Р.?..
- Ну что, решила уже, чем потрясти общество? - Зазвенел в разбудившем меня телефоне радостно возбужденный голос Аськи. - Поторапливайся, с "эскортом" зайду за тобой через полчаса... Только не падай в обморок: сегодня Ассоль вся в сапфирах! Фу, идиотка, не могу удержаться - это секрет. А. Р. Т. только что подарил мне фантастические "игрушки" - на пальчик и в ушки! Неужели из Москвы привез или втихаря прибарахлился в Италии? Но, главное - он созрел! Кажется, сегодняшний ужин станет решающим!
У меня что-то щелкнуло в груди и все стало неинтересным - вечер, платье, да и весь круиз... Будто на цирковой арене вырубили все прожектора и праздник угас.
- Погоди, не тараторь, я никуда не иду. Меня что-то не тянет вращаться в обществе - перегрелась, голова шумит, домой хочется... Так что можешь солировать без конкуренции. И прими мои поздравления - по крайней мере, на эту поездку время не зря выкинула.
- Ладно, бай-бай, детка! - Неожиданно быстро согласилась с моим отказом Ася. - Утром заскочу и доложу все, как и полагается психотерапевту... Только не жди очень рано.
Смеясь, она повесила трубку и я поняла, что ждала уговоров и, наверное, все же предпочла бы провести вечер в ресторане, чем валяться здесь с неинтересными научными журналами. Убедить себя в преимуществах спартанского образа жизни и диете было непросто. Подвинув поближе вазу с фруктами, я улеглась поперек кровати, стараясь сосредоточиться на статье о динамике сексуальных отклонений в постсоциалистическом обществе.
Плитка черного шоколада и полемические заметки американского психолога были почти добиты, когда в дверь тихо постучали. Рука инстинктивно запахнула белый атласный, роскошный как в телесериале "Династия" пеньюар.
- Простите, я не разбудил? Это Аркадий. Вы не возражаете против мимолетного визита?
- Но я не одета.
- Это не важно. Нам надо поговорить.
Я распахнула дверь, впуская гостя, и тут же села на смятую постель. Ну, почти "Завтрак на траве"! - Полуголая дама и джентльмен в безукоризненном вечернем облачении. При бабочке и в черном костюме, не хватает, разве, цилиндра и гвоздики в петлице.
Меня давно не удивишь внезапно проявившейся элегантностью отечественных мужчин. Но А. Р. выглядел так, будто родился при дворе и полжизни провел на великосветских балах и раутах. "Очень хорош и знает это", - пронеслось в голове, гудящей совсем другими вопросами. Не спрашивая разрешения, А. Р. Т. достал из холодильника шампанское и наполнил бокалы.
- Ну, что, выпьем за нашу встречу, Славка?
Глава 4
Господи, как же давно это было! В семьдесят восьмом? Нет, в августе семьдесят девятого.
В Лужниках уже у выхода из метро спрашивали лишние билетики. Московский международный кинофестиваль - пиршество интеллигенции. А её, похоже, пол-Москвы. У касс, расположенных по обе стороны от ворот длиннющие очереди, сразу в четыре окошечка. Я и Вадик Дроздов, студенты третьего курса Первого мединститута, удрали прямо после третьей пары. (Звучит как условие арифметической задачи с неожиданным вопросом: "Через сколько часов заполнится бассейн?") Желающих попасть в расположенный рядом бассейн было куда меньше, хотя август выдался прямо сочинский. Вадик даже решился расстегнуть две пуговки тщательно отглаженной рубашки, а я скинуть "фигаро" с крепдешинового желтого сарафана, отделанного вышивкой. Нет, мы вовсе не составляли влюбленную парочку. Вернее, Вадичка был бы не прочь, но даже самые никудышные девицы нашего курса не воспринимали этого лопоухого, всеведущего болтуна всерьез. Нас объединила любовь к кинематографу и отвращение к практическим занятиям по клинической неврологии, где нам демонстрировали всяких паралитиков, даунов и слюнявых олигофренов.
Кроме того, от Пироговки до Лужников рукой подать, а фильм о террористах, орудующих в современном Париже, показывали последний раз. Так что сам Бог велел совершить тяжкое дисциплинарное нарушение в виде пропуска учебных занятий.
