— Клянусь задницей! — удивился Доминик. — Да ведь такого не бывает.
— Помилование, подписанное президентом, — пояснил Александер.
«Ни ... себе!» — подумал Брайан.
— Это дядя Джек, да?
— Не могу ответить на этот вопрос, но если вы пожелаете, то сможете увидеть ваши индульгенции перед отправкой в поле. — Александер поставил на стол пустую кофейную чашку. — Хорошо, джентльмены, у вас будет несколько дней, чтобы обдумать все это, но вам обязательно придётся принять решение. Я предлагаю вам не какую-то ерунду. Это будет вовсе не весёлая работа, не лёгкая и не приятная, но она будет всецело служить интересам вашей страны, Мир, находящийся за стенами, очень опасен. И в нём есть такие люди, с которыми нужно разбираться решительно и окончательно.
— А если мы пришьём не того парня?
— Доминик, такая возможность, конечно, существует, но могу сразу пообещать, что вам не прикажут убить маленького послушника из братства Матери Терезы. Мы чертовски осторожны при выборе объектов. В каждом случае вы ещё до начала операции будете знать, что это за человек, а также почему нам приходится поступать с ним или с нею именно так, а не иначе.
— Убивать женщин? — изумился Брайан. Такие поступки никак не вписывались в этическую систему Корпуса морской пехоты.
— Насколько я знаю, такого никогда ещё не случалось, но теоретически это вполне возможно. Ну, что парни, если вам хватит того, что вы получили на завтрак, предлагаю вам подумать.
— Господи, — проронил Брайан, когда Александер вышел из комнаты. — Если такой у него завтрак, то каким же будет ленч?
— Удивился?
— Знаешь, Энцо, не очень, но то, как он только что сказал о...
— Послушай, братишка, интересно, сколько раз тебе приходилось жалеть о том, что мы не имеем права сами озаботиться принятием решения по тому или иному делу?
— Энцо, но ведь ты коп. Ты и есть тот самый парень, который должен сказать: «О, дерьмо!» Помнишь?
— Да, но та моя стрельба в Алабаме... Ну, я типа, малёк заступил за черту. И всю дорогу, пока ехал в округ Колумбия, я думал, как буду объясняться с Гасом Вернером. Но он даже ухом не повёл.
— Ну и что же ты обо всём этом думаешь?
— Альдо, я хочу ещё немного послушать. В Техасе есть пословица: людей, которых нужно убить, гораздо больше, чем лошадей, которых стоит красть.
Смена ролей изрядно удивила Брайана. Ведь он всегда считал себя простым и недалёким морским пехотинцем. А Энцо был парнем, которого учили, что людям следует сначала разъяснить их конституционные права и лишь потом надевать наручники.
То, что они оба способны лишить человека жизни и не видеть после этого дурных снов, было для братьев совершенно очевидным, но дело заходило куда дальше. Речь шла о предумышленном убийстве. Выходя на полевые операции, Брайан обычно имел под своей командой, в числе прочих, хорошо обученного снайпера и знал, что работа возглавляемых им людей не слишком далека от убийства. Но поскольку они были одеты в военную форму, всё выглядело по-другому. Форма в некотором роде благословляла их действия. Целью был враг, а ведь на поле боя каждый обязан заботиться о собственной жизни, если же врагу не удавалось жизнь сохранить... что ж, в этом был виновен только он сам, а не тот человек, который его убил. Но теперь речь шла о совсем ином. Им предлагалось выслеживать неких отдельных людей с заранее обдуманным планом убийства, а это было вовсе не тем, чему его обучали и для чего готовили. Он будет в гражданской одежде — и убийство при таких обстоятельствах превратит его из офицера морской пехоты Соединённых Штатов в шпиона. Первая роль была почётной, а вторая, пожалуй что, презренной; по крайней мере, так его научили думать. Он знал, что в мире давно уже не было Поля чести и действительность не была дуэлью, во время которой мужчины на открытом месте, стоя лицом к лицу, пытались убить друг друга при помощи одинакового оружия. Нет, его учили планировать операции таким образом, чтобы у врага не оставалось вообще никаких шансов, потому что под его командованием находились люди, жизни которых он поклялся хранить. Бой имел свои правила. Жестокие правила, что и говорить, но они все же существовали. Теперь же ему предлагали отказаться от этих правил и стать — кем? Наёмным убийцей? Клыком какого-то символического чудовища? Мститель в маске из мультика с канала «Ник эт найт»? Все это никак не вписывалось в его стройное видение реального мира.
