— Ответьте, пожалуйста, сержант Голкомб, нашли ли вы на этой наволочке какую-нибудь метку?
— Да, сэр.
— Вы выяснили, кому принадлежит эта метка?
— Да, сэр.
— Вы нашли какое-либо другое белье, помеченное так же?
— Да, сэр.
— Где?
— В «Горной Короне», в бельевой.
— Вы осмотрели кровать обвиняемой?
— Осмотрел, сэр.
— Когда?
— Почти сразу после того, как приехал в ресторан.
— Что вы обнаружили?
— На кровати было две подушки. Одна в наволочке, другая — без.
— Скажите, пожалуйста, когда была надета наволочка на голову покойного, до или после смерти?
— Она была надета после смерти.
— Одну минуту, — произнес судья Киппен, — это собственное предположение свидетеля, а не изложение фактов, и защита…
— Защита не возражает, ваша честь, — вмешался Мейсон, — мы согласны выслушивать любые выводы обвинения, если только они не искажают факты.
— Вы согласны? — изумленно переспросил судья. Подавшись вперед и недоверчиво глядя на Мейсона.
Страун произнес:
— Вы хотите сказать, что допускаете эту возможность? Вы думаете, что наволочка могла быть надета после смерти?
— Я считаю допустимым ваш вопрос, вот и все, — пожал плечами Мейсон, — вы можете делать любые умозаключения. Я просто заявил суду, что не собираюсь опротестовывать выводы, которые делаются в строгом соответствии с фактами.
Страун, все так же удивленно глядя на Мейсона, вновь откинулся на спинку кресла.
— Продолжайте, — бросил судья, — отвечайте на вопрос.
— Ну так вот. На наволочке была дыра. Это не отверстие, пробитое пулей. Вокруг нет никаких следов пороха. В то же время на голове убитого прекрасно заметны несколько пороховых пятен. Мы проверили: чтобы получить такие пятна, револьвер нужно держать примерно в двадцати дюймах от цели.
— Какой револьвер вы использовали, проводя этот эксперимент?
— Как какой? Вот этот самый.
— Другими словами, — произнес судья Киппен, — вы исходите из того, что преступление было совершено именно этим оружием?
— В этом нет никаких сомнений, ваша честь, — проговорил Страун, — лишь в результате досадного недоразумения пуля, найденная в голове жертвы, не может быть идентифицирована так же легко, как и остальные.
Однако если мне позволят продолжить допрос, я надеюсь доказать суду бесспорность моего утверждения.
— Продолжайте, — разрешил судья.
— Итак, вы утверждаете, что наволочка была надета после смерти, не так ли, сержант?
— Да, именно так.
— Об этом вам говорит отсутствие на наволочке пороховых пятен?
— Да. К тому же отверстие не похоже на пулевое.
— У вас есть другие доказательства?
— Да.
— Какие?
— Когда наволочку надевали, преступнику пришлось слегка повернуть ее — он старался, чтобы прорези пришлись как раз напротив глаз. Другими словами, сначала она оделась немного криво, и ему пришлось ее поправлять. Таким образом, на внутренней стороне наволочки осталось пятно — словно изогнутая кровавая дорожка. Это единственный способ объяснить происхождение пятна. Взгляните сами, его очень хорошо видно.
— Покажите мне наволочку, — попросил судья. Вывернув ее наизнанку и тщательно рассмотрев, он кивнул.
— Несмотря на то, что свидетель излагает лишь свои собственные выводы, сделанные на основе фактов, сами факты налицо, и похоже, что заключения свидетеля могут быть признаны бесспорными.
— Не имею ничего против, ваша честь, — весело проговорил Мейсон.
— Это невозможно! — не выдержал Страун. — Если вы допускаете это положение, то о какой защите может идти речь!
— Тихо, тихо, господа, — произнес судья, — не стоит горячиться. Ситуация действительно не простая. Один из важнейших вопросов, который, как представляется, должен был в первую очередь заинтересовать защиту, не привлек никакого внимания мистера Мейсона. С другой стороны, совершенно незначительная проблема показалась адвокату достойной самого пристального рассмотрения.
