— Все может быть. Отчёт Джея о его поведении тем утром…. Черт! Ботинки!
— То есть? — безмятежно спросил Фоке.
— Дешёвка, конечно, но все равно слушай. Фоке выслушал.
— Хоть вы сами всегда говорите «не гадай», — сказал он, — но, честно, мистер Аллен: если вас вдруг озаряет, я всегда готов рискнуть. Впрочем, сейчас я как раз не уверен, что выйдет что-нибудь путное.
— Не знаю, не знаю…
Они ещё минут пять обсуждали отчёт Перигрина, а затем Аллен взглянул на часы и объявил, что им пора. На полдороге к Парк Лейн он произнёс:
— Вы прошлись по всему имуществу в театре, не так ли? Никаких музыкальных инструментов не обнаружили?
— Ни одного.
— Уилл должен был петь романс «смуглой леди», аккомпанируя себе на лютне. В спектакле этого нет.
— Может быть, Найт не умеет петь.
— Весьма вероятно.
Машина свернула к Друри Плэйс.
— Я собираюсь вцепиться в заметки Перигрина Джея так, как мистер Кондукис некогда цеплялся за свой плот, — сообщил Аллен.
— Я до сих пор не знаю, как мы собираемся держаться, — пожаловался Фоке.
— Пусть линию поведения задаст он сам. Пошли. Мэйсон провёл их в самодовольно-ненавязчивую прихожую, где навстречу полицейским двинулся бледный молодой человек. Аллен помнил его по своему первому визиту. Секретарь.
— Мистер Аллен и э-э…
— Инспектор Фоке.
— Здравствуйте. Мистер Кондукис в библиотеке. Он очень расстроен случившимся. Очень. Особенно из-за мальчика. Мы, разумеется, послали цветы и прочие мелочи и связались с работниками театра. Мистер Кондукис настаивает, чтобы было сделано все возможное. Вы, мистер Аллен, найдёте его в… э-э… довольно нервном состоянии. Он очень расстроен.
Они бесшумно подошли к двери библиотеки. Часы мелодично пробили шесть.
— Суперинтендант Аллен и инспектор Фоке, сэр.
— Да. Спасибо.
Мистер Кондукис стоял у противоположной стены и смотрел в окно. В вечернем свете длинная комната имела сугубо академический вид. Детали интерьера были подобраны так, что вызывали в памяти период Эдварда, как, впрочем, и сам мистер Кондукис. Он казался аллегорией Богатства.
Мистер Кондукис отошёл от окна, и Аллену показалось, что ему дурно. Правда, зеленоватая бледность могла объясняться отблеском яблочно-зелёных стен. К пиджаку хозяина была приколота гардения, из нагрудного кармана высовывался уголок темно-красного шёлкового платка.
— Добрый вечер, — поздоровался мистер Кондукис. — Я рад, что вам удалось прийти. Рад видеть вас снова.
Он протянул руку. Длинная белая кисть слегка дрогнула, словно пыталась уклониться от соприкосновения.
Беззвучно появился Мэйсон с подносом, поставил его на столик, застыл на мгновение, поймал взгляд хозяина и удалился.
— Выпейте что-нибудь, — тоном приказа предложил мистер Кондукис.
— Спасибо, но я на службе, — ответил Аллен. — Вам, конечно, это не должно мешать.
— Я трезвенник, — сообщил мистер Кондукис. — Присядем?
Они опустились в неимоверно удобные темно-красные кожаные кресла.
— Вы сообщили, сэр, что хотите встретиться с нами, — начал Аллен, — но мы, так или иначе, сами просили бы об интервью. Быть может, проще всего будет начать с вопросов, которые тревожат вас, а затем, если позволите, выяснить несколько моментов, относящихся к обычной следовательской рутине.
Мистер Кондукис поднёс сжатые руки к губам и глянул поверх них на Аллена, затем опустил глаза на свои пальцы. «Наверное, именно так он и выглядит, когда манипулирует своими гигантскими сделками», — подумал Аллен.
— Я заинтересован происходящим, поскольку театр — моя собственность и я контролирую его дела, — сказал он. — Я финансирую его. Перчатка и документы тоже принадлежат мне. Таким образом, я имею право быть посвящённым во все подробности, а точнее — жду этих объяснений от вас, поскольку именно вы, кажется, занимаетесь расследованием.
