Не что иное, как жажда власти лежала в основе решимости леди Брум не отпускать сына из Стейплвуда как можно дольше. Леди Брум нельзя было назвать любящей матерью, ибо племяннице она оказывала больше внимания, чем собственному сыну, и, хотя леди Брум окружила сына мелочной опекой, Кейт временами казалось, что он не вызывает у нее ничего, кроме отвращения. В том, что леди Брум презирает своего сына, сомневаться не приходилось. Возможно, это была естественная реакция женщины, отличающейся отменным здоровьем, но тем не менее не сумевший подарить достойного наследника мужу, хозяину Стейплвуда. Кейт, доброй по натуре, трудно было понять подобное отношение матери к своему сыну, однако она подозревала, что ревность бывает и без любви. Леди Брум хотела держать Торкила под каблуком и, конечно же, будет стараться свести на нет влияние его жены. Кейт могла это понять и предполагала, что леди Брум будет всячески стараться сохранить свое влияние на сына еще в течение нескольких лет, и тем не менее она стремится женить его на женщине пятью годами его старше, в то время как он, судя по поведению, сущий мальчишка!
Кейт лежала в постели, ломая голову над тем, как выпутаться из сложившегося положения, и вдруг ей пришла в голову мысль, что, женив Торкила на собственной племяннице, леди Брум, по всей видимости, надеется, что в этом случае ей удастся держать сына в повиновении и продолжать управлять Стейплвудом и после смерти сэра Тимоти. Поначалу эта мысль показалась Кейт дикой, но чем больше она размышляла над этим, тем больше убеждалась, что таковы, наверное, и есть истинные намерения леди Брум. Кейт удивляло одно: неужели ее тетя, особа вовсе не глупая, не понимает, что Кейт отнюдь не беспомощная девица, без головы на плечах. Тут Кейт осенила другая мысль – она находится в неоплатном долгу у своей тетушки. Она вспомнила, что говорил ей мистер Филипп Брум об обязательствах и жертвах, изъявляя готовность всегда прийти ей на помощь. Кейт рывком села на кровати, вглядываясь в темноту. Так вот какой жертвы потребовала от нее леди Брум! Филипп, несомненно, догадывался об этом. Вспомнив его сардоническую усмешку и холодное презрение, сквозившее во взгляде, когда она впервые увидела его в Стейплвуде, несомненно, решила Кейт, он подумал тогда, что она по доброй воле согласилась участвовать в гнусных интригах леди Брум. На глаза ее навернулись слезы ярости, сила которой потрясла Кейт, и у нее появилось непреодолимое желание влепить ему пощечину. Как он смел подумать, что она такая распутная и корыстная? К чести Филиппа следует сказать, что он довольно быстро сменил свое мнение о Кейт, но тем не менее он думал, что она не устоит перед соблазном приобрести титул, богатство и обеспеченную жизнь. Ну что ж, мистер Филипп Брум очень скоро пожалеет, что думал о ней столь дурно, что же касается его помощи, то она прекрасно обойдется и без нее! Кейт в ярости ударила кулаком по подушке и уже собиралась снова лечь, как в голову ей пришла мысль: почему Филипп так рьяно противился женитьбе Торкила, если он не имел никаких видов на Стейплвуд? Рано или поздно Торкил все равно женится, если, конечно, не умрет до этого. Конечно, от головной боли и других напастей, которыми страдал Торкил, не умирают, но с ним ведь мог произойти и несчастный случай! Дрожь пробежала по телу Кейт, и она прошептала: «Нет!» – поскольку мысль о том, что мистер Филипп Брум способен совершить покушение на жизнь своего кузена, показалась ей абсурдной. Торкил в такой театральной манере говорил о том, что несколько раз чуть не погиб в результате несчастного случая, но Кейт очень скоро поняла, что словам Торкила верить не следует. Более того, немного поразмыслив, Кейт пришла к выводу, что обвинения Торкила просто смехотворны: даже если Филипп и причастен к падению плиты с фронтона или к случаю с проволокой и подпиленной веткой, во всех случаях вероятность гибели Торкила была нулевой. Он мог, конечно, сломать шею, упав на опутанную проволокой ограду, но он благополучно миновал ее; когда же Торкил упал с вяза, то и подавно отделался всего лишь несколькими синяками. Что касается плиты, которая, по словам Торкила, упала в нескольких дюймах от него, то Кейт была уверена, что в момент ее падения Торкила там и близко не было! Она представила себе, как мистер Филипп Брум без устали изобретает все новые и новые ловушки для Торкила, которые, однако, не причиняют тому никакого вреда, и не смогла удержаться от смешка.