Когда его послали в Афганистан, он не... не — что? Он не крался по городским улицам, переодевшись в бедного торговца рыбой. В тех чёртовых горах не было ни городов, ни улиц. Это больше походило на охоту на крупную дичь, имевшую собственное оружие. В такой охоте была честь, а он за свои старания получил поощрение от родной страны: боевую награду за храбрость, которую он проявил, но мог и не проявить.
В общем, ему было над чем подумать за второй чашкой утреннего кофе.
— Иисус, Энцо... — чуть слышно выдохнул он.
— Брайан, знаешь, о чём мечтает каждый коп? — отозвался Доминик.
— Нарушить закон и не нажить себе неприятностей, да?
Доминик покачал головой.
— Я говорил об этом с Гасом Вернером. Нет, не нарушить закон, а самому стать законом. Превратиться в карающий меч Господа — так он это назвал: расправиться с преступником без адвокатов и прочей ерунды, которая всегда мешает осуществлению правосудия. Такое случается нечасто, но, знаешь, именно это произошло со мной в Алабаме, и после этого я чувствовал себя очень даже хорошо. Необходимо только трижды удостовериться в том, что ты завалил именно того мерзавца, какого нужно.
— А как можно быть в этом уверенным? — спросил Альдо.
— Если не уверен, просто-напросто прекращаешь миссию. Нельзя повесить человека за то, что он не совершил убийства, братец.
— Значит, это всё-таки убийство?
— Если поганец заслужил смерть — то нет. — Это был чисто эстетический подход, но человеку, который уже совершил убийство под прикрытием закона и не видел после этого ночных кошмаров, важно было напомнить себе о такой точке зрения.
* * *
— Немедленно?
— Да. Сколько народу у нас уже готово? — спросил Мохаммед.
— Шестнадцать человек.
— А-а. — Мохаммед отпил глоток прекрасного французского белого вина из долины Луары. Его гость пил минеральную воду «Перрье» с лимоном. — Как эти парни владеют языком?
— Мы считаем, что прилично.
— Замечательно. Передайте им, чтобы готовились в дорогу. Мы отправим их самолётом в Мехико. Там они встретятся с нашими новыми друзьями и проберутся в Америку. И, попав туда, будут искать возможность сделать своё дело.
— Иншалла, — благочестиво произнёс гость. — Если будет на то воля Аллаха.
— Да, если бог даст, — отозвался Мохаммед по-английски, напоминая тем самым гостю, какой язык он должен использовать.
Они сидели в уличном ресторанчике с видом на реку, заняв угловой столик. Соседние столики были свободны. Разговор шёл совершенно нормальный, какой обычно бывает за обедом хороших знакомых, в поведении обоих не было ни следа волнения или скрытности. Такая манера поведения требовала от них некоторого напряжения, поскольку то, чем они занимались, заставляло придерживаться самой серьёзной конспирации. Но для обоих такие встречи давно стали привычным делом.
— Так что же вы чувствовали, когда убили того еврея в Риме?
— Я испытал немалое удовлетворение, Ибрагим, ощутив, что его тело начало оседать на пол, как только я перерезал ему позвоночник. И лишь потом на его лице появилось удивление.
Ибрагим улыбнулся во весь рот. Им далеко не каждый день удавалось убивать офицеров Моссада, тем более занимающих такое высокое положение. Израильтяне всегда были и будут их самыми ненавистными врагами и, возможно, самыми опасными.
— Бог был благосклонен к нам в тот день.
