Сумело обвинение найти эту кровь на вещах, принадлежащих Лозадо?
– Нет, – ответила Ренни. – И его адвокат просветил на этот счет всех членов жюри. – Она подумала, потом снова спросила: – А как насчет ДНК? Это было бы неоспоримо. Сперма, слюна?
Он покачал головой:
– Он никогда не бывает настолько неосторожным. Но, даже если бы мы что-нибудь обнаружили, он мог быть с этой девушкой раньше.
Уэсли не сказал, нашли они ДНК Вика или нет, а Ренни не спросила.
– Похоже, я зря отняла у вас время.
Она встала и открыла дверь. В помещении все сразу замолчали. И повернули головы. Она заколебалась, но Уэсли подтолкнул ее вперед:
– Прежде чем вы уйдете, я хочу, чтобы вы кое на что взглянули.
Он провел ее назад к своему столу и взял с него фотографию.
– Ее звали Салли Хортон. Ей было двадцать три года.
Она не удержалась и спросила:
– Вик ее давно знал?
– Примерно минут двадцать. Бармен видел, как она подошла к Вику и представилась. Из бара Вик ушел со мной. Мне придется спросить его, что случилось потом. Но, как бы то ни было, Лозадо не понравилось, что она общалась с Виком. – Он протянул ей фотографию.
Ренни часто приходилось сталкиваться со смертью. Она видела, какой хаос в человеческом организме могут произвести болезнь, машина или нож. Иногда травмы были такими, что, казалось, годились лишь для фильмов ужасов, снятых режиссером с извращенным воображением.
Она ожидала увидеть фотографию, подобную тем, какие ей приходилось рассматривать в зале суда. Распухшее лицо, высунутый язык, вылезшие из орбит глаза. Но лицо Салли Хортон не было изуродовано. Только два красных пятнышка на лбу.
Ренни положила фотографию на стол Уэсли.
– Если бы я рассказала вам о Лозадо раньше, его посадили бы в тюрьму и она осталась бы жива. Вы это хотели сказать, показывая мне фотографию?
– Да. И еще хотел вас предупредить.
– Я уже и так знаю, что Лозадо опасен.
– Опасно также связываться с Виком.
17
Когда Лозадо в первый раз услышал об этом в телевизионных новостях, он пришел в ярость.
Как посмела Ренни спасти жизнь Треджилла! Лозадо так старался избавить ее от него. Пошел на такой риск. Уж эти женщины! Никогда он их не поймет. Что бы ты для них ни делал, им все мало.
Когда погибает полицейский, об этом передают в телевизионных новостях и печатают в газетах. Все полицейские объединяются. Достаются черные нарукавные повязки. На первых полосах печатают фотографии вдов и сирот. Публика горюет так, будто потеряла лучшего друга. Погибшего объявляют героем.
Но если послушать, что они сегодня передавали по телевизору, так Вик Треджилл мог ходить по воде. Рассказывали, сколько преступлений он раскрыл, по-видимому, в одиночку, эдакий гибрид Бэтмена и Дика Трейси. А по сути дела, его практически выгнали из полиции под зад коленом, но сейчас это все обходилось молчанием.
О Ренни говорили, как о талантливом хирурге, которая мужественно сражалась, чтобы вырвать копа из лап смерти. Она принесла с собой в больницу опыт работы с травмами, приобретенный во время пребывания в странах, раздираемых войнами, в составе группы «Врачи без границ».
Лозадо так расстроили эти искаженные репортажи, что он даже не стал играть со своими скорпионами. Ренни работала против него. Он не чувствовал себя таким огорченным с той поры, как санитар спас его маленького брата, которому он засунул в горло мяч.
Это было рождественским утром. Ему шел шестнадцатый год. Брату было тринадцать, но соображал он не больше двухлетнего ребенка. На Рождество от Санты он в числе других подарков получил бейсбольный мяч из поролона и пластмассовую биту. Он играл с ними под елкой. Родители на кухне приглядывали за окороком.
Лозадо несколько минут наблюдал за братом и решил, что мир будет без него значительно приятнее. Когда Лозадо начал заталкивать ему в рот мяч, идиот сначала решил, что это такая игра. Он не издал ни звука. И совершенно не сопротивлялся.
