Кормить собой подземную фауну и думать: ну нахуя нужна была эта проклятая вилла, где меня же и пристрелили, как собаку? Эх, остался бы скромным младшим научным сотрудником, пил бы кофеезу в буфетике, смолил сигаретку, кокетничал с девочками из бухгалтерии в надежде, что веселенькая марта, женщина то бишь, без комплексов пригласит на серебряную форель. К себе домой. С коньячком Napaleon московского розлива. Дербалызнул напиток богов, закусил рыбкой и — ты уже в Париже!.. Вот она, Эйфелевая дура, искрящаяся в свете гирлянд. Прыгай вниз головой не хочу. Дернул ещё рюмашечку, занюхал рыбным скелетом — и ты уже близ Ниагарского водопада, у этого огромного стока с радужными гнутыми радугами. Еще рюмаху — и, пожалуйста, в африканской саванне мотаешься за слонами, львами, бегемотами, носорогами, жирафами и проч. живностью. На выбор. И главное, никаких виз, никакой траты many, никаких тропических болезней и неприятностей, кроме одной, как бы не еп`нуться с табурета. И в глазах дамы, любительницы серебряной форели и сладкого, как манго, минета.
Кажется, наш новый друг Целкач уверовал в свою непогрешимость и народную любовь. И считал, что в трудную минуту народ возьмет его тушу с тройным подбородком на поруки. Ведь уже раз выказал доверие: вручил депутатский мандат в зубы.
Да, Целкач оказался слугой народа. В миру — Моргулиц Мирон Миронович. И как бы подтверждая это высокое звание, Volvo подкатила к огромному, как амбар, зданию, где парковалось автостадо. И это несмотря на субботний денек.
Ах, депутат Моргулиц прибыл выполнять свой конституционный долг, ах, простите-простите, не будем мешать. Вы нам пока не нужны-с. И с легким сердцем я помолился:
— Боженька! Спасибо тебе. Век не забуду!
— Ты чего, Саня? — насторожился Никитин. — Счастливый. Как тульский самовар на дне города. Поимел, чего хотел?
— Еще нет, — прыгал на сидении. — Но хочется, блядь. Даже не представляешь, друзья мои, как хоца-ца-ца! — пел я. Пела моя душа. Пела вся страна. Любимая моя!
— Вах, ему уквачить какую-нибудь суку, — заметил Хулио, — в радость, а нам проблемы, да?
— Братцы, — всплескивал я руками. — Обижаете. Давим гниду! На теле народном. Помрем же скоро от чесотки-то.
— Не помрем! С тобой.
Давно я не был так счастлив. Разгадать такой ребус, такую шараду, такие чайворды с кроссвордами. Нет, я герой! Своего мутного времени. Все, мы начинаем работу. А работать будем спокойно и сдержанно. Ставки огромны. Как в Монте-Карло. Хотя привык я действовать нахрапом. С кондачка. Но импровизация здесь неуместна.
Зачем нам пышная уборка? И венок от полковника Ник. Иванова, подписанный так в целях конспирации Ореховым.
Не торопись, Александр Владимирович, ты ещё не накуролесил. Бенефис твой впереди! Театр уж полон; ложи блещут; Партер и кресла. Все кипит; В райке нетерпеливо плещут, И, взвившись, занавес шумит…
Лучше не сказать. Гений — он н все времена гений. Спасибо тебе, тезка. Выручил братушку. Жаль, что я не жил в твою эпоху. Мы бы таких баталий учинили со «Стечкиным», да «Калашниковым», да ракетной установкой «БУК-1М». Это было бы что-то. Всю историю государства Рассейского пришлось бы переписывать. Многократно. И историю всего мира тоже.
Эх, прости! Не успел родиться. Опоздал, мать наша Вселенная и отец Макрокосм. Что-то не сложилось в звездах. И чуть ниже.
Прости и пойми. Поймешь, Александр Сергеич, знаю. Мы же частенько с тобой ботаем. С употреблением ненормативной лексики. Грешим, братушка. И это ничего. Это понятно. Все мы ж и в ы е люди. И будем жить вечно. Как бы того не хотели все порфироносцы мира и вся их инвалидно-холуйская челядь.
Через два часа мы знали о нашем новом знакомом больше, чем он о себе сам. Моргулиц летал в стратосфере кремлевского неба под защитой депутатского иммунитета. Убей Бог, что это значит — депутатский иммунитет, не знаю. Что-то связанное с АIDS? Если представить власть, как некий организм, у которого очень большая, как у дауна, голова, тучное брюхо, неподъемный зад и шаловливые ручонки. Власти, как и человеку, присущи все болезни века. Депиммунитет одна из многих зараз. Трудно подается лечению. Только каленым железом.
Опустим счастливое детство и такое же отрочество нашего нового друга. После школы Мирону повезло — плоскостопие и общее ожирение, и сапогