- Удивилась я хозяйственной прыти А. Р. Т.
- Я никогда не поручаю другим то, что может доставить удовольствие мне самому... - Он оглядел накрытый стол и подмигнул мне.
Я с удивлением поняла, что впервые вижу А. Р. Т. навеселе. Очевидно, он успел перехватить для храбрости приличную дозу, поскольку умеренные возлияния, которым мы регулярно предавались во время ресторанных трапез, не производили на него заметного впечатления.
- Извини, здесь не нашлось "ленинградского" мороженого, две порции которого я задолжал тебе.
- Его нет уже нигде в мире, как и Ленинграда. Мир изменился. И, кажется, к лучшему.
- Да и мы совсем молоды и полны желаний... Как насчет омара? Я жутко голоден.
- Уже час ночи. Поздновато для плотной еды. В любом случае, мне надо переодеться к ужину. - Спохватилась я.
- Избави Бог! не превращай дружескую пирушку в официальную встречу. Посидим по-простому, перекусим...
- Но ты же не кильку в газетке принес и не "Завтрак туриста"... Необходимо соответствовать.
Аркадий взял меня за руку.
- Я знаю, у тебя есть, что надеть. У тебя заботливый муж и хороший ювелир... И я не заблуждаюсь относительно достоинств твоего белья. - Он тяжело вздохнул. - Жизнь многому научила меня.
- Не пойму, Аркадий, ты святоша или бабник? В сущности, я так и не успела разобраться... И вообще мне кажется, что наша давняя встреча какой-то миф, легенда, сон, чепуха. Да ничего, в сущности, не было и нет. Просто два почти незнакомых человека ужинают ночью, а дама демонстрирует дорогое белье, которое так легко снимается...
Он обратил на меня долгий недоумевающий взгляд.
- Ты это про что, Слава? Я должен уйти, извинившись, или проверить тезис о белье?
- Это был тест. Психологический капкан. Из него абсолютно явно следует, что субъект лишен как гипертрофированной обидчивости, так и повышенного сексуального интереса к объекту мемориального значения.
- Не надо, детка. Молодость ушла, мне скоро сорок. Но все, что было в ней - ценность. Потерянная Слава - особая ценность и особая боль. Ты была единственной женщиной в моей жизни, которую я позволил увести у себя из-под носа. С такой занозой не очень просто жить. А, кроме того, что ты скажешь об этом? - Аркадий подошел, поднял меня из кресла, в котором я устроилась с ногами.
- Мы что, будем танцевать?
Он не ответил и крепко прижал меня к себе так, что вопрос о мужских слабостях Аркадия отпал сам собой.
- Как тебе мой ответ, убеждает?
- Не надо! - Я решительно отстранилась, запахнув пеньюар, и вернулась в свое кресло. - Боюсь, что сейчас ворвется Ася и вцепится мне в волосы.
- Ты не этого боишься. - Он налил в бокал вина и протянул его мне. Ну, скажи что-нибудь многозначительное, поучительное, чтобы я потом долго думал.
- Я? У меня ведь только отец и дед грузины.
- Ну разве нам не за что выпить? Тогда пьем за хорошее плавание. Положено пить до дна. Все-таки мы находимся на борту корабля.
Мы выпили Шато-Марго 1972 года, оказавшееся терпким и густым.
- Мне, пожалуйста, еще. За удачу! Она нужна всем - от уличного воришки до президента, а также женихам и замужним дамам. - Я с удовольствием осушила бокал. - Похоже, мне суждено в твоем обществе напиваться. Я ведь тогда, на твоем дне рождения, опьянела впервые в жизни. И в последний...
- Знаю. Но ведь ещё не вечер...
- Ты вообще ведь много про меня знаешь, Аркадий?
- Много. Больше, чем ты предполагаешь. - Он насмешливо показал глазами на мое полупрозрачное одеяние, превратив свое заявление в шутку. - А скажи, Слава, тебе никогда за эти годы не приходило в голову, каков я в постели?.. Молчишь, - значит, приходило... - Он потихоньку потягивал вино, не спуская с меня тяжелеющего взгляда. - А я частенько задумывался, какую отличную женщину мог бы сделать из той девчонки... Ведь я мог оказаться у тебя первым... В ту ночь! 15 августа... и потом...
Я опустила глаза, сообразив, что Аркадий, действительно, знает обо мне больше, чем я могла предположить. Тогда мне и в голову не пришло заикнуться о своей девственности.