Однако, вспомнив о тех таинственных намеках, которые она слышала несколько раз от леди Брум, Кейт снова стала серьезной. Тетя Минерва прямо не обвиняла Филиппа в попытках убить Торкила, но говорила, что тот жаждет унаследовать Стейплвуд и титул своего дяди. Единственное, в чем она обвиняла Филиппа, – так это в дурном влиянии на ее сына. У Кейт на этот счет сложилось другое мнение – она считала, что если Филипп и оказывает на Торкила какое-то влияние, в чем Кейт сомневалась, то влияние это было скорее положительное, чем дурное. Однако Кейт была достаточна умна, чтобы понять, что леди Брум считала любое влияние, кроме собственного, вредным. Кейт легла и, усмехнувшись, подумала: «Не завидую я жене Торкила! Ведь у нее будет не свекровь, а сущая ведьма».
– И уж, конечно, этой женой буду не я! – сказала Кейт, прижимаясь щекой к подушке.
Глава 10
На следующее утро, спустившись к завтраку, Кейт обнаружила тетю в одиночестве и, воспользовавшись этим, спросила, не думает ли она, что ей пора уезжать из Стейплвуда. Леди Брум вопрос показался забавным, и она ответила:
– Нет, я так не думаю. А с чего это ты собралась уехать?
– Видите ли, мэм, если Торкил влюбился в меня, в чем лично я сомневаюсь, я обязана оставить этот дом.
– Но почему же, если ты сомневаешься в его чувствах? Неужели тебе так хочется покинуть нас?
– О нет, нет, мэм!
– Рада слышать это. Я ведь так старалась, чтобы тебе было у нас хорошо.
– Да, мне у вас и вправду очень хорошо! – уверила ее Кейт. – Вы были очень добры ко мне, и мне будет очень недоставать вас и доброго сэра Тимоти. И, конечно же, Стейплвуда! Но дело в том, что я не должна подавать Торкилу никаких надежд, а мне будет трудно сохранять необходимую дистанцию после того, как между нами установились дружеские отношения. Если я начну обращаться с ним с холодной вежливостью, он, наверное, пожелает узнать, чем он меня обидел, а что я отвечу ему на это?
– Мое дорогое дитя, не забивай себе голову всякими глупостями. Продолжай обращаться с Торкилом по-прежнему, а если он вздумает проявить нежные чувства, ты, я уверена, сообразишь, как следует поступить, – ведь ты такая благоразумная!
– Но…
– Если ты уедешь из Стейплвуда, не дождавшись осени, я обижусь на тебя, – сказала леди Брум. – Думаю, я ничем не заслужила такой неблагодарности.
Кейт ошеломили эти слова, и она смогла только пробормотать:
– Нет, нет, дорогая тетя, я не хочу выглядеть неблагодарной. Но при сложившихся обстоятельствах… после того, что вы сказали мне вчера вечером…
– Моя дорогая, я хотела, чтобы ты обдумала мое предложение, только и всего. Однако у тебя еще не было на это времени, правда?
Кейт попыталась было как можно более деликатно объяснить своей тетушке, что никакие размышления не заставят ее изменить своего решения, но тут в комнату ворвался Торкил, а вслед за ним доктор, и Кейт была вынуждена замолчать.
– Мама! – закричал Торкил. – Я видел на озере цаплю!
– Доброе утро, Торкил! – сказала леди Брум, недовольная его поведением.
– А, доброе утро, мэм… Доброе утро, Кейт! Ты слышала, что я тебе сказал, мама?
– Очень хорошо слышала, ты сказал, что видел на озере цаплю! Ты будешь чай или кофе?
