Когда через ограду во двор впрыгнули две черные фигуры, он уже стоял на крыльце, прикрывшись женой, как щитом.
— Стоять! — крикнул он и, не целясь, выстрелил. — Иначе я ее убью!
Мазуров и Колодников застыли на месте. В это время с треском распахнулась калитка, и появился чуть припоздавший Фортуна. Он так же застыл, услышав окрик Свинореза.
— Стоять, говорю! — снова заорал Бычок и полил щедрым матом.
Страха у него не было, героин наполнял все тело легкостью и весельем.
«Сейчас выведу ее в огород и уйду по оврагу к реке, а там они в лугах хрен найдут. Геры у меня сейчас столько, что на год хватит, оттянусь на всю катушку», — думал он.
— Иди, сука! — прикрикнул он на Лену, у которой от страха подгибались ноги. Они спустились с крыльца и начали отходить в сторону огорода.
— Отпусти девчонку, — сказал Мазуров, сунул пистолет в кобуру и поднял руки вверх. — Отпусти и уходи, никто тебя не тронет.
Он сделал два шага вперед, но Свинорез снова заорал: «Стоять!» — и майор остановился. Он знал, что с тыла Быкова пасут Андрей и Юрка, надо было только как-то уговорить его отпустить жену, все остальное было делом техники.
— А хочешь возьми меня в заложники, — майор сделал еще шаг, и в это время Бычок выстрелил в него. Оперативник со стоном опустился на землю, а Свинорез снова ткнул ствол в висок жены и заорал во всю глотку:
— Стоять, суки! Кому говорю: стоять на месте!
Фортуна и Колодников, рванувшиеся было к лежащему на земле Мазурову, замерли, а Быков поволок Ленку в узкий проход между сараями. Колодникову показалось, что слева от Свинореза наверху шевельнулась какая-то тень, он внимательно присмотрелся и понял: кто-то из молодых засел на лестнице, ведущей на сеновал. Это был Мысин, который уже пожалел, что забрался сюда, — обоих, и жертву и убийцу, прикрывала тень от дома. А Свинорез быстро поменял план.
«Дотащу ее до оврага, а там пристрелю. Просто так, чтобы знали суки, с кем дело имеют!»
Астафьев подоспел к месту действий самым последним и единственное, что он смог сделать, это прижаться к стене сарая и ждать. Он не все расслышал из переговоров уголовника с Мазуровым — мешал истерический собачий лай, но суть уловил.
«Похоже, своей бабой прикрывается». Скрипнула калитка, ведущая в огород, и Астафьев поднял пистолет, поддерживая при этом правую руку левой, как в свое время их учили в милицейской школе. Табельный пээм, как никогда, казался невероятно тяжелым. Сердце в груди бешено колотилось, и, хотя на улице было по-ночному прохладно, с лица лейтенанта ручьями лил пот.
— Мазуров ранен, — донеслось до него. Это Колодников вызывал «скорую», но говорил он это не столько для медиков, сколько для Юрия. Астафьев вытянул руки с оружием вперед, прищурился. Глаза его уже привыкли к темноте, и, когда на пятачке, подсвеченном фонарями с соседнего двора, появилось очертание головы, он нажал на крючок. До цели было не более полуметра, и Юрию показалось, что не сама пуля, а грохот выстрела откинул тело Свинореза в сторону. Пуля попала в голову, но и мертвый бандит, падая, тащил за собой Ленку.
Подбежал Колодников, спрыгнул с лестницы Мысин. Его фонарь высветил окровавленное лицо Сергеева-Быкова, а под его рукой, в последних объятиях, заходящуюся в истерике Лену.
— Готов? — спросил Колодников.
— Да, — неожиданно спокойно ответил Астафьев. Страха не было, единственным нестерпимым желанием было — скорее закурить. — А что там с Михалычем?
— В бедро пулю всадил, сука! Фортуна его к машине потащил.
Словно в подтверждение его слов загудел движок отъезжающего «уазика».
Милиционеров растолкала Валеркина мать. Увидев мертвого сына, она рухнула на его тело и взвыла:
— Сыночек!!! Что же они с тобой, изверги, сделали!..
«Нормально, — подумал Колодников. — Что мы с ним сделали! А три дня назад сама говорила, что зря выпустили».
