— Ты че, Каша, совсем офонарел? Кто с моей рожей поверит, что я друг мента? Она меня как увидит, наоборот, сразу ментов вызовет.
В самом деле, свирепая физиономия Петрухи, с перебитой переносицей, оттопыренными ушами и многочисленными мелкими шрамами, не располагала к доверию.
— К тому же, что я ей «петь» буду? Еще ляпну по привычке «гони баксы, падла», и хана.
Петруха специализировался по части ежедневных поборов на местных рынках, что не требовало от него особого дара красноречия. Вот Каша, это да, совсем другое дело. Высокий, с симпатичным лицом и живыми карими глазами, Валерик даже окончил три курса пединститута, но больше не потянул по причине острой любви к большим деньгам и полного отсутствия желания трудиться на благо воспитания подрастающего поколения. Охота к легкой наживе привела его к прозаическому ограблению в подъезде, а затем и к небольшому, как начинающего грабителя, сроку. После отсидки он подался под крыло сначала Антоши, а потом и Гуся. Язык у Валерика был подвешен что надо, разговорить, войти в доверие — это был основной профиль его работы. А кличку он получил не со зла, каши в его рту как раз не наблюдалось, просто фамилия у него была такая — Кашин.
— Хера препираться, прервал диалог двух «интеллектов» Базар. — Все валите, я здесь вас жду. Если что — бегом в тачку.
Подельники нехотя покинули салон.
— Забодала эта бодяга, как дураки, по квартирам ходим, — поделился один из гусевских «пехотинцев» по кличке Бабочка, невольно оглядываясь через плечо на оставшегося в машине старшого. — А этот боров, если что — смоется, а нам путевка на нары.
— Не бухти, Серега, сглазишь. Ничего тут сложного нет.
— Ага, Шурика этот козел, тот, которого мы ищем, с дерева снял только так.
Свинореза, говорят, тоже он замочил.
У квартиры они разделились, один остался этажом ниже, двое поднялись наверх и остановились между этажами, а Каша надавил на кнопку звонка квартиры номер пять. Вскоре из-за двери донесся старческий голос:
— Кто там?
— Тетя Аня, это друг Юрия, у вас его случайно нету?
Щелкнул дверной замок, в дверях показалось сморщенное старушечье лицо:
— Какого Юрия?
— Как какого, — опешил Каша. — Астафьева.
— А, Юрика! — обрадовалась старушка. — Внучка моего двоюродного. Нет, его здесь нету. Давно он у меня не был, с самых праздников. А ты кто такой будешь?
— Я его коллега, в милиции вместе работаем.
— А что ж ты его дома не ищешь?
— Да нету его дома, сказали, он куда-то к родственникам уехал, а к кому — никто точно не знает. А его срочно на работу вызывают, начальство рвет и мечет.
Старушка захихикала:
— Да как же, будет он тебе со мной, старухой, сидеть. Он сейчас, поди, по девкам где-нибудь носится, хвост задрав. Его дело молодое.
— Ну, может, и так. У вас телефона нет?
— Нет, касатик.
— А попить не вынесете, такая жара сегодня.
— Сейчас, сейчас.
— Если можно, похолодней.
Старушка засеменила на кухню, оставив входную дверь открытой. Каша сделал два длинных бесшумных шага вперед, осторожно заглянул в спальню, потом в зал.
Отсюда было слышно, как старушка сливает из крана теплую воду, стараясь угодить странному гостю. Валерик вернулся, когда хозяйка показалась в коридорчике с большой литровой кружкой воды.
— Вот спасибо, вы меня просто спасли! — обрадовался нежданный визитер и, не отрываясь, залпом осушил вместительную тару. Шумно отдуваясь, он начал прощаться:
— Ну спасибо, до свидания, всего хорошего.
Последние слова Валерик произнес преувеличенно громко, искоса глянув вверх. Это было заранее оговорено, если бы он сказал «прощайте», то парни вмиг бы сбежали вниз и, ворвавшись в квартиру, перестреляли бы всех находившихся в ней людей. Это было просто и ясно, но эти тупорылые быки уже два раза срывались и при слове «до свидания», и только находчивость Каши помешала им выполнить свою киллерскую работу. В первый раз он просто успел сам захлопнуть дверь перед носом удивленных хозяев, а во второй — втихаря показал кулак своим туповатым подельникам.
