Тед вернулся за стойку.
— А эта красная роза у тебя в доме? — снова обратился я к Сюзан. — Из-за нее он чуть не попался.
— Если это был он, — заметила она.
— Этот приход к тебе может быть частью желания быть пойманным.
— Или замеченным.
— И, может, если он окажется на грани того, что его поймают или увидят, ему захочется убить тебя, чтобы спасти свою шкуру.
Сюзан перевела взгляд на висящие на стенах картины.
— Это единственный ресторанчик такого типа, где стены украшают произведения искусства, — заметила она.
Я промолчал.
— Да, такое вполне возможно, — согласилась Сюзан, прямо взглянув мне в глаза. Во взгляде чувствовалась твердость. — Но я не могу действовать, опираясь только на предположения. Мне нужно больше, чем просто догадки.
Подперев руками подбородок, я молча смотрел на нее. Молодой философ Зигмунд Спенсер.
— Я, конечно, буду держать в ящике стола пистолет, — продолжала Сюзан. — А ночью буду класть его на ночной столик рядом с кроватью... И, если понадобится, пущу его в ход.
— Хорошо, — кивнул я. — Я знаю, что ты так и сделаешь. А я пока попытаюсь выяснить, кто из твоих пациентов убийца. Я не буду рассказывать тебе, каким образом я собираюсь это сделать, потому что не знаю, какие действия ты считаешь компрометирующими твою работу, а какие — нет.
Сюзан засмеялась. Но в смехе не чувствовалось радости.
— Трудно сказать, останемся ли мы в этом деле союзниками или станем врагами, — сказала она.
— Мы союзники во всем, глупышка, — улыбнулся я. — Просто у нас это немного не так, как у других.
— Ну что ж, хоть это радует, — вздохнула Сюзан и, взяв со стола чашку, залпом допила свой уже совсем остывший напиток.
Глава 13
Я сидел на кухне у Сюзан и заканчивал завтрак. Зазвонил телефон. Это оказался Квирк.
— Уошборн раскололся, — сообщил он.
— Не удивительно, — ответил я.
— Раскололся, что он — убийца Красная Роза.
Я на минуту замолчал.
— Вот-вот, и я точно так же, — вздохнул Квирк.
— Чушь какая-то, — проговорил я.
— Я, конечно, предполагал, что это он убил свою жену. Но не больше.
— А что думает руководство?
— Руководство так счастливо, что удалось хоть кого-то арестовать, что, наверное, поведет нас всех в ресторан, когда передадут дело в суд.
— А как насчет того типа, который принес Сюзан красную розу? — спросил я.
— Это никому не нужно, — вздохнул Квирк. — Никто и слушать не хочет. Ты сейчас один?
— Пока да. Но где-то в десять придет Хоук.
— Подъедь тогда ко мне.
Я сложил посуду в посудомоечную машину, вытер стол и, усевшись на диван, раскрыл «Глоб». Там еще не было ни слова по этому поводу. Ничего, скоро появится. Хотя первыми, наверное, начнут трубить телевизионщики. Но новость быстро распространится по всему городу.
Хоук явился ровно в 9.59. Он всегда приходил точно. И вообще, всегда делал то, что обещал. На плече висела спортивная сумка.
— Полиция получила признание, — сообщил я. Хоук прошел на кухню и опустил сумку на стойку.
— Квирк верит? — спросил он.
— Нет.
— А ты рассказывал ему про того типа, что удрал от тебя вчера ночью?
— Да.
— Что собирается делать Сюзан?
— У нее пистолет в столе. А мы с тобой будем по очереди дежурить в доме.
— Есть какие-нибудь идеи?
— Нет.
Хоук кивнул, открыл сумку и достал несколько аудиокассет, книжку «Общая земля» и журнал «Круг». Сложил кассеты возле магнитофона Сюзан, бросил «Общую землю» на журнальный столик возле дивана, вынул из наплечной кобуры пистолет, положил его рядом с книгой и, усевшись на диван, раскрыл «Круг».
— Собираешься повидаться с Квирком? — спросил он.
— Да. Знаешь, где здесь что?
— Угу.
Это был один из тех обманчивых апрельских дней, когда кажется, что уже весна, но холодный ветер все еще напоминает о недавней зиме. Я остановил машину на Беркли-стрит под знаком «Только для транспорта полиции» и поднялся в кабинет Квирка. Белсон был уже там.