Между тем Лена высвободилась из-под тяжелой руки Свинореза, поднялась на ноги, но, сделав несколько шагов, застонала и снова опустилась на землю, сжимая руками живот. Вскоре она перешла на истошный крик, и Колодников с облегчением вздохнул, когда увидел за забором свет фар подъехавшей «скорой».
— Поздний выкидыш, — сказал врач.
— Это хорошо, — сказал Колодников. — Такую породу лучше задавить в зародыше. Хватит нам и одного Свинореза. Надолго.
Глава 12
В эту ночь им так и не удалось поспать. Все службы кривовской милиции были подняты по тревоге, на поиски беглецов мобилизовали весь личный состав. Десятки следователей, оперативников, участковых поднимали дела сбежавших, паспортный отдел выяснял адреса родственников в городе и в окрестных селах, и немедленно по этим адресам отправлялись наряды милиции. Проверяли все выезжающие из города машины и автобусы, пассажиров на железнодорожном вокзале. Выставили кордоны на всех дорогах, ведущих в луга.
Не остались без работы и Колодников с Астафьевым. Дела на четырех беглецов попали и на их стол. Но Юрий воспринимал все происходящее несколько заторможенно, словно со стороны. Колодников в очередной раз пристально взглянул на него, спросил что-то, но пока Юрий соображал, о чем его спрашивал майор, тот уже выскочил из кабинета. Своим семенящим шагом он пробежал до кабинета экспертов и, коротко стукнув в дверь, бесцеремонно вломился в их резиденцию.
— Андрюха, а если бы я сейчас пленки проявлял? — меланхолично спросил Сычев, рассматривая что-то на столе — Ни п… дорогой, ты когда проявляешь, всегда на ключ закрываешься. Лучше скажи, ты с тех кладбищенских бутылок отпечатки снял?
— А как же! — обиделся эксперт. — Вчера еще ушли в область.
— Молодец, тогда гони тару сюда.
— Андрюх, но это же вещественные доказательства, их надо хранить вечно!
— Что, поди, вылакал уже?
— Да нет, ты что. Вон, в шкафу стоят. Пока Андрей занимался поисками водки, Сычев, устанавливая штатив для фотоаппарата, спросил:
— А что так срочно-то?
— Человека лечить надо.
— Это кого?
— Юрку Астафьева.
— У него что, зуб болит?
— Хуже, час назад человека убил.
— Это кого? — удивился Николай.
— Свинореза.
— По этому страдать не стоит!! Посмотри, чем он прапорщика в ИВС замочил.
Распорол сонную артерию, и, пока они сидели запертые в камере, прапор истек кровью.
Рассмотрев супинатор, Колодников присвистнул:
— Однако!
Его даже передернуло, настолько четко майор прочувствовал, как эта железяка могла полоснуть его по собственному горлу.
— Что, проняло? — засмеялся довольный эксперт.
— Ты вот лучше скажи, у тебя закуски случайно нет?
— Есть. Жена мне всегда с собой бутерброды дает.
— Тогда приходи, гостем будешь.
— Сейчас, щелкну эту дрянь и подойду.
Когда через пару часов в кабинет номер девять зашел Мамонов, Астафьев мирно спал на составленных стульях, а Колодников, окутанный сизым табачным дымом, сидел за столом и строчил отчет о проделанной работе.
— Чего это он у тебя спит? — спросил подполковник, кивая на Юрия.
— Пусть спит, он сегодня Свинореза пристрелил, переживает. Первый раз человека убил.
— А, ну тогда ладно. Это понятно. Я первый раз так вообще блевал полсуток.
Отчет пишешь?
— Да, сейчас закончу.
Через несколько секунд он действительно отдал бумагу начальнику и спросил, потерев обеими руками лицо:
— Как там Мазуров?
— Нормально. Пулю вытащили, спит после наркоза.
Прочитав рапорт, Мамонов хмыкнул.
— Орлы, — сказал он и, больше ничего не добавив, вышел из кабинета.
Колодников так и не понял интонации сказанного, но размышлять на эту тему сил не было — нестерпимо хотелось спать. Майор положил руки на стол, на них — голову и мгновенно уснул.
Ровно в одиннадцать часов пополудни к кривовско-му ГОВД торжественно подъехали две черные «Волги». Начальника УВД области встречал лично Фомин.