– Чай, а впрочем, не важно! Дело в том, что комната, где хранятся ружья, заперта, а Пеннимор говорит, что ключ у тебя!
– Ну и что?
– Дай мне его! – заявил Торкил. – Я должен подстрелить эту птицу!
– О нет! – в ужасе воскликнула Кейт.
– Конечно же нет! – проговорила леди Брум. – Ты же знаешь, сын мой, как я боюсь оружия! Умоляю тебя не прикасаться к нему. Одному Богу известно, что со мной творилось, когда твой отец отправлялся на охоту. Я постоянно вскакивала, поскольку так и не смогла привыкнуть к звукам выстрелов, и всегда опасалась, что кого-нибудь из охотников нечаянно убьют!
– А, какая ерунда! – грубо ответил Торкил. В это время в комнату вошел Филипп, и Торкил, повернув голову в его сторону, спросил: – Филипп, во время охоты могут кого-нибудь убить?
Мистер Филипп Брум поприветствовал всех присутствующих, а потом спросил:
– Как убить?
– Ну, по ошибке!
– Это зависит от того, умеют ли охотники обращаться с оружием. Минерва, налейте мне, пожалуйста, кофе!
– Истинная правда, – заявил доктор. – Если оружие будет в руках сэра Тимоти или в ваших руках, Филипп, то опасности никакой, но если ружье возьмет новичок, то он вполне может кого-нибудь убить.
Торкил покраснел от злости:
– Это что, камешек в мой огород? А кто виноват в том, что я не умею обращаться с оружием?
– Только не я, мой дорогой мальчик, – заявил доктор.
– Да, не вы, а моя мать!
– Боюсь, что тут ты прав, – согласилась леди Брум. – К тому времени, когда ты достаточно вырос, чтобы можно было учить тебя стрелять, твой отец уже был вынужден отказаться от охоты. Признаюсь, я радовалась этому, поскольку мои нервы были на пределе!
– Но это не оправдание! Меня мог научить стрелять Филипп или кто-нибудь из лесников!
– Но я не помню, чтобы ты когда-нибудь изъявлял желание научиться стрелять, – мягко сказала леди Брум.
– Ну и что из того? Меня должны были научить! – Глаза Торкила сверкали от гнева; неожиданно он сказал: – И более того, мне должны дать ключ от комнаты, где хранится оружие. Я думаю, что мой отец – настоящая собака на сене: сам не охотится и…
– Ни слова больше, Торкил!
– Хорошо, не буду об этом. Филипп, ты научишь меня стрелять?
– Нет, конечно же нет! Однажды я уже пытался научить тебя правильно держать ружье, чтобы ствол не ходил из стороны в сторону, и целиться не в землю, а во что-нибудь другое, но я потерпел полное фиаско!
– Но мне тогда было всего двенадцать лет!
– Тебе придется извинить меня, но учить тебя я не буду. Договаривайся со своей мамой!
– Она говорит, что не выносит звука выстрелов. Вы когда-нибудь слышали подобную глупость? Можно подумать, она услышит выстрел на озере! А я видел цаплю именно там!
– Неужели? И что из этого?
– О Боже, Филипп, если я ее не убью, она выловит всю рыбу в озере!
– Ну и пусть ловит, – заявил Филипп бесстрастным тоном. – Там водится одна мелочь – плотва да корюшка. Твой отец никогда не был заядлым рыболовом, поэтому он и не разводил рыбу в озере. Мальчишкой я часами просиживал на берегу, забрасывая удочку и надеясь поймать форель, но потом дядюшка сказал мне по секрету, что она там никогда не водилась. Боже, какой это был для меня удар!
– Тогда я надеюсь, что жизнь цапли будет спасена, – сказала Кейт. – Я никогда их не видела, разве что на картинках, и мне хотелось бы посмотреть на нее.
– Ну, для этого вам придется встать пораньше, – предупредил ее Филипп.
– Если я не могу застрелить ее, поймаю в капкан, – заявил Торкил, и глаза его заблестели.
– Нет! Нет, нет, нет, нет! – выкрикнула Кейт.
