Я согласен, что мистер Сали с виду годится, чтобы оказаться первой целью. Но есть один вопрос: его устранение должно быть тайным или явным?
— Поясни! — потребовал Хенли.
— Если его найдут мёртвым на улице — это одно дело. Если он сбежит с папиными деньгами и оставит записку, что, мол, решил завязать со своими делами и пожить спокойно — совсем другое, — взял инициативу в свои руки Сэм.
— Похищение? Это опасно. — Лондонская полиция славилась своими успехами в расследовании похищений — ни одно из таких преступлений не оставалось нераскрытым. Ввязываться в такую игру было очень опасно, тем более в первой же реальной операции.
— Что ж, мы можем нанять актёра, одеть его соответствующим образом, доставить из Лондона в нью-йоркский аэропорт Кеннеди, после чего он, естественно, исчезнет. Получится, что мы избавимся от тела и сохраним себе деньги. Какие суммы находятся в его распоряжении, а, Рик?
— Непосредственно? Чёрт возьми, больше трехсот миллионов долларов.
— Получилась бы очень неплохая прибавка в корпоративную казну, — протянул Сэм. — И его папа от этого не слишком пострадал бы, верно?
— Да, у его отца без малого три миллиарда, — ответил Белл. — Он, конечно, заметит потерю, но она его не разорит. А учитывая его отношение к сыну, из этой затеи могло бы даже получиться неплохое прикрытие для нашей операции, — добавил он.
— Я не рекомендовал бы это как основной вариант, но в качестве альтернативы следует запомнить, — подытожил Грейнджер.
Разговоры на эту тему, естественно, уже велись. Слишком уж очевидной была возможность для того, чтобы избежать обсуждения. И триста миллионов долларов оказались бы совсем не лишними на счёте Кампуса где-нибудь, скажем, на Багамах или в Лихтенштейне. Деньги можно спрятать всюду, лишь бы туда доходили телефонные провода. Конечно, только электронные деньги, а не золотые слитки.
Хенли удивился только тому, что Сэм так рано затронул эту тему. Скорее всего, он хотел узнать, что думают на этот счёт его коллеги. Они же не испытывали никаких угрызений совести из-за того, что нужно будет оборвать жизнь Сали, а вот мысль о том, чтобы не только убить, но и ограбить его, требовала свернуть на совсем иные, незнакомые рельсы. «Человеческая совесть может иногда выкидывать презабавные штуки», — подытожил про себя Джерри.
— Давайте не будем сейчас останавливаться на втором варианте, — сказал он. — Насколько трудно будет нанести сам удар?
— Имея то, чем нас снабдил Рик Пастернак? Детская игра, если только наши люди не умудрятся все перепутать. Но даже тогда, если все же допустить наихудший вариант, все можно будет представить как попытку ограбления, во время которой грабитель перестарался, — сказал Грейнджер.
— А если наш парень уронит ручку? — встревоженно спросил Раундс.
— Ручка, она и есть ручка. Ею спокойно можно писать. Она выдержит осмотр любого полицейского, в любой стране, — так же уверенно ответил Грейнджер. Сунув руку в карман, он вытащил образец оружия и положил на стол. — Не заряжено, — успокоил он своих коллег.
Все по очереди осмотрели предмет, о котором уже были наслышаны. По виду это была дорогая шариковая ручка, позолоченная, с обсидиановой вставкой в прищепке. Сдвинув прищепку вниз и повернув корпус, её можно было превратить из безобидной авторучки в шприц со смертельным ядом, который через пятнадцать-двадцать секунд должен был парализовать жертву и через три минуты — убить. От этого яда не существовало противоядия, а на теле не оставалось никаких заметных следов от его применения. Во время осмотра все участники совещания, как один, тыкали ею вперёд, словно намеревались воткнуть; один лишь Раундс взмахнул ею, как миниатюрным мечом.
— Было бы неплохо опробовать на сухую, — спокойно предложил он.