Выслушав его рапорт, генерал-лейтенант скомандовал: «Вольно» — и, не пожав руки полковника, прошел в здание. Наблюдавшему за встречей из окна Астафьеву показалось, что лицо Фрмина стало бледней обычного.
После получасового разговора с высоким начальством за закрытыми дверями Фомину вызвали «скорую». Врач предположил инфаркт. Генерал-майор и все руководство кривовского ГОВД наблюдали за отбытием начальника в больницу.
— Давно надо было отправить его на пенсию, да все либеральничали, пусть человек, мол, нормально дослужит, — сказал генерал. — Временно исполнять обязанности начальника ГОВД пока будете вы, Мамонов.
Подполковник с облегчением вздохнул. Этот пост был нужен ему именно сейчас, как никогда.
— Сколько, говорите, осталось на свободе этих ваших гавриков? — спросил генерал.
— Пятеро. Восемь человек отказались вообще покидать СИЗО, пятеро пришли сами, остальных выловили за ночь. Троих задержал линейный отдел, причем одного уже в Железногорске.
Зазвонил телефон, и Мамонов с раздражением схватил трубку — он не велел ни с кем соединять его, но, выслушав доклад дежурного по городу, смягчился.
— Еще одного поймали, — сказал он, опуская трубку. — Так что остались четверо.
— Смотрите, подполковник, если эти ваши беглецы устроят что-то похожее на то, что сотворил Свинорез, то не видать вам полковничьих погон.
Начальство задержалось в городе еще на час. В самом конце визита, стоя у черной «Волги», Мамонов сказал:
— Товарищ генерал, разрешите представить к наградам майора Мазурова и лейтенанта Астафьева?
— Это те, кто нейтрализовал этого вашего террориста?
— Да, майор вел переговоры и был ранен, а лейтенант непосредственно обезвредил убийцу.
— Хорошо, подавайте представление, я подпишу.
Известие о том, что их хотят наградить, удивило и Мазурова и Астафьева.
Час они обсуждали это известие в больнице в присутствии Колодникова.
— Никогда не думал, что Мамонов может хлопотать мне о медали, — сказал Мазуров, поудобней устраиваясь на подушке.
— Вот видишь, как ты плохо думал о своем непосредственном начальнике, — хохотнул Колодников.
— Не, ну ты же знаешь, что мы с ним давно на ножах, — продолжал Михалыч. — Еще с тех пор, как оба были капитанами, а в последние годы вообще… — он безнадежно махнул рукой.
— А из-за чего? — спросил Юрий, не знавший прошлых закулисных игр. Майоры переглянулись.
— Ну что, можно ему доверять, как ты думаешь? — спросил Мазуров.
— Хочешь не хочешь, а придется на него всю твою работу сгрузить. Так что деваться некуда, он должен все знать. Откровенничай!
Мазуров покосился в сторону единственного соседа по палате — он спал.
Ходячие больные ушли на обед. На всякий случай майор включил небольшой транзистор и, настроив на грохочущую современную музыку, начал тихо рассказывать.
— Перед тем как стать замом Фомина, Мамонов был заместителем начальника ОБНОН — отдела по борьбе с незаконным оборотом наркотиков. Начал он лихо, провернул несколько сложнейших операций, хоть в учебники заноси. Только у Аньки Нечипоренко, цыганки, изъяли тридцать два килограмма опия-сырца! Потом его энтузиазм как-то начал сходить на нет, серьезных задержаний больше не было.
Мамонов за полгода выстроил себе дачу в Демидовке. А потом я случайно узнал, что кроме этого у него еще один дом записан на родителей и две квартиры — одна на него, другая на сына. Это не считая государственной.
— Самое главное, что и Мамон узнал, что Михалыч в курсе, — Колодников кивнул в сторону Мазурова. — Нет чтобы язык за зубами держать.
— Да я-то откуда знал, что там одна из мамоновских квартир?! — возмутился майор. — Я пришел в паспортный стол узнать, не появляется ли в том районе одна цыганка — она в розыске числилась, вот я и навещал мeста ее бывшего обитания.
Назвал адрес, а Мамонов меня за руку и из кабинета. «Ты чего, говорит, копать под меня начал? Смотри, говорит, на дороге не попадайся». А потом я узнал, откуда этот домик и за что получил его Мамонов. Как говорится, слухами земля полнится.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48
— Стоять! — крикнул он и, не целясь, выстрелил. — Иначе я ее убью!
