Попугай в клетке пронзительно засмеялся.
— Наволочка оказалась дырявой. Экспертиза показала, что отверстие на ней не является следом от пули и что она была надета на убитого уже после его смерти.
— Но как же… Разве… Но эта пуля, которая попала ему в голову… Разве он не умер сразу?
Мейсон кивнул.
— Взгляни-ка, мой милый! — прощебетал попугай.
— Но я же видела его за рулем, на нем была наволочка, и он был жив, — запротестовала Эвелин.
— Полиция думает по-другому. Им удалось опознать этого человека.
— Кто же он?
— Его имя, имя, под которым он был известен в Голливуде, — Стивен Меррил. По-видимому, это тот самый человек, которого вы знали как Стонтона Вестера Гладена.
Подавшись вперед, Эвелин впилась глазами в Мейсона.
— Вы шутите?
— Это слишком мрачная тема для шуток.
— Теперь мне все ясно, — воскликнула девушка. — Что?
— Разве вы не понимаете? Я разоблачила Меррила. Я узнала в нем Стонтона Вестера Гладена, обманщика, которого разыскивает полиция. Небу известно, скольких человек он обокрал так же, как меня. Если бы стало известно, что Меррил и Гладей одно лицо, ему не поздоровилось бы. Ему нужно было заставить меня замолчать, поэтому он и позвонил в «Горную Корону», а потом дождался, пока я сяду в машину, и поехал следом, чтобы столкнуть меня в ущелье.
— А вы выстрелили, — проговорил Мейсон. Девушка кивнула.
— И одна пуля попала в наволочку, а другая ему в голову.
— Но ведь если наволочка была на нем надета, значит, одна и та же пуля должна была пройти и через…
— Вот именно, — произнес Мейсон. — Это маленькое несоответствие и дало возможность полицейским предположить, что произошло хладнокровное, заранее запланированное убийство, что вы сначала выстрелили в Меррила, а только после этого замотали его голову в наволочку и выдумали историю о нападении.
— Бедненький Полли! Бедняжечка Полли! — жалобно проговорил попугай.
— Но это же совершенно… Это же просто смешно! Как они сами могут в это верить?
— Они, возможно, изменят свое мнение, если вам удастся объяснить, каким образом на убитом оказалась наволочка с вашей кровати.
— Ай-ай-ай! Ай-ай-ай! — донеслось из клетки.
— Вам известны еще какие-нибудь факты, мистер Мейсон?
— Меррил жил в районе Стервуда. Несколько дней назад в агентстве, дающем напрокат автомобили, он взял «шевроле». Жильцы его дома имеют обыкновение оставлять машины на площадке, недалеко от подъезда. В половине пятого некто Лумис, выйдя на улицу, обнаружил, что его машина пропала. Он сразу же пошел в полицию. Через несколько минут туда же прибежал Боулс, который, как оказалось, тоже снимал квартиру в этом доме, и сообщил, что, должно быть, это Меррил по ошибке сел не в свою машину. «Шевроле» Лумиса был как две капли воды похож на автомобиль, взятый напрокат Меррилом. Боулс заявил, что только что видел, как Меррил отъезжает со стоянки и что…
— Боулс? — перебила его девушка. — Как он там оказался? Он ведь говорил, что живет в Риверсайде.
— Я знаю. Я думаю, организовать похищение украшений мог Меррил — таким образом вы бы оказались в тюрьме, драгоценности достались ему, а свадьба Элен не состоялась. Нам пока неизвестно, как он это устроил. Но судя по всему, Боулс должен был сыграть одну из главных ролей. Боулс уверяет, что до кражи Меррила никогда не видел и что они познакомились, только когда Меррил узнал, что Боулс выступает свидетелем на суде. История эта не внушает доверия, но как бы там ни было, последнее время они были очень дружны. Меррил рассказывал Боулсу о вас и о том, как обидно, что вам в руки попала его фотография. Однако у Боулса есть алиби. Без двадцати пять они с Лумисом пошли обедать. Потом присоединилась и Руби Инвуд — девушка, которая живет в том же доме. Они пробыли вместе до восьми часов. Эта Руби Инвуд ведет, по-видимому, довольно свободный образ жизни. Она не работает, но имеет хорошую квартиру, прекрасно одевается и часто принимает у себя мужчин. Сейчас у нее как раз появилась новая машина. Говорят, что ее подарил девушке некий Лотарио. Похоже, что к убийству Меррила Боулс действительно не имеет отношения. Но я по-прежнему не исключаю возможности его участия в краже драгоценностей. Следующий подозреваемый — Алдрих. Где он провел время с полпятого до полвосьмого — неизвестно. Ирэн Кейт обещала, что будет сидеть у себя, дожидаясь моего звонка. На самом деле весь вечер дома ее не было. И все-таки первая из числа возможных обвиняемых — это вы. Полиция уже обратилась ко всем врачам с указанием немедленно откликнуться тому, кто лечил вас. Они уверены, что какой-то врач отправил вас подальше от городского шума. Они обшаривают каждый уголок. Я больше не могу держать вас здесь.
