Человек со стула просто так без причины не встанет. А тем более…
Ларионов вынужден был с ним согласиться. Хотя и продолжал сомневаться в теории полковника. Конечно, причина должна быть, это очевидно. Только вот какая?
— А если его с кем-то перепутали. Знаете, дали наводку на одного, а киллер шлепнул другого. Так бывает, я слышал.
Полковник бросил хмурый взгляд на коммерческого директора.
— Бывает, но редко. Как правило, киллер не ошибается. Он за это деньги получает, чтобы не ошибаться. Если ошибся, то все, он сам не жилец. Так что киллер ошибается только один раз. Как сапер. Ну да ладно, ближе к делу. Расскажите, как в последнее время шли дела в вашей фирме? Как доход, как прибыль?
Ларионов пожал плечами. В смысле, не то, что он не знает, как, а в смысле, шли себе и шли, как обычно идут.
— Нормально шли дела. Звезд с неба не хватали, но и не бедствовали. У нас налажены хорошие контакты с поставщиками и дилерами. Все наши дилеры исправно платили деньги. Есть, правда, один. Из него всегда выбивать приходится. Но и он тоже платит. С трудом, но платит.
— А вы сами всегда платите поставщикам?
— Платим, конечно? Можете проверить. Ну, может, не всегда вовремя. И у налоговиков к нам претензий нет.
— Проверим, — пообещал полковник. — А с крышей у вас какие отношения?
Ларионов испуганно оглянулся, но посторонних в кабинете не было. Он, вообще, все время чего-то боялся. Нервничал, морщился, суетливо вертел гелевую ручку в руках. Самохину это не понравилось. Чего он нервничает, чего боится? Того, что его будут подозревать в причастности к убийству, или того, что его тоже могут шлепнуть? Впрочем, может, просто человек нервный попался. Разволновался от свалившегося несчастья и вынужденного допроса. Не каждый сможет спокойно беседовать с милицией, когда окажется на зыбкой грани между свидетелем и подозреваемым. В общем, в чужие мысли не залезешь при всем желании.
— В смысле, с нашей охраной? — выдавил Ларионов.
— Ага, с бандитами, — подтвердил полковник.
— Хорошие. Мы с ними давно договорились. Думаете, это они? Но за что? Мы всегда исправно…сколько положено… Мы же понимаем. Зачем нам лишние неприятности?
Самохин поднялся со стула, выглянул в окно, словно проверяя, как работают на улице его архаровцы. Вздохнул. На улице перед подъездом стояли только его «волга» и «девятка» Кости Корнюшина. Остальные машины, принадлежащие сотрудникам фирмы, мирно отдыхали на стоянке. Обычный будний день. Но для одного этот день стал роковым. Почему именно сегодня, почему не вчера или завтра? Чем этот скверный день отличается от других таких же? Случайность? Но завтра или послезавтра тоже кого-нибудь убьют. Того, кто ещё об этом не знает и даже не догадывается. Обязательно убьют. Непременно убьют. Значит, не такая уж это случайность, а скорее закономерность. Каждый день в городе под колесами машин погибает два-три человека. Как закон. Значит, и завтра погибнут двое, и послезавтра, и каждый день на этой длинной неделе. Кто конкретно, не знает никто. Но для тех несчастных, выбранных из числа жителей города неизвестно кем, уже все предрешено. Но почему все-таки кто-то выбрал именно его?
Полковник отвлекся от своих мыслей, повернулся к Ларионову.
— И все-то у вас хорошо. Никаких проблем с налоговыми органами, крышей, дилерами и кем там еще. А директора берут и убивают. Может быть, все-таки он кому-то помешал? Нанять киллера не так просто, заплатить ему приличную сумму накладно, взять на себя грех, в конце концов, тоже тяжело. Стоит ли это делать, если Кизляков хороший парень и со всеми дружит, а?
— Не понимаю… — Ларионов только пожал плечами.
Тут дверь открылась, и в кабинет ввалился Костя Корнюшин с довольной ухмылкой на лице. Он бросил подозрительный взгляд на Ларионова и предложил ему прогуляться по коридору. Немного. Коммерческий директор вылез из кресла и обиженно удалился, прикрыв за собой дверь.
