— Да, — кивнул редактор. — Знаком. Дела у него идут неплохо, он частенько устраивает презентации, приглашает влиятельных людей... Стол, сувениры, девочки... Ну и так далее.
— Сысцов? — спросил или скорее подсказал Пафнутьев. — Колов? Анцыферов?
— Нет, на презентациях их не бывает... Зачем светиться, — Цыкин едва ли не первый раз за весь разговор улыбнулся, показав такие роскошные, белоснежные зубы, что Пафнутьеву сразу стало ясно — свои родные зубы редактор растерял, проходя через бурную, насыщенную встречами молодость. — Они встречаются в более узком кругу. Думаю, это правильно." Их встречи, беседы, даже пьянки, если таковые и случались.., отражаются на судьбе города, на наших судьбах.
— Разумеется, — Пафнутьев, опустив голову, помолчал, рассматривая собственные ладони и ожидая, пока из его глаз исчезнет выражение насмешливое и куражливое. И лишь уверившись, что в глазах снова появилась должная уважительность к собеседнику, поднял голову. — А это... Званцев...
— Он пропал как-то уж совсем неожиданно. Не пришел на работу и все. И до сих пор. Приходила жена, звонили знакомые, друзья, подруги... Но ничего утешительного сказать мы не могли. Как сквозь землю.
— Он уволен?
— Приказа об увольнении не было. Я не стал этого делать. Мало ли... Вдруг возникнет... Его трудовая книжка в моем сейфе.
— Не покажете?
— Покажу, почему нет...
— Что-то жене платите?
— Первое время платили... Сейчас прекратили. Нет оснований. Она иногда подрабатывает у нас на разборке почты — вот за это мы ей платим.
— И никаких слухов о Званцеве?
— Если вас интересуют слухи...
— Очень! — горячо заверил Пафнутьев.
— Ну если так, — Цыкин взял бутылку, повертел ее перед глазами, и убедившись что она пуста, поставил под стол, вопросительно посмотрел на Пафнутьева. Тот понял редактора и отрицательно покачал головой, дескать, на сегодня хватит. — Есть такой слух, — со вздохом проговорил Цыкин — видимо, он не возражал бы против небольшой добавки, но раз гость против, пусть будет так. — Есть такой слух... Но предупреждаю — только слух, — Цыкин поднял вверх указательный палец. — Так вот, злые языки клевещут, что Байрамов подарил нашему Званцеву машину. «Жигуленок». Не новый, но в хорошем состоянии. «Пятерка». Два года назад это был.., если был, конечно.., это был вполне реальный подарок. Это сегодня цены на машины взлетели до десятков миллионов. А тогда.., можно было и поверить.
— Званцев заслужил такой подарок?
— Повторяю, Павел Николаевич, я не утверждаю...
— Понимаю. Мы говорим только о слухах. Но если бы такое действительно произошло... Это заслуженный подарок?
— Думаю, да. Статьи Званцева очень помогли Байрамову, он сразу оказался в деловой элите города... Кроме того, подобные подарки делаются и в счет будущего...
— Но опубликование восторженных статей о Байрамове зависело не только от Званцева... Если он их написал, то поместить на газетных страницах могли только вы, главный редактор. Вам Байрамов подарил машину? — вопрос оказался довольно жестким, Пафнутьев и не рассчитывал получить на него ответ, но ему важно было отношение редактора к вопросу. Тот неожиданно улыбнулся, опять обнажив сверкающий ряд зубов.
— Поскольку мы с вами немного выпили и в какой-то мере уже породнились, то скажу... Вы правильно понимаете редакционную кухню. Действительно, я могу поставить статью в номер, а могу ее не поставить. И для того, и для другого у меня всегда найдется достаточно оснований. Статьи Званцева я в номер ставил. Но машины Байрамов мне не дарил, Он со мной иначе расплачивался.
— Но расплатился?
— Сполна. Вам интересно как?
— Очень, — улыбнулся Пафнутьев.
— Отвечу... Поскольку мы говорим только о слухах... И еще потому, что подобные взаимоотношения перестали быть криминальными.", Я съездил на Кипр. На две недели.
— За счет Байрамова?
— Можно и так сказать.
— Как там, на Кипре?
— Ничего... Но не больше. Европейское захолустье. Глухомань. И выпить по-настоящему не с кем было.