— Есть желающие выступить в качестве жертвы? — спросил Грейнджер. Никто не кивнул в ответ, и это нисколько не удивило его. Наступило время для той тяжёлой паузы, которая обычно предшествует подписанию договора страхования жизни — бумажки, которая вступит в законную силу лишь в том случае, если тебя уже не будет на свете. А мысль об этом, как правило, лишает человека чувства юмора.
— Отправим в Лондон обоих? — спросил Хенли.
— Именно так. — Грейнджер кивнул и деловито продолжил: — Мы поставим им задачу отследить цель, выбрать подходящий момент и провести акцию.
— И дождаться результатов? — Раундс произнёс фразу вопросительным тоном, хотя на самом деле это было утверждение.
— Совершенно верно. Затем они смогут совершить перелёт к месту пребывания следующей цели. Вся операция должна занять не больше недели. Затем они возвращаются домой, а мы ждём развития событий. Если кто-нибудь протянет лапу к его денежкам после смерти любителя клубнички, мы об этом, скорее всего, узнаем, верно?
— Должны узнать, — подтвердил Белл. — А если кто-нибудь присвоит их, мы будем знать, куда они пошли.
— Замечательно, — бросил Грейнджер. В конце концов, именно это и подразумевалось под термином «разведка боем».
* * *
Они здесь долго не задержатся, думали, не сговариваясь, близнецы. Их поселили в соседних номерах местного отеля «Холидей инн», и нынешним воскресным днём братья смотрели телевизор в компании своего гостя.
— Как поживает мама? — спросил Джек.
— Прекрасно. Всё время возится с местными школами — в смысле, приходскими. Нечто вроде помощника учителя, но сама не преподаёт. Папа разрабатывает какой-то новый проект. Похоже, что «Боинг» вернулся к мысли о создании сверхзвукового авиалайнера. Папа говорит, что они ни за что его не построят, если Вашингтон не отвалит хорошенькие деньги, но пенсионеры из «Конкорда» хотят снова вернуться к своей игрушке, а «Боингу» нравится, когда у его инженеров работы выше головы. Ещё они немного тревожатся по поводу амбиций «Аэробуса» и не хотят, чтобы их застали в гальюне со спущенными штанами, если французы вдруг совершат рывок.
— А что Корпус? — обратился Джек к Брайану.
— Ну, Корпус — это Корпус, кузен. Шагает себе вперёд и в поте лица готовится к будущей войне.
— Папа здорово волновался, когда ты отправился в Афганистан.
— Там и впрямь было из-за чего поволноваться. Народ там крепкий и вовсе не тупой, но, при всём при этом, очень плохо обученный. Так что, когда пришлось всерьёз бодаться с ними, мы одолели. Если мы видели что-нибудь несимпатичное, то обычно вызывали «птичек», и они разбирались, что там есть, а чего нет.
— И много?
— Много мы положили? Ну, скажем, было. Не столько, сколько надо, но было. Сначала туда отправились «зелёные береты», и афганцы быстро поняли, что регулярная война совсем не в их интересах. А мы по большей части гонялись за мелкими группками, вели разведку и наводили на дичь больших псов. С нами был парень из ЦРУ и пеленгационная группа. Плохие парни слишком любили пользоваться радио. Когда мы засекали передачу, то подходили примерно на милю, проверяли все своими глазами, и если видели что-то достаточно интересное, то докладывали летунам, а сами мчались прочь, словно за нами черти гонятся. На их удар смотреть и то было страшно, не то что попадать под него, — закончил Брайан.
— Я думаю. — Джек дёрнул за кольцо и с громким щелчком вскрыл банку пива.
— Я про этого парня, Сали, у которого девку зовут Розали Паркер, — сказал Доминик. Как и большинство полицейских, он имел хорошую память на имена. — Ты сказал, что он писал кипятком, узнав о стрельбе?
— Ага, — кивнул Джек. — Можно было подумать, что речь идёт о победе его любимой команды.
— А кто дирижировал группой поддержки?
— Его кореша, с которыми он переписывается по электронной почте. Британцы записывают все его телефонные разговоры и e-mail... Но больше я вам ничего сказать об этом не могу. Европейские телефонные системы не настолько безопасны, как принято думать, — все знают о прослушивании разговоров по сотовым телефонам и тому подобном, но полицейские там устраивают такие вещи, каких мы себе не позволяем. Особенно британцы — они наловчились, выслеживая парней из ИРА. Я слышал, что в других европейских странах в этом отношении ещё свободнее.