— Нашли машину, Аркадий Михалыч, — доложил Костя. — «Восьмерку» цвета мокрого асфальта. Во дворе дома, расположенного на этой же улице. В машине лежал ствол, из которого и были сделаны выстрелы. «Макаров» с глушаком.
— Уже неплохо, — мрачно сказал Самохин, ничуть не обрадовавшись. — Пальцы есть?
— К сожалению, никаких отпечатков. Ни на оружии, ни на руле. Но пушка с маркировкой. Может, это даст какой-то след.
— Вряд ли. Они тоже соображают, из чего стрелять.
— Значит, остается только свидетель?
Самохин отошел от окна и сел за стол Кизлякова в крутящееся кресло, поелозил в нем немного, словно примеряясь занять надолго, осмотрел кабинет. Представил, как сидел тут сам директор фирмы, какие могли возникнуть у него мысли, желания, настроения. Ничего путного не нарисовалось. Трудно войти в образ другого человека, а тем более понять его мысли и чувства. Но надо. Прошелся взглядом по стенам. Вот календарь с загорелой девицей, вольготно раскинувшей обнаженные телеса на солнечном пляже. Так, дальше! Диплом какой-то? Видно, получил на межрегиональной пьянке молодых предпринимателей. Ага, а это что такое? Загородный особнячок. Двухэтажная вилла с балкончиками и, как раньше говорили, с мезонином. Хороший особнячок, ничего не скажешь. И за каким хреном он эту фотографию повесил? Голую бабу, понятно, диплом тоже. Но на дом-то ему зачем пялиться?
— Два свидетеля, — пробормотал Самохин, — Второй Ларионов. Сдается мне, этот коммерческий директор о чем-то молчит, как поется в одной песне. Пока молчит. Слушай, Костик, глянь-ка на вот эту фотографию.
Костя обернулся, посмотрел на фотографию особнячка. Ну, дом и дом! Чего тут шеф разглядел? Рекламная картинка, не более того. Если бы на ней была физиономия убитого директора в компании каких-нибудь дружбанов, цены бы этой фотографии не было. А так…
— Ну, фотография. И что?
— Можешь узнать, что это за хибара?
— Мигом.
Капитан открыл дверь, выглянул в коридор.
— Ларионов! На минуточку.
Коммерческий директор тут же возник на пороге, видно, был наготове, ждал, когда позовут.
— Что это за вилла такая? — как можно строже спросил Костя. Таким же тоном он всегда спрашивал у подозреваемого в убийстве, где тот был с такого-то по такое-то.
Ларионов испуганно уставился на фотографию особняка, словно увидел её впервые в жизни. Пожал плечами. Занервничал. «Ну все, зацепили, — словно говорил он. — Теперь будут пытать про эту дурацкую картинку».
— Не могу сказать. Обычная рекламная фотография. Красивый домишко в живописном месте. Борису понравилась, вот он её и повесил.
— Понравиться может все что угодно, — задумчиво пробормотал полковник. — Но не всё вешают на стены.
Ларионова этим поставили в тупик. Он даже стал переживать, что не может удовлетворить любопытство оперов. И чего они прицепились к этому дому? Он медленно опустился в кресло, сел на самый уголок, словно был в гостях у большого человека, у которого сидеть развалясь позволит себе не каждый.
— Скажите, у него дача есть? — вдруг спросил полковник.
— Есть, — кивнул коммерческий директор. — Недалеко от города. В Карасево.
— Хорошая?
— Да не то, чтобы… Обычный рубленый дом. От родителей остался.
— А он его перестраивать не собирался?
Ларионов немного подумал и кивнул. Даже как-то радостно кивнул. Наверное, обрадовался, что рубленый дом в деревне это и есть причина убийства Кизлякова. А иначе зачем оперативники про него спрашивают.
— Собирался. Давно собирался. Хотел вообще сломать. А на его месте что-то приличное построить. Типа вот этого с фотографии.
— И что, не собрался? — уточнил Самохин.
Ларионов пожал плечами.
— Денег вечно не хватало.
— Значит, плохо шли у вас дела, если денег не хватало, — усмехнулся Костя.
— Почему плохо? — удивился Ларионов. — Нормально шли. Только не настолько, чтобы загородные особняки покупать. Прибыль была стабильна, но её пускали на расширение бизнеса. Не более того.
— А у вас были какие-нибудь конфликты финансового порядка? — спросил Самохин.
— Какие конфликты? — удивился Ларионов. Вот чего-чего, а конфликтов финансового порядка у них отродясь не было.
— Знаете, в фирмах часто возникают конфликты из-за денег, и даже доходит до того, что бывшие компаньоны разбегаются или… даже устраняют друг друга. Из-за денег. Практически все заказные убийства, так или иначе, совершаются из-за денег. Потому что деньгами оплачиваются.
Ларионов усиленно помотал головой.
— Нет, у нас серьезных конфликтов не было. У нас закрытое акционерное общество. У Бориса шестьдесят процентов акций, у меня сорок. В соответствии с этим соотношением мы и делим прибыль. Какие тут могут быть конфликты?
— Вообще-то, надо будет ещё проверить, как у вас распределялась прибыль, — весомо сказал Самохин. — Наши экономисты покопаются в вашей бухгалтерии, вы не против?
— Нет. Пускай смотрят. Вся прибыль у нас зафиксирована в документах, налоги платим, магазины работают, торговля идет.
— Вот и проверим, — сказал Самохин. — Костя, дай указание ребятам, пускай проверяют всю финансовую документацию.
— Слушаюсь, — Костя кивнул и вышел из кабинета.
Чтобы выполнить приказание полковника. Правда, делать этого не собирался. Потому как пока давать указания шефа некому. «Ребята» из отдела по экономическим преступлениям ещё не подъехали. А когда подъедут, пока не ясно. Как освободятся. Так что проверять бухгалтерию сегодня вряд ли кто будет. Но припугнуть Ларионова не помешает. Всегда полезно нагнать страху на человека, причастного к убитому. Вдруг начнет суетиться и заметать следы. А там, глядишь, как-то проявит себя.
Самохин внимательно следил за Ларионовым, проверяя его реакцию, пока Костя расшаркивался и открывал дверь. Коммерческий директор дернул бровью и сглотнул. У него забегали глаза. Задергались руки. Он не знал, куда их девать. То ли сунуть в карман, то ли на что-нибудь положить. Самохин это отметил и спросил:
— Вас что-то не устраивает?
— Меня? Почему?
— Вы разволновались.
Ларионов встал и заходил по кабинету.
— С чего вы взяли? Это просто нервы. Друга убили. Я переживаю.
— Понятно.
— Вы что, меня подозреваете? — почти выкрикнул Ларионов. — Думаете, это я мог Бориса..?
Самохин пожал плечами.
— Мы так не думаем…
— Именно это вы и думаете! — убежденно сказал Ларионов. — Но учтите, я бы на такое не пошел ни за что!
— А было из-за чего? — подловил его на слове Самохин.
Ларионов просто бегал по кабинету из конца в конец. И что на него нашло? Ему вроде бы не предъявили пока никаких обвинений, ни в чем не упрекнули, не прижали к стенке. Но он весь как-то задергался, занервничал и стал истерично выкрикивать:
— Не было! Никогда не было. Можете подозревать! Это ваше право. Вы всегда всех подозреваете! У наших доблестных органов каждый человек — преступник! Стольких невиновных перестреляли! И никто за это не ответил! Никто! Вам любого посадить пару пустяков! Но против меня вы ничего не докажете, ничего!
Самохин попытался улыбнуться. У него это плохо получилось, вышла какая-то пугающая гримаса. Во всяком случае, Ларионова его улыбка не обманула. И полковник почувствовал себя виноватым.
— Успокойтесь. Мы вас не подозреваем. — И тихо добавил: — Пока…
Глава 4
Илья, голый по пояс, плашмя лежал на диване и тупо смотрел в пол. Ныла спина, болели ноги и, кажется, бил озноб. Он чувствовал бы себя совсем плохо, если бы рядом не расположилась молодая красивая женщина с чудесными вьющимися волосами, уткнув теплый мягкий зад ему в бок. Осторожными, но уверенными движениями она разминала ему спину, мягкими, нежными руками продавливала позвоночник, лопатки, бока и втирала в кожу приятно пахнущую мазь. От её прикосновений становилось тепло и уютно. Необычайная легкость разливалась по всему телу, боль куда-то уходила, и Илья чувствовал прилив новых сил. Женщина сокрушенно качала головой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68
Ларионов вынужден был с ним согласиться. Хотя и продолжал сомневаться в теории полковника. Конечно, причина должна быть, это очевидно. Только вот какая?