Жизнь уже почти ушла из доверчивых глаз брата, когда Лозадо услышал шаги родителей. Он сразу завопил, чтобы они поторопились, братец засунул свой новый бейсбольный мяч в рот и задыхается. Позвонили 911, и ребенка спасли. Родители плакали от счастья, не выпускали мальчика из рук весь день и снова и снова повторяли, что он для них дар божий.
Это было мерзкое Рождество. Даже окорок подгорел.
Самое забавное, что ему, оказывается, не надо было стараться убивать своего брата. Всего через полгода родители повезли идиота в Хьюстон, чтобы показать очередному специалисту. Их самолет рухнул в болото в Техасе во время грозы. Все погибли. Надо же, как ему повезло.
Но Лозадо не предоставит Треджилла его судьбе.
Во-первых, он не собирается отказывать себе в удовольствии убить его. Только вчера он решил не спешить и придумать для Треджилла что-то выдающееся. Но прошлой ночью стало ясно, что действовать следует без промедления. Лозадо ненавидел торопиться. Не станете же вы пить коньяк «Луи XIII», как банку с содовой. Его просто лишили наслаждения. Но если это означает, что Треджилл будет мертв раньше, а не позже, он готов смириться.
Хотя накануне у него и возникли некоторые технические проблемы, он быстро составил план и начал действовать. Соблазнить будущую исполнительницу экзотических танцев не составило труда. Она поверила ему безоговорочно, когда он сказал, что у него есть приятель, любитель секса втроем, и что она на это скажет?
– Если он такой же симпатяга, как ты, то без вопросов.
Она немного поворчала, недовольная тем, что они взяли ее машину, а не его, но быстро пошла на попятную, когда он сказал:
– Ну, раз не хочешь, забудем.
Он знал, где остановился Треджилл. В этой крысиной норе полицейское управление обычно селило платных свидетелей, командированных представителей закона, новобранцев и другую шушеру. Чтобы убедиться в этом, достаточно было туда позвонить и попросить соединить его с номером Треджилла. Он повесил трубку, пока раздавались длинные гудки.
Он заставил Салли оставить машину за два квартала от мотеля, около супермаркета. Остальную часть пути они прошли пешком. В большинстве номеров не было света. В освещенных окнах шторы задернуты.
Лозадо послал девушку вперед.
– Иди первой. Я хочу, чтобы он увидел тебя сразу, как откроет дверь.
Она постучала, но после нескольких секунд ожидания приложила ухо к двери.
– Мне кажется, там душ шумит.
Салли с восторгом наблюдала, как он открыл дверь с помощью своей кредитной карточки. Жестом приказав ей молчать, он втолкнул ее в номер и велел лечь на кровать. Она послушалась и как раз пыталась подавить смех, когда он выстрелил ей в лоб. Подумал, не стоит ли выполнить обещание и вырезать ей язык, но потом решил, что будет слишком много грязи. Кроме того, краны в душе закрыли.
Теперь, задним числом, он понял, что тоже должен был выстрелить в Вика из пистолета с глушителем. Один выстрел в ухо, как только он выйдет из ванной, и другой – между глаз, для уверенности. Но ему хотелось получить удовольствие. Вик должен знать, что вот-вот умрет.
С другой стороны, отвертка была выбрана удачно. Он нашел ее в старом ящике с инструментами в гараже своей телевизионной мастерской. То, что нужно – старая, ржавая, невозможно выяснить, откуда взялась.
И еще одно следовало сделать иначе. Он должен был нанести смертельный удар, а не такой, после которого можно вылечиться, удар в сердце, как Хоуэллу. Но ему хотелось поиграть с Треджиллом. И все пошло прахом. У него не осталось времени закончить работу, благодаря этой проклятой горничной. И вообще, кто убирает в номерах в 4.30 утра?
Когда она набирала 911, он уже был у супермаркета. Он отогнал автомобиль Салли туда, где они махнулись машинами. Оставил в ней ключи, забрал свой джип, поставил его в самом углу гаража и пешком направился в гостиницу завтракать. Он как раз допивал кофе, когда в утренних новостях сообщили об убийстве.