Девушка кивнула.
— Вам предстоят не слишком приятные минуты, — продолжал Мейсон, — по-видимому, вы будете заключены под стражу.
— Не беспокойтесь, мистер Мейсон. Я как-нибудь это переживу, — проговорила Эвелин. — Знаете, я уже привыкла.
— У меня есть к вам еще одна просьба.
— Какая?
— Когда вы будете в полиции, говорите.
— Да, но что мне лучше им рассказать, мистер Мейсон?
— Все. Я хочу, чтобы вы описали репортерам и полицейским свое безрадостное детство, свои мечты о Голливуде и свое отчаяние, когда ваше маленькое наследство исчезло вместе со Стонтоном Вестером Гладеном.
— Но ведь это значит дать им лишний козырь: Гладен меня обманул — я решила его убить. Я сама признаюсь в том, что у меня были причины совершить преступление…
— Вы совершенно правы, Эвелин. Но рано или поздно они и сами бы до всего докопались. Будет гораздо лучше, если они услышат эту историю от вас. Вы станете героиней душераздирающих рассказов. Журналистам будет интересна любая деталь, любая мелочь из вашего прошлого. Отвечайте на все их вопросы. И не забывайте повторять, что всю жизнь мечтали быть актрисой.
— Мистер Мейсон, а может быть, вообще не стоит упоминать об этом? Они наверняка решат, что я играю очередную роль, чтобы разжалобить их и…
— Это именно то, что нам нужно. Пусть газетчики ломают себе голову над тем, кто вы. Пусть решают, на кого вы больше похожи — на искусную притворщицу или на честную простушку, чем больше споров вокруг вашего имени, чем больше статей о ловкой актрисе или о прямой искренней девушке, тем больше народу узнает о вас, тем больше у вас шансов стать знаменитой.
— Умница, Полли! Полинька хочет печенья? — вмешался попугай.
— Вы думаете, мне не надо ничего скрывать?
— Абсолютно ничего. Как только вы начнете лгать, ваш рассказ перестанет быть убедительным. Вы будете путаться, замолкать, боясь сказать что-нибудь лишнее, и любой репортер поймет, что дело нечистое. Я хочу, чтобы вы могли, без страха глядя им в глаза, горячо доказывать свою правоту.
— А с полицейскими?
— И с полицейскими. Говорите им всю правду. Говорите им, повторяйте им свою историю снова и снова, столько раз, сколько они потребуют. Расскажите им все от начала и до конца.
— Я рада, — проговорила Эвелин.
— Чему?
— Тому, что вы просите меня быть искренней. Ведь я действительно не виновна.
Последнюю фразу Эвелин произнесла, глядя прямо в лицо Мейсону широко распахнутыми глазами.
— Неплохой трюк, — произнес адвокат.
— Какой трюк? — удивленно переспросила она.
— Раскрывать пошире глаза, когда вы смотрите на человека и хотите, чтобы он вам поверил.
— Это не трюк, мистер Мейсон. Я говорю чистую правду. Я…
— Я вам верю, — усмехнулся Мейсон. — Я всегда доверяю своим клиентам. Но эти расширенные глаза все-таки актерская уловка. Я уже не в первый раз замечаю у вас похожие жесты.
Эвелин с минуту помолчала, обиженно изучая складки на одеяле, внезапно она рассмеялась.
— А знаете, вы, наверное, правы! Я столько раз тренировалась перед зеркалом, что иногда не отличаю уже естественное от театрального. Я даже по-настоящему рассердилась, когда вы сказали, что я нарочно это сделала. На самом деле всем этим приемам меня научил Гладей. Странно, что я вдруг вспомнила о них, разговаривая о… о его смерти.