Мазуров и Колодников застыли на месте. В это время с треском распахнулась калитка, и появился чуть припоздавший Фортуна. Он так же застыл, услышав окрик Свинореза.
— Стоять, говорю! — снова заорал Бычок и полил щедрым матом.
Страха у него не было, героин наполнял все тело легкостью и весельем.
«Сейчас выведу ее в огород и уйду по оврагу к реке, а там они в лугах хрен найдут. Геры у меня сейчас столько, что на год хватит, оттянусь на всю катушку», — думал он.
— Иди, сука! — прикрикнул он на Лену, у которой от страха подгибались ноги. Они спустились с крыльца и начали отходить в сторону огорода.
— Отпусти девчонку, — сказал Мазуров, сунул пистолет в кобуру и поднял руки вверх. — Отпусти и уходи, никто тебя не тронет.
Он сделал два шага вперед, но Свинорез снова заорал: «Стоять!» — и майор остановился. Он знал, что с тыла Быкова пасут Андрей и Юрка, надо было только как-то уговорить его отпустить жену, все остальное было делом техники.
— А хочешь возьми меня в заложники, — майор сделал еще шаг, и в это время Бычок выстрелил в него. Оперативник со стоном опустился на землю, а Свинорез снова ткнул ствол в висок жены и заорал во всю глотку:
— Стоять, суки! Кому говорю: стоять на месте!
Фортуна и Колодников, рванувшиеся было к лежащему на земле Мазурову, замерли, а Быков поволок Ленку в узкий проход между сараями. Колодникову показалось, что слева от Свинореза наверху шевельнулась какая-то тень, он внимательно присмотрелся и понял: кто-то из молодых засел на лестнице, ведущей на сеновал. Это был Мысин, который уже пожалел, что забрался сюда, — обоих, и жертву и убийцу, прикрывала тень от дома. А Свинорез быстро поменял план.
«Дотащу ее до оврага, а там пристрелю. Просто так, чтобы знали суки, с кем дело имеют!»
Астафьев подоспел к месту действий самым последним и единственное, что он смог сделать, это прижаться к стене сарая и ждать. Он не все расслышал из переговоров уголовника с Мазуровым — мешал истерический собачий лай, но суть уловил.
«Похоже, своей бабой прикрывается». Скрипнула калитка, ведущая в огород, и Астафьев поднял пистолет, поддерживая при этом правую руку левой, как в свое время их учили в милицейской школе. Табельный пээм, как никогда, казался невероятно тяжелым. Сердце в груди бешено колотилось, и, хотя на улице было по-ночному прохладно, с лица лейтенанта ручьями лил пот.
— Мазуров ранен, — донеслось до него. Это Колодников вызывал «скорую», но говорил он это не столько для медиков, сколько для Юрия. Астафьев вытянул руки с оружием вперед, прищурился. Глаза его уже привыкли к темноте, и, когда на пятачке, подсвеченном фонарями с соседнего двора, появилось очертание головы, он нажал на крючок. До цели было не более полуметра, и Юрию показалось, что не сама пуля, а грохот выстрела откинул тело Свинореза в сторону. Пуля попала в голову, но и мертвый бандит, падая, тащил за собой Ленку.
Подбежал Колодников, спрыгнул с лестницы Мысин. Его фонарь высветил окровавленное лицо Сергеева-Быкова, а под его рукой, в последних объятиях, заходящуюся в истерике Лену.
— Готов? — спросил Колодников.
— Да, — неожиданно спокойно ответил Астафьев. Страха не было, единственным нестерпимым желанием было — скорее закурить. — А что там с Михалычем?
— В бедро пулю всадил, сука! Фортуна его к машине потащил.
Словно в подтверждение его слов загудел движок отъезжающего «уазика».
Милиционеров растолкала Валеркина мать. Увидев мертвого сына, она рухнула на его тело и взвыла:
— Сыночек!!! Что же они с тобой, изверги, сделали!..
«Нормально, — подумал Колодников. — Что мы с ним сделали! А три дня назад сама говорила, что зря выпустили».