— Совершенно верно, — поддержал его Доминик. — В Академии была особая программа — что-то вроде курса подготовки к получению докторской степени для полицейских. Они любили похвастаться такими вещами, особенно если поставить им стаканчик-другой. Значит, Сали был в восторге от того, что учинили эти подонки, да?
— Как будто его команда выиграла суперкубок, — не задумываясь, ответил Джек.
— А он, значит, обеспечивает их деньгами? — спросил Брайан.
— Правильно.
— Интересно... — Это было все, что Брайан счёл нужным сказать, получив ответ на свой вопрос.
* * *
Он мог провести здесь ещё одну ночь, но завтра утром ему предстояло кое-что сделать, и поэтому он возвращался в Лондон на своём «Астон-Мартин ванкиш боулэнд блэк». Внутри машина была оформлена в благородном серовато-чёрном цвете, и сейчас «Астон-Мартин», не слишком затрудняя 460 лошадей, скрывающихся под длинным капотом в двенадцатицилиндровом моторе ручной сборки, мчался на восток по М4 со скоростью сто миль в час. С определённых точек зрения, автомобиль был даже лучше, чем секс. Просто жалость, что с ним не поехала Розали, хотя — он взглянул на свою спутницу — Мэнди тоже была недурной грелкой, хотя чересчур тощей, на его вкус. Да, если бы она нарастила на свои кости немного мяса, ей это только пошло бы на пользу, но европейская мода такого не поощряла. Эту моду, наверно, выдумывали педерасты, желавшие, чтобы женщины не были женщинами, а походили на молодых мальчиков. «Безумие, — думал Сали. — Полнейшее безумие».
Зато Мэнди, гораздо больше, нежели Розали, нравилось ездить в этой машине. Розали, к сожалению, боялась быстрой езды и не настолько доверяла его водительскому мастерству, как должна бы. Сали рассчитывал перевезти этот автомобиль домой — он, естественно, отправится туда самолётом и возьмёт машину с собой. У его брата имелся достаточно скоростной автомобиль, но дилер сказал ему, что эта четырехколесная ракета может разгоняться до трехсот с лишним километров в час — это 196 миль, — а в Саудовском королевстве имеются прекрасные ровные прямые дороги.
Ладно, пусть двоюродный брат летает на истребителе «Торнадо» в Саудовских королевских военно-воздушных силах, но этот автомобиль принадлежит ему, и в этом немалая разница. К сожалению, здесь, в Англии, полиция не позволяет ему ездить на машине так, как эта умница того заслуживает; ещё одно нарушение, и он может лишиться своих водительских прав — сами не умеют развлекаться и другим не дают! — но дома таких проблем не будет. И, испробовав, на что она действительно способна, он прилетит обратно в Гатуик и будет возить в ней восхищённых женщин, что почти так же хорошо, как гонять на машине. А вот Мэнди должным образом ценила эти поездки. Нужно будет завтра купить хорошенькую сумочку от «Вуиттон» и отправить ей домой с посыльным. Щедрость в отношениях с женщинами никогда не повредит, а Розали будет полезно узнать, что у неё есть конкурентка.
Ворвавшись в город на максимальной скорости, какую допускали полиция и условия движения, он пронёсся мимо «Харродс», проскочил по туннелю, оставил в стороне дворец герцога Веллингтонского, повернул направо на Керзон-стрит и налево на Беркли-сквер. Сигнал фар дал понять человеку, который за приличные деньги охранял его парковочное место, что нужно убрать автомобиль и дать хозяину возможность заехать на место перед трехэтажным особняком, сложенным из бурого песчаника. Следуя наилучшим континентальным манерам, он вышел из автомобиля, обежал его, чтобы открыть дверь Мэнди, галантно проводил её ко входу и, широко улыбаясь, распахнул перед нею огромную дубовую дверь. Как-никак, через несколько минут она откроет перед ним другую, куда более приятную дверцу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89
— Поясни! — потребовал Хенли.