— Врач, к которому мы обращались, — продолжил Мейсон, — чувствует себя не в своей тарелке. Полиция разослала ваши приметы, и он думает, что обязан заявить о том, что принимал вас. Тем более что сейчас состояние вашего здоровья уже не внушает ему опасения. Ему придется позвонить в участок и сообщить, что вы находитесь в доме у мисс Стрит. Приготовьтесь, за вами скоро приедут.
— Сколько у меня времени?
— Достаточно, чтобы принять душ и одеться. Приготовившись вставать, Эвелин взялась за край одеяла.
— Мы с Деллой будем ждать в соседней комнате, а вы идите в ванную и приводите себя в порядок. Полицейские будут здесь минут через двадцать.
— Я думаю, нам придется довести это дело до конца, — вполголоса проговорил Мейсон, как только они с Деллой оказались за дверью, — отступать уже поздно.
Возможно, я не прав, но лицо этой девушки внушает мне доверие.
— Внушающее доверие лицо, а фигура и того лучше, — лукаво заметила Делла.
Словно вторя ей, в комнате пронзительно захохотал попугай.
Глава 14
Фрэнк Нили чувствовал себя актером, в первый раз выходящим на сцену. В зале суда собралось немало народу. В деле были замешаны голливудские знаменитости, и газеты наперебой кричали о «загадке Эвелин Багби». Подходя к столику защиты, молодой адвокат видел направленные на себя со всех сторон камеры. То и дело глаза слепила вспышка, репортеры, расталкивая друг друга, старались подобраться поближе.
— Ох, мистер Мейсон, — шепотом произнес Нили, — теперь-то я понимаю, какой я был дурак, когда вообразил, что способен вместе с вами вести это дело…
— Не смущайтесь, — также шепотом ободрил его Мейсон. — Главное, не упустить ничего из показаний свидетелей и суметь обернуть их на пользу подсудимой.
— Если сержант Голкомб правильно восстановил картину преступления, боюсь, нашей клиентке придется нелегко.
— Когда полиция описывает преступление, подсудимые всегда выглядят виновными. Единственное, что мы можем сделать, еще раз внимательно изучить факты. Смотрите, вот и судья. Кажется, начинаем.
В зал вошел судья Киппен. Призвав суд к порядку, он провозгласил:
— Слушается дело Эвелин Багби.
— Обвинение готово, — сказал прокурор.
— Защита готова, — подтвердил Мейсон.
— Приглашайте свидетелей, — произнес судья, взглянув в сторону Джофри Страуна. Этот известный юрист, сравнительно недавно занявший важный пост в городской прокуратуре, не один раз высказывал желание «сойтись» в зале суда с Мейсоном, чтобы «посмотреть, кто кого». Первым был вызван Гарри Боулс.
— Вот уж кому действительно место за решеткой, — наклонившись к Мейсону, вполголоса произнес Нили.
Словно угадав чувства, обуревающие молодого адвоката, Джофри Страун язвительно улыбнулся и, дождавшись, когда свидетель присягнет и назовет себя, задал первый вопрос:
— Свидетель Боулс, были ли вы знакомы со Стивеном Меррилом?
— Да, сэр.
— Вы знаете, что с ним сейчас?
— Да, сэр. Он мертв.
— Видели ли вы тело Стивена Меррила?
— Да, сэр, видел. — Где?
— В городском морге.
— Вы опознали тело?
— Да.
— Я кончил, — повернулся к Мейсону Страун. Мейсон с улыбкой посмотрел на Боулса.
— Сколько времени вы были знакомы со Стивеном Меррилом?
— Совсем недолго. Так случилось, что мы поселились в одном доме.
— Мистер Боулс, приходилось ли вам встречаться с покойным в то время, когда тот называл себя Стонтоном Вестером Гладеном?
— Протестую: вопрос некорректный, маловажный и не относящийся к делу, — вмешался Страун.
— Это перекрестный допрос, ваша честь, — сказал Мейсон, подняв взгляд на судью.
— Хочу вам напомнить, — строго произнес судья Киппен, наклонившись вперед и поверх очков глядя на Мейсона, — что мы проводим предварительный допрос. Это не обычное судебное разбирательство. Сегодняшнее слушание имеет только одну цель:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30
— Наволочка оказалась дырявой. Экспертиза показала, что отверстие на ней не является следом от пули и что она была надета на убитого уже после его смерти.