Столько трудов, и никакого толку, подумал он сейчас. Этот мерзавец не умер. И Ренни помогла ему выжить. Почему? Зачем она его спасла? Она ведь ужасно на него злилась. Сказала, что не хочет его видеть. Никогда. Она его ненавидела.
Или нет?
Он весь день проторчал в квартире, выходить не было настроения. Он набрал сверхсекретный номер автоответчика и узнал, что для него есть работа. Причем настолько важная, что клиент предложил Лозадо самому назвать цену. В обычное время такая перспектива вдохновила бы его, но сегодня обещание интересной работы и огромного гонорара не сумело развеять его плохого настроения.
Он превосходил Вика Треджилла во всех отношениях. У него был класс. Он сомневался, что Треджилл способен без ошибок написать это слово. Он был миллионером. Треджилл жил на жалованье полицейского. Он носил костюмы от ведущих модельеров. Треджилл одевался как бродяга. Он хотел возвести Ренни на пьедестал, окружить роскошью. Треджилл, же хотел использовать ее, чтобы добраться до него.
Тут не могло быть никакого сравнения. Как она могла предпочесть Треджилла ему?
Лозадо все еще дулся, когда вышли вечерние новости. За день не произошло ничего, что отвлекло бы внимание прессы от убийства Салли Хортон и нападения на Треджилла. После повторения утренних сообщений говорящая голова возвестила:
– Сегодня в больнице состоялась пресс-конференция. Доктор Ренни Ньютон ответила на вопросы журналистов.
Пошла видеозапись пресс-конференции. Ренни стояла на кафедре, по бокам два мрачных человека в темных костюмах, скорее всего, представители администрации больницы. Она щурилась от света софитов.
– Доктор Ньютон, каково сейчас состояние мистера Треджилла?
– Он стабилен, – ответила она. – Это обнадеживает. Утром положение было критическим. У него проникающее ранение спины, поражены окружающие ткани.
«Отвертка „Филипс“ в умелых руках еще не то может сделать». – Губы Лозадо изогнулись в довольной улыбке.
– Могла эта рана быть смертельной?
– Я считаю, что да. Хорошо, что меры по спасению его жизни были приняты незамедлительно. Наша бригада по травмам прекрасно поработала.
– Имеет ли это нападение какое-нибудь отношение к так и не раскрытому убийству брата мистера Треджилла три года назад?
– Я ничего об этом не знаю.
– Вик Треджилл все еще в бессрочном отпуске?
– Спросите полицию.
– А он…
Она подняла руки, прося тишины.
– Я пришла на срочный вызов сегодня утром. Какое-то время я даже не знала имени пациента. Я ничего не знаю ни о работе мистера Треджилла, ни об истории его семьи. Я выполнила свою работу. Кроме этого, я ничего не могу вам сообщить.
Видеозапись на этом кончилась. На экране снова появилась говорящая голова с кратким резюме, потом последовали другие новости.
Лозадо выключил телевизор, но долго сидел перед потухшим экраном, вспоминая фразу Ренни: «Я выполнила свою работу».
Ну, разумеется! Она спасла Треджилла не потому, что он ей нравился. Она просто делала свою работу. Он ведь тоже не имел ничего против большинства из тех людей, кого убивал. Он их знать не знал, но это его не останавливало. Он делал то, за что ему платили. Ренни тоже выполняла свое дело с той же профессиональной отстраненностью, что и он.
И разве не великолепно она общалась с прессой? Холодновато, профессионально, ровно и спокойно. Нет, она совершенно необыкновенна.
Верно, она устала. Лозадо это почувствовал. Обычно она выглядела лучше. Но даже в рабочей одежде и без аккуратной прически она была прекрасна и желанна. Он хотел ее. И скоро он ее получит. Вне сомнения, после всех этих событий она почувствует глубину его привязанности к ней.
Внезапно Лозадо ощутил острый голод, захотелось выйти из дома.