Операция по устранению Гринголда обернулась для Мохаммеда скорее развлечением. В этом убийстве, в общем-то, не было никакой необходимости. Организовывать встречи и сочинять для израильтян правдоподобную и соблазнительную информацию оказалось даже забавным делом. И не слишком трудным. Хотя повторить такую шутку удастся очень не скоро. Нет, Моссад довольно долго не позволит никому из своих офицеров предпринимать какие бы то ни было действия без прикрытия. Евреи не были дураками и умели учиться на своих ошибках. Но сам факт убийства тигра приносит немалое удовлетворение. Жаль только, что он не смог снять с него шкуру. Хотя где он повесил бы её? У него давно уже не было постоянного дома, лишь множество конспиративных жилищ, каждое из которых могло быть, но могло и не быть достаточно безопасным. Но нельзя же тревожиться обо всём на свете. В таком случае не удастся ничего сделать. Мохаммед и его соратники боялись не смерти, а только лишь неудач. И совершенно не намеревались их допускать.
— Мне нужно договориться об организации встреч и всем прочем. Путешествием займусь я сам. Оружие предоставят наши новые друзья?
Короткий кивок.
— Правильно.
— А как наши воины попадут в Америку?
— Это уже забота наших друзей. Но вы сначала пошлёте группу из трех человек: нужно удостовериться, что все меры безопасности соблюдаются.
— Конечно.
О том, что такое меры безопасности и как их соблюдать, они знали все. Пришлось пройти много уроков, из которых ни один не проводился в доброжелательной атмосфере. Члены его организации томились в очень многих тюрьмах, рассеянных по всему миру, — те, кому не повезло умереть. Это была одна из тех проблем, с которыми его организация пока что не могла справиться. Погибнуть во время акции было благородно. Попасться в руки полицейским, будто уголовный преступник, было позорно и оскорбительно, но почему-то при невыполнении миссии многие из его людей находили этот вариант более предпочтительным, чем смерть. И западные тюрьмы их очень мало пугали. Да, жизнь в тюрьме накладывала определённые ограничения, но по крайней мере там регулярно кормили и не заставляли мусульман есть запретное.
О, как же эти нации были слабы и глупы в отношении к своим врагам! Они проявляли милосердие к тем, кто никогда не ответит им тем же. Но в этом не было вины Мохаммеда.
* * *
— Проклятье! — воскликнул Джек. Это был первый день его работы на «чёрной» стороне дома. Освоение высших тонкостей обращения финансов шло очень быстро благодаря полученному им воспитанию. Его дедушка Мюллер во время своих не слишком частых визитов все же сумел немало рассказать ему. Отец и дед Джека относились друг к другу вполне уважительно, несмотря даже на убеждённость дедушки Джо в том, что настоящие мужчины имеются только среди торговцев, но уж никак не в грязном мире политики. Впрочем, он был вынужден признать, что его зять очень даже неплохо справлялся с делами в Вашингтоне. Но деньги, которые он мог бы сделать на Уолл-стрит... ну, с какой стати кому-то отказываться от них? Конечно, Мюллер никогда не говорил этих слов маленькому Джеку, но его мнение было нетрудно угадать. Как бы там ни было, Джек был вполне готов к тому, чтобы занять подобающее новичку место в любом из крупных торговых домов и, вероятно, мог бы довольно быстро сделать карьеру. Но сейчас для него было важно то, что он успешно миновал финансовую сторону Кампуса и оказался в оперативном отделе — вывески с таким названием здесь, конечно, не было, но сотрудники называли своё подразделение именно так.
— Неужели они настолько хороши?
— Что случилось, Джек?
— Перехват из Агентства национальной безопасности. — Он протянул Тони Виллсу лист бумаги. Тот быстро пробежал текст глазами.
В перехвате сообщалось об опознании давно замеченного партнёра террористов. Пока ещё не было точно известно, какие функции он выполняет, но его совершенно определённо идентифицировали по спектральному анализу голоса.
— Это благодаря цифровым телефонам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89