— Но как же… Разве… Но эта пуля, которая попала ему в голову… Разве он не умер сразу?
Мейсон кивнул.
— Взгляни-ка, мой милый! — прощебетал попугай.
— Но я же видела его за рулем, на нем была наволочка, и он был жив, — запротестовала Эвелин.
— Полиция думает по-другому. Им удалось опознать этого человека.
— Кто же он?
— Его имя, имя, под которым он был известен в Голливуде, — Стивен Меррил. По-видимому, это тот самый человек, которого вы знали как Стонтона Вестера Гладена.
Подавшись вперед, Эвелин впилась глазами в Мейсона.
— Вы шутите?
— Это слишком мрачная тема для шуток.
— Теперь мне все ясно, — воскликнула девушка. — Что?
— Разве вы не понимаете? Я разоблачила Меррила. Я узнала в нем Стонтона Вестера Гладена, обманщика, которого разыскивает полиция. Небу известно, скольких человек он обокрал так же, как меня. Если бы стало известно, что Меррил и Гладей одно лицо, ему не поздоровилось бы. Ему нужно было заставить меня замолчать, поэтому он и позвонил в «Горную Корону», а потом дождался, пока я сяду в машину, и поехал следом, чтобы столкнуть меня в ущелье.
— А вы выстрелили, — проговорил Мейсон. Девушка кивнула.
— И одна пуля попала в наволочку, а другая ему в голову.
— Но ведь если наволочка была на нем надета, значит, одна и та же пуля должна была пройти и через…
— Вот именно, — произнес Мейсон. — Это маленькое несоответствие и дало возможность полицейским предположить, что произошло хладнокровное, заранее запланированное убийство, что вы сначала выстрелили в Меррила, а только после этого замотали его голову в наволочку и выдумали историю о нападении.
— Бедненький Полли! Бедняжечка Полли! — жалобно проговорил попугай.
— Но это же совершенно… Это же просто смешно! Как они сами могут в это верить?
— Они, возможно, изменят свое мнение, если вам удастся объяснить, каким образом на убитом оказалась наволочка с вашей кровати.
— Ай-ай-ай! Ай-ай-ай! — донеслось из клетки.
— Вам известны еще какие-нибудь факты, мистер Мейсон?
— Меррил жил в районе Стервуда. Несколько дней назад в агентстве, дающем напрокат автомобили, он взял «шевроле». Жильцы его дома имеют обыкновение оставлять машины на площадке, недалеко от подъезда. В половине пятого некто Лумис, выйдя на улицу, обнаружил, что его машина пропала. Он сразу же пошел в полицию. Через несколько минут туда же прибежал Боулс, который, как оказалось, тоже снимал квартиру в этом доме, и сообщил, что, должно быть, это Меррил по ошибке сел не в свою машину. «Шевроле» Лумиса был как две капли воды похож на автомобиль, взятый напрокат Меррилом. Боулс заявил, что только что видел, как Меррил отъезжает со стоянки и что…
— Боулс? — перебила его девушка. — Как он там оказался? Он ведь говорил, что живет в Риверсайде.
— Я знаю. Я думаю, организовать похищение украшений мог Меррил — таким образом вы бы оказались в тюрьме, драгоценности достались ему, а свадьба Элен не состоялась. Нам пока неизвестно, как он это устроил. Но судя по всему, Боулс должен был сыграть одну из главных ролей. Боулс уверяет, что до кражи Меррила никогда не видел и что они познакомились, только когда Меррил узнал, что Боулс выступает свидетелем на суде. История эта не внушает доверия, но как бы там ни было, последнее время они были очень дружны. Меррил рассказывал Боулсу о вас и о том, как обидно, что вам в руки попала его фотография. Однако у Боулса есть алиби. Без двадцати пять они с Лумисом пошли обедать. Потом присоединилась и Руби Инвуд — девушка, которая живет в том же доме. Они пробыли вместе до восьми часов. Эта Руби Инвуд ведет, по-видимому, довольно свободный образ жизни. Она не работает, но имеет хорошую квартиру, прекрасно одевается и часто принимает у себя мужчин. Сейчас у нее как раз появилась новая машина. Говорят, что ее подарил девушке некий Лотарио. Похоже, что к убийству Меррила Боулс действительно не имеет отношения. Но я по-прежнему не исключаю возможности его участия в краже драгоценностей. Следующий подозреваемый — Алдрих. Где он провел время с полпятого до полвосьмого — неизвестно. Ирэн Кейт обещала, что будет сидеть у себя, дожидаясь моего звонка. На самом деле весь вечер дома ее не было. И все-таки первая из числа возможных обвиняемых — это вы. Полиция уже обратилась ко всем врачам с указанием немедленно откликнуться тому, кто лечил вас. Они уверены, что какой-то врач отправил вас подальше от городского шума. Они обшаривают каждый уголок. Я больше не могу держать вас здесь.