– Ты этого не сделаешь, – сказала леди Брум. – Я не позволю ставить капканы у себя в Стейплвуде и не желаю больше слышать об убийстве цапли. Надеюсь ты, Филипп, приятно провел время у Темплкомов и сносно пообедал. Ты говорил, что мистер Темплком собирался угостить тебя, чем Бог пошлет, а по своему опыту я знаю, что это означает холодную баранину или блюдо из мелконарезанного мяса и овощей.
– Да, это так, зато я всегда уверен, что Гарни меня не отравит, мэм. Мебель в комнатах была покрыта чехлами, и прислуживал нам, как я подозреваю, мальчик из буфетной, тем не менее обед был превосходным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57
Кейт лежала в постели, ломая голову над тем, как выпутаться из сложившегося положения, и вдруг ей пришла в голову мысль, что, женив Торкила на собственной племяннице, леди Брум, по всей видимости, надеется, что в этом случае ей удастся держать сына в повиновении и продолжать управлять Стейплвудом и после смерти сэра Тимоти. Поначалу эта мысль показалась Кейт дикой, но чем больше она размышляла над этим, тем больше убеждалась, что таковы, наверное, и есть истинные намерения леди Брум. Кейт удивляло одно: неужели ее тетя, особа вовсе не глупая, не понимает, что Кейт отнюдь не беспомощная девица, без головы на плечах. Тут Кейт осенила другая мысль – она находится в неоплатном долгу у своей тетушки. Она вспомнила, что говорил ей мистер Филипп Брум об обязательствах и жертвах, изъявляя готовность всегда прийти ей на помощь. Кейт рывком села на кровати, вглядываясь в темноту. Так вот какой жертвы потребовала от нее леди Брум! Филипп, несомненно, догадывался об этом. Вспомнив его сардоническую усмешку и холодное презрение, сквозившее во взгляде, когда она впервые увидела его в Стейплвуде, несомненно, решила Кейт, он подумал тогда, что она по доброй воле согласилась участвовать в гнусных интригах леди Брум. На глаза ее навернулись слезы ярости, сила которой потрясла Кейт, и у нее появилось непреодолимое желание влепить ему пощечину. Как он смел подумать, что она такая распутная и корыстная? К чести Филиппа следует сказать, что он довольно быстро сменил свое мнение о Кейт, но тем не менее он думал, что она не устоит перед соблазном приобрести титул, богатство и обеспеченную жизнь. Ну что ж, мистер Филипп Брум очень скоро пожалеет, что думал о ней столь дурно, что же касается его помощи, то она прекрасно обойдется и без нее! Кейт в ярости ударила кулаком по подушке и уже собиралась снова лечь, как в голову ей пришла мысль: почему Филипп так рьяно противился женитьбе Торкила, если он не имел никаких видов на Стейплвуд? Рано или поздно Торкил все равно женится, если, конечно, не умрет до этого. Конечно, от головной боли и других напастей, которыми страдал Торкил, не умирают, но с ним ведь мог произойти и несчастный случай! Дрожь пробежала по телу Кейт, и она прошептала: «Нет!» – поскольку мысль о том, что мистер Филипп Брум способен совершить покушение на жизнь своего кузена, показалась ей абсурдной. Торкил в такой театральной манере говорил о том, что несколько раз чуть не погиб в результате несчастного случая, но Кейт очень скоро поняла, что словам Торкила верить не следует. Более того, немного поразмыслив, Кейт пришла к выводу, что обвинения Торкила просто смехотворны: даже если Филипп и причастен к падению плиты с фронтона или к случаю с проволокой и подпиленной веткой, во всех случаях вероятность гибели Торкила была нулевой. Он мог, конечно, сломать шею, упав на опутанную проволокой ограду, но он благополучно миновал ее; когда же Торкил упал с вяза, то и подавно отделался всего лишь несколькими синяками. Что касается плиты, которая, по словам Торкила, упала в нескольких дюймах от него, то Кейт была уверена, что в момент ее падения Торкила там и близко не было! Она представила себе, как мистер Филипп Брум без устали изобретает все новые и новые ловушки для Торкила, которые, однако, не причиняют тому никакого вреда, и не смогла удержаться от смешка.