За мной числился целый список подобных прегрешений, за что я регулярно проходила воспитательные беседы с деканом. Но поскольку мои показатели успеваемости отличались высоким уровнем, дальше бесед и дисциплинарных взысканий дело не шло. Зато уж если какая-то студенческая конференция или подготовка статьи в институтский сборник, то тут я оказывалась в первых рядах. Короче, - "девочка способная, но безответственная", как характеризовала меня маме деканша.
До начала просмотра оставалось 7 минут, а перед нами топтались в нетерпении по меньшей мере человек двадцать.
- Постой тут, а я займу очередь в соседней кассе, там дело идет явно шустрее. - Предупредил Эдик, шмыгнув к симметричному крылу ворот.
Вскоре кто-то окликнул меня:
- Клава? Меня Эдуард прислал. Он в той очереди за мной занял, а я сюда переметнулся. Вы же знаете закон: соседняя очередь всегда движется быстрее. Или: зуб обязательно начинает болеть в ночь под воскресенье.
- А еще: куда бы ты ни поехал на велосипеде, это обязательно будет в гору и против ветра. - Следствия из "законов подлости", как и падающий бутерброд. - Добавила я, с интересом разглядывая подошедшего парня.
- Но почему вы так уверены, что Клава - это я?
- Вадим показал на вас: "Мирей Матье в масштабе 1:2 и вся в желтом". Ошибиться трудно.
Я подвинулась, уступая место в очереди рядом с собой чрезвычайно представительному брюнету, одетому без всякого форса в потертые джинсы и аккуратную белую тенниску. Несмотря на заурядный прикид брюнет привлекал женские взгляды - прямые, откровенные и застенчивые, брошенные из-под ресниц. Что и говорить, рядом со мной возвышался выдающийся экземпляр для роли героя-любовника, кумира девичьих грез.
Спортивная гордая осанка без нарочитой демонстрации "выездки", прекрасная голова с копной каштановых волос, бронзовый загар, белозубая улыбка и обволакивающая все это великолепие доброжелательная скромность производили ошарашивающее впечатление.
- Вы, конечно, знаете, что похожи на Грегори Пека сорокалетней давности?
- А вы в курсе, что знаменитый голливудский герой родом из Одессы? Гриша Печковский.
- Шутите?
- Нисколько. Ого, моя очередь и вправду движется быстрее. Возвышавшийся над толпой незнакомец легко разглядел патлатую голову низкорослого Эдика. Он помахал кому-то рукой и предложил:
- Ну, что, переметнемся? Моя приятельница отчаянно манит меня обратно.
"Ах, вот оно что!" - с обидой подумала я и предложила:
- Лучше пришлите сюда Вадима. Мы будем соревноваться, как на бегах, и ещё посмотрим, кто первый выйдет к финишу.
- Если уж играть в тотализатор, то советую ставить на меня. - Парень шутливо раскланялся следящим за нашим диалогом очередникам. - Везуч до противности. - Кивнув мне на прощание, он поспешил к своей девушке.
Сеанс уже начался, а до окошка оставалось с десяток голов. Разволновавшись, я забыла о красавце и затеянном соревновании. А когда мы, наконец, зажав в кулак билеты, ринулись к стадиону, незнакомца и след простыл.
К своим местам мы пробирались в темноте и бухнувшись в пустые скрипучие кресла, тут же врубились в происходящее на экране: крестообразный оптический прицел следил за благообразным мужчиной в толпе, метя то в лоб, то в висок. Террористы абсолютно распоясались, не давая зрителям ни минуты передыха - кровь лилась рекой.
Когда фильм кончился и зал притих, сраженный гибелью главного героя, переводчик гнусавым голосом объявил, что внеконкурсная немецкая кинокомедия начнется через 2-3 минуты. Я торопливо поднялась.
- Ты куда? Рубля не жалко? - возмутился Эдик.
- Пятьдесят копеек я уже отработала. Хуже, чем в анатомичке - сплошные трупы... А ты сиди, сиди, дорогой, и смотри внимательно. Завтра все расскажешь. Говорят, "поцелуй грешницы" - сплошная эротика.
- Да ну? - оживился Вадик, интересовавшийся откровенными лентами более, чем какими-либо другими достижениями киноискусства.
