Если ты помнишь, я взяла ее напрокат.
— Думаю, оставим его там, где лежит. Съездим в Мэн, заберем твою машину, а я поеду на «мустанге» обратно в Уитон.
— Зачем?
— Толком еще не знаю. Но теперь у меня в руках и товар, и парнишка.
— Сын шефа полиции?
— Угу. В худшем случае — припугну его. Он у меня в руках.
— Уверен? Он может все отрицать. Тягач с трейлером в Пибоди, кокаин — у тебя.
— Но мне известно, что взял он товар в «Пенобскот Сифуд Инк.». Я видел того типа, с которым он имел там дело. Если понадобится, начну трясти именно его.
— Почему бы не начать сразу?
— Потому что меня наняли не для того, чтобы я положил конец контрабанде кокаином, а для того, чтобы найти убийцу Вальдеса. Может, мне удастся сделать и то и другое. Может, для того чтобы сделать одно, мне нужно будет сделать и другое. Но убийство произошло в Уитоне, там мне и следует работать.
Сьюзен придвинулась ко мне и нежно поцеловала в губы.
— Что мне в тебе больше всего нравится, так это твое отношение к работе. Ты можешь прикидываться умником, которому наплевать на все правила и законы, но ты очень дорожишь своим словом.
— На свете не так много того, чем стоит дорожить, но этим как раз стоит.
— Постхристианская мораль, — сказала Сьюзен.
— Еще я дорожу тобой, — сказал я.
Она отрезала кусочек маисового хлеба и осторожно переложила его к себе на тарелку. От него поднялось маленькое облачко пара.
— Мной и нами, — проговорила она. — Мы научились дорожить друг другом.
Мы пристально смотрели друг на друга. Нить, соединявшую нас, казалось, можно было потрогать.
— И так будет всю жизнь, — добавил я.
Сьюзен кивнула. Я глотнул кофе, продолжая смотреть на Сьюзен поверх кромки чашки, потом поставил чашку на стол и отрезал еще кусочек хлеба.
Тишина натянулась в пространстве, как натягивается поверхность жидкости в чашке, до краев наполненной кофе: капни одну лишнюю каплю — и потечет ручейком.
Я вздохнул — и расплескал.
Сьюзен улыбнулась.
— Ты собираешься предъявить обвинение главному наркобарону?
— Эстэве? Возможно. И парнишке, вероятно, тоже. И посмотрю, что из этого выйдет.
— А что из этого может выйти?
— Не знаю. Это все равно, что промывать тонны породы в поисках крупинки золота.
— Думаешь, Эстэве это не понравится?
— Как пить дать.
— Тебе помощь понадобится?
— Против банды вооруженных убийц? Шутишь?
— Ты можешь сделать кое-что ради меня? Попроси Хоука поехать вместе с тобой.
— Может быть, чуть попозже. Уж очень мило ты просишь.
Сьюзен улыбнулась.
— Спасибо. Но что-то уж слишком легко ты уступил. Может быть, все будет выглядеть иначе, чем кажется.
— Может быть.
— Но ты его все же попросишь. В любом случае.
— Но не ради себя. Обществу заживется спокойнее, если Хоук будет при деле.
Глава 21
В понедельник утром, еще до ланча, я остановил машину на подъездной дорожке дома Кэролайн Роджерс. Дорожка была расчищена от снега, и от нее к входной двери вела узенькая тропинка, прорезанная в снежных сугробах. Первый этаж двухэтажного особняка был облицован натуральным камнем, второй — обшит красным кедром. Входная дверь выкрашена в зеленый цвет.
Я позвонил. Дверь открыла Кэролайн, одетая и причесанная, с помадой на губах. Никакого заметного следа горечи от недавней утраты. Горе оставляет на лицах людей гораздо меньше меток, чем думается. Те, кого терзает печаль, часто выглядят точно так же, как те, кому переживать не о чем.