Однако, вспомнив о тех таинственных намеках, которые она слышала несколько раз от леди Брум, Кейт снова стала серьезной. Тетя Минерва прямо не обвиняла Филиппа в попытках убить Торкила, но говорила, что тот жаждет унаследовать Стейплвуд и титул своего дяди. Единственное, в чем она обвиняла Филиппа, – так это в дурном влиянии на ее сына. У Кейт на этот счет сложилось другое мнение – она считала, что если Филипп и оказывает на Торкила какое-то влияние, в чем Кейт сомневалась, то влияние это было скорее положительное, чем дурное. Однако Кейт была достаточна умна, чтобы понять, что леди Брум считала любое влияние, кроме собственного, вредным. Кейт легла и, усмехнувшись, подумала: «Не завидую я жене Торкила! Ведь у нее будет не свекровь, а сущая ведьма».
– И уж, конечно, этой женой буду не я! – сказала Кейт, прижимаясь щекой к подушке.
Глава 10
На следующее утро, спустившись к завтраку, Кейт обнаружила тетю в одиночестве и, воспользовавшись этим, спросила, не думает ли она, что ей пора уезжать из Стейплвуда. Леди Брум вопрос показался забавным, и она ответила:
– Нет, я так не думаю. А с чего это ты собралась уехать?
– Видите ли, мэм, если Торкил влюбился в меня, в чем лично я сомневаюсь, я обязана оставить этот дом.
– Но почему же, если ты сомневаешься в его чувствах? Неужели тебе так хочется покинуть нас?
– О нет, нет, мэм!
– Рада слышать это. Я ведь так старалась, чтобы тебе было у нас хорошо.
– Да, мне у вас и вправду очень хорошо! – уверила ее Кейт. – Вы были очень добры ко мне, и мне будет очень недоставать вас и доброго сэра Тимоти. И, конечно же, Стейплвуда! Но дело в том, что я не должна подавать Торкилу никаких надежд, а мне будет трудно сохранять необходимую дистанцию после того, как между нами установились дружеские отношения. Если я начну обращаться с ним с холодной вежливостью, он, наверное, пожелает узнать, чем он меня обидел, а что я отвечу ему на это?
– Мое дорогое дитя, не забивай себе голову всякими глупостями. Продолжай обращаться с Торкилом по-прежнему, а если он вздумает проявить нежные чувства, ты, я уверена, сообразишь, как следует поступить, – ведь ты такая благоразумная!
– Но…
– Если ты уедешь из Стейплвуда, не дождавшись осени, я обижусь на тебя, – сказала леди Брум. – Думаю, я ничем не заслужила такой неблагодарности.
Кейт ошеломили эти слова, и она смогла только пробормотать:
– Нет, нет, дорогая тетя, я не хочу выглядеть неблагодарной. Но при сложившихся обстоятельствах… после того, что вы сказали мне вчера вечером…
– Моя дорогая, я хотела, чтобы ты обдумала мое предложение, только и всего. Однако у тебя еще не было на это времени, правда?
Кейт попыталась было как можно более деликатно объяснить своей тетушке, что никакие размышления не заставят ее изменить своего решения, но тут в комнату ворвался Торкил, а вслед за ним доктор, и Кейт была вынуждена замолчать.
– Мама! – закричал Торкил. – Я видел на озере цаплю!
– Доброе утро, Торкил! – сказала леди Брум, недовольная его поведением.
– А, доброе утро, мэм… Доброе утро, Кейт! Ты слышала, что я тебе сказал, мама?
– Очень хорошо слышала, ты сказал, что видел на озере цаплю! Ты будешь чай или кофе?
– Чай, а впрочем, не важно! Дело в том, что комната, где хранятся ружья, заперта, а Пеннимор говорит, что ключ у тебя!
– Ну и что?
– Дай мне его! – заявил Торкил. – Я должен подстрелить эту птицу!
– О нет! – в ужасе воскликнула Кейт.
– Конечно же нет! – проговорила леди Брум. – Ты же знаешь, сын мой, как я боюсь оружия! Умоляю тебя не прикасаться к нему. Одному Богу известно, что со мной творилось, когда твой отец отправлялся на охоту. Я постоянно вскакивала, поскольку так и не смогла привыкнуть к звукам выстрелов, и всегда опасалась, что кого-нибудь из охотников нечаянно убьют!