— Если его найдут мёртвым на улице — это одно дело. Если он сбежит с папиными деньгами и оставит записку, что, мол, решил завязать со своими делами и пожить спокойно — совсем другое, — взял инициативу в свои руки Сэм.
— Похищение? Это опасно. — Лондонская полиция славилась своими успехами в расследовании похищений — ни одно из таких преступлений не оставалось нераскрытым. Ввязываться в такую игру было очень опасно, тем более в первой же реальной операции.
— Что ж, мы можем нанять актёра, одеть его соответствующим образом, доставить из Лондона в нью-йоркский аэропорт Кеннеди, после чего он, естественно, исчезнет. Получится, что мы избавимся от тела и сохраним себе деньги. Какие суммы находятся в его распоряжении, а, Рик?
— Непосредственно? Чёрт возьми, больше трехсот миллионов долларов.
— Получилась бы очень неплохая прибавка в корпоративную казну, — протянул Сэм. — И его папа от этого не слишком пострадал бы, верно?
— Да, у его отца без малого три миллиарда, — ответил Белл. — Он, конечно, заметит потерю, но она его не разорит. А учитывая его отношение к сыну, из этой затеи могло бы даже получиться неплохое прикрытие для нашей операции, — добавил он.
— Я не рекомендовал бы это как основной вариант, но в качестве альтернативы следует запомнить, — подытожил Грейнджер.
Разговоры на эту тему, естественно, уже велись. Слишком уж очевидной была возможность для того, чтобы избежать обсуждения. И триста миллионов долларов оказались бы совсем не лишними на счёте Кампуса где-нибудь, скажем, на Багамах или в Лихтенштейне. Деньги можно спрятать всюду, лишь бы туда доходили телефонные провода. Конечно, только электронные деньги, а не золотые слитки.
Хенли удивился только тому, что Сэм так рано затронул эту тему. Скорее всего, он хотел узнать, что думают на этот счёт его коллеги. Они же не испытывали никаких угрызений совести из-за того, что нужно будет оборвать жизнь Сали, а вот мысль о том, чтобы не только убить, но и ограбить его, требовала свернуть на совсем иные, незнакомые рельсы. «Человеческая совесть может иногда выкидывать презабавные штуки», — подытожил про себя Джерри.
— Давайте не будем сейчас останавливаться на втором варианте, — сказал он. — Насколько трудно будет нанести сам удар?
— Имея то, чем нас снабдил Рик Пастернак? Детская игра, если только наши люди не умудрятся все перепутать. Но даже тогда, если все же допустить наихудший вариант, все можно будет представить как попытку ограбления, во время которой грабитель перестарался, — сказал Грейнджер.
— А если наш парень уронит ручку? — встревоженно спросил Раундс.
— Ручка, она и есть ручка. Ею спокойно можно писать. Она выдержит осмотр любого полицейского, в любой стране, — так же уверенно ответил Грейнджер. Сунув руку в карман, он вытащил образец оружия и положил на стол. — Не заряжено, — успокоил он своих коллег.
Все по очереди осмотрели предмет, о котором уже были наслышаны. По виду это была дорогая шариковая ручка, позолоченная, с обсидиановой вставкой в прищепке. Сдвинув прищепку вниз и повернув корпус, её можно было превратить из безобидной авторучки в шприц со смертельным ядом, который через пятнадцать-двадцать секунд должен был парализовать жертву и через три минуты — убить. От этого яда не существовало противоядия, а на теле не оставалось никаких заметных следов от его применения. Во время осмотра все участники совещания, как один, тыкали ею вперёд, словно намеревались воткнуть; один лишь Раундс взмахнул ею, как миниатюрным мечом.
— Было бы неплохо опробовать на сухую, — спокойно предложил он.
— Есть желающие выступить в качестве жертвы? — спросил Грейнджер. Никто не кивнул в ответ, и это нисколько не удивило его. Наступило время для той тяжёлой паузы, которая обычно предшествует подписанию договора страхования жизни — бумажки, которая вступит в законную силу лишь в том случае, если тебя уже не будет на свете. А мысль об этом, как правило, лишает человека чувства юмора.