Девушка кивнула.
— Вам предстоят не слишком приятные минуты, — продолжал Мейсон, — по-видимому, вы будете заключены под стражу.
— Не беспокойтесь, мистер Мейсон. Я как-нибудь это переживу, — проговорила Эвелин. — Знаете, я уже привыкла.
— У меня есть к вам еще одна просьба.
— Какая?
— Когда вы будете в полиции, говорите.
— Да, но что мне лучше им рассказать, мистер Мейсон?
— Все. Я хочу, чтобы вы описали репортерам и полицейским свое безрадостное детство, свои мечты о Голливуде и свое отчаяние, когда ваше маленькое наследство исчезло вместе со Стонтоном Вестером Гладеном.
— Но ведь это значит дать им лишний козырь: Гладен меня обманул — я решила его убить. Я сама признаюсь в том, что у меня были причины совершить преступление…
— Вы совершенно правы, Эвелин. Но рано или поздно они и сами бы до всего докопались. Будет гораздо лучше, если они услышат эту историю от вас. Вы станете героиней душераздирающих рассказов. Журналистам будет интересна любая деталь, любая мелочь из вашего прошлого. Отвечайте на все их вопросы. И не забывайте повторять, что всю жизнь мечтали быть актрисой.
— Мистер Мейсон, а может быть, вообще не стоит упоминать об этом? Они наверняка решат, что я играю очередную роль, чтобы разжалобить их и…
— Это именно то, что нам нужно. Пусть газетчики ломают себе голову над тем, кто вы. Пусть решают, на кого вы больше похожи — на искусную притворщицу или на честную простушку, чем больше споров вокруг вашего имени, чем больше статей о ловкой актрисе или о прямой искренней девушке, тем больше народу узнает о вас, тем больше у вас шансов стать знаменитой.
— Умница, Полли! Полинька хочет печенья? — вмешался попугай.
— Вы думаете, мне не надо ничего скрывать?
— Абсолютно ничего. Как только вы начнете лгать, ваш рассказ перестанет быть убедительным. Вы будете путаться, замолкать, боясь сказать что-нибудь лишнее, и любой репортер поймет, что дело нечистое. Я хочу, чтобы вы могли, без страха глядя им в глаза, горячо доказывать свою правоту.
— А с полицейскими?
— И с полицейскими. Говорите им всю правду. Говорите им, повторяйте им свою историю снова и снова, столько раз, сколько они потребуют. Расскажите им все от начала и до конца.
— Я рада, — проговорила Эвелин.
— Чему?
— Тому, что вы просите меня быть искренней. Ведь я действительно не виновна.
Последнюю фразу Эвелин произнесла, глядя прямо в лицо Мейсону широко распахнутыми глазами.
— Неплохой трюк, — произнес адвокат.
— Какой трюк? — удивленно переспросила она.
— Раскрывать пошире глаза, когда вы смотрите на человека и хотите, чтобы он вам поверил.
— Это не трюк, мистер Мейсон. Я говорю чистую правду. Я…
— Я вам верю, — усмехнулся Мейсон. — Я всегда доверяю своим клиентам. Но эти расширенные глаза все-таки актерская уловка. Я уже не в первый раз замечаю у вас похожие жесты.
Эвелин с минуту помолчала, обиженно изучая складки на одеяле, внезапно она рассмеялась.
— А знаете, вы, наверное, правы! Я столько раз тренировалась перед зеркалом, что иногда не отличаю уже естественное от театрального. Я даже по-настоящему рассердилась, когда вы сказали, что я нарочно это сделала. На самом деле всем этим приемам меня научил Гладей. Странно, что я вдруг вспомнила о них, разговаривая о… о его смерти.
