— Умеет жить, — с завистью сказал другой милиционер, также с сержантскими лычками.
— Скажи — воровать, — поправил кто-то.
— Какая разница! Не пойман, не вор, выдал известную поговорку сержант.
— Не скажи. Тут и без санкции видно, кто вор, а кто нет.
В это время один из прибывших, лейтенант, обнаружил железную калиточку в заборе. Он приоткрыл ее, и на него со свирепым рыком тут же бросился мамоновский Дик. Офицер выругался и, обернувшись, сказал: . — У них и собаки как на подбор. Наверное, одним мясом кормят, поди говяжьей вырезкой.
Могильнов подошел поближе, посмотрел на беснующегося пса и, воровато оглядываясь на окна мамоновского дома, выстрелил овчарке в голову.
— Ты чего это? — удивился лейтенант.
— А чтобы нам штаны не порвал, когда Мамона брать придем.
— Ты думаешь, все-таки его раскрутят?
— Должны.
Они не заметили, как наверху, на втором этаже, чуть дрогнули портьеры в одном из окон.
В здании ГОВД Колодников и Зудов демонстрировали прокурору и высшим милицейским чинам запись ночных съемок Елены Брошиной. Дверь бывшего кабинета Фомина частенько открывалась, то одного, то другого окликали и вызывали по делам, все это походило на просмотр запрещенного фильма в подпольном кинозале времен застоя.
Прокурор Леонид Макарович Комаров, хотя и состоял в многолетней дружбе с Мамоновым, понимал, что при таком раскладе подполковник уже никак не сможет стать начальником ГОВД, а с этой пленочкой и вообще может загреметь как минимум под служебное расследование и в отставку.
— Да, интересные кадры, — сказал он, закуривая очередную сигарету.
— Это еще не все, — сказал Андрей и сделал знак Павлу включить ускоренный просмотр. — Вот, машина подъехала, видите? Номер не вошел, только понятно, что «Волга», серая. Вот!
Он остановил запись, и Комаров в изнеможении откинулся на спинку стула, настолько четко здесь было видно характерное лицо господина бургомистра.
— Боже мой, а этот-то откуда?! Он вроде бы с Гусевым и знаком-то не был?
Стародымов всегда пытался держаться подальше от подобных личностей.
— Я же вам говорил, — настаивал Андрей. — Их всех связывает эта история с похищением Орловой.
— Странно, — пробормотал прокурор. — Его вдова говорила, что этой ночью бургомистр не ночевал дома, но она твердит, что Стародымов ходил налево. За это она ему якобы и устроила этот злополучный скандал, после которого Стародымов и застрелился.
На экране пошли кадры укладывания на диван бургомистра, потом те, на которых Мамонов говорит по телефону.
— Интересно, а кому он сейчас звонит, как вы думаете? Все-таки три часа ночи, кого он решил разбудить в такое время? — спросил прокурор.
Колодников понял мысль Комарова:
— Ну, в таких случаях обычно звонят, чтобы успокоить родных, сказать, чтобы не волновались.
— Да, верно. И мне кажется, что Валентина Павловна должна была знать, где этой ночью был ее муж, — тихо сказал Комаров.
Зудов поставил другую кассету.
— А эту пленку мы нашли в видеокамере, обнаруженной в «ауди» Крылова. Судя по кадрам, снимала тоже Елена Брошина. Вот интересный план, Мамонов в машине…
Его лицо, заметьте. Выражение — мрачное! Мне кажется, что как раз он и отдал приказ убить Елену. Так что складывается довольно отчетливая картина — Брошину столкнули с дороги Крылов и его компания.
Произнеся эти слова, Колодников почувствовал за спиной какое-то странное изменение в настроении зрителей. Вытянулось лицо и у Пашки, застывшего с пультом в руках. Обернувшись, Андрей понял в чем дело. На пороге стоял Михаил Ковчугин. Майору показалось, что за эти часы лейтенант постарел лет на десять, по крайней мере, похудел и осунулся прилично. От жизнерадостного, розовощекого парня осталась бледная тень. Колодникову даже показалось, что Ковчугин сейчас упадет в обморок, как тогда, на пожарище. Но тот устоял и, подойдя к столу, уставился на видеокамеру.