— Говорят, там красивые девушки? — провокационно улыбнулся Пафнутьев.
— Красивые... Ну и что? — Цыкин вопросительно посмотрел на Пафнутьева, словно даже не понимая, о чем тот спрашивает. И Пафнутьев понял — этот вопрос редактора больше не тревожит. Убедившись, что гость все понял правильно, Цыкин поднялся, открыл сейф и вынул трудовую книжку Званцева. — Вот, — он положил книжку перед Пафнутьевым. — Полюбопытствуйте. Биография достаточно колоритная, но у нас все с колоритными биографиями.
Пафнутьев полистал книжку, как бы пробежавшись по годам пропавшего человека. Оказывается, Званцев работал в геологической конторе, бурил скважины, искал воду в области, был в театре рабочим сцены, одно время работал даже таксистом. «Ага, — удовлетворенно кивнул Пафнутьев. — Это уже хорошо. Значит, в машинах разбирается...»
— А если я попрошу у вас ее на время? — спросил он у Цыкина. — Не возражаете?
— Нет проблем. Только оставьте расписку, чтоб я мог в случае чего что-то на стол положить.
Пафнутьев тут же, не сходя с места, взял со стола редактора подвернувшийся лист бумаги и написал расписку. Поставив подпись, должность, дату, он протянул ее Цыкину. Тот пробежал глазами по строчкам и сунул расписку в сейф, на то самое место в картонной коробке, где до сих пор лежала трудовая книжка Званцева.
— После того, как пропал ваш человек... Кто сейчас освещает в газете тему рыночных отношений?
— Все, кому не лень, — не задумываясь ответил. Цыкин. — Видите ли, в чем дело... Несколько лет назад, это было внове, мало кто решался говорить а рынке, мало кто мог это делать со знанием дела. А теперь этот рынок у всех на языке. Театр, кино, религия, народные промыслы, образование, медицина — все свелось к рыночным отношениям и все взахлеб воспевают их, ничем особенно не рискуя.
— Кроме собственного будущего, — вырвалось у Пафнутьева.
— Вы так думаете? — вскинул брови редактор, — А, впрочем... Наверно, вы правы.
— У него было в редакции свое рабочее место?
— Конечно. А что, собственно...
— Остались его бумаги? Блокноты? Наметки?
— Возможно... Хотя маловероятно. Свято место пусто не бывает... За его столом сейчас сидит новый, сотрудник... Если он не выбросил бумаги, которые там оставались... То они на месте. А что случилось? Вы, Павел Николаевич, гораздо менее откровенны, чем я... Званцев нашелся? Или он в чем-то замешан?
— Трудно сказать... Но если бы его бумаги сохранились, это многое прояснило бы... Это было бы неплохо.
— Он жив? — напряженным голосом спросил Цыкин и даже грудью припал к столу в ожидании ответа.
— Возможно.
— То есть?
— Не исключено, что жив... Твердо сказать не могу... Не знаю.
— Но есть основания предполагать... Да?
— Вот именно. Есть некоторые основания надеяться, что Званцев жив... Хотя никакой уверенности.
— Так, — Цыкин подвигал бумаги на столе, в волнении схватился было за телефонную трубку, но тут же положил ее снова. — Послушайте, Павел Николаевич, а не послать ли мне секретаршу за бутылочкой, а? Мне кажется, она нам не помешает?
— Не возражаю, — легко согласился Пафнутьев. — Но открывать вы будете ее без меня.
— Ну, что ж... Понимаю, понимаю... Слишком хорошо — тоже нехорошо... Мы, честно говоря.., у себя, в редакции, его уже похоронили. Сами знаете, последнее время люди исчезают частенько, не оставляя никаких следов... Разве что палец найдется, или ухо... Из милиции нам сообщили, что его машину нашли совершенно сгоревшую, но трупа в ней не было... Что нам было думать?
— Байрамов заглядывает к вам?
— Чрезвычайно редко... Но его объявления мы печатаем постоянно, чуть ли не в каждом номере. Расплачивается он своевременно — почему бы нам и не заработать на нем?
— Что в его объявлениях?
— В основном, о поступлении новых товаров в его магазины, о ценах, адреса новых торговых точек...
— У него много магазинов?