- Что ты хочешь, А. Р.? - Спросила я и он не ответил, а только скрипнул зубами.
- Сам не знаю. Может, вот так - овладеть тобой и исчезнуть. Теперь уже - навсегда... Может, просто уйти, если ты сама повиснешь на мне... А, возможно, возможно... Что бы ты сказала, если бы я предложил тебе стать хозяйкой? Хозяйкой всего, что у меня есть?
- Это тест на жадность и, видимо, честность? Ты пьян, Аркадий. Я не продаюсь и, увы, не способна влюбиться заново.
- Но ты все же хотела бы завершить ту нашу последнюю встречу, завершить до конца, правда?
Он опустился у моего кресла и прильнул губами к моей стопе. Руки скользнули вверх, лаская кожу. Мысль о том, что я не зря регулярно избавляюсь от волос на ногах показалась мне смешной. Я откинулась на спинку кресла, ясно осознавая, что совершенно пьяна и безумно рада пьяной безответственности. Ничего особенного не происходит - игривое кокетство, милая шкодливость - и только...
Руки Аркадия ласкали мои бедра, слегка раздвигая их, а голова лежала на моих коленях. Я крепко сжала ноги и вцепилась в густые волнистые волосы.
- Оставь. Не хочу. - Мое колено уперлось в белую крахмальную грудь. Уйди!
В лице Аркадия мелькнула лихая удаль. Подхватив, он резко сдернул меня с кресла на пол и тут же, не давая опомниться, тяжело навалился, прижав к ковру мои руки.
- Значит, тебе нравятся грубые мужчины? Простоватые и трудолюбивые в постели парни? - Он прильнул губами к моей обнажившейся груди и в висках гулко ударил колокол. Все! Случилось...
Я закрыла глаза, затихла. Значит, именно этого я хотела все эти дни. А, может, годы? А, может, все таки, не я, а это загадочное, подвластное своим законам тело?..
- Слава, прости. Я страшно хочу тебя, но не так. Хочу, чтобы ты сама молила меня взять тебя.
Он стоял на коленях над моим распростертым на ковре телом, сжимая ладонями виски. Побледневшее лицо искажено отчаянием, будто он только что всадил в мое сердце нож. Ну. прямо Хосе над Кармен!
- Скажи, ну, хотя бы шепни, намекни, что хочешь того же.
Я запахнула пеньюар и поднялась.
- Уходи, пожалуйста... Я не могу так сразу... Я ничего не знаю...
- Сколько? Сколько ещё ждать - десять, пятнадцать лет?
- Завтра. Я все решу завтра...
Глава 7
Мне уже приходилось трижды проплывать Босфор и дважды я основательно осмотрела Стамбул. Мы были здесь впервые шесть лет назад с Сережей, шестилетней Соней и семьей наших друзей Карцевых. Имевшаяся в сумме на всех пара сотен долларов казалась нам огромным богатством. И, действительно, под веселый визг Сони и её сверстника Гаврика Карцева мы накупили на базаре гору фруктов и сладостей, а ещё яркую плетеную корзиночку с прозрачным инжиром, которую Софка не выпускала из рук. Дамы были осчастливлены кожаными кошельками, а мужья - ремнями с металлическими узорными бляхами.
На этот раз я решила пропустить выход на берег, решив в отсутствии пассажиров насладиться сервисом "Зодиака". Завтрак мне принесли в каюту, то есть, практически, в постель.
- Через час Стамбул. Мы можем заказать для вас такси прямо к порту или прогулочный катер. Здесь в окрестностях чудесные пляжи. - Предложил энергичный стюард по имени Миша.
- Спасибо. У меня накопилось много работы - целую неделю бездельничала. - Я кивнула на стопку научных журналов, потрясших Мишу.
С первого взгляда на "Вестник психиатрии и невропатологии" он был сражен моей персоной. А скромный образ жизни одинокой профессорши, не завязавшей круизного романа, поверг хорошо изучившего нравы пассажиров стюарда в уважительное недоумение.
- Ну, тогда первая же корзина свежайших фруктов будет на вашем столе. Может, что-нибудь ещё пожелаете? Наши девчонки обожают здешний базар.
- А что заказала моя приятельница из семнадцатого номера?
- Госпожа Колчанова? Они ещё почивают-с! - Доложил Михаил, изобразив старорежимного лакея.