Он налил себе текилы, взял рюмку и направился в душевую из черного мрамора. Приняв душ и побрив тело и голову, он десять минут спускал воду. Потом разобрал промытый сток, вычистил каждую деталь специальными салфетками и спустил салфетки в унитаз.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51
– Нет, – ответила Ренни. – И его адвокат просветил на этот счет всех членов жюри. – Она подумала, потом снова спросила: – А как насчет ДНК? Это было бы неоспоримо. Сперма, слюна?
Он покачал головой:
– Он никогда не бывает настолько неосторожным. Но, даже если бы мы что-нибудь обнаружили, он мог быть с этой девушкой раньше.
Уэсли не сказал, нашли они ДНК Вика или нет, а Ренни не спросила.
– Похоже, я зря отняла у вас время.
Она встала и открыла дверь. В помещении все сразу замолчали. И повернули головы. Она заколебалась, но Уэсли подтолкнул ее вперед:
– Прежде чем вы уйдете, я хочу, чтобы вы кое на что взглянули.
Он провел ее назад к своему столу и взял с него фотографию.
– Ее звали Салли Хортон. Ей было двадцать три года.
Она не удержалась и спросила:
– Вик ее давно знал?
– Примерно минут двадцать. Бармен видел, как она подошла к Вику и представилась. Из бара Вик ушел со мной. Мне придется спросить его, что случилось потом. Но, как бы то ни было, Лозадо не понравилось, что она общалась с Виком. – Он протянул ей фотографию.
Ренни часто приходилось сталкиваться со смертью. Она видела, какой хаос в человеческом организме могут произвести болезнь, машина или нож. Иногда травмы были такими, что, казалось, годились лишь для фильмов ужасов, снятых режиссером с извращенным воображением.
Она ожидала увидеть фотографию, подобную тем, какие ей приходилось рассматривать в зале суда. Распухшее лицо, высунутый язык, вылезшие из орбит глаза. Но лицо Салли Хортон не было изуродовано. Только два красных пятнышка на лбу.
Ренни положила фотографию на стол Уэсли.
– Если бы я рассказала вам о Лозадо раньше, его посадили бы в тюрьму и она осталась бы жива. Вы это хотели сказать, показывая мне фотографию?
– Да. И еще хотел вас предупредить.
– Я уже и так знаю, что Лозадо опасен.
– Опасно также связываться с Виком.
17
Когда Лозадо в первый раз услышал об этом в телевизионных новостях, он пришел в ярость.
Как посмела Ренни спасти жизнь Треджилла! Лозадо так старался избавить ее от него. Пошел на такой риск. Уж эти женщины! Никогда он их не поймет. Что бы ты для них ни делал, им все мало.
Когда погибает полицейский, об этом передают в телевизионных новостях и печатают в газетах. Все полицейские объединяются. Достаются черные нарукавные повязки. На первых полосах печатают фотографии вдов и сирот. Публика горюет так, будто потеряла лучшего друга. Погибшего объявляют героем.
Но если послушать, что они сегодня передавали по телевизору, так Вик Треджилл мог ходить по воде. Рассказывали, сколько преступлений он раскрыл, по-видимому, в одиночку, эдакий гибрид Бэтмена и Дика Трейси. А по сути дела, его практически выгнали из полиции под зад коленом, но сейчас это все обходилось молчанием.
О Ренни говорили, как о талантливом хирурге, которая мужественно сражалась, чтобы вырвать копа из лап смерти. Она принесла с собой в больницу опыт работы с травмами, приобретенный во время пребывания в странах, раздираемых войнами, в составе группы «Врачи без границ».
Лозадо так расстроили эти искаженные репортажи, что он даже не стал играть со своими скорпионами. Ренни работала против него. Он не чувствовал себя таким огорченным с той поры, как санитар спас его маленького брата, которому он засунул в горло мяч.
Это было рождественским утром. Ему шел шестнадцатый год. Брату было тринадцать, но соображал он не больше двухлетнего ребенка. На Рождество от Санты он в числе других подарков получил бейсбольный мяч из поролона и пластмассовую биту. Он играл с ними под елкой. Родители на кухне приглядывали за окороком.
Лозадо несколько минут наблюдал за братом и решил, что мир будет без него значительно приятнее. Когда Лозадо начал заталкивать ему в рот мяч, идиот сначала решил, что это такая игра. Он не издал ни звука. И совершенно не сопротивлялся.