Выбравшись из гигантского парника, переполненного вспотевшими телами, я с удовольствием вдохнула вечерний воздух. Мой желтый крепдешин прилип к спине, вышивка на груди казалась жеваной. Я тщательно разгладила её ладонью.
- Не любите фривольности в киноискусстве? - Разминая плечи Грегори Пек глядел в бледное вечернее небо. Никакая спутница рядом с ним не маячила.
Мы стояли на широких ступеньках, опоясывавших здание спортивной арены. Панорама Ленинских гор с вышкой лыжного трамплина и венчающим зеленый холм зданием МГУ сияла открыточным глянцем. Лента Москвы-реки, стеклянный тоннель метромоста над ней и громады Университета - все сверкало и золотилось в последних лучах солнца. Даже как-то не верилось, что тысячи человек добровольно сидят во мраке гигантского амфитеатра, ожидая веселья и чувственных радостей от пустячной кинокомедии.
- Здесь фривольностями и не пахнет. Какая у этих гедеэровцев может быть эротика? Да и юмор... Ну, ущипнут кого-нибудь пониже спины...
- Вы же сами кричали, что фильм довольно откровенный и этим соблазнили мою подружку. Мы с Ритой сидели прямо перед вами. Что, не заметили?
- Боже! Я же измучилась, кляня торчащую передо мной голову... Так это была ваша...
- Если честно, она мне и самому часто мешает. Не только в кино. Всего пять минут назад любимая девушка назвала меня заумным. Не знаете, это можно расценивать как комплимент?
- Если девушка при этом не последовала за вами - вряд ли.
Мы неторопливо зашагали к станции метро "Ленинские горы". Я искоса разглядывала своего спутника, и чем придирчивей был мой анализ, тем становилось очевидней, - придраться абсолютно не к чему. И зачем мужику такие ресницы, безукоризненная кожа, густые волосы, спускающиеся на шею романтическими прядями?
- Но ведь Эдик тоже не побежал за вами? Если честно, я его не понимаю: такую девушку отпускать решительно нельзя. Тем более, в синие августовские сумерки.
- С "заумным незнакомцем" - вполне безопасно. Мне на "Проспект Вернадского". Последний вагон от центра. - Я остановилась в начале платформы.
- А мне на "Кировскую", посередке.
В тоннеле загрохотал состав, сверкая из темноты свирепыми "глазами".
- Спасибо, что составили компанию, удрав с фильма. Я-то вообще люблю "срываться" - с лекций и торжественных мероприятий. - Прокричала я сквозь металлический лязг. - К тому же, подбиваю "неустойчивые элементы", как уверяет наш декан. Пока!
Перед нами со скрежетом затормозил состав, идущий из центра. Незнакомец поймал меня за локоть.
- Постойте! Все равно уже "двери закрываются"! Не надо тянуть одеяло на себя. Я всегда считался чрезвычайно устойчивым и вовсе не хочу, чтобы вы приписывали победу на свой счет. Терпеть не могу немецкий юмор и ещё когда девушка, пришедшая со мной в кино, не прислушивается к моему мнению... Аркадий. - Представился он и настороженно посмотрел на меня.
- Владислава.
Я с трудом сдержала усмешку, предчувствуя реакцию, которую почти всегда вызывало мое имя. Но Аркадий не раскрыл рот от удивления, а, напротив, радостно шлепнул себя ладонью по лбу, будто комара убил.
- Фу! Ну, это совсем другое дело... Совсем другое. Знаете, Слава, у меня болезненное чувство гармонии. Эдуард назвал вас Клавой, вернее, мне так послышалось, и я как-то не мог с этим смириться. Клава - это же солидная дама из сферы обслуживания с облупившимся красным маникюром. А вы - художница.
Я засмеялась:
- Нет, не угадали. А вы - хвастун. За пять минут представили себя лидером, не поддающемся постороннему влиянию, сердцеедом, весьма пренебрегающим женским вниманием, да ещё натурой утонченной, наделенной особым чувством гармонии...
- И правда - не художница. - Присмотрелся ко мне Аркадий и сосредоточенно сдвинул брови. - Социолог или психолог.