— Почерк Уошборна почти полностью совпадает с почерком Красной Розы, — сообщил Квирк, когда я уселся в кресло. — Только веревка немного другая. Во всех предыдущих случаях она была хлопковая, а сейчас — капроновая, ну, знаешь, у которой нужно оплавить концы, когда разрезаешь. Но пластырь точно такой же. И связана она точно так же. И убита так же. Только спермы нет.
— И пистолет тот же?
— Нет. Калибр тот же, но пистолет другой.
— Все это подробно описывалось в газетах, — сказал Белсон. — Сам проверял. И пластырь, и как была завязана веревка, и калибр пистолета, и как он стрелял — все. Так что это может знать любой.
— Допрашивал его? — спросил я у Квирка.
— И я, и Фрэнк, и еще человек двадцать. В таких делах трудно провести хороший допрос.
— Понятно, — кивнул я. — Каждый, кто выше тебя по званию, считает своим долгом влезть, а потом еще и заявить, что это он раскрутил все это дело.
— Устроили там настоящий балаган, — проворчал Белсон. — И комиссар этот хренов приперся, и еще какой-то болван из мэрии.
— Так что наверняка они сами и подсказали ему, что говорить, — сказал я.
— Естественно. — Белсон вынул изо рта полуистлевшую сигару, несколько секунд задумчиво разглядывал окурок, затем в сердцах швырнул его в мусорную корзину.
— А их не смущает другая веревка, другой пистолет, отсутствие спермы?
Квирк криво усмехнулся.
— Болван из мэрии говорит, что это как раз-таки и подтверждает, что он — Красная Роза. Что если бы все было подстроено, то совпадали бы все детали. А спермы не нашли потому, что это была его жена и он не мог кончить.
— А пистолет?
— А пистолет он, скорее всего, выбросил, чтобы не засветиться, и достал другой.
— А еще говорят, что нельзя быть идиотом и работать в мэрии, — проворчал я. — Ну, а сам Уошборн?
— Директор закусочной на Хантингтон-авеню. Гамбургерами торгует. Никакого отношения к полиции. Зарегистрирован как владелец того пистолета, из которого убита последняя жертва. До этого у него был другой.
— А что случилось с тем первым пистолетом? — спросил я.
— Катался на катере и уронил в воду где-то на середине бухты.
— Он тебя знает?
— Нет, — покачал головой Квирк. — Говорит, нашел адрес, когда узнал мою фамилию из газет. Но сейчас не помнит ни фамилию, ни адрес.
— А зачем писал, что он полицейский?
— Хотел задурить нам голову, — ответил Квирк.
Мы замолчали. На почти пустом письменном столе Квирка играл солнечный зайчик. На столе стояли лишь фотографии жены Квирка, троих детей и собаки. Настольные часы показывали время в любой точке земного шара. Я никогда не понимал, зачем Квирку нужно знать время на всей планете. Квирк откинулся в своем вращающемся кресле и тихо сидел, покусывая губу.
— А Сюзан не думает, что кто-нибудь из ее пациентов может оказаться убийцей? — спросил, наконец, Белсон.
— Считает, что пока рано делать какие-то выводы, — ответил я.
— Думает, он явится снова?
— Психотерапевты не знают, что может взбрести в голову какому-нибудь идиоту. Они знают только то, почему это взбрело им в голову.
— Прямо как полицейские, — буркнул Квирк.
— За исключением того, что полицейские не всегда понимают эти причины, — поправил я.
— Да, верно, — вздохнул Квирк и, взяв в руки фотографию собаки, подвинул ее чуть ближе к портретам детей. Зайчик на крышке стола немного переполз в мою сторону.
— Нужно выяснить, что мы знаем об этом типе, который принес Сюзан розу, — сказал Квирк.
— Да, — согласился я.
— Уошборн в это время был уже арестован, — напомнил Белсон.
— Значит, если Уошборн — Красная Роза, то кто же тогда, черт возьми, этот ночной гость? — проворчал Квирк, ни к кому не обращаясь.
— А если Уошборн не Красная Роза... — начал Белсон.
— Вот именно, — оборвал я.
Мы снова замолчали, задумчиво глядя в пустоту.
— Это не Уошборн, — заключил, наконец, Квирк.
Я взглянул на Белсона.
— Уошборн убил свою жену, — проговорил он. — Но вот остальное — нет.
— Может быть, — пробормотал я.
— Возможно, — кивнул Квирк.
— Нет, это не Уошборн, — повторил Белсон.