Жизнь уже почти ушла из доверчивых глаз брата, когда Лозадо услышал шаги родителей. Он сразу завопил, чтобы они поторопились, братец засунул свой новый бейсбольный мяч в рот и задыхается. Позвонили 911, и ребенка спасли. Родители плакали от счастья, не выпускали мальчика из рук весь день и снова и снова повторяли, что он для них дар божий.
Это было мерзкое Рождество. Даже окорок подгорел.
Самое забавное, что ему, оказывается, не надо было стараться убивать своего брата. Всего через полгода родители повезли идиота в Хьюстон, чтобы показать очередному специалисту. Их самолет рухнул в болото в Техасе во время грозы. Все погибли. Надо же, как ему повезло.
Но Лозадо не предоставит Треджилла его судьбе.
Во-первых, он не собирается отказывать себе в удовольствии убить его. Только вчера он решил не спешить и придумать для Треджилла что-то выдающееся. Но прошлой ночью стало ясно, что действовать следует без промедления. Лозадо ненавидел торопиться. Не станете же вы пить коньяк «Луи XIII», как банку с содовой. Его просто лишили наслаждения. Но если это означает, что Треджилл будет мертв раньше, а не позже, он готов смириться.
Хотя накануне у него и возникли некоторые технические проблемы, он быстро составил план и начал действовать. Соблазнить будущую исполнительницу экзотических танцев не составило труда. Она поверила ему безоговорочно, когда он сказал, что у него есть приятель, любитель секса втроем, и что она на это скажет?
– Если он такой же симпатяга, как ты, то без вопросов.
Она немного поворчала, недовольная тем, что они взяли ее машину, а не его, но быстро пошла на попятную, когда он сказал:
– Ну, раз не хочешь, забудем.
Он знал, где остановился Треджилл. В этой крысиной норе полицейское управление обычно селило платных свидетелей, командированных представителей закона, новобранцев и другую шушеру. Чтобы убедиться в этом, достаточно было туда позвонить и попросить соединить его с номером Треджилла. Он повесил трубку, пока раздавались длинные гудки.
Он заставил Салли оставить машину за два квартала от мотеля, около супермаркета. Остальную часть пути они прошли пешком. В большинстве номеров не было света. В освещенных окнах шторы задернуты.
Лозадо послал девушку вперед.
– Иди первой. Я хочу, чтобы он увидел тебя сразу, как откроет дверь.
Она постучала, но после нескольких секунд ожидания приложила ухо к двери.
– Мне кажется, там душ шумит.
Салли с восторгом наблюдала, как он открыл дверь с помощью своей кредитной карточки. Жестом приказав ей молчать, он втолкнул ее в номер и велел лечь на кровать. Она послушалась и как раз пыталась подавить смех, когда он выстрелил ей в лоб. Подумал, не стоит ли выполнить обещание и вырезать ей язык, но потом решил, что будет слишком много грязи. Кроме того, краны в душе закрыли.
Теперь, задним числом, он понял, что тоже должен был выстрелить в Вика из пистолета с глушителем. Один выстрел в ухо, как только он выйдет из ванной, и другой – между глаз, для уверенности. Но ему хотелось получить удовольствие. Вик должен знать, что вот-вот умрет.
С другой стороны, отвертка была выбрана удачно. Он нашел ее в старом ящике с инструментами в гараже своей телевизионной мастерской. То, что нужно – старая, ржавая, невозможно выяснить, откуда взялась.
И еще одно следовало сделать иначе. Он должен был нанести смертельный удар, а не такой, после которого можно вылечиться, удар в сердце, как Хоуэллу. Но ему хотелось поиграть с Треджиллом. И все пошло прахом. У него не осталось времени закончить работу, благодаря этой проклятой горничной. И вообще, кто убирает в номерах в 4.30 утра?
Когда она набирала 911, он уже был у супермаркета. Он отогнал автомобиль Салли туда, где они махнулись машинами. Оставил в ней ключи, забрал свой джип, поставил его в самом углу гаража и пешком направился в гостиницу завтракать. Он как раз допивал кофе, когда в утренних новостях сообщили об убийстве.