Все четверо вернулись, в машину, и Каша, усаживаясь, пожаловался:
— У меня скоро, как у кита, фонтан из носу попрет! Уже ведра два воды в себя влил, не меньше. Давай-ка приткнемся где-нибудь в сторонке, отольем.
— Купи памперс и смело писай в штаны, — пошутил Базар. Эта была самая удачная его шутка за весь день, а может, и за всю жизнь, так что все четверо откровенно заржали над словами эрудированного собрата. Тот сплюнул в окно «БМВ» и спросил:
— Много там еще адресов?
— Четыре.
Каша выругался и поделился своими планами:
— Так, если вы мне не найдете туалет, то я вам сейчас изображу все здесь, без памперса, в лучшем виде. В луже сидеть будете!
Предпоследним адресом в списке был Суворовский переулок, дом семь, Аксеновка, окраина города, через триста метров за приземистыми бревенчатыми домами начинались дачи, деревянные и кирпичные. Именно там, в одной из них, сейчас маялся Юрий Астафьев. Неизвестность — страшнее любой угрозы. Лейтенант не знал, что происходит в городе, он никак не мог связаться с Колодниковым, а обращаться в управление не хотел, понимая, что все тут же будет доложено Касьянову или Мамонову.
Утром он ходил звонить из ближайшего телефона-автомата почти в километре от дома, но никого не застал дома. Зудов уже уехал, и в отделе никого не было, телефон Колодникова постоянно выдавал короткие гудки. После обеда, часа в четыре, Астафьев послал в разведку Анну Владимировну, тем более что ей нужно было купить продукты и лекарства для Ольги. Она ушла и пропала. Юрий и не подозревал, что Орлова который раз безуспешно пытается дозвониться по данным ей номерам. Колодников и Зудов в это время носились по лугам в поисках пропавшего участкового, а потом мчались на пожар к дому Ковчугина. Но самую большую досаду Астафьев испытывал от того, что сели батареи его мобильной рации, а это был его последний шанс на случай экстренной ситуации. Что она возникнет, Юрий не сомневался.
Движимый дурными предчувствиями, Юрий вышел из дома.
Раньше в этом доме жили его дед с бабкой, полгода назад Зинаида Ивановна умерла, и дом пустовал, хотя родители Юрия и использовали его вместо дачи, засаживая шесть соток огорода нехитрыми овощами. К ногам лейтенанта подбежал и начал ласкаться рослый пес, помесь овчарки и водолаза по кличке Верный. Обычно собака носилась вокруг дома без цепи, своим свирепым видом спасая огород Астафьевых от разграбления.
— Ну, Верка, отстань, — Юрий слегка оттолкнул жизнерадостную псину, чтобы продолжить исследование семейного гнезда и найти хоть какое-то «оружие». Он закрыл калитку на большой засов и направился в сарай. Войдя, осмотрелся и начал рыться среди ящиков, старинных сундуков и прочего древнего хлама. Сейчас самые простые и житейски безобидные вещи предстали перед ним в совершенно ином свете.
Из сарая Юрий выбрался серый от пыли, но с трофеями — небольшой кувалдой, вилами и ржавым топором.
Первое, что он увидел, когда вернулся в дом, — устремленные на него глаза Ольги. Он как будто увидел ее впервые, за всеми волнениями, нападением и похищением он, честно говоря, мало обращал на девушку внимания. Лейтенант никак не ожидал, что глаза ее такого удивительного цвета — синие глубокие сапфиры.
Теперь он понял, почему не Самойленко, а Ольге жюри отдало первое место на конкурсе красоты. Таких красивых и удивительных глаз, возможно, не было ни у кого в мире.
— Здравствуйте, — сказал Астафьев и, торопливо сгрузив в угол свой «улов», подошел к девушке. — Меня зовут Юрий. Ваша мама, Анна Владимировна, уехала в город, за лекарствами. Она скоро будет. Может быть, вы хотите поесть?
Ольга пристально смотрела в лицо этого незнакомого человека, суетившегося вокруг нее.