— Хоук с Сюзан? — спросил Квирк.
— Да.
— Хорошо.
Глава 14
К утру Уошборн стал настоящей знаменитостью. Джейн Поули вещала о нем с экрана телевизора, а его портрет украшал первые страницы всех утренних газет. Мэр выступил по Си-Эн-Эн с благодарностью в адрес комиссара полиции, а комиссар великодушно похвалил за отличную работу все управление. Шесть абзацев статьи на первой полосе «Глоба» посвящались лейтенанту полиции Мартину Квирку, начальнику отдела по расследованию убийств, проявившему в беседе с журналистами некоторую сдержанность. В десятом абзаце говорилось, что частный детектив из Бостона, помогавший полиции в расследовании этого дела, отказался от каких-либо комментариев.
— Я не отказался, — проворчал я.
По другую сторону кухонной стойки Сюзан доедала ржаной гренок.
— От меня? Еще бы ты от меня отказывался, — улыбнулась она.
— В газете пишут, что я отказался дать комментарии по делу, — сказал я.
— Наверное, заезжали к тебе в контору, а тебя не было, — пожала плечами Сюзан.
— Брехливые псы, — выругался я.
— Что это мы такие злые с самого утра? — снова улыбнулась Сюзан.
— Куда ни плюнь, каждый лично раскрыл это дело, — проворчал я.
Сюзан откусила еще один кусочек гренка. Я сделал глоток кофе. Волосы у Сюзан были накручены на бигуди, на лице — ни капли макияжа. Она была одета в белую шелковую пижаму с оборками, немного помятую после сна. Я уставился на нее.
— В чем дело? — спросила Сюзан, перехватив мой взгляд.
— Да вот удивляюсь, как тебе удается постоянно быть такой красивой, — улыбнулся я. — Наверное, это не зависит от одежды и макияжа. Наверное, все дело в тебе самой.
— Ты что, уже успел выпить с утра пораньше? — рассмеялась она.
— Это ты бьешь мне в голову, как хороший стакан бургундского, — ответил я.
— Больше не буду. Только после работы.
Я опустил глаза и снова взялся за свой ореховый рулет. Сюзан взглянула на часы. Она всегда куда-то опаздывала. И сейчас по плану должна была уже закончить завтрак.
— Есть новости от твоих пациентов? — спросил я.
— Нет.
— Но если ты узнаешь, кто подарил тебе розу, а значит, и кто является убийцей, ты ведь поделишься со мной, правда?
— Красная Роза признался, — сказала она.
— Не уходи от ответа.
Сюзан молча кивнула и отправила в рот последний кусок гренка.
— Да, думаю, поделюсь, — ответила она. — Но я должна быть уверена, что... — Сюзан покачала головой, так и не закончив фразы. И тут же решила сказать по-другому. — Знаешь, я поздно пришла на эту работу. Но сейчас и сама работа, и мои познания и опыт делают меня независимой. Как, впрочем, и твоя профессия — тебя. Так что я считаю себя чем-то большим, чем просто частью тебя, хотя была бы только рада и этому. Но я и без тебя представляю собой нечто самостоятельное. Меня ценят саму по себе.
— Все правильно, — кивнул я.
На стойке стояла ваза со сливами. Я взял одну и потер о брюки.
— И я всегда очень ревностно защищаю эту самостоятельность, — добавила Сюзан.
Я надкусил сливу.
— И то, что дело Красной Розы нарушает эту мою автономию, просто невыносимо, — продолжала она. — И то, что ты и Хоук дежурите здесь, мне тоже очень неприятно.
Я видел, как напряглось ее лицо, когда она произнесла эту фразу.
— Но ни то, ни другое — не твоя вина, — попытался успокоить ее я.
— И не твоя, — вздохнула Сюзан. — Но, понимаешь, это то же самое, что разрешить тебе вмешиваться во что-то, что принадлежит только мне. Когда ты расспрашиваешь меня о моих пациентах, я чувствую, что от меня как будто отрывают кусок.
— Я просто не хочу, чтобы он убил тебя, — вздохнул я.
— Понимаю, — ответила Сюзан. — Я и сама не хочу. И когда ты или Хоук здесь, я боюсь намного меньше. Но ты уже, наверное, заметил, что, когда тебя нет, страх для меня — естественное, хотя и ужасное, состояние, это как часть моей профессии.
— Знаю, — кивнул я.
— Я знаю, что ты знаешь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22