Если бы не отец, Зденка наверно сошла бы с ума. Теперь мама никому не мстит, о ничего не забывает. Наверно, она рассчитывает на другой - высший суд. Жена Игоря, по-моему, собственными руками спосбна задушить убийцу... Но тут, с моим откцом, совсем другое дело.
- Другое, да не совсем. В смысле ваших личных отношений, конечно, ситуация иная. Ты, по существу, мало знала своего отца, а твоя мама имела основания не интересоваться его жизнью... Это все так... Но был один человек в вашей семье, который тогда, семь лет назад, не мог допустить, чтобы отец жены испортил его карьеру.
- Сергей?! Да он никогда не был знаком с отцом... И вообще... Причем здесь он?
- Твой отец, Слава, не был "хулиганом", как значится в протоколе задержания. Он заснял неугодные власти факты и успел передать их американским журналистам. Он также состоял в патриотической организации, работавшей против тогдашнего правительства Социалистической Грузии. Назревал крупный международный скандал. А Сергей Алексеевич, находящийся тогда в Москве, как раз мечтал возглавить крупное подразделение по борьбе с несовершеннолетними преступниками. Это оно так для отвода глаз называлось. Поскольку ни организованной преступности, ни наркомафии у нас в стране в рамках законодательства просто не существовало... Так вот, капитану Баташову, замахнувшемуся сразиться с организованной преступностью и наркобизнесом, посоветовали лично разобраться в деле свекра. Он вылетел в столицу Крузии, где установил, что Георгий Каридзе был пьяным дебоширом, сеявшим смуту и подстрекавшим толпу к беспорядкам. А уже в месте предварительного заключения, не доведя дела до следствия, твоего отца расстреляли, назвав это "убийством при попытке к бегству".
- Отца убил Сергей? Зачем ты плетешь эту гнусную ложь, Аркадий? Зачем? - Дрожа от ненависти, я вцепилась в его рукав. Аркадий осторожно усмирил мою руку и даже слегка сжал её.
- Понимаю, в это очень тяжело поверить. Будь мужественной, Слава. Я ведь знаю - ты очень сильная женщина.
После этих слов я, конечно же, разрыдалась и позволила обнять себя за плечи.
- Ты... ты... ошибаешься, Аркадий... Тебя обманули... Знаю точно Сергей не мог...
- Успокойся. Я давно хранил эту тайну. Сергей никогда не церемонился со мной. Ни отбивая у меня девушку, ни теперь, когда на карту поставлено все - мое дело, капитал, репутация, честь. Я долго молчал, потому что берег твой покой, Слава, твою семью, которая, увы, оказалась не такой прочной.
- Так что же изменилось? Почемы ты сегодня решил открыть мне глаза? Значит, теперь, если скучающей женщине взбрело завести любовника, её мужа можно втаптывать в грязь? Пойми же - это разные вещи! Как бы велико не было мое чувство к другому, я не позволю вредить Сергею. И никогда не поверю в небылицы.
Я начала догадываться, что Аркадию понадобилось использовать меня в своих целях. Узнав о моем романе, он вообразил, что легко настроит неверную жену против мужа, сделает помощницей в какой-то своей игре. Ведь они всю жизнь так и стояли друг против друга со сжатыми кулаками, выжидая момента, чтобы нанести удар. Как тогда - над моим обнаженным, кутающимся в чужой плед телом. Тайцев и Баташов - друзья-враги.
- Постарайся сосредоточиться, Слава. Конечно, моя мкжская гордость уязвлена - ты увлеклась не слишком удачным объектом... Только не думай, что мой выпад против Сергея - следствие ревности. Ты сама нанесла баташову мощный удар ниже пояса. Не думай, что он заблуждается относительно вашей "дружбы" с господином Вартановым и совместной прогулки в туманный Альбион... Только у нас с ним совсем другие счеты. - Аркадий горько усмехнулся. - Эпоха рыцарских боев за прекрасную даму, увы, осталась в прошлом. Теперь объявлена большая война... Я больше ничего не стану объяснять тебе - попытайся разобраться сама. Ведь "террористы" захватили нас далеко не случайно - они действовали по приказу моего бывшего друга... Ну, ладно, извини, я заговорился. Эта информация не для женских ушей.