— А если его с кем-то перепутали. Знаете, дали наводку на одного, а киллер шлепнул другого. Так бывает, я слышал.
Полковник бросил хмурый взгляд на коммерческого директора.
— Бывает, но редко. Как правило, киллер не ошибается. Он за это деньги получает, чтобы не ошибаться. Если ошибся, то все, он сам не жилец. Так что киллер ошибается только один раз. Как сапер. Ну да ладно, ближе к делу. Расскажите, как в последнее время шли дела в вашей фирме? Как доход, как прибыль?
Ларионов пожал плечами. В смысле, не то, что он не знает, как, а в смысле, шли себе и шли, как обычно идут.
— Нормально шли дела. Звезд с неба не хватали, но и не бедствовали. У нас налажены хорошие контакты с поставщиками и дилерами. Все наши дилеры исправно платили деньги. Есть, правда, один. Из него всегда выбивать приходится. Но и он тоже платит. С трудом, но платит.
— А вы сами всегда платите поставщикам?
— Платим, конечно? Можете проверить. Ну, может, не всегда вовремя. И у налоговиков к нам претензий нет.
— Проверим, — пообещал полковник. — А с крышей у вас какие отношения?
Ларионов испуганно оглянулся, но посторонних в кабинете не было. Он, вообще, все время чего-то боялся. Нервничал, морщился, суетливо вертел гелевую ручку в руках. Самохину это не понравилось. Чего он нервничает, чего боится? Того, что его будут подозревать в причастности к убийству, или того, что его тоже могут шлепнуть? Впрочем, может, просто человек нервный попался. Разволновался от свалившегося несчастья и вынужденного допроса. Не каждый сможет спокойно беседовать с милицией, когда окажется на зыбкой грани между свидетелем и подозреваемым. В общем, в чужие мысли не залезешь при всем желании.
— В смысле, с нашей охраной? — выдавил Ларионов.
— Ага, с бандитами, — подтвердил полковник.
— Хорошие. Мы с ними давно договорились. Думаете, это они? Но за что? Мы всегда исправно…сколько положено… Мы же понимаем. Зачем нам лишние неприятности?
Самохин поднялся со стула, выглянул в окно, словно проверяя, как работают на улице его архаровцы. Вздохнул. На улице перед подъездом стояли только его «волга» и «девятка» Кости Корнюшина. Остальные машины, принадлежащие сотрудникам фирмы, мирно отдыхали на стоянке. Обычный будний день. Но для одного этот день стал роковым. Почему именно сегодня, почему не вчера или завтра? Чем этот скверный день отличается от других таких же? Случайность? Но завтра или послезавтра тоже кого-нибудь убьют. Того, кто ещё об этом не знает и даже не догадывается. Обязательно убьют. Непременно убьют. Значит, не такая уж это случайность, а скорее закономерность. Каждый день в городе под колесами машин погибает два-три человека. Как закон. Значит, и завтра погибнут двое, и послезавтра, и каждый день на этой длинной неделе. Кто конкретно, не знает никто. Но для тех несчастных, выбранных из числа жителей города неизвестно кем, уже все предрешено. Но почему все-таки кто-то выбрал именно его?
Полковник отвлекся от своих мыслей, повернулся к Ларионову.
— И все-то у вас хорошо. Никаких проблем с налоговыми органами, крышей, дилерами и кем там еще. А директора берут и убивают. Может быть, все-таки он кому-то помешал? Нанять киллера не так просто, заплатить ему приличную сумму накладно, взять на себя грех, в конце концов, тоже тяжело. Стоит ли это делать, если Кизляков хороший парень и со всеми дружит, а?
— Не понимаю… — Ларионов только пожал плечами.
Тут дверь открылась, и в кабинет ввалился Костя Корнюшин с довольной ухмылкой на лице. Он бросил подозрительный взгляд на Ларионова и предложил ему прогуляться по коридору. Немного. Коммерческий директор вылез из кресла и обиженно удалился, прикрыв за собой дверь.