— Врач, к которому мы обращались, — продолжил Мейсон, — чувствует себя не в своей тарелке. Полиция разослала ваши приметы, и он думает, что обязан заявить о том, что принимал вас. Тем более что сейчас состояние вашего здоровья уже не внушает ему опасения. Ему придется позвонить в участок и сообщить, что вы находитесь в доме у мисс Стрит. Приготовьтесь, за вами скоро приедут.
— Сколько у меня времени?
— Достаточно, чтобы принять душ и одеться. Приготовившись вставать, Эвелин взялась за край одеяла.
— Мы с Деллой будем ждать в соседней комнате, а вы идите в ванную и приводите себя в порядок. Полицейские будут здесь минут через двадцать.
— Я думаю, нам придется довести это дело до конца, — вполголоса проговорил Мейсон, как только они с Деллой оказались за дверью, — отступать уже поздно.
Возможно, я не прав, но лицо этой девушки внушает мне доверие.
— Внушающее доверие лицо, а фигура и того лучше, — лукаво заметила Делла.
Словно вторя ей, в комнате пронзительно захохотал попугай.
Глава 14
Фрэнк Нили чувствовал себя актером, в первый раз выходящим на сцену. В зале суда собралось немало народу. В деле были замешаны голливудские знаменитости, и газеты наперебой кричали о «загадке Эвелин Багби». Подходя к столику защиты, молодой адвокат видел направленные на себя со всех сторон камеры. То и дело глаза слепила вспышка, репортеры, расталкивая друг друга, старались подобраться поближе.
— Ох, мистер Мейсон, — шепотом произнес Нили, — теперь-то я понимаю, какой я был дурак, когда вообразил, что способен вместе с вами вести это дело…
— Не смущайтесь, — также шепотом ободрил его Мейсон. — Главное, не упустить ничего из показаний свидетелей и суметь обернуть их на пользу подсудимой.
— Если сержант Голкомб правильно восстановил картину преступления, боюсь, нашей клиентке придется нелегко.
— Когда полиция описывает преступление, подсудимые всегда выглядят виновными. Единственное, что мы можем сделать, еще раз внимательно изучить факты. Смотрите, вот и судья. Кажется, начинаем.
В зал вошел судья Киппен. Призвав суд к порядку, он провозгласил:
— Слушается дело Эвелин Багби.
— Обвинение готово, — сказал прокурор.
— Защита готова, — подтвердил Мейсон.
— Приглашайте свидетелей, — произнес судья, взглянув в сторону Джофри Страуна. Этот известный юрист, сравнительно недавно занявший важный пост в городской прокуратуре, не один раз высказывал желание «сойтись» в зале суда с Мейсоном, чтобы «посмотреть, кто кого». Первым был вызван Гарри Боулс.
— Вот уж кому действительно место за решеткой, — наклонившись к Мейсону, вполголоса произнес Нили.
Словно угадав чувства, обуревающие молодого адвоката, Джофри Страун язвительно улыбнулся и, дождавшись, когда свидетель присягнет и назовет себя, задал первый вопрос:
— Свидетель Боулс, были ли вы знакомы со Стивеном Меррилом?
— Да, сэр.
— Вы знаете, что с ним сейчас?
— Да, сэр. Он мертв.
— Видели ли вы тело Стивена Меррила?
— Да, сэр, видел. — Где?
— В городском морге.
— Вы опознали тело?
— Да.
— Я кончил, — повернулся к Мейсону Страун. Мейсон с улыбкой посмотрел на Боулса.
— Сколько времени вы были знакомы со Стивеном Меррилом?
— Совсем недолго. Так случилось, что мы поселились в одном доме.
— Мистер Боулс, приходилось ли вам встречаться с покойным в то время, когда тот называл себя Стонтоном Вестером Гладеном?
— Протестую: вопрос некорректный, маловажный и не относящийся к делу, — вмешался Страун.
— Это перекрестный допрос, ваша честь, — сказал Мейсон, подняв взгляд на судью.
— Хочу вам напомнить, — строго произнес судья Киппен, наклонившись вперед и поверх очков глядя на Мейсона, — что мы проводим предварительный допрос. Это не обычное судебное разбирательство. Сегодняшнее слушание имеет только одну цель:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30