Между тем Лена высвободилась из-под тяжелой руки Свинореза, поднялась на ноги, но, сделав несколько шагов, застонала и снова опустилась на землю, сжимая руками живот. Вскоре она перешла на истошный крик, и Колодников с облегчением вздохнул, когда увидел за забором свет фар подъехавшей «скорой».
— Поздний выкидыш, — сказал врач.
— Это хорошо, — сказал Колодников. — Такую породу лучше задавить в зародыше. Хватит нам и одного Свинореза. Надолго.
Глава 12
В эту ночь им так и не удалось поспать. Все службы кривовской милиции были подняты по тревоге, на поиски беглецов мобилизовали весь личный состав. Десятки следователей, оперативников, участковых поднимали дела сбежавших, паспортный отдел выяснял адреса родственников в городе и в окрестных селах, и немедленно по этим адресам отправлялись наряды милиции. Проверяли все выезжающие из города машины и автобусы, пассажиров на железнодорожном вокзале. Выставили кордоны на всех дорогах, ведущих в луга.
Не остались без работы и Колодников с Астафьевым. Дела на четырех беглецов попали и на их стол. Но Юрий воспринимал все происходящее несколько заторможенно, словно со стороны. Колодников в очередной раз пристально взглянул на него, спросил что-то, но пока Юрий соображал, о чем его спрашивал майор, тот уже выскочил из кабинета. Своим семенящим шагом он пробежал до кабинета экспертов и, коротко стукнув в дверь, бесцеремонно вломился в их резиденцию.
— Андрюха, а если бы я сейчас пленки проявлял? — меланхолично спросил Сычев, рассматривая что-то на столе — Ни п… дорогой, ты когда проявляешь, всегда на ключ закрываешься. Лучше скажи, ты с тех кладбищенских бутылок отпечатки снял?
— А как же! — обиделся эксперт. — Вчера еще ушли в область.
— Молодец, тогда гони тару сюда.
— Андрюх, но это же вещественные доказательства, их надо хранить вечно!
— Что, поди, вылакал уже?
— Да нет, ты что. Вон, в шкафу стоят. Пока Андрей занимался поисками водки, Сычев, устанавливая штатив для фотоаппарата, спросил:
— А что так срочно-то?
— Человека лечить надо.
— Это кого?
— Юрку Астафьева.
— У него что, зуб болит?
— Хуже, час назад человека убил.
— Это кого? — удивился Николай.
— Свинореза.
— По этому страдать не стоит!! Посмотри, чем он прапорщика в ИВС замочил.
Распорол сонную артерию, и, пока они сидели запертые в камере, прапор истек кровью.
Рассмотрев супинатор, Колодников присвистнул:
— Однако!
Его даже передернуло, настолько четко майор прочувствовал, как эта железяка могла полоснуть его по собственному горлу.
— Что, проняло? — засмеялся довольный эксперт.
— Ты вот лучше скажи, у тебя закуски случайно нет?
— Есть. Жена мне всегда с собой бутерброды дает.
— Тогда приходи, гостем будешь.
— Сейчас, щелкну эту дрянь и подойду.
Когда через пару часов в кабинет номер девять зашел Мамонов, Астафьев мирно спал на составленных стульях, а Колодников, окутанный сизым табачным дымом, сидел за столом и строчил отчет о проделанной работе.
— Чего это он у тебя спит? — спросил подполковник, кивая на Юрия.
— Пусть спит, он сегодня Свинореза пристрелил, переживает. Первый раз человека убил.
— А, ну тогда ладно. Это понятно. Я первый раз так вообще блевал полсуток.
Отчет пишешь?
— Да, сейчас закончу.
Через несколько секунд он действительно отдал бумагу начальнику и спросил, потерев обеими руками лицо:
— Как там Мазуров?
— Нормально. Пулю вытащили, спит после наркоза.
Прочитав рапорт, Мамонов хмыкнул.
— Орлы, — сказал он и, больше ничего не добавив, вышел из кабинета.
Колодников так и не понял интонации сказанного, но размышлять на эту тему сил не было — нестерпимо хотелось спать. Майор положил руки на стол, на них — голову и мгновенно уснул.
Ровно в одиннадцать часов пополудни к кривовско-му ГОВД торжественно подъехали две черные «Волги». Начальника УВД области встречал лично Фомин.