— Здравствуйте, миссис Роджерс. — Я слегка склонил голову в поклоне. — Можно войти?
Она улыбнулась и кивнула, отступая в сторону. Я прошел в гостиную, уставленную кленовой мебелью с обивкой из ситца. Где-то в глубине дома работал телевизор.
— Давайте мне вашу куртку, — сказала она.
Я снял куртку и отдал ей. На пистолет в наплечной кобуре она не обратила никакого внимания. При муже-полицейском оружие было для нее не в диковинку.
— Кофе, — сказала она, — как раз готов.
— Спасибо.
Она вышла из гостиной и вернулась через минуту, неся на маленьком подносе сливки, сахар и кофе в белой кружке с большим красным яблоком на боку. Опустив поднос на кофейный столик, Кэролайн жестом пригласила меня занять место на диване. Я сел. Она расправила сзади юбку и села в кресло с подлокотниками напротив меня, сдвинув ноги в кремовых, связанных в резинку гольфах и мягких домашних тапочках. Положила руки на колени. Я отметил, что на пальцах не было никаких колец.
— Как вы?
— Справляюсь, — ответила она.
Я налил в кофе немного сливок, добавил две ложки сахара и размешал. Если сначала положить сахар, вкус будет совсем не тот.
— Как сын?
— С Бретом все в порядке. Они с отцом не были особенно близки.
Я глотнул кофе.
— Без колец, — заметил я.
— Да. Пытаюсь начать новую жизнь. Бейли мне не хватает, но впереди долгая жизнь без него.
— Ваш сын дома?
— Да, в своей комнате.
Я сжал губы, набираясь решимости.
— Он мне нужен, — после некоторой паузы сказал я. — Нужно поговорить с вами обоими.
— О чем?
— Давайте поговорим втроем.
Кэролайн не возражала. Она поднялась, вышла из гостиной и тут же вернулась с Бретом. Сначала он не узнал меня. Он шел за ней с видом ребенка, которому мать сказала, что с ним хочет поговорить какой-то дядя. Но потом он вдруг резко остановился, выпучив на меня глаза, и отшатнулся к матери.
— Да-да, это я. Тот самый тип с Мэн-пайка.
Он начал качать головой, открыл было рот, но тут же закрыл.
— При чем здесь Мэн-пайк? — спросила Кэролайн.
Я смотрел на Брета. Он молчал.
— Брет? — Кэролайн повернулась к нему, ожидая объяснений.
Брет густо покраснел и только глубже засунул руки в карманы бежевого с голубым спортивного костюма, не смея поднять глаз ни на мать, ни на меня.
Кэролайн обратилась ко мне:
— Мистер Спенсер?
Я глубоко вздохнул:
— Несколько дней назад, от нечего делать, я наблюдал за складом Эстэвы. И когда Брет выехал оттуда на большом тягаче без прицепа, я решил проехаться с ним.
Ни Брет, ни его мать не шевельнулись. Круглое, упитанное тело Брета будто пыталось съежиться до невидимых размеров.
— Он доехал до Белфаста, подцепил на рыбном складе рефрижератор и повернул обратно домой. Я отобрал у него его машину, перегнал домой, разгрузил и наткнулся на триста килограммов кокаина.
Кэролайн придвинулась к сыну.
— Брет не знал, — выдохнула она.
Я молчал.
— Он просто выполнял то, что ему велели. Он не знал о том, что в рефрижераторе, — убеждала она то ли меня, то ли сама себя.
Я смотрел на Брета. Кэролайн заговорила на тон выше.
— Он не знал. Он — ребенок. Мальчик на побегушках.
— Я знал, — произнес Брет.
Голова Кэролайн неестественно дернулась в его сторону.
— Мистер Эстэва доверял мне. Он одному мне доверял.
— Брет... — охнула Кэролайн.
— Да. Доверял. А вы украли кокаин, и теперь мистер Эстэва злится на меня.