— Нашли машину, Аркадий Михалыч, — доложил Костя. — «Восьмерку» цвета мокрого асфальта. Во дворе дома, расположенного на этой же улице. В машине лежал ствол, из которого и были сделаны выстрелы. «Макаров» с глушаком.
— Уже неплохо, — мрачно сказал Самохин, ничуть не обрадовавшись. — Пальцы есть?
— К сожалению, никаких отпечатков. Ни на оружии, ни на руле. Но пушка с маркировкой. Может, это даст какой-то след.
— Вряд ли. Они тоже соображают, из чего стрелять.
— Значит, остается только свидетель?
Самохин отошел от окна и сел за стол Кизлякова в крутящееся кресло, поелозил в нем немного, словно примеряясь занять надолго, осмотрел кабинет. Представил, как сидел тут сам директор фирмы, какие могли возникнуть у него мысли, желания, настроения. Ничего путного не нарисовалось. Трудно войти в образ другого человека, а тем более понять его мысли и чувства. Но надо. Прошелся взглядом по стенам. Вот календарь с загорелой девицей, вольготно раскинувшей обнаженные телеса на солнечном пляже. Так, дальше! Диплом какой-то? Видно, получил на межрегиональной пьянке молодых предпринимателей. Ага, а это что такое? Загородный особнячок. Двухэтажная вилла с балкончиками и, как раньше говорили, с мезонином. Хороший особнячок, ничего не скажешь. И за каким хреном он эту фотографию повесил? Голую бабу, понятно, диплом тоже. Но на дом-то ему зачем пялиться?
— Два свидетеля, — пробормотал Самохин, — Второй Ларионов. Сдается мне, этот коммерческий директор о чем-то молчит, как поется в одной песне. Пока молчит. Слушай, Костик, глянь-ка на вот эту фотографию.
Костя обернулся, посмотрел на фотографию особнячка. Ну, дом и дом! Чего тут шеф разглядел? Рекламная картинка, не более того. Если бы на ней была физиономия убитого директора в компании каких-нибудь дружбанов, цены бы этой фотографии не было. А так…
— Ну, фотография. И что?
— Можешь узнать, что это за хибара?
— Мигом.
Капитан открыл дверь, выглянул в коридор.
— Ларионов! На минуточку.
Коммерческий директор тут же возник на пороге, видно, был наготове, ждал, когда позовут.
— Что это за вилла такая? — как можно строже спросил Костя. Таким же тоном он всегда спрашивал у подозреваемого в убийстве, где тот был с такого-то по такое-то.
Ларионов испуганно уставился на фотографию особняка, словно увидел её впервые в жизни. Пожал плечами. Занервничал. «Ну все, зацепили, — словно говорил он. — Теперь будут пытать про эту дурацкую картинку».
— Не могу сказать. Обычная рекламная фотография. Красивый домишко в живописном месте. Борису понравилась, вот он её и повесил.
— Понравиться может все что угодно, — задумчиво пробормотал полковник. — Но не всё вешают на стены.
Ларионова этим поставили в тупик. Он даже стал переживать, что не может удовлетворить любопытство оперов. И чего они прицепились к этому дому? Он медленно опустился в кресло, сел на самый уголок, словно был в гостях у большого человека, у которого сидеть развалясь позволит себе не каждый.
— Скажите, у него дача есть? — вдруг спросил полковник.
— Есть, — кивнул коммерческий директор. — Недалеко от города. В Карасево.
— Хорошая?
— Да не то, чтобы… Обычный рубленый дом. От родителей остался.
— А он его перестраивать не собирался?
Ларионов немного подумал и кивнул. Даже как-то радостно кивнул. Наверное, обрадовался, что рубленый дом в деревне это и есть причина убийства Кизлякова. А иначе зачем оперативники про него спрашивают.
— Собирался. Давно собирался. Хотел вообще сломать. А на его месте что-то приличное построить. Типа вот этого с фотографии.
— И что, не собрался? — уточнил Самохин.
Ларионов пожал плечами.
— Денег вечно не хватало.
— Значит, плохо шли у вас дела, если денег не хватало, — усмехнулся Костя.
— Почему плохо? — удивился Ларионов. — Нормально шли. Только не настолько, чтобы загородные особняки покупать. Прибыль была стабильна, но её пускали на расширение бизнеса. Не более того.