— Отправим в Лондон обоих? — спросил Хенли.
— Именно так. — Грейнджер кивнул и деловито продолжил: — Мы поставим им задачу отследить цель, выбрать подходящий момент и провести акцию.
— И дождаться результатов? — Раундс произнёс фразу вопросительным тоном, хотя на самом деле это было утверждение.
— Совершенно верно. Затем они смогут совершить перелёт к месту пребывания следующей цели. Вся операция должна занять не больше недели. Затем они возвращаются домой, а мы ждём развития событий. Если кто-нибудь протянет лапу к его денежкам после смерти любителя клубнички, мы об этом, скорее всего, узнаем, верно?
— Должны узнать, — подтвердил Белл. — А если кто-нибудь присвоит их, мы будем знать, куда они пошли.
— Замечательно, — бросил Грейнджер. В конце концов, именно это и подразумевалось под термином «разведка боем».
* * *
Они здесь долго не задержатся, думали, не сговариваясь, близнецы. Их поселили в соседних номерах местного отеля «Холидей инн», и нынешним воскресным днём братья смотрели телевизор в компании своего гостя.
— Как поживает мама? — спросил Джек.
— Прекрасно. Всё время возится с местными школами — в смысле, приходскими. Нечто вроде помощника учителя, но сама не преподаёт. Папа разрабатывает какой-то новый проект. Похоже, что «Боинг» вернулся к мысли о создании сверхзвукового авиалайнера. Папа говорит, что они ни за что его не построят, если Вашингтон не отвалит хорошенькие деньги, но пенсионеры из «Конкорда» хотят снова вернуться к своей игрушке, а «Боингу» нравится, когда у его инженеров работы выше головы. Ещё они немного тревожатся по поводу амбиций «Аэробуса» и не хотят, чтобы их застали в гальюне со спущенными штанами, если французы вдруг совершат рывок.
— А что Корпус? — обратился Джек к Брайану.
— Ну, Корпус — это Корпус, кузен. Шагает себе вперёд и в поте лица готовится к будущей войне.
— Папа здорово волновался, когда ты отправился в Афганистан.
— Там и впрямь было из-за чего поволноваться. Народ там крепкий и вовсе не тупой, но, при всём при этом, очень плохо обученный. Так что, когда пришлось всерьёз бодаться с ними, мы одолели. Если мы видели что-нибудь несимпатичное, то обычно вызывали «птичек», и они разбирались, что там есть, а чего нет.
— И много?
— Много мы положили? Ну, скажем, было. Не столько, сколько надо, но было. Сначала туда отправились «зелёные береты», и афганцы быстро поняли, что регулярная война совсем не в их интересах. А мы по большей части гонялись за мелкими группками, вели разведку и наводили на дичь больших псов. С нами был парень из ЦРУ и пеленгационная группа. Плохие парни слишком любили пользоваться радио. Когда мы засекали передачу, то подходили примерно на милю, проверяли все своими глазами, и если видели что-то достаточно интересное, то докладывали летунам, а сами мчались прочь, словно за нами черти гонятся. На их удар смотреть и то было страшно, не то что попадать под него, — закончил Брайан.
— Я думаю. — Джек дёрнул за кольцо и с громким щелчком вскрыл банку пива.
— Я про этого парня, Сали, у которого девку зовут Розали Паркер, — сказал Доминик. Как и большинство полицейских, он имел хорошую память на имена. — Ты сказал, что он писал кипятком, узнав о стрельбе?
— Ага, — кивнул Джек. — Можно было подумать, что речь идёт о победе его любимой команды.
— А кто дирижировал группой поддержки?
— Его кореша, с которыми он переписывается по электронной почте. Британцы записывают все его телефонные разговоры и e-mail... Но больше я вам ничего сказать об этом не могу. Европейские телефонные системы не настолько безопасны, как принято думать, — все знают о прослушивании разговоров по сотовым телефонам и тому подобном, но полицейские там устраивают такие вещи, каких мы себе не позволяем. Особенно британцы — они наловчились, выслеживая парней из ИРА. Я слышал, что в других европейских странах в этом отношении ещё свободнее.