— Как часто ты возил Эстэве такой груз?
— Это из-за вас он злится. — Брет покраснел еще сильней, говорил он, хрипя и задыхаясь, как астматик. — У меня была хорошая работа, и он доверял мне. Он одному мне доверял ездить за кокаином.
Кэролайн прижала руки ко рту. Она встала перед ним, но заслонить собой всю его раскормленную фигуру не могла.
— Мне не нужен ты, Брет, — сказал я. — Мне нужен Эстэва.
— Нет, — сдавленно выдавил он.
— Да, — сказал я. — И ты можешь мне помочь.
— Нет.
Все шло совсем не по плану. Если у меня когда-нибудь будет время, возможно, мне удастся вспомнить, что именно случалось по плану в моей жизни.
— Он просто выполнял то, что сказал ему босс, — говорила Кэролайн. — Он не знал. Он не несет никакой ответственности. Ему только семнадцать.
— Я знал, — стиснув зубы, прошипел Брет. — Знал. Знал.
— Черт побери, Брет, — Кэролайн тоже зашипела на него. — Помолчи, ради Бога!
— А вы все испортили. Из-за вас мистер Эстэва злится на меня. Теперь он выкинет меня, и это все из-за вас. — Брет не обращал внимания на мать.
— Брет! — крикнула Кэролайн.
Брет развернулся и выскочил из комнаты. Кэролайн застыла на месте, глядя ему вслед.
— Брет, — сипло позвала она, но ответа не последовало. Она посмотрела на меня. — Ему только семнадцать. Вы не можете...
— Я и не собираюсь, — успокоил ее я. — Мне нужен Эстэва.
— Это его первая работа за все время... Школы он не закончил. Он...
Брет ворвался в комнату с пистолетом в руке. Воцарилась тишина.
Это был крупный револьвер с длинным дулом и потускневшим никелевым покрытием. Брет держал его в правой руке перед собой на уровне груди. Было видно, что обращаться с оружием он не привык. Большинство семнадцатилетних пацанов не привыкли обращаться с оружием — и слава Богу. Руку в локте он согнул и прижал к боку, поэтому ему приходилось напрягать запястье чтобы держать пистолет на прицеле. Подавшись в наклоне корпусом вперед и вытянув жирную шею, он навис над ним вопросительным знаком. С дивана я смог разглядеть, что калибр у пистолета больше, чем 38-й, может 44-й.
— Ты, ублюдок, убирайся отсюда. Оставь меня и мою мать в покое, — прохрипел Брет.
— Брет, если тебе раньше стрелять не приходилось, вряд ли ты сможешь попасть в меня.
— Ублюдок, — раздалось в ответ.
— Брет, где ты его взял? — пришла в себя Кэролайн.
Мне этот вопрос не показался таким уж важным.
— Взял, — отрезал Брет. Он продолжал таращить на меня глаза, все больше нависая над пистолетом. Дышал он с присвистом, жирное лицо пламенело от прилива крови.
— Опусти его, сейчас же! — потребовала Кэролайн.
Я незаметно сдвинул ноги под кофейным столиком.
— Ну же, Брет! — Кэролайн строго смотрела на него.
— Это мой пистолет. Что хочу, то и делаю, — сказал он, но уверенности в голосе поубавилось.
— Опусти, — повторила Кэролайн.
Брет отвел от меня взгляд.
— Я жду, — настаивала Кэролайн.
Он опустил пистолет. Она подскочила к сыну и схватилась за ствол. Какое-то мгновение они застыли каждый в своей позе: он — держа пистолет за рукоятку, она — за металл ствола. Потом Брет сдался, и пистолет перешел в руки Кэролайн. Поднявшись, я подошел к ним и забрал пистолет. Брет стоял, потупив глаза и опустив руки.
— Теперь всему конец, — сказал он.