Мы все ещё стояли посреди платформы в грохоте проносившихся в обе стороны составов. И нам совсем не хотелось расходиться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75
- Ну что, решила уже, чем потрясти общество? - Зазвенел в разбудившем меня телефоне радостно возбужденный голос Аськи. - Поторапливайся, с "эскортом" зайду за тобой через полчаса... Только не падай в обморок: сегодня Ассоль вся в сапфирах! Фу, идиотка, не могу удержаться - это секрет. А. Р. Т. только что подарил мне фантастические "игрушки" - на пальчик и в ушки! Неужели из Москвы привез или втихаря прибарахлился в Италии? Но, главное - он созрел! Кажется, сегодняшний ужин станет решающим!
У меня что-то щелкнуло в груди и все стало неинтересным - вечер, платье, да и весь круиз... Будто на цирковой арене вырубили все прожектора и праздник угас.
- Погоди, не тараторь, я никуда не иду. Меня что-то не тянет вращаться в обществе - перегрелась, голова шумит, домой хочется... Так что можешь солировать без конкуренции. И прими мои поздравления - по крайней мере, на эту поездку время не зря выкинула.
- Ладно, бай-бай, детка! - Неожиданно быстро согласилась с моим отказом Ася. - Утром заскочу и доложу все, как и полагается психотерапевту... Только не жди очень рано.
Смеясь, она повесила трубку и я поняла, что ждала уговоров и, наверное, все же предпочла бы провести вечер в ресторане, чем валяться здесь с неинтересными научными журналами. Убедить себя в преимуществах спартанского образа жизни и диете было непросто. Подвинув поближе вазу с фруктами, я улеглась поперек кровати, стараясь сосредоточиться на статье о динамике сексуальных отклонений в постсоциалистическом обществе.
Плитка черного шоколада и полемические заметки американского психолога были почти добиты, когда в дверь тихо постучали. Рука инстинктивно запахнула белый атласный, роскошный как в телесериале "Династия" пеньюар.
- Простите, я не разбудил? Это Аркадий. Вы не возражаете против мимолетного визита?
- Но я не одета.
- Это не важно. Нам надо поговорить.
Я распахнула дверь, впуская гостя, и тут же села на смятую постель. Ну, почти "Завтрак на траве"! - Полуголая дама и джентльмен в безукоризненном вечернем облачении. При бабочке и в черном костюме, не хватает, разве, цилиндра и гвоздики в петлице.
Меня давно не удивишь внезапно проявившейся элегантностью отечественных мужчин. Но А. Р. выглядел так, будто родился при дворе и полжизни провел на великосветских балах и раутах. "Очень хорош и знает это", - пронеслось в голове, гудящей совсем другими вопросами. Не спрашивая разрешения, А. Р. Т. достал из холодильника шампанское и наполнил бокалы.
- Ну, что, выпьем за нашу встречу, Славка?
Глава 4
Господи, как же давно это было! В семьдесят восьмом? Нет, в августе семьдесят девятого.
В Лужниках уже у выхода из метро спрашивали лишние билетики. Московский международный кинофестиваль - пиршество интеллигенции. А её, похоже, пол-Москвы. У касс, расположенных по обе стороны от ворот длиннющие очереди, сразу в четыре окошечка. Я и Вадик Дроздов, студенты третьего курса Первого мединститута, удрали прямо после третьей пары. (Звучит как условие арифметической задачи с неожиданным вопросом: "Через сколько часов заполнится бассейн?") Желающих попасть в расположенный рядом бассейн было куда меньше, хотя август выдался прямо сочинский. Вадик даже решился расстегнуть две пуговки тщательно отглаженной рубашки, а я скинуть "фигаро" с крепдешинового желтого сарафана, отделанного вышивкой. Нет, мы вовсе не составляли влюбленную парочку. Вернее, Вадичка был бы не прочь, но даже самые никудышные девицы нашего курса не воспринимали этого лопоухого, всеведущего болтуна всерьез. Нас объединила любовь к кинематографу и отвращение к практическим занятиям по клинической неврологии, где нам демонстрировали всяких паралитиков, даунов и слюнявых олигофренов.
Кроме того, от Пироговки до Лужников рукой подать, а фильм о террористах, орудующих в современном Париже, показывали последний раз. Так что сам Бог велел совершить тяжкое дисциплинарное нарушение в виде пропуска учебных занятий.