Глава 32
Для этого дня событий было вполне достаточно. Доставленная Аркадием домой, я находилась в тупой апатии и вряд ли смогла поговорить с Сергеем, если бы застала его дома. Но записки по-прежнему лежали нетронутыми под вазой. Не раздеваясь, я рухнула на диван в кабинете Сергея и отключилась. Такой внезапный, глубокий сон - защитная реакция организма, не способного переварить информацию и скорректировать эмоциональную нагрузку. Я не слышала, как отбивали время губкие напольные часы и как вернулся домой Сергей.
- Ты выспалась? Вот и хорошо... Устала, детка? - Склонившись, он погладил мои волосы. - Может, разденешься и переберешься в спальню? Уже почти одиннадцать.
Я села, недоуменно озираясь. На столе горела лампа, Сергей был в домашних трикотажных брюках и тенниске.
- Ты поужинал? Давно пришел?
- Давно. Не хотел тебя будить, но как-то жалко стало - спишь в этом душном костюме, в колготках...
- Я была на кладбище. Хоронили того самого Игоря Рустамова, с которым я была на теплоходе.
- Знаю, помощника Тайцева... И такое проклятье - погиб вместе с сыном... - Сергей сжал ладонью лоб, скрывая усталость и злость. - Иногда кажется, что мне никогда не удасться справиться. Уже почти четверть века я искореняю эту нечисть... А она плодится, как холерная палочка... Я уничтожаю, уничтожаю - и ноль!
Огромные кулаки Сергея грозно дубасили по коленям, глаза сверкали исподлобья дикой яростью. Таким я видела его впервые. Так выглядел Депардье, игравший безжалостного убийцу.
- Ты... ты бы мог пристрелить виновного?
- Виновного?! Того, кто взорвал Игоря с мальцом? Это же не человек, Слава. Я бы не смог убить бешеную собаку, а этого... виновного... с большим удовольствием...
- Но ведь киллер - лишь наемный рабочий. Безнравственный, бездушный... Нелюдь Но виноват тот, кто его послал...
- Вот до того самого я и хотел бы добраться больше всего на свете! Сергей выиянул перед собой руки, разглядывая их в свете настольной лампы. Не поверишь, Слава, но я до сих пор чувствую на ладонях её кровь...
- Не надо. Ты сильный. И все это было давным-давно.
...Та вульгарная красотка с томиком Достоевского, что наведывалась к добровольному сотруднику детской комнаты милиции С. баташову, оказалась трудным кадром - одной из списанных в отход государством живых дух, за которые боролся Сергей.
С двенадцати лет девочка была вынуждена уступать домогательствам кавалеров пьянчуги-матери, в четырнадцать она вышла на панель и обрела независимость. Впервые в жизни "наелась от пуза", купив арбуз и дюжину миндальных пирожных. Через полгода попала в детскую колонию за кражу часов у своего клиента и хулиганство.
Вернувшись в опустевшую комнату коммуналки - мать принудительно лечилась в ЛТП, Элла Полунина стала профессиональной проституткой, устраивая по месту ждительства, по выражению соседей - "настоящие бардаки". Однажды к ней явился помощник инспектора отделения милиции, где Элла находилась на учете. Проститутка влюбилась.
- ты не представляешь, Слава, как талантлива была эта девчонка! Рассказывал мне Сергей. - Полуграмотная, абсолютно необразованная, она творила чудеса. Перечитала за пару месяцев все книги в районной библиотеке, куда я устроил её уборщицей, овладела английским по лингафонному курсу, а однажды, когда я зашел как-то проведать её в библиотеку, ринулась к пианино и сыграла нечто замечательное. Клянусь, это было здорово! Директриса с гордостью доложила мне, что специально для Полуниной вызывала настройщика, приведшего в порядок никому не нужный инструмент. "Сидит моя девочка ночами. За косу от пианино не оттащишь". Коса у неё была фантастическая ниже попы, пышная, золотая... А музыку она сочиняла сама - не могла остановиться, будто под диктовку играла...
Сергей стал её другом, а вот любимым он стал другой. Когда мы поженились, Элла исчезла.
Я лежала в роддоме на сохранении с восьмимесячной беременностью, мечтая о сыне. Однажды Сергей сообщил мне:
- Эллку под конвоем привезли. У трех вокзалов за кражу взяли. По пьянке она и с голоду, видимо, сумку с колбасой у торговки вырвала... Ах, Слава, ты бы её видела... Избитая, завшивленная, худющая... И называет теперь себя только Сонечкой Мармеладовой. даже в протоколе так подписалась.