Я посмотрел на оружие. Это был морской кольт с потертой рукояткой из орехового дерева. И не 44-го, а 41-го калибра. Теперь вопрос Кэролайн показался важным и мне.
— Брет, где ты взял пистолет?
Брет еще ниже опустил голову.
— Это пистолет вашего мужа? — спросил я Кэролайн.
— Я его никогда не видела. Все оружие Бейли я сдала сразу после похорон Генри Макинтайру. Я не хотела, чтобы Брет прикасался к нему.
— Он сорок первого калибра. Из сорок первого был убит ваш муж. Это очень редкий калибр.
Я открыл барабан. В нем было четыре патрона.
— Где ты его взял, Брет?
— Нашел, — ответил он, уставившись в пол.
— Что вы сказали? — глаза Кэролайн округлились.
— Я говорю, что, возможно, это тот самый пистолет, из которого убили вашего мужа.
— Это просто смехотворно. Таких в округе найдется тысячи.
— В нашем штате ни одного пистолета сорок первого калибра не зарегистрировано.
— Да, Господи Боже мой, что это доказывает? Брет не мог убить собственного отца.
— Конечно нет. А то, что этот пистолет у него, не служит доказательством того, что это сделал Брет. Но я очень хотел бы знать, где он его взял.
— Нашел, — повторил Брет.
— Где?
— На земле.
— Где на земле? — наступал я на него.
— Возле библиотеки.
— В снегу?
— Угу.
— Тогда почему там, где никель стерся, нет никакой ржавчины?
— Не знаю.
С каждым ответом голос Брета звучал все тише и неувереннее, глаза неотрывно изучали красно-синий плетеный коврик на полу.
— Думаю, ты лжешь, Брет, — сказал я.
— Нет.
— Да. Ты лжешь.
Брет засопел.
— Нет, — прогундосил он, всхлипывая.
— Хватит, — вмешалась Кэролайн. — Это семнадцатилетний ребенок, и я не дам вам мучить его. Он ничего плохого не сделал, а вы обращаетесь с ним, как с преступником.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23
— Думаю, оставим его там, где лежит. Съездим в Мэн, заберем твою машину, а я поеду на «мустанге» обратно в Уитон.
— Зачем?
— Толком еще не знаю. Но теперь у меня в руках и товар, и парнишка.
— Сын шефа полиции?
— Угу. В худшем случае — припугну его. Он у меня в руках.
— Уверен? Он может все отрицать. Тягач с трейлером в Пибоди, кокаин — у тебя.
— Но мне известно, что взял он товар в «Пенобскот Сифуд Инк.». Я видел того типа, с которым он имел там дело. Если понадобится, начну трясти именно его.
— Почему бы не начать сразу?
— Потому что меня наняли не для того, чтобы я положил конец контрабанде кокаином, а для того, чтобы найти убийцу Вальдеса. Может, мне удастся сделать и то и другое. Может, для того чтобы сделать одно, мне нужно будет сделать и другое. Но убийство произошло в Уитоне, там мне и следует работать.
Сьюзен придвинулась ко мне и нежно поцеловала в губы.
— Что мне в тебе больше всего нравится, так это твое отношение к работе. Ты можешь прикидываться умником, которому наплевать на все правила и законы, но ты очень дорожишь своим словом.
— На свете не так много того, чем стоит дорожить, но этим как раз стоит.
— Постхристианская мораль, — сказала Сьюзен.
— Еще я дорожу тобой, — сказал я.
Она отрезала кусочек маисового хлеба и осторожно переложила его к себе на тарелку. От него поднялось маленькое облачко пара.
— Мной и нами, — проговорила она. — Мы научились дорожить друг другом.
Мы пристально смотрели друг на друга. Нить, соединявшую нас, казалось, можно было потрогать.
— И так будет всю жизнь, — добавил я.
Сьюзен кивнула. Я глотнул кофе, продолжая смотреть на Сьюзен поверх кромки чашки, потом поставил чашку на стол и отрезал еще кусочек хлеба.