— А у вас были какие-нибудь конфликты финансового порядка? — спросил Самохин.
— Какие конфликты? — удивился Ларионов. Вот чего-чего, а конфликтов финансового порядка у них отродясь не было.
— Знаете, в фирмах часто возникают конфликты из-за денег, и даже доходит до того, что бывшие компаньоны разбегаются или… даже устраняют друг друга. Из-за денег. Практически все заказные убийства, так или иначе, совершаются из-за денег. Потому что деньгами оплачиваются.
Ларионов усиленно помотал головой.
— Нет, у нас серьезных конфликтов не было. У нас закрытое акционерное общество. У Бориса шестьдесят процентов акций, у меня сорок. В соответствии с этим соотношением мы и делим прибыль. Какие тут могут быть конфликты?
— Вообще-то, надо будет ещё проверить, как у вас распределялась прибыль, — весомо сказал Самохин. — Наши экономисты покопаются в вашей бухгалтерии, вы не против?
— Нет. Пускай смотрят. Вся прибыль у нас зафиксирована в документах, налоги платим, магазины работают, торговля идет.
— Вот и проверим, — сказал Самохин. — Костя, дай указание ребятам, пускай проверяют всю финансовую документацию.
— Слушаюсь, — Костя кивнул и вышел из кабинета.
Чтобы выполнить приказание полковника. Правда, делать этого не собирался. Потому как пока давать указания шефа некому. «Ребята» из отдела по экономическим преступлениям ещё не подъехали. А когда подъедут, пока не ясно. Как освободятся. Так что проверять бухгалтерию сегодня вряд ли кто будет. Но припугнуть Ларионова не помешает. Всегда полезно нагнать страху на человека, причастного к убитому. Вдруг начнет суетиться и заметать следы. А там, глядишь, как-то проявит себя.
Самохин внимательно следил за Ларионовым, проверяя его реакцию, пока Костя расшаркивался и открывал дверь. Коммерческий директор дернул бровью и сглотнул. У него забегали глаза. Задергались руки. Он не знал, куда их девать. То ли сунуть в карман, то ли на что-нибудь положить. Самохин это отметил и спросил:
— Вас что-то не устраивает?
— Меня? Почему?
— Вы разволновались.
Ларионов встал и заходил по кабинету.
— С чего вы взяли? Это просто нервы. Друга убили. Я переживаю.
— Понятно.
— Вы что, меня подозреваете? — почти выкрикнул Ларионов. — Думаете, это я мог Бориса..?
Самохин пожал плечами.
— Мы так не думаем…
— Именно это вы и думаете! — убежденно сказал Ларионов. — Но учтите, я бы на такое не пошел ни за что!
— А было из-за чего? — подловил его на слове Самохин.
Ларионов просто бегал по кабинету из конца в конец. И что на него нашло? Ему вроде бы не предъявили пока никаких обвинений, ни в чем не упрекнули, не прижали к стенке. Но он весь как-то задергался, занервничал и стал истерично выкрикивать:
— Не было! Никогда не было. Можете подозревать! Это ваше право. Вы всегда всех подозреваете! У наших доблестных органов каждый человек — преступник! Стольких невиновных перестреляли! И никто за это не ответил! Никто! Вам любого посадить пару пустяков! Но против меня вы ничего не докажете, ничего!
Самохин попытался улыбнуться. У него это плохо получилось, вышла какая-то пугающая гримаса. Во всяком случае, Ларионова его улыбка не обманула. И полковник почувствовал себя виноватым.
— Успокойтесь. Мы вас не подозреваем. — И тихо добавил: — Пока…
Глава 4
Илья, голый по пояс, плашмя лежал на диване и тупо смотрел в пол. Ныла спина, болели ноги и, кажется, бил озноб. Он чувствовал бы себя совсем плохо, если бы рядом не расположилась молодая красивая женщина с чудесными вьющимися волосами, уткнув теплый мягкий зад ему в бок. Осторожными, но уверенными движениями она разминала ему спину, мягкими, нежными руками продавливала позвоночник, лопатки, бока и втирала в кожу приятно пахнущую мазь. От её прикосновений становилось тепло и уютно. Необычайная легкость разливалась по всему телу, боль куда-то уходила, и Илья чувствовал прилив новых сил. Женщина сокрушенно качала головой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68