– А, какая ерунда! – грубо ответил Торкил. В это время в комнату вошел Филипп, и Торкил, повернув голову в его сторону, спросил: – Филипп, во время охоты могут кого-нибудь убить?
Мистер Филипп Брум поприветствовал всех присутствующих, а потом спросил:
– Как убить?
– Ну, по ошибке!
– Это зависит от того, умеют ли охотники обращаться с оружием. Минерва, налейте мне, пожалуйста, кофе!
– Истинная правда, – заявил доктор. – Если оружие будет в руках сэра Тимоти или в ваших руках, Филипп, то опасности никакой, но если ружье возьмет новичок, то он вполне может кого-нибудь убить.
Торкил покраснел от злости:
– Это что, камешек в мой огород? А кто виноват в том, что я не умею обращаться с оружием?
– Только не я, мой дорогой мальчик, – заявил доктор.
– Да, не вы, а моя мать!
– Боюсь, что тут ты прав, – согласилась леди Брум. – К тому времени, когда ты достаточно вырос, чтобы можно было учить тебя стрелять, твой отец уже был вынужден отказаться от охоты. Признаюсь, я радовалась этому, поскольку мои нервы были на пределе!
– Но это не оправдание! Меня мог научить стрелять Филипп или кто-нибудь из лесников!
– Но я не помню, чтобы ты когда-нибудь изъявлял желание научиться стрелять, – мягко сказала леди Брум.
– Ну и что из того? Меня должны были научить! – Глаза Торкила сверкали от гнева; неожиданно он сказал: – И более того, мне должны дать ключ от комнаты, где хранится оружие. Я думаю, что мой отец – настоящая собака на сене: сам не охотится и…
– Ни слова больше, Торкил!
– Хорошо, не буду об этом. Филипп, ты научишь меня стрелять?
– Нет, конечно же нет! Однажды я уже пытался научить тебя правильно держать ружье, чтобы ствол не ходил из стороны в сторону, и целиться не в землю, а во что-нибудь другое, но я потерпел полное фиаско!
– Но мне тогда было всего двенадцать лет!
– Тебе придется извинить меня, но учить тебя я не буду. Договаривайся со своей мамой!
– Она говорит, что не выносит звука выстрелов. Вы когда-нибудь слышали подобную глупость? Можно подумать, она услышит выстрел на озере! А я видел цаплю именно там!
– Неужели? И что из этого?
– О Боже, Филипп, если я ее не убью, она выловит всю рыбу в озере!
– Ну и пусть ловит, – заявил Филипп бесстрастным тоном. – Там водится одна мелочь – плотва да корюшка. Твой отец никогда не был заядлым рыболовом, поэтому он и не разводил рыбу в озере. Мальчишкой я часами просиживал на берегу, забрасывая удочку и надеясь поймать форель, но потом дядюшка сказал мне по секрету, что она там никогда не водилась. Боже, какой это был для меня удар!
– Тогда я надеюсь, что жизнь цапли будет спасена, – сказала Кейт. – Я никогда их не видела, разве что на картинках, и мне хотелось бы посмотреть на нее.
– Ну, для этого вам придется встать пораньше, – предупредил ее Филипп.
– Если я не могу застрелить ее, поймаю в капкан, – заявил Торкил, и глаза его заблестели.
– Нет! Нет, нет, нет, нет! – выкрикнула Кейт.
– Ты этого не сделаешь, – сказала леди Брум. – Я не позволю ставить капканы у себя в Стейплвуде и не желаю больше слышать об убийстве цапли. Надеюсь ты, Филипп, приятно провел время у Темплкомов и сносно пообедал. Ты говорил, что мистер Темплком собирался угостить тебя, чем Бог пошлет, а по своему опыту я знаю, что это означает холодную баранину или блюдо из мелконарезанного мяса и овощей.
– Да, это так, зато я всегда уверен, что Гарни меня не отравит, мэм. Мебель в комнатах была покрыта чехлами, и прислуживал нам, как я подозреваю, мальчик из буфетной, тем не менее обед был превосходным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57