Тишина натянулась в пространстве, как натягивается поверхность жидкости в чашке, до краев наполненной кофе: капни одну лишнюю каплю — и потечет ручейком.
Я вздохнул — и расплескал.
Сьюзен улыбнулась.
— Ты собираешься предъявить обвинение главному наркобарону?
— Эстэве? Возможно. И парнишке, вероятно, тоже. И посмотрю, что из этого выйдет.
— А что из этого может выйти?
— Не знаю. Это все равно, что промывать тонны породы в поисках крупинки золота.
— Думаешь, Эстэве это не понравится?
— Как пить дать.
— Тебе помощь понадобится?
— Против банды вооруженных убийц? Шутишь?
— Ты можешь сделать кое-что ради меня? Попроси Хоука поехать вместе с тобой.
— Может быть, чуть попозже. Уж очень мило ты просишь.
Сьюзен улыбнулась.
— Спасибо. Но что-то уж слишком легко ты уступил. Может быть, все будет выглядеть иначе, чем кажется.
— Может быть.
— Но ты его все же попросишь. В любом случае.
— Но не ради себя. Обществу заживется спокойнее, если Хоук будет при деле.
Глава 21
В понедельник утром, еще до ланча, я остановил машину на подъездной дорожке дома Кэролайн Роджерс. Дорожка была расчищена от снега, и от нее к входной двери вела узенькая тропинка, прорезанная в снежных сугробах. Первый этаж двухэтажного особняка был облицован натуральным камнем, второй — обшит красным кедром. Входная дверь выкрашена в зеленый цвет.
Я позвонил. Дверь открыла Кэролайн, одетая и причесанная, с помадой на губах. Никакого заметного следа горечи от недавней утраты. Горе оставляет на лицах людей гораздо меньше меток, чем думается. Те, кого терзает печаль, часто выглядят точно так же, как те, кому переживать не о чем.
— Здравствуйте, миссис Роджерс. — Я слегка склонил голову в поклоне. — Можно войти?
Она улыбнулась и кивнула, отступая в сторону. Я прошел в гостиную, уставленную кленовой мебелью с обивкой из ситца. Где-то в глубине дома работал телевизор.
— Давайте мне вашу куртку, — сказала она.
Я снял куртку и отдал ей. На пистолет в наплечной кобуре она не обратила никакого внимания. При муже-полицейском оружие было для нее не в диковинку.
— Кофе, — сказала она, — как раз готов.
— Спасибо.
Она вышла из гостиной и вернулась через минуту, неся на маленьком подносе сливки, сахар и кофе в белой кружке с большим красным яблоком на боку. Опустив поднос на кофейный столик, Кэролайн жестом пригласила меня занять место на диване. Я сел. Она расправила сзади юбку и села в кресло с подлокотниками напротив меня, сдвинув ноги в кремовых, связанных в резинку гольфах и мягких домашних тапочках. Положила руки на колени. Я отметил, что на пальцах не было никаких колец.
— Как вы?
— Справляюсь, — ответила она.
Я налил в кофе немного сливок, добавил две ложки сахара и размешал. Если сначала положить сахар, вкус будет совсем не тот.
— Как сын?
— С Бретом все в порядке. Они с отцом не были особенно близки.
Я глотнул кофе.
— Без колец, — заметил я.
— Да. Пытаюсь начать новую жизнь. Бейли мне не хватает, но впереди долгая жизнь без него.
— Ваш сын дома?
— Да, в своей комнате.
Я сжал губы, набираясь решимости.
— Он мне нужен, — после некоторой паузы сказал я. — Нужно поговорить с вами обоими.
— О чем?
— Давайте поговорим втроем.
Кэролайн не возражала. Она поднялась, вышла из гостиной и тут же вернулась с Бретом. Сначала он не узнал меня. Он шел за ней с видом ребенка, которому мать сказала, что с ним хочет поговорить какой-то дядя. Но потом он вдруг резко остановился, выпучив на меня глаза, и отшатнулся к матери.