— С десяток наберется. — Цыкин поднял трубку зазвеневшего телефона и снова положил ее на место. — Точнее сказать не могу, потому что у него каждый месяц этих магазинов все больше...
— Чем торгует гражданин Байрамов?
— Всем. Зажигалки, расчески, мебель, одежда, машины...
— Продукты?
— Да, все завозное, упакованное... Кофе, чай, печенье, конфеты... Да, и спиртное тоже, — подчеркнул Цыкин, видимо, увидев в этой подробности что-то для себя существенное.
— Будем заканчивать, — Пафнутьев устало откинулся на спинку стула. — Значит, мы договорились — вы поищите его бумаги, записи, блокноты?
— Понимаю... Поищем. Естественно, вас интересуют не его творческие планы?
— Особенно творческие планы! — с нажимом проговорил Пафнутьев. И повторил для уверенности, что его правильно поймут. — Особенно творческие планы.
— Будет сделано, Павел Николаевич, — увидев, что Пафнутьев поднялся, встал со своего места и Цыкин.
— Кстати, вас не смущают подарки Байрамова?
— Ничуть, — усмехнулся Цыкин с некоторой доверительностью. — Кстати, вот этот костюм на мне — тоже его подарок. Ничего, правда?
— Хороший костюм, — Пафнутьев пощупал ткань на рукаве. — Давно о таком мечтаю.
— Могу устроить.
— Нет, спасибо. Боюсь, не отработаю.
— Было бы желание, — сказал Цыкин. — Отработаете.
— Вот как раз с желанием у меня всегда большие трудности... Дайте, пожалуйста, адрес Званцева, его домашний телефон... Как жену зовут...
— О! Нет ничего проще, — Цыкин вернулся к своему столу, с яркого бумажного куба сорвал листок и быстро набросал несколько цифр, протянул Пафнутьеву. Тот взял маленький листок, вчитался, удовлетворенно кивнул. Потом взял в руки разноцветный бумажный куб, внимательно осмотрел его со всех сторон, полюбовался.
— Тоже Байрамов?
— Разумеется, — рассмеялся Цыкин и лицо его сморщилось так, что уже не было никакой возможности определить, где совсем недавно были глаза, нос, рот. Но когда смех кончился, из обилия морщин снова вынырнул нос, сверкнули хитроватые, хмельные глазки, по бокам" лица возникли мятые уши. И снова у стола стоял главный редактор городской газеты Цыкин. В хорошем костюме и с неистребимым желанием выпить.
Пафнутьев сосредоточенно вышагивал квартал за кварталом, не замечая ни мелкого осеннего дождя, ни ветра, ни машин, которые, проносясь рядом с тротуаром, время от времени окатывали его водой. Пафнутьев пытался навести порядок в собственных мыслях и разобраться в том, что открылось ему в этот день. А открылось нечто неожиданное — оказывается, Зомби, беспамятный клиент Овсова, жертва жестокого преступления, не такая уж невинная жертва, как об этом хотелось думать. Выясняется, что у этого Зомби есть имя, должность, адрес, выясняется, что это Сергей Дмитриевич Званцев, журналист, верный певец Байрамова, который этого монстра, этого мутанта, как выражается Халандовский, создал, взрастил и выпустил в свет. Известность обернулась для Байрамова настолько существенной прибылью, что он смог даже одарить своего создателя машиной. Эту машину надо было и заработать, и отработать, а Байрамов, судя по всему, не тот человек, который будет заниматься благотворительностью. Вот завез матрацы для умирающих старух и все — уважаемый спонсор.
Что же произошло полгода назад на Никольском шоссе? Что могло произойти, если уж Званцева привезли Овсову в виде мешка с мясом и костями? Обычная авария? Бывает. Мог он влететь в аварию по собственной оплошности? Мог. Запросто. Все происшедшее можно, конечно, объяснить стечением дурных обстоятельств, но как тогда понимать ножевую рану?
Внутренняя разборка?
Конкуренты?
Удар по Байрамову?
Похоже на то...
Что же делать? Прежде всего необходимо бесспорно установить, что Званцев и Зомби одно и то же лицо. Если это подтвердится, то становится ясно, почему Зомби так настойчиво стремится в город — ему нужна связь. Он наверняка помнит больше, чем говорит. Да, Павел Николаевич, ты должен это зарубить себе на носу — Зомби помнит больше, чем думает Овсов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88