Сказано очень веско. Аллен внезапно понял, что в мистере Кондукисе скрывается недюжинная сила.
— Боюсь, мы не обладаем полномочиями давать подробный отчёт о ходе дела даже владельцу театра и исторических ценностей, особенно в контексте совершенного убийства и разбойного нападения. Но я с удовольствием выслушаю вас и постараюсь ответить на любые ваши вопросы, — добродушно сказал Аллен, а про себя подумал: «Он похож на ящерицу или хамелеона».
Мистер Кондукис не стал спорить, протестовать. Он повёл себя так, словно и не слышал слов Аллена.
— Вы считаете, что на мальчика совершено нападение?
— Да.
— Убийцей?
— Да.
— У вас есть предположение, кто это сделал и почему?
— У нас есть рабочая гипотеза.
— В чем она заключается?
— Я могу только сказать, что убийство и нападение совершены в порядке защиты.
— Тем лицом, которое было застигнуто при попытке похищения?
— Весьма вероятно.
— Вы догадываетесь, кто это?
— Я почти уверен.
— Кто?
— Пока я не имею права этого сообщить.
— Вы сказали, что хотели со мной встретиться. Почему?
— По нескольким причинам. Первая касается вашего имущества — перчатки и документов. Как вы знаете, они обнаружены, но, по-моему, вам следует узнать также, каким образом.
Аллен рассказал о Джереми Джонсе и совершенной им подмене, причём мог бы поклясться, что мистер Кондукис слегка расслабился, словно получил временную передышку. Он даже чуть слышно вздохнул.
— Вы арестовали его?
— Нет. Но мы получили перчатку. Она сейчас в сейфе Ярда вместе с документами.
— Я не верю, суперинтендант Аллен, что вы всерьёз восприняли его мотивы.
— Я склонен считать это правдой.
— Значит, вы либо невероятно глупы, либо излишне уклончивы. И в любом случае недостаточно компетентны.
Неожиданность нападения изумила Аллена. Он не думал, что ящерица с такой скоростью стреляет языком. Будто уловив его реакцию, мистер Кондукис скрестил ноги и сказал:
— Я выразился чересчур резко. Извините. Позвольте мне объясниться. Разве вам не ясно, что версия Джонса — это чистый экспромт? Он не совершил подлога шесть месяцев назад. Он заменил перчатку той ночью и был застигнут на месте преступления. Он убил Джоббинса, а затем попытался убить мальчика, который его видел. Копию он оставил в театре. Если бы ему не помешали, он положил бы её в сейф. Оригинал же взял с собой.
— И сдал на хранение, предварительно тщательно упаковав в непроницаемую коробку и четыре слоя ткани, каждый из которых был старательно опечатан.
— Он сделал это ночью. Прежде, чем Джей вернулся.
— Видите ли, у него есть свидетель — один из служащих, — который утверждает, что перчатка была сдана на хранение шесть месяцев назад.
— Пустая коробка, разумеется.
— Думаю, при внимательном изучении вам станет ясно, что ваша гипотеза не выдерживает критики, — сказал Аллен.
— Почему?
— Вы желаете, сэр, чтобы я разложил все по полочкам? Если, как Джонс заявляет, он заменил перчатку шесть месяцев назад и собирался сразу же объявить об этом, ему не было нужды предпринимать какие-либо дальнейшие действия. Если он решил украсть недавно, то мог бы спокойно сделать это сегодня или завтра, извлекая реликвию из сейфа. Его неизбежно попросили бы это сделать как специалиста. Ему незачем было пробираться в полночь в театр, рискуя быть обнаруженным. Ради чего, спрашивается, ему понадобилось бы шесть месяцев назад разыгрывать фокус-покус с наёмным сейфом?
— Он фанатик. Он письменно обратился ко мне с протестом против продажи ценностей американскому покупателю. Мне говорили, что он даже пытался добиться личного разговора. Мой секретарь может показать вам его письмо. Оно исключительно экстравагантно.
— С удовольствием посмотрю.
Они немного помолчали. «Он внушителен, но вовсе не так неприступен, как я ожидал, — подумал Аллен. — Он выведен из равновесия».
— Есть ли у вас другие вопросы? — нарушил паузу суперинтендант.