— Да-да, это я. Тот самый тип с Мэн-пайка.
Он начал качать головой, открыл было рот, но тут же закрыл.
— При чем здесь Мэн-пайк? — спросила Кэролайн.
Я смотрел на Брета. Он молчал.
— Брет? — Кэролайн повернулась к нему, ожидая объяснений.
Брет густо покраснел и только глубже засунул руки в карманы бежевого с голубым спортивного костюма, не смея поднять глаз ни на мать, ни на меня.
Кэролайн обратилась ко мне:
— Мистер Спенсер?
Я глубоко вздохнул:
— Несколько дней назад, от нечего делать, я наблюдал за складом Эстэвы. И когда Брет выехал оттуда на большом тягаче без прицепа, я решил проехаться с ним.
Ни Брет, ни его мать не шевельнулись. Круглое, упитанное тело Брета будто пыталось съежиться до невидимых размеров.
— Он доехал до Белфаста, подцепил на рыбном складе рефрижератор и повернул обратно домой. Я отобрал у него его машину, перегнал домой, разгрузил и наткнулся на триста килограммов кокаина.
Кэролайн придвинулась к сыну.
— Брет не знал, — выдохнула она.
Я молчал.
— Он просто выполнял то, что ему велели. Он не знал о том, что в рефрижераторе, — убеждала она то ли меня, то ли сама себя.
Я смотрел на Брета. Кэролайн заговорила на тон выше.
— Он не знал. Он — ребенок. Мальчик на побегушках.
— Я знал, — произнес Брет.
Голова Кэролайн неестественно дернулась в его сторону.
— Мистер Эстэва доверял мне. Он одному мне доверял.
— Брет... — охнула Кэролайн.
— Да. Доверял. А вы украли кокаин, и теперь мистер Эстэва злится на меня.
— Как часто ты возил Эстэве такой груз?
— Это из-за вас он злится. — Брет покраснел еще сильней, говорил он, хрипя и задыхаясь, как астматик. — У меня была хорошая работа, и он доверял мне. Он одному мне доверял ездить за кокаином.
Кэролайн прижала руки ко рту. Она встала перед ним, но заслонить собой всю его раскормленную фигуру не могла.
— Мне не нужен ты, Брет, — сказал я. — Мне нужен Эстэва.
— Нет, — сдавленно выдавил он.
— Да, — сказал я. — И ты можешь мне помочь.
— Нет.
Все шло совсем не по плану. Если у меня когда-нибудь будет время, возможно, мне удастся вспомнить, что именно случалось по плану в моей жизни.
— Он просто выполнял то, что сказал ему босс, — говорила Кэролайн. — Он не знал. Он не несет никакой ответственности. Ему только семнадцать.
— Я знал, — стиснув зубы, прошипел Брет. — Знал. Знал.
— Черт побери, Брет, — Кэролайн тоже зашипела на него. — Помолчи, ради Бога!
— А вы все испортили. Из-за вас мистер Эстэва злится на меня. Теперь он выкинет меня, и это все из-за вас. — Брет не обращал внимания на мать.
— Брет! — крикнула Кэролайн.
Брет развернулся и выскочил из комнаты. Кэролайн застыла на месте, глядя ему вслед.
— Брет, — сипло позвала она, но ответа не последовало. Она посмотрела на меня. — Ему только семнадцать. Вы не можете...
— Я и не собираюсь, — успокоил ее я. — Мне нужен Эстэва.
— Это его первая работа за все время... Школы он не закончил. Он...
Брет ворвался в комнату с пистолетом в руке. Воцарилась тишина.