— Я всего-навсего настаиваю на том, что у моей клиентки есть права, которые должны быть соблюдены.
— Да-да, понимаю, — проговорил судья, — однако вы сами пока ничего не сказали нам по поводу этого револьвера. Вы действительно считаете, что выстрел был произведен не из него?
— В данный момент мне не хотелось бы высказывать свое мнение на этот счет, ваша честь.
— Не беспокойтесь, — торжествующе взглянув на Мейсона, произнес Страун, — у нас есть доказательства. Сержант, — он вновь повернулся к Голкомбу, — в револьвере, о котором идет речь, не хватает двух патронов?
— Совершенно верно, сэр.
— В заключении полиции сказано, что одна пуля попала в голову Стивена Меррила. Что вы можете сказать о другой?
— Она попала в деревянный столб, расположенный на краю довольно глубокой канавы.
— Не могли бы вы описать место, в котором она была найдена?
— Да, сэр. У меня с собой фотография. Ее сделали на следующий день, когда стало посветлее. Видите, на столбе довольно глубокая дыра. Пулю мы вытащили — она в превосходном состоянии. Я не специалист, но я присутствовал на экспертизе и могу вам сказать…
— Эксперты сами выскажут свое мнение, — прервал его Страун, — вы не можете дать нам компетентное заключение.
— Но я полицейский, и мне знакомы…
— Да-да, конечно, — проговорил Страун, — прежде чем будет вызван сотрудник баллистического отдела, я хотел бы заслушать ваши показания относительно этой пули. На ней, как вы видите, выгравированы какие-то знаки. Вам понятен их смысл?
— Да, сэр.
— Зачем они нужны?
— Они дают возможность идентифицировать пулю.
— Где эта пуля была вами найдена?
— Я достал ее из деревянной опоры ограды, изображенной на фотографии.
— Спасибо. Я думаю, нам пора пригласить следующего свидетеля. Я предлагаю принять револьвер в качестве вещественного доказательства номер один, фотографию — в качестве вещественного доказательства номер два, пулю — в качестве вещественного доказательства номер три.
— Подождите, — обратился Мейсон к сержанту, приготовившемуся встать со свидетельского кресла, — господин прокурор, могу я задать несколько вопросов мистеру Голкомбу? Мне хотелось бы еще немного побеседовать с ним об этой пуле.
— Прошу вас, мистер Мейсон.
— Когда вы впервые заметили пулю в столбе?
— Пуля в столбе вообще не видна, мистер Мейсон, чтобы ее разглядеть, ее надо сначала достать. У меня не было с собой инструментов.
— Когда вы впервые заметили в столбе пулевое отверстие?
— Сразу же после прибытия на место. В револьвере не хватало двух патронов, значит, где-то поблизости должна была валяться вторая пуля. Я подумал, что она могла попасть в какой-нибудь предмет и там застрять. Тогда-то я и обратил внимание на пробоину в столбе.
— И больше вы не искали?
— Где?
— Вы больше не осматривали место происшествия?
— Нет, почему же, осматривал. Но после того как пуля нашлась, делать там особенно было нечего.
— Спасибо, у меня все, — проговорил Мейсон.
— Я бы попросил сержанта Голкомба уступить свидетельское место Александру Рэдфилду, — произнес Страун. — Мистер Рэдфилд — эксперт из отдела баллистики.
— Да, пожалуйста, — одобрил судья.
Мистер Рэдфилд оказался высоким и худым молодым человеком со скуластым лицом и сероватыми глазами навыкате. Он двигался осторожно, а говоря, тщательно подбирал слова, словно боясь сказать что-нибудь лишнее. Произнеся присягу, он представился как специалист в области идентификации оружия. После этого Джофри Страун задал свой первый вопрос:
— Перед вами пуля, которую передал нам сержант Голкомб. Она фигурирует среди вещественных доказательств под номером три. Видели ли вы раньше эту пулю, и если да, то где вы ее видели?
— Видел, сэр. Первый раз — на месте преступления. В столбе была дыра, и сержант Голкомб извлек из нее эту пулю.