— Это ее камера, — тихо сказал он. В голове лейтенанта в этот момент непрерывно крутился телефонный разговор с Мамоновым утром того страшного дня.
Он впервые понял, что невольно помог убийцам любимой женщины.
— Миш, это точно ее камера? — уточнил Колодников.
— Да, посмотри, там, снизу, нацарапана ее фамилия. На всякий случай. Лена пометила…
Сразу человек пять начали вертеть камеру, вслух читая надпись.
— Елена Брошина, город Кривов, код, номер телефона.
Когда осмотр закончился, Ковчугина уже не было б кабинете.
— А Михаил-то ушел! — оглядываясь, обеспокоенно заметил Колодников.
— Да, в самом деле, как бы чего с собой не натворил, парень не в себе, — откликнулся Комаров. — Присмотрите за ним.
Несколько человек кинулись искать лейтенанта, а в кабинет заглянул дежурный. Выглядел он то ли удивленным, то ли обеспокоенным. Впрочем, это было какое-то смешение чувств…
— Андрей, Колодников, — позвал он. — Тебя там вызывают.
— Кто?
— Сам увидишь.
— А куда?.
— На улицу иди.
Удивленный майор прошел по коридору и, выйдя на крыльцо, увидел человека, которого меньше всего ожидал увидеть. Внизу стоял, нервно затягиваясь сигаретой, Аркадий Антонов. Увидев Колодникова, он выкинул только что начатую сигарету и тихо сказал:
— Я к тебе. Гусь забрал Татьяну и Ромку.
Глава 32
Когда первоначальный шок от сказанного прошел, Андрей медленно спустился к Антонову и спросил:
— Как это случилось? Ты ведь говорил, что они в Железногорске?
— Я тоже так думал.
На самом деле все было довольно просто. Гусев приказал своему верному Мишане, бывшему десантнику, перерезать телефонный кабель, ведущий в дом Антонова. Потом Мишаня отправился на окраину города, к ретранслятору системы сотовой связи.
— Я на месте, — доложил он по мобильной рации Гусеву.
— Хорошо, жди.
После этого Вадим позвонил Татьяне Антоновой в Железногорск.
— Это Вадим Гусев, — представился он. — Татьяна, ты только не волнуйся, но Антон попал в больницу.
— Что с ним?! — вскрикнула Татьяна.
— Автомобильная авария. Ехал в Железногорск, и ему буквально в лоб врезался «КамАЗ». Шофер пьян в стельку.
Последовала долгая пауза.
Гусев наслаждался ситуацией, он понимал, в каком шоке пребывает сейчас женщина, и даже тихо, про себя, посмеялся, представляя состояние Татьяны.
— Он… жив? — с запинкой спросила она.
— Да, подушка в машине хорошо сработала, но переломался прилично, похоже, позвоночник. Он без сознания.
— Я сейчас же приеду!
— Ты только там осторожно, — предупредил Гусев. Он улыбнулся, услышав в трубке гудки отбоя, и, взяв рацию, сказал в микрофон всего два слова:
— Давай, жги.
Мишаня в эти секунды стоял перед открытой дверью подстанции, питающей ретранслятор. Он поднял с земли небольшой лом, примерился и плашмя кинул железяку на шины, еле успев отскочить в сторону от фонтана полыхнувших искр.
Гусев угадал: Татьяна после разговора с ним тут же начала набирать номер телефона мужа. Она знала, что между старыми друзьями пробежала черная кошка, недоумевала, почему именно Гусев сообщил ей об этой аварии, и решила все же перепроверить. Мобильник пару раз прогудел, и, когда Татьяне показалось, что сигналы кончились и сейчас состоится подключение, все оборвалось, и мягкий, будто кошачий голос начал говорить фразу, так бесившую всех, кто хотя бы раз в своей жизни ее слышал:
— Абонент временно недоступен, перезвоните, пожалуйста, позже…
Бросив мобильник на стол, Татьяна схватилась за обычный телефон. Она звонила в кривовский дом, и здесь ее также ждала неудача — трубку никто не брал. Потом опять схватила мобильник и набрала номер родителей, но все тот же кошачий голос твердил все ту же надоедливую фразу:
— Абонент временно недоступен…
Татьяна могла бы еще догадаться позвонить по обычному телефону в кривовскую больницу, но к этому времени она окончательно потеряла голову.
— Рома, быстро одевайся, едем в Кривое, — сказала она, влетев в детскую, где сын играл в компьютерные игры.
— Сейчас, — заторможенно отозвался тот, круша виртуальных монстров.
— Быстро! — прикрикнула она, выдирая сына из кресла.
— Я почти прошел этот уровень! — возмущенно заорал Роман, внешне как две капли воды похожий на своего отца, такой же большеголовый, лобастый, с широко расставленными глазами.
— Поехали, с отцом плохо!
Она металась по дому, собирала какие-то совсем ненужные вещи, а внутри у нее словно дрожала струна. Татьяна неожиданно поняла, что любит своего мужа гораздо больше, чем предполагала.
Высокая и стройная, со светло-русыми волосами, с большими серыми иконописными глазами, Татьяна всю жизнь считалась умненькой девочкой. Примерная ученица, отличница, потом и золотая медалистка, студентка университета, она никому и никогда не давала повода сказать о себе что-то плохое. Учеба давалась ей легко: прекрасная память, логическое, совсем не женское мышление. Уже на первом курсе университета на нее обратили внимание преподаватели. Но именно в тот же год она вышла замуж за самого известного криминального авторитета Кривова Аркадия Антонова. Большей частью в этом браке взял верх расчет.
Родители Татьяны жили небогато, и оплата обучения дочери давалась им с трудом.
Но и она, встретив Антонова, невольно поддалась обаянию его силы, мощи, уверенности в себе. Родив ребенка ровно через девять месяцев после свадьбы, Татьяна все же продолжила учебу и закончила университет, но мысли о научной карьере оставила. По инерции и из-за своего упрямого характера она все-таки пошла работать — преподавать химию в школе, но через полгода сбежала оттуда, не выдержав «теплой», террариумной атмосферы чисто женского коллектива.
О своем муже она ничего плохого сказать не могла, только хорошее. При ней Антоша становился совсем другим, словно робел, а с появлением Ромки стал заботливым и любящим отцом, И вот теперь, получив это страшное известие, Татьяна поняла, насколько сильно, чисто по-русски, по-бабьи она привязалась к этому человеку. Гораздо больше, чем думала.
Через десять минут «опель» стального цвета мчался по направлению к Кривову. Машину Татьяна начала водить недавно, но в этот раз неслась по шоссе как никогда, перекрыв все скоростные ограничения. На середине пути ее остановили гаишники, но, сунув им сто баксов, она пояснила:
— У меня муж попал в аварию, лежит в больнице, тороплюсь к нему.
— Так вы к нему попадете на соседнюю койку, — предположил инспектор, но отпустил нарушительницу.
Она не заметила, как при въезде в город к ней в хвост пристроилась серая «девятка». Машина пасла ее до самой больницы, и когда Татьяна припарковалась на стоянке и отстегнула ремень безопасности, открылась дверца и ее с силой толкнули на соседнее сиденье. За рулем «опеля» устроился незнакомый здоровущий мужик.
* * *
— Ты что! — закричала она, но сзади сели еще двое: один из них зажал рот хозяйке машины, второй держал Ромку.
— Ну что, все уселись? Тогда поехали, — миролюбиво сказал здоровяк, трогая машину с места.
Через полчаса в доме Аркадия Антонова раздался странный звук. Аркадий удивленно посмотрел по сторонам, потом понял, что звук идет из оружейного шкафа. Он торопливо открыл его и убедился, что зуммерила мобильная импортная рация — непременный атрибут его охотничьей амуниции. По весу и размеру была она раза в два меньше, чем рации такого же типа у милиционеров.
— Да, — сказал он, поднося к уху хитроумное изобретение японцев.
— Антоша, это я, Вадим.
— Гусь? — удивился Антонов. — И что тебе надо еще? Мало отступных? — попробовал угадать он.
— Да нет, Антоша. В этот раз мне нужно все.
— Что именно?
— Все то, что у тебя сейчас в чемоданчике в сейфе. Как там в той песне: «А ну-ка, принеси свой чемоданчик!..»
Гусь засмеялся, и Аркадий понял, что его бывший друг в самом «приплыве».
— Ну, ты совсем борзеешь, — с ненавистью сказал Антонов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48