Это был крупный револьвер с длинным дулом и потускневшим никелевым покрытием. Брет держал его в правой руке перед собой на уровне груди. Было видно, что обращаться с оружием он не привык. Большинство семнадцатилетних пацанов не привыкли обращаться с оружием — и слава Богу. Руку в локте он согнул и прижал к боку, поэтому ему приходилось напрягать запястье чтобы держать пистолет на прицеле. Подавшись в наклоне корпусом вперед и вытянув жирную шею, он навис над ним вопросительным знаком. С дивана я смог разглядеть, что калибр у пистолета больше, чем 38-й, может 44-й.
— Ты, ублюдок, убирайся отсюда. Оставь меня и мою мать в покое, — прохрипел Брет.
— Брет, если тебе раньше стрелять не приходилось, вряд ли ты сможешь попасть в меня.
— Ублюдок, — раздалось в ответ.
— Брет, где ты его взял? — пришла в себя Кэролайн.
Мне этот вопрос не показался таким уж важным.
— Взял, — отрезал Брет. Он продолжал таращить на меня глаза, все больше нависая над пистолетом. Дышал он с присвистом, жирное лицо пламенело от прилива крови.
— Опусти его, сейчас же! — потребовала Кэролайн.
Я незаметно сдвинул ноги под кофейным столиком.
— Ну же, Брет! — Кэролайн строго смотрела на него.
— Это мой пистолет. Что хочу, то и делаю, — сказал он, но уверенности в голосе поубавилось.
— Опусти, — повторила Кэролайн.
Брет отвел от меня взгляд.
— Я жду, — настаивала Кэролайн.
Он опустил пистолет. Она подскочила к сыну и схватилась за ствол. Какое-то мгновение они застыли каждый в своей позе: он — держа пистолет за рукоятку, она — за металл ствола. Потом Брет сдался, и пистолет перешел в руки Кэролайн. Поднявшись, я подошел к ним и забрал пистолет. Брет стоял, потупив глаза и опустив руки.
— Теперь всему конец, — сказал он.
Я посмотрел на оружие. Это был морской кольт с потертой рукояткой из орехового дерева. И не 44-го, а 41-го калибра. Теперь вопрос Кэролайн показался важным и мне.
— Брет, где ты взял пистолет?
Брет еще ниже опустил голову.
— Это пистолет вашего мужа? — спросил я Кэролайн.
— Я его никогда не видела. Все оружие Бейли я сдала сразу после похорон Генри Макинтайру. Я не хотела, чтобы Брет прикасался к нему.
— Он сорок первого калибра. Из сорок первого был убит ваш муж. Это очень редкий калибр.
Я открыл барабан. В нем было четыре патрона.
— Где ты его взял, Брет?
— Нашел, — ответил он, уставившись в пол.
— Что вы сказали? — глаза Кэролайн округлились.
— Я говорю, что, возможно, это тот самый пистолет, из которого убили вашего мужа.
— Это просто смехотворно. Таких в округе найдется тысячи.
— В нашем штате ни одного пистолета сорок первого калибра не зарегистрировано.
— Да, Господи Боже мой, что это доказывает? Брет не мог убить собственного отца.
— Конечно нет. А то, что этот пистолет у него, не служит доказательством того, что это сделал Брет. Но я очень хотел бы знать, где он его взял.
— Нашел, — повторил Брет.
— Где?
— На земле.
— Где на земле? — наступал я на него.
— Возле библиотеки.
— В снегу?
— Угу.
— Тогда почему там, где никель стерся, нет никакой ржавчины?
— Не знаю.
С каждым ответом голос Брета звучал все тише и неувереннее, глаза неотрывно изучали красно-синий плетеный коврик на полу.
— Думаю, ты лжешь, Брет, — сказал я.
— Нет.
— Да. Ты лжешь.
Брет засопел.
— Нет, — прогундосил он, всхлипывая.
— Хватит, — вмешалась Кэролайн. — Это семнадцатилетний ребенок, и я не дам вам мучить его. Он ничего плохого не сделал, а вы обращаетесь с ним, как с преступником.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23