За мной числился целый список подобных прегрешений, за что я регулярно проходила воспитательные беседы с деканом. Но поскольку мои показатели успеваемости отличались высоким уровнем, дальше бесед и дисциплинарных взысканий дело не шло. Зато уж если какая-то студенческая конференция или подготовка статьи в институтский сборник, то тут я оказывалась в первых рядах. Короче, - "девочка способная, но безответственная", как характеризовала меня маме деканша.
До начала просмотра оставалось 7 минут, а перед нами топтались в нетерпении по меньшей мере человек двадцать.
- Постой тут, а я займу очередь в соседней кассе, там дело идет явно шустрее. - Предупредил Эдик, шмыгнув к симметричному крылу ворот.
Вскоре кто-то окликнул меня:
- Клава? Меня Эдуард прислал. Он в той очереди за мной занял, а я сюда переметнулся. Вы же знаете закон: соседняя очередь всегда движется быстрее. Или: зуб обязательно начинает болеть в ночь под воскресенье.
- А еще: куда бы ты ни поехал на велосипеде, это обязательно будет в гору и против ветра. - Следствия из "законов подлости", как и падающий бутерброд. - Добавила я, с интересом разглядывая подошедшего парня.
- Но почему вы так уверены, что Клава - это я?
- Вадим показал на вас: "Мирей Матье в масштабе 1:2 и вся в желтом". Ошибиться трудно.
Я подвинулась, уступая место в очереди рядом с собой чрезвычайно представительному брюнету, одетому без всякого форса в потертые джинсы и аккуратную белую тенниску. Несмотря на заурядный прикид брюнет привлекал женские взгляды - прямые, откровенные и застенчивые, брошенные из-под ресниц. Что и говорить, рядом со мной возвышался выдающийся экземпляр для роли героя-любовника, кумира девичьих грез.
Спортивная гордая осанка без нарочитой демонстрации "выездки", прекрасная голова с копной каштановых волос, бронзовый загар, белозубая улыбка и обволакивающая все это великолепие доброжелательная скромность производили ошарашивающее впечатление.
- Вы, конечно, знаете, что похожи на Грегори Пека сорокалетней давности?
- А вы в курсе, что знаменитый голливудский герой родом из Одессы? Гриша Печковский.
- Шутите?
- Нисколько. Ого, моя очередь и вправду движется быстрее. Возвышавшийся над толпой незнакомец легко разглядел патлатую голову низкорослого Эдика. Он помахал кому-то рукой и предложил:
- Ну, что, переметнемся? Моя приятельница отчаянно манит меня обратно.
"Ах, вот оно что!" - с обидой подумала я и предложила:
- Лучше пришлите сюда Вадима. Мы будем соревноваться, как на бегах, и ещё посмотрим, кто первый выйдет к финишу.
- Если уж играть в тотализатор, то советую ставить на меня. - Парень шутливо раскланялся следящим за нашим диалогом очередникам. - Везуч до противности. - Кивнув мне на прощание, он поспешил к своей девушке.
Сеанс уже начался, а до окошка оставалось с десяток голов. Разволновавшись, я забыла о красавце и затеянном соревновании. А когда мы, наконец, зажав в кулак билеты, ринулись к стадиону, незнакомца и след простыл.
К своим местам мы пробирались в темноте и бухнувшись в пустые скрипучие кресла, тут же врубились в происходящее на экране: крестообразный оптический прицел следил за благообразным мужчиной в толпе, метя то в лоб, то в висок. Террористы абсолютно распоясались, не давая зрителям ни минуты передыха - кровь лилась рекой.
Когда фильм кончился и зал притих, сраженный гибелью главного героя, переводчик гнусавым голосом объявил, что внеконкурсная немецкая кинокомедия начнется через 2-3 минуты. Я торопливо поднялась.
- Ты куда? Рубля не жалко? - возмутился Эдик.
- Пятьдесят копеек я уже отработала. Хуже, чем в анатомичке - сплошные трупы... А ты сиди, сиди, дорогой, и смотри внимательно. Завтра все расскажешь. Говорят, "поцелуй грешницы" - сплошная эротика.
- Да ну? - оживился Вадик, интересовавшийся откровенными лентами более, чем какими-либо другими достижениями киноискусства.