- А коса? - Спросила я, вспоминая эффектную красотку с рыжеватым хвостом.
- Нет косы. И вообще, - ничего нет. Ни настоящего, ни будущего.
Взял тогда Сергей её на поруки, от суда спас. А она в лицо ему плюнула: "Вот моя благодарность. Не этого мне от тебе надо было, Сереженька".
И понеслось - чем дальше, тем хуже. То пьянка, то драка, то воровство. С тем же рвением, с которым недавно взялась Элла изваять из себя нового, незаурядного человека, торопилась она теперь втоптать себя в грязь.
Я спрашивала у навещавшего меня в роддоме Сергея о его подопечной, но он только головой качал:
- Не надо тебе это сейчас, Бубочка. Ты о счастливых людях думай.
Но как-то рассказал:
- Прохожу я мимо полунинских окон, думаю, может, как обычно, мордобой назревает. А там тихо. Занавесочка тюлевая драная на ветру полощется, а на подоконнике Эллка сидит. Коленки обняла и в небо, то есть в квадртат нашего каменного колодца мечтательно смотрит. А из комнаты "Маленькая ночная серенада" Моцарта доносится.
Я её позвал: "Сонь, А, Сонь, может, на чай пригласишь?" - Думал, поговорим по-человечески, может, за ум возьмется. А она гордо спину выгнула, глаза зеленые кошачьи прищурила и длинную цитату мне из Шекспира по-английски выдала. Ту, что с "ту би, ор нот ту би" начинается, но Эллка, наверное, полмонолога прочла и говорит: "Вот о чем я сейчас, гражданин начальник, размышляю. А жалость мне ваша фальшивая по фигу! Вали, говорит, а то замараешься, чистый!" - И окошко захлопнула, аж стекла звякнули.
А через три дня Эллка спасла Сергею жизнь. На него местная урла давно зуб точила. И один из ухажоров Эллы под предлогом ревности стал к "менту" приставать, когда тот после дежурства темными переулками домой шел. Сергей разряд по самбо имел и парня этого вместе с его "перышком" хорошо отделал. Но тут из подворотни выползли ещё трое, а с ними Элла, приодетая в сплошной "металл".
Пока Сергей с ними "беседовал", первый ублюдок поднялся и прямо финкой вперед, как с копьем, ему в спину ринулся...
И тут - финальная сцена "Кармен", только наоборот. Успела девушка Сергея заслонить, да прямо на его руках, с ножом в груди, повисла. "Запиши меня на могиле Софьей. С тем именем, что мамка дала, и жилось хреново, и помирать противно. Хочу хорошую память тебе оставить. Больше-то некому". - Она говорила спокойно, тихо, только кровь горячая по рукам Сергея текла. - "Быстро, "Скорую!" - Крикнул он подоспевшим прохожим, и все держал её, зажимая рану, пока врачи не приехали... Но поздно, забрали у Сергея мертвое тело.Через два дня у нас родилась Софка, вместо Коленьки, которого мы ждали...
... Да, давно это было и будто - не с нами.
Мы сидели в кабинете, в теплом кругу света, среди темных стеллажей с рядами задумчивых книг. Рядом - и все же - отдельно. Я, забившись в угол дивана, обвила руками подтянутые к подбородку колени. Он - спрятав лицо в ладонях и тихо раскачиваясь - измученный, одинокий.
Мне хотелось обнять его, прижать, утешить... Но я не шелохнулась ложь и подозрение разъединили нас.
Я проснулась утром, когда Сергея уже не было. На тумбочке возле фотографии Соньки лежала записка: "Звонила дочка. Тебе привет". Как это я проспала звонок? А может, я прозевала и весточку Юла? При мысли о том, что могло случиться с ним за эти часы, меня охватил ужас. В квартире телефон не отвечал и я позвонила в офис. Секретарша сообщила мне, что вартанова в данный момент нет. Поговорить с Афанасием я не решилась.
Телефон засигналил у меня в руке. Вздрогнув от неожиданности, я поднесла аппарат к уху.
- Слава? Очень рада, что застала тебя дома.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75