— Совершенно верно, — поддержал его Доминик. — В Академии была особая программа — что-то вроде курса подготовки к получению докторской степени для полицейских. Они любили похвастаться такими вещами, особенно если поставить им стаканчик-другой. Значит, Сали был в восторге от того, что учинили эти подонки, да?
— Как будто его команда выиграла суперкубок, — не задумываясь, ответил Джек.
— А он, значит, обеспечивает их деньгами? — спросил Брайан.
— Правильно.
— Интересно... — Это было все, что Брайан счёл нужным сказать, получив ответ на свой вопрос.
* * *
Он мог провести здесь ещё одну ночь, но завтра утром ему предстояло кое-что сделать, и поэтому он возвращался в Лондон на своём «Астон-Мартин ванкиш боулэнд блэк». Внутри машина была оформлена в благородном серовато-чёрном цвете, и сейчас «Астон-Мартин», не слишком затрудняя 460 лошадей, скрывающихся под длинным капотом в двенадцатицилиндровом моторе ручной сборки, мчался на восток по М4 со скоростью сто миль в час. С определённых точек зрения, автомобиль был даже лучше, чем секс. Просто жалость, что с ним не поехала Розали, хотя — он взглянул на свою спутницу — Мэнди тоже была недурной грелкой, хотя чересчур тощей, на его вкус. Да, если бы она нарастила на свои кости немного мяса, ей это только пошло бы на пользу, но европейская мода такого не поощряла. Эту моду, наверно, выдумывали педерасты, желавшие, чтобы женщины не были женщинами, а походили на молодых мальчиков. «Безумие, — думал Сали. — Полнейшее безумие».
Зато Мэнди, гораздо больше, нежели Розали, нравилось ездить в этой машине. Розали, к сожалению, боялась быстрой езды и не настолько доверяла его водительскому мастерству, как должна бы. Сали рассчитывал перевезти этот автомобиль домой — он, естественно, отправится туда самолётом и возьмёт машину с собой. У его брата имелся достаточно скоростной автомобиль, но дилер сказал ему, что эта четырехколесная ракета может разгоняться до трехсот с лишним километров в час — это 196 миль, — а в Саудовском королевстве имеются прекрасные ровные прямые дороги.
Ладно, пусть двоюродный брат летает на истребителе «Торнадо» в Саудовских королевских военно-воздушных силах, но этот автомобиль принадлежит ему, и в этом немалая разница. К сожалению, здесь, в Англии, полиция не позволяет ему ездить на машине так, как эта умница того заслуживает; ещё одно нарушение, и он может лишиться своих водительских прав — сами не умеют развлекаться и другим не дают! — но дома таких проблем не будет. И, испробовав, на что она действительно способна, он прилетит обратно в Гатуик и будет возить в ней восхищённых женщин, что почти так же хорошо, как гонять на машине. А вот Мэнди должным образом ценила эти поездки. Нужно будет завтра купить хорошенькую сумочку от «Вуиттон» и отправить ей домой с посыльным. Щедрость в отношениях с женщинами никогда не повредит, а Розали будет полезно узнать, что у неё есть конкурентка.
Ворвавшись в город на максимальной скорости, какую допускали полиция и условия движения, он пронёсся мимо «Харродс», проскочил по туннелю, оставил в стороне дворец герцога Веллингтонского, повернул направо на Керзон-стрит и налево на Беркли-сквер. Сигнал фар дал понять человеку, который за приличные деньги охранял его парковочное место, что нужно убрать автомобиль и дать хозяину возможность заехать на место перед трехэтажным особняком, сложенным из бурого песчаника. Следуя наилучшим континентальным манерам, он вышел из автомобиля, обежал его, чтобы открыть дверь Мэнди, галантно проводил её ко входу и, широко улыбаясь, распахнул перед нею огромную дубовую дверь. Как-никак, через несколько минут она откроет перед ним другую, куда более приятную дверцу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89