Выбравшись из гигантского парника, переполненного вспотевшими телами, я с удовольствием вдохнула вечерний воздух. Мой желтый крепдешин прилип к спине, вышивка на груди казалась жеваной. Я тщательно разгладила её ладонью.
- Не любите фривольности в киноискусстве? - Разминая плечи Грегори Пек глядел в бледное вечернее небо. Никакая спутница рядом с ним не маячила.
Мы стояли на широких ступеньках, опоясывавших здание спортивной арены. Панорама Ленинских гор с вышкой лыжного трамплина и венчающим зеленый холм зданием МГУ сияла открыточным глянцем. Лента Москвы-реки, стеклянный тоннель метромоста над ней и громады Университета - все сверкало и золотилось в последних лучах солнца. Даже как-то не верилось, что тысячи человек добровольно сидят во мраке гигантского амфитеатра, ожидая веселья и чувственных радостей от пустячной кинокомедии.
- Здесь фривольностями и не пахнет. Какая у этих гедеэровцев может быть эротика? Да и юмор... Ну, ущипнут кого-нибудь пониже спины...
- Вы же сами кричали, что фильм довольно откровенный и этим соблазнили мою подружку. Мы с Ритой сидели прямо перед вами. Что, не заметили?
- Боже! Я же измучилась, кляня торчащую передо мной голову... Так это была ваша...
- Если честно, она мне и самому часто мешает. Не только в кино. Всего пять минут назад любимая девушка назвала меня заумным. Не знаете, это можно расценивать как комплимент?
- Если девушка при этом не последовала за вами - вряд ли.
Мы неторопливо зашагали к станции метро "Ленинские горы". Я искоса разглядывала своего спутника, и чем придирчивей был мой анализ, тем становилось очевидней, - придраться абсолютно не к чему. И зачем мужику такие ресницы, безукоризненная кожа, густые волосы, спускающиеся на шею романтическими прядями?
- Но ведь Эдик тоже не побежал за вами? Если честно, я его не понимаю: такую девушку отпускать решительно нельзя. Тем более, в синие августовские сумерки.
- С "заумным незнакомцем" - вполне безопасно. Мне на "Проспект Вернадского". Последний вагон от центра. - Я остановилась в начале платформы.
- А мне на "Кировскую", посередке.
В тоннеле загрохотал состав, сверкая из темноты свирепыми "глазами".
- Спасибо, что составили компанию, удрав с фильма. Я-то вообще люблю "срываться" - с лекций и торжественных мероприятий. - Прокричала я сквозь металлический лязг. - К тому же, подбиваю "неустойчивые элементы", как уверяет наш декан. Пока!
Перед нами со скрежетом затормозил состав, идущий из центра. Незнакомец поймал меня за локоть.
- Постойте! Все равно уже "двери закрываются"! Не надо тянуть одеяло на себя. Я всегда считался чрезвычайно устойчивым и вовсе не хочу, чтобы вы приписывали победу на свой счет. Терпеть не могу немецкий юмор и ещё когда девушка, пришедшая со мной в кино, не прислушивается к моему мнению... Аркадий. - Представился он и настороженно посмотрел на меня.
- Владислава.
Я с трудом сдержала усмешку, предчувствуя реакцию, которую почти всегда вызывало мое имя. Но Аркадий не раскрыл рот от удивления, а, напротив, радостно шлепнул себя ладонью по лбу, будто комара убил.
- Фу! Ну, это совсем другое дело... Совсем другое. Знаете, Слава, у меня болезненное чувство гармонии. Эдуард назвал вас Клавой, вернее, мне так послышалось, и я как-то не мог с этим смириться. Клава - это же солидная дама из сферы обслуживания с облупившимся красным маникюром. А вы - художница.
Я засмеялась:
- Нет, не угадали. А вы - хвастун. За пять минут представили себя лидером, не поддающемся постороннему влиянию, сердцеедом, весьма пренебрегающим женским вниманием, да ещё натурой утонченной, наделенной особым чувством гармонии...
- И правда - не художница. - Присмотрелся ко мне Аркадий и сосредоточенно сдвинул брови. - Социолог или психолог.
Мы все ещё стояли посреди платформы в грохоте проносившихся в обе стороны составов. И нам совсем не хотелось расходиться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75