в камере-одиночке все еще находился Андьял, и полковник Фаркаш ждал, пока «коммунист» размякнет. Йожеф Андьял не выдержал психологического давления. В ночь с 29 на 30 сентября в камере он вскрыл себе вены заостренной металлической тюремной вилкой. Полковник Фаркаш принял самоубийство за признание и был убежден, что на этом дело закончено. Его радость была недолгой. 7 октября 1931 года в девять часов утра был арестован Матуска, надворный советник Валь объявил его подследственным и вызвал будапештских коллег, чтобы они незамедлительно прибыли и приняли участие в допросах.
Зильвестр Матуска вел себя весьма уверенно. Все отрицал. Однако против него-выступили лучшие криминалисты, имелся ряд улик, изобличающих его, и надежд на благополучный исход дела у него было мало. Подобно тому, как игрок в покер выкладывает на зеленое сукно козыри, следователи один за другим представляли ему доказательство его вины. Одной из серьезнейших улик были брюки Матуски. Многие заметили, а на фотографиях в газетах и сегодня можно увидеть, что Матуска был одет в модный костюм с брюками, которые назывались брюки «гольф». Они были новые, их мало носили, однако карманы их пожелтели. Химическая экспертиза показала, что пятна были оставлены тринитрофенолом, который преступник непродолжительное время прятал в карманах.
16 октября 1931 года Матуска под давлением улик сознался. При этом присутствовали: советник полиции доктор Швайнитцер из Вены и доктор Антал из Будапешта, надворный советник Валь и заместитель начальника полиции доктор Брандт из Вены, советник уголовной полиции Геннат и комиссар уголовной полиции доктор Берндорф из Берлина. Не хватало полковника Фарка-ша, сделавшего немало для того, чтобы инкриминировать крушение коммунистам и раздуть преступление в политический спектакль. Но тогда уже выяснилось, что и остальные крушения поездов были делом рук Зильвестра Матуски. Он работал в одиночку, без помощников, и уж наверняка не от имени какой бы то ни было политической организации.
Многократный убийца предстал перед судом 15 июня 1932 года. Перед судьями и присяжными должен был разыграться один из сенсационных процессов, на который съехались газетчики со всей Европы. Однако сенсации не получилось, поскольку Матуска переиграл роль сумасшедшего. Его защищал молодой адвокат Эттингер, симпатичный чемпион Австрии по фехтованию. Обвинитель – государственный прокурор доктор Фрайллингер – принадлежал к числу самых строгих в стране, а главный окружной советник доктор Зейдлер, назначенный председателем суда, должен был гарантировать, что судебное разбирательство пройдет в рамках закона.
– Ваше имя? – спросил подсудимого председатель суда.
– Зильвестр Матуска.
– Имя вашей матери?
– Антония.
– Как это, Антония? Ведь ее зовут Анна!
– Как вам угодно, – поклонился Матуска.
– Где вы родились?
– В году, цифра которого дважды девяносто два.
– Что за бессмыслица? Вы родились в тысяча восемьсот девяносто втором году.
– Не имею ничего против этого.
– Профессия?
– Пускающий под откос поезда.
– Назовите свою профессию! – злился председатель суда.
– Хорошо. Владелец недвижимости.
С самого начала стало ясно, что подсудимый не в своем уме. Возможно, он переигрывал, а может быть, хотел спрятаться за стенами психиатрической лечебницы. Он рассказывал о некоем Бергманне, который якобы и подтолкнул его к преступным действиям. Впервые они встретились в ресторане.
– Это такой большой, сильный и плешивый парень. У нас было несколько деловых встреч. Он пригласил меня к себе домой. Мы сели в такси и поехали. Не знаю, где он жил, припоминаю только, что мы проезжали под каким-то виадуком. Он пред ставил меня своей жене.
Когда подсудимый о ней рассказывал, глаза его горели. Он улыбался, описывая ее фигуру, грудь, одежду.
– Ну вот, а потом Бергманн мне ее предложил.
– Как это следует понимать? – спросил председатель суда.
– Просто так, неожиданно. Ни с того ни с сего. Предложил мне ее для интимной связи и ушел в соседнюю комнату.
Было это правдой или эту сцену Матуска выдумал? Но история с таинственным Бергманном не закончилась.
– Дело в том, что этот Бергманн странный человек. Сначала я думал, что он коммунист, а это было плохо, потому что я ненавижу коммунистов, но Бергманн хотел основать собственную секту. Тут я решил, что сам организую ее. Христос был социалистом, лучшая партия – социал-демократическая, но клерикального направления. Надо напомнить людям, в какой нужде они живут, указать на грехи, которые они совершают ежедневно, за что их надо наказывать. И я решил пускать под откос поезда!
– На допросе вы утверждали, что к крушению вас подтолкнул Бергманн. Почему именно вас? Почему этим он не стал заниматься самостоятельно?
– Господин председатель, Бергманн умный человек. Он сразу понял, что я сильная личность. Сказал мне, что я прославлюсь, отличусь в борьбе с коммунизмом и атеизмом.
– На допросе вы говорили о некоем духе, явившемся к вами отдавшем приказ совершить крушение экспресса именно на виадуке у Торбади. Кто отдал вам этот приказ? Бергманн или дух?
– Дух Бергманна, господин председатель. Явился мне в Будапеште и точно рассказал, что я должен делать и как.
Возможно, он выдумал духов, чтобы сбить с толку судей и повлиять на присяжных? А, может быть, это был ход адвоката, попытка сохранить жизнь? Так или иначе, Матуска не был психически нормален, так как только человек с больной психикой может совершать подобные ужасные действия. Что же его толкнуло на такие преступления?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75