Шаркнул ножкой и отвесил почтительный поклон. Я подыграла, прошамкав с интонацией кого-то из наших корифеев сцены:
- Ну, тогда ступай, ступай, голубчик. Понадобишься - кликну.
"Почивают" - что бы это значило? Одна или вдвоем? На столике, доставленном Мишей, благоухала жаренной ветчиной яичница в компании аппетитных тостов. Завтрак выглядел особенно заманчиво для того, кто накануне пропустил обед и ужин. Но выдержка - прежде всего. Вот на таких житейских мелочах и тренируется воля: замерзла - облейся холодной водой. Взволновалась от прикосновений мужчины - выпроводи его за дверь. А вожделенный завтрак оставь нетронутым на подносе. Ну, хотя бы, яичницу.
Ладно, сок и круассан с кофе, пожалуй, можно допустить. - Я с сомнением подняла блестящую крышку над блюдом с яичницей, принюхалась и не удержалась: пусть обжорство будет компенсацией за мое воздержание. С наслаждением орудуя вилкой, я удовлетворенно хмыкнула: не так уж плохо просыпаться одной. Да и засыпать тоже. Во всяком случае, в памяти Михаила я оставлю неизгладимый след. Возможно, он будет рассказывать обо мне коллегам ещё очень долго. Жаль только, мало кто поверит
Наконец-то! - Я сняла телефонную трубку, ожидая услышать голос Ассоль. Но на проводе оказался Аркадий. За всю поездку он звонил мне впервые.
- Как спалось, светлейшая?
- Бурно. Только что выпроводила последнего визитера. И собираюсь вздремнуть. Стамбул пропускаю.
- А я как раз с просьбой. Часов до двух можешь проваляться, а обед я уже заказал в ресторане "Тропакис". Это в горах, никаких туристов, сплошная экзотика. Возможен даже танец живота.
- Думаешь, стоит "оттянуться"?
- Постарайся, девочка. У меня маленький праздник.
- Значит, вас с Ассой можно поздравить?
- Ты не так поняла: мы с ребятами закончили проект. Уже отправлен в офис телекс с ЦУ. С понедельника закрутится такая история! Отметь это событие с нами... Ну, если не Славу, то хоть удачу ты приносишь неугодным поклонникам?
- Несомненно. Но бывают и исключения. Похоже, с тобой у меня не очень получается.
- Это как посмотреть. - Многозначительно заметил Аркадий, но расшифровывать не стал. Наш разговор и без того был полон туману.
- "Весь разговор шел на подтекст..." - процитировала я фразу из рассказа Довлатова, зная, что группа А. Р. Т. закупила на пароходе собрание его сочинений и, судя по нескончаемым хохмам, выдернутым из текста, Довлатовым зачитывались.
Аркадий рассмеялся:
- Если ты ведешь дневник, как героиня цитируемого выше рассказа, то не забудь написать: "Когда он ушел вчера - страстный, взволнованный, неудовлетворенный, я долго не могла уснуть. Я вспоминала нашу неудавшуюся любовь и думала, что злой рок наносил моему возлюбленному подлые удары в спину... Утром я не могла притронуться к завтраку - куски поджаренной ветчины застревали у меня в горле, я думала о том, что сказала ему на прощание... Сегодня, да, сегодня, я, наконец, буду принадлежать ему..."
Мне не удалось съязвить по поводу куска ветчины. Смеясь, Аркадий повесил трубку. У меня в ушах продолжала звучать его последняя, далеко не шутливая фраза.
"Сегодня, да, сегодня, я, наконец, буду принадлежать ему..."
"Тропакис" оказался далеко не центральным рестораном. Взятый напрокат восьмиместный "джип" долго полз вверх среди раскаленного и не слишком соблазнительного каменистого ландшафта, оставляя внизу море и окутанный дымкой испарений город.
- Похоже на Армению. Или Сицилию... - Заметил грустный Юра. Он заранее предупредил, что страдает от "серпантина".
- Или на Грецию. А, может, и на Тенериф. - Добавил Игорек, сверкнув хищной белозубой улыбкой.
Не знаю, как ему удалось склонить на компромисс А. Р. Т., но в этой поездке Игоря Рустамовича сопровождала "попутчица", которую он уже несколько дней охаживал на "Зодиаке".
- Ничего не могу поделать, - просто прилипла женщина. Голову потеряла... - Виновато пожал он плечами, попросив нас немного подождать Ирину, собравшуюся прогуляться в Стамбул. - Не отпускать же девчонку одну!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75