— Не могли бы вы указать нам на этой карте место, где находился столб?
Свидетель взял карту и поставил крестик в левом ее углу.
— Эта карта официальный документ, — проговорил Страун, — вернее, это копия с официальной карты. Я полагаю, никто не будет протестовать против предложения присоединить ее к вещественным доказательствам, обозначив номером четыре.
— Защита согласна, — произнес Мейсон. Наклонившись к Нили, Мейсон прошептал: — Заявите хоть один протест. Пусть они знают, что вы тоже ведете это дело.
— Лучше не надо, — шепотом ответил Нили, — я боюсь выступить невпопад. Вы так мастерски расправляетесь с этим прокурором — он буквально не знает, с какой стороны ждать удара.
— Протест может быть любым, — настаивал Мейсон, — не мешайте им описывать моменты, значимые для существа дела, — не важно, благоприятны эти свидетельства для обвиняемой или нет. Но если мы знаем, что какое-либо их заявление противоречит фактам, — смело протестуйте. Пусть дело перестанет казаться им таким очевидным, заставим их задуматься и пересмотреть свою позицию. В конце концов, в зале сидит и смотрит на вас ваша невеста, да и репортеры будут рады любому неожиданному повороту событий.
— Хорошо, я попробую, — согласился Нили, — дерните меня за пиджак, если начну говорить что-нибудь не то.
Между тем допрос свидетеля продолжался.
— Вы безусловно знаете, что это за револьвер. Это так называемый «кольт-кобра». Мы хотели бы поместить его среди вещественных доказательств под номером один.
— Да, сэр.
— Вы производили контрольный выстрел из этого револьвера?
— Да, сэр.
— Опишите эту процедуру, мистер Рэдфилд.
— Во время произведения контрольного выстрела дуло револьвера было вставлено в коробку с паклей, так что пуля застревает в ней, оставаясь при этом неповрежденной.
— Что происходит потом?
— Затем производится анализ пули.
— Какова цель этого анализа?
— Его цель — выявление характерных отметин на поверхности пули. Они подразделяются на две группы: общего свойства и индивидуального.
— Что значит «общего свойства»?
— Это царапины, которые появляются на пуле при прохождении через внутреннюю поверхность ствола. Все они имеют характерную ширину и глубину и слагаются в определенный рисунок. Отметины общего свойства позволяют узнать марку и калибр оружия, из которого был произведен выстрел.
— А что такое «индивидуальные характеристики»?
— Это углубления, появляющиеся на пуле из-за неровности ствола. Невозможно представить себе идеально гладкую поверхность, и, разумеется, ствол каждого револьвера по-своему шероховат. То или иное сочетание этих выступов или углублений встречается только однажды, таким образом, каждый ствол оставляет на пуле свои микроскопические отпечатки, по которым она может быть безошибочно идентифицирована.
— Скажите, было ли произведено сравнение контрольной пули с пулей, извлеченной из столба ограды?
— Да, конечно, сэр.
— Что вы можете сказать о результатах этого анализа?
— Мы провели экспертизу общих свойств, равно как и индивидуальных. Как специалист, я могу со всей уверенностью заявить: оба выстрела сделаны из одного и того же оружия.
— А пуля, найденная в теле жертвы? Ее доставили к вам в лабораторию?
— Да, сэр.
— Вы имели возможность осмотреть ее?
— Должен сказать, что она оказалась в достаточной степени повреждена. Состояние ее не позволяет провести детальный анализ, но можно утверждать, что и на этот раз стреляли из револьвера того же типа — кольта тридцать восьмого калибра.
— Вы изучали ее индивидуальные характеристики?
— Да, но в настоящее время их недостаточно, чтобы идентифицировать пулю. Вы знаете — она была наполовину расплющена…
— Итак, ваша честь, — торжествующе провозгласил Страун, — я повторяю свое предложение: объявить револьвер, представленный сержантом Голкомбом, вещественным доказательством номер один.
— Я протестую, — внезапно проговорил Нили, вставая, — это заявление некорректно и не может быть принято во внимание.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30