Выслушав его рапорт, генерал-лейтенант скомандовал: «Вольно» — и, не пожав руки полковника, прошел в здание. Наблюдавшему за встречей из окна Астафьеву показалось, что лицо Фрмина стало бледней обычного.
После получасового разговора с высоким начальством за закрытыми дверями Фомину вызвали «скорую». Врач предположил инфаркт. Генерал-майор и все руководство кривовского ГОВД наблюдали за отбытием начальника в больницу.
— Давно надо было отправить его на пенсию, да все либеральничали, пусть человек, мол, нормально дослужит, — сказал генерал. — Временно исполнять обязанности начальника ГОВД пока будете вы, Мамонов.
Подполковник с облегчением вздохнул. Этот пост был нужен ему именно сейчас, как никогда.
— Сколько, говорите, осталось на свободе этих ваших гавриков? — спросил генерал.
— Пятеро. Восемь человек отказались вообще покидать СИЗО, пятеро пришли сами, остальных выловили за ночь. Троих задержал линейный отдел, причем одного уже в Железногорске.
Зазвонил телефон, и Мамонов с раздражением схватил трубку — он не велел ни с кем соединять его, но, выслушав доклад дежурного по городу, смягчился.
— Еще одного поймали, — сказал он, опуская трубку. — Так что остались четверо.
— Смотрите, подполковник, если эти ваши беглецы устроят что-то похожее на то, что сотворил Свинорез, то не видать вам полковничьих погон.
Начальство задержалось в городе еще на час. В самом конце визита, стоя у черной «Волги», Мамонов сказал:
— Товарищ генерал, разрешите представить к наградам майора Мазурова и лейтенанта Астафьева?
— Это те, кто нейтрализовал этого вашего террориста?
— Да, майор вел переговоры и был ранен, а лейтенант непосредственно обезвредил убийцу.
— Хорошо, подавайте представление, я подпишу.
Известие о том, что их хотят наградить, удивило и Мазурова и Астафьева.
Час они обсуждали это известие в больнице в присутствии Колодникова.
— Никогда не думал, что Мамонов может хлопотать мне о медали, — сказал Мазуров, поудобней устраиваясь на подушке.
— Вот видишь, как ты плохо думал о своем непосредственном начальнике, — хохотнул Колодников.
— Не, ну ты же знаешь, что мы с ним давно на ножах, — продолжал Михалыч. — Еще с тех пор, как оба были капитанами, а в последние годы вообще… — он безнадежно махнул рукой.
— А из-за чего? — спросил Юрий, не знавший прошлых закулисных игр. Майоры переглянулись.
— Ну что, можно ему доверять, как ты думаешь? — спросил Мазуров.
— Хочешь не хочешь, а придется на него всю твою работу сгрузить. Так что деваться некуда, он должен все знать. Откровенничай!
Мазуров покосился в сторону единственного соседа по палате — он спал.
Ходячие больные ушли на обед. На всякий случай майор включил небольшой транзистор и, настроив на грохочущую современную музыку, начал тихо рассказывать.
— Перед тем как стать замом Фомина, Мамонов был заместителем начальника ОБНОН — отдела по борьбе с незаконным оборотом наркотиков. Начал он лихо, провернул несколько сложнейших операций, хоть в учебники заноси. Только у Аньки Нечипоренко, цыганки, изъяли тридцать два килограмма опия-сырца! Потом его энтузиазм как-то начал сходить на нет, серьезных задержаний больше не было.
Мамонов за полгода выстроил себе дачу в Демидовке. А потом я случайно узнал, что кроме этого у него еще один дом записан на родителей и две квартиры — одна на него, другая на сына. Это не считая государственной.
— Самое главное, что и Мамон узнал, что Михалыч в курсе, — Колодников кивнул в сторону Мазурова. — Нет чтобы язык за зубами держать.
— Да я-то откуда знал, что там одна из мамоновских квартир?! — возмутился майор. — Я пришел в паспортный стол узнать, не появляется ли в том районе одна цыганка — она в розыске числилась, вот я и навещал мeста ее бывшего обитания.
Назвал адрес, а Мамонов меня за руку и из кабинета. «Ты чего, говорит, копать под меня начал? Смотри, говорит, на дороге не попадайся». А потом я узнал, откуда этот домик и за что получил его Мамонов. Как говорится, слухами земля полнится.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48