Столько трудов, и никакого толку, подумал он сейчас. Этот мерзавец не умер. И Ренни помогла ему выжить. Почему? Зачем она его спасла? Она ведь ужасно на него злилась. Сказала, что не хочет его видеть. Никогда. Она его ненавидела.
Или нет?
Он весь день проторчал в квартире, выходить не было настроения. Он набрал сверхсекретный номер автоответчика и узнал, что для него есть работа. Причем настолько важная, что клиент предложил Лозадо самому назвать цену. В обычное время такая перспектива вдохновила бы его, но сегодня обещание интересной работы и огромного гонорара не сумело развеять его плохого настроения.
Он превосходил Вика Треджилла во всех отношениях. У него был класс. Он сомневался, что Треджилл способен без ошибок написать это слово. Он был миллионером. Треджилл жил на жалованье полицейского. Он носил костюмы от ведущих модельеров. Треджилл одевался как бродяга. Он хотел возвести Ренни на пьедестал, окружить роскошью. Треджилл, же хотел использовать ее, чтобы добраться до него.
Тут не могло быть никакого сравнения. Как она могла предпочесть Треджилла ему?
Лозадо все еще дулся, когда вышли вечерние новости. За день не произошло ничего, что отвлекло бы внимание прессы от убийства Салли Хортон и нападения на Треджилла. После повторения утренних сообщений говорящая голова возвестила:
– Сегодня в больнице состоялась пресс-конференция. Доктор Ренни Ньютон ответила на вопросы журналистов.
Пошла видеозапись пресс-конференции. Ренни стояла на кафедре, по бокам два мрачных человека в темных костюмах, скорее всего, представители администрации больницы. Она щурилась от света софитов.
– Доктор Ньютон, каково сейчас состояние мистера Треджилла?
– Он стабилен, – ответила она. – Это обнадеживает. Утром положение было критическим. У него проникающее ранение спины, поражены окружающие ткани.
«Отвертка „Филипс“ в умелых руках еще не то может сделать». – Губы Лозадо изогнулись в довольной улыбке.
– Могла эта рана быть смертельной?
– Я считаю, что да. Хорошо, что меры по спасению его жизни были приняты незамедлительно. Наша бригада по травмам прекрасно поработала.
– Имеет ли это нападение какое-нибудь отношение к так и не раскрытому убийству брата мистера Треджилла три года назад?
– Я ничего об этом не знаю.
– Вик Треджилл все еще в бессрочном отпуске?
– Спросите полицию.
– А он…
Она подняла руки, прося тишины.
– Я пришла на срочный вызов сегодня утром. Какое-то время я даже не знала имени пациента. Я ничего не знаю ни о работе мистера Треджилла, ни об истории его семьи. Я выполнила свою работу. Кроме этого, я ничего не могу вам сообщить.
Видеозапись на этом кончилась. На экране снова появилась говорящая голова с кратким резюме, потом последовали другие новости.
Лозадо выключил телевизор, но долго сидел перед потухшим экраном, вспоминая фразу Ренни: «Я выполнила свою работу».
Ну, разумеется! Она спасла Треджилла не потому, что он ей нравился. Она просто делала свою работу. Он ведь тоже не имел ничего против большинства из тех людей, кого убивал. Он их знать не знал, но это его не останавливало. Он делал то, за что ему платили. Ренни тоже выполняла свое дело с той же профессиональной отстраненностью, что и он.
И разве не великолепно она общалась с прессой? Холодновато, профессионально, ровно и спокойно. Нет, она совершенно необыкновенна.
Верно, она устала. Лозадо это почувствовал. Обычно она выглядела лучше. Но даже в рабочей одежде и без аккуратной прически она была прекрасна и желанна. Он хотел ее. И скоро он ее получит. Вне сомнения, после всех этих событий она почувствует глубину его привязанности к ней.
Внезапно Лозадо ощутил острый голод, захотелось выйти из дома.
Он налил себе текилы, взял рюмку и направился в душевую из черного мрамора. Приняв душ и побрив тело и голову, он десять минут спускал воду. Потом разобрал промытый сток, вычистил каждую деталь специальными салфетками и спустил салфетки в унитаз.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51