Он не был уверен, что молчание является стратегическим оружием мистера Кондукиса, однако на всякий случай постарался его разбить. Освещение в длинной зеленой комнате изменилось, небо за окном потемнело. Именно у этого окна Перигрин Джей впервые увидел документы и перчатку. А у левой стены под картиной — скорее всего Кандинского — стояло то самое изумительное бюро, из которого мистер Кондукис извлёк своё сокровище. Фоке, сделавшийся совершенно незаметным в стоящем поодаль кресле, тихонько кашлянул.
— Меня интересует, нет ли препятствий для продолжения спектакля, и ситуация с актёрами, — ровным голосом сказал мистер Кондукис.
— Насколько я понимаю, сезон может продолжаться. Во всяком случае, с нашей стороны никаких помех не будет.
— Они могут возникнуть, если вы арестуете члена труппы.
— Он или она будут замещены дублёрами.
— Она, — абсолютно невыразительно повторил мистер Кондукис. — Это, разумеется, исключено.
Он сделал паузу, но Аллен решил на сей раз обратить молчание в свою пользу и ничего не добавил.
— Мисс Дестини Мейд говорила мне, что она крайне расстроена всем случившимся, — сказал мистер Кондукис. — Она сказала, что вы звонили ей сегодня, и в результате она чувствует себя совершенно разбитой. Такая ли уж необходимость донимать её?
На секунду Аллену показалось, что им с Фоксом не удастся сдержать смех. Интересно, что подумал бы мистер Кондукис?
— Мисс Мейд была исключительно любезна и оказала нам серьёзную помощь. Мне искренне жаль, что её это так утомило.
— Мне больше нечего сказать, — произнёс мистер Кондукис вставая.
Аллен тоже поднялся.
— Боюсь, что у меня остались вопросы, сэр. Я на службе и веду расследование.
— Мне нечем вам помочь.
— Мы немедленно прекратим докучать вам, как только убедимся в этом. И я уверен, что вы предпочтёте покончить с этим вопросом здесь, а не в Ярде, не так ли?
Мистер Кондукис подошёл к столику и налил себе стакан воды, затем достал из кармана золотую коробочку, вытряс на ладонь таблетку, проглотил и запил.
— Извините, — сказал он. — Подошло время.
— Язва? — вежливо поинтересовался Аллен. Мистер Кондукис повернулся к нему.
— Я готов помочь вам всеми средствами и сожалею лишь, что вряд ли сумею оказаться полезным. С того момента, как я принял решение восстановить «Дельфин», я действую исключительно через своих представителей. Если не считать первой встречи с мистером Джеем, я не поддерживал никаких личных контактов с дирекцией и членами труппы.
— Исключая, вероятно, мисс Мейд?
— Именно так.
— И мистера Грава?
— Он не в счёт. С ним мы уже были знакомы.
— Насколько я понял, вы состоите в родстве?
— Очень дальнем.
— Так он и сказал, — беззаботно подтвердил Аллен. — Мне кажется, вы были знакомы также и с Маркусом Найтом.
— Что навело вас на такую мысль?
— Перигрин Джей узнал его подпись на меню, которое вы сожгли в его присутствии.
— Мистер Джей в то утро был не совсем в порядке.
— Вы хотите сказать, сэр, что он ошибся и Найт не был гостем «Каллиопы»?
После долгой паузы мистер Кондукис произнёс:
— Он был в числе приглашённых, но очень плохо повёл себя. Он вообразил, что им пренебрегают, и обиделся. Я предложил ему сойти с яхты в Виллифрансе.
— И он, таким образом, избежал крушения?
— Да.
Мистер Кондукис снова сел, на этот раз он выбрал стул с прямой спинкой. Чтобы скрыть натянутость, он закинул ногу за ногу и сунул руки в карманы брюк. Аллен остановился в паре шагов от него.
— Я собираюсь задать вам вопросы, которые могут оказаться для вас мучительными. Нужно, чтобы вы рассказали мне о том костюмированном ужине на борту «Каллиопы».
Аллену не раз приходилось видеть людей, державшихся так же, как мистер Кондукис, — на скамье подсудимых в ожидании приговора. Или отсрочки от казни. Он слышал дыхание мистера Кондукиса, в такт которому краешек носового платка слегка поднимался и опускался.
— Это было шесть лет назад, верно? — сказал Аллен. — И ужин состоялся в ночь катастрофы?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37