«Почему он все время рядом? Смешной, — подумала она, прикрывая глаза. — Мама. Мама уехала за лекарствами. Анна Владимировна».
Она вспомнила стены больницы, встревоженное лицо женщины. «Это же моя мама! В больнице со мной была мама, — вспыхнуло в сознании Ольги. — …Такая слабость, что не хочется даже пошевелить рукой. Я тяжело больна! Этот парень, наверное, помогает маме. Почему меня увезли из больницы?»
А потом нахлынуло все то, что ей пришлось пережить совсем недавно. В памяти снова возник визг тормозов, грубые руки, затягивающие ее в салон, и ехидный, противный голос:
— Ты куда это, детка! Сбежать хотела? А отметиться в нашей постельке?
Придется поработать…
Резкая боль в затылке…
Все это было так реально, что Ольга застонала. Юрий встревоженно выглянул из соседней комнаты, но девушка снова закрыла глаза.
«Во сне что-то увидела», — подумал он и продолжил приготовления на случай нежданных визитов.
Астафьеву не нравилась комната, в которой находилась Ольга, в ней целых три окна. К счастью, кровать, на которой лежала Орлова, была старомодная, с колесиками. Это обрадовало Юрия, и, поднатужившись, он перевез ее в соседнюю комнатку, небольшую, с одним окном. Двигал осторожно, стараясь не разбудить и не напугать девушку. Ольга только на секунду открыла глаза, но, увидев перед собой лицо этого странного парня, постаралась улыбнуться и снова закрыла глаза.
Этого человека она почему-то не боялась.
Утерев с лица пот, Юрий осмотрелся по сторонам и нашел себе еще одну работенку. Собрав все силы, он начал толкать буквально по сантиметру массивный, старомодный платяной шкаф. В результате его усилий через полчаса тот напрочь перекрыл единственное окно. Астафьев остался доволен своей изобретательностью.
— Ну вот и хорошо, — сказал он сам себе, переводя дух, и неожиданно вспомнил: мать говорила, что баба Зина в этом шкафу хранила одежду чуть ли не с Гражданской войны. А по-моему, она там еще и центнера два золота припрятала.
Баба Зина отличалась чертой, присущей многим, пережившим лихолетье прошлых войн. Она не выбрасывала ничего, во всех шкафах, комодах, сервантах и просто мешках хранились вещи многочисленного клана Астафьевых. Сюда же свозили из города отслужившую свое мебель дети Зинаиды Ивановны. Все это было похоже на нечто среднее между музеем и свалкой, Дореволюционные, монументальные комоды и столы под красное дерево соседствовали со шкафами шестидесятых годов. После смерти матери Надежда Петровна, мать Юрия, имела неосторожность открыть один из них. Об этом она сразу пожалела. Вывалившиеся мешки и пакеты со старыми чулками и детской одеждой они так и не смогли потом затолкать обратно, пару мешков пришлось вытащить в сарай, а запах нафталина просто задушил всех «археологов» и заставил их спешно покинуть дом. Мать Юрия решила нанять самосвал и вывезти куда-нибудь весь этот хлам, да все руки не доходили.
На преобразование дома в крепость ушло не менее часа. Астафьев перевязал цепь Верного по своему усмотрению, в зале переставил мебель так, чтобы закрыть хотя бы два окна, двери других комнат забил гвоздями. Дом не раз расширялся, разрастаясь пристройками, и поэтому изобиловал небольшими комнатками, коридорчиками, переходами. Дольше всего Юрий провозился в подполе, вылез оттуда перемазавшийся землей, но довольный. Потом он пересчитал оставшиеся в обойме его пневматика шарики, но от этого они не прибавились. Юрий даже пожалел, что вчера в азарте скоротечной перестрелки был столь расточителен.
Теперь оставалось только ждать. Юрий бродил по оставшимся незаколоченным комнатам и обнаружил в одной из них старенький, советских времен телевизор. Он щелкнул кнопкой включения, но ворвавшийся в дом звук какой-то разухабистой песни вывел его из равновесия, и он тут же выключил его. При этом взгляд его упал на адаптер усилителя польской антенны, установленной на крыше дома. Почти такой же был у него в кабинете, с его помощью он подзаряжал рацию. Единственное отличие состояло в том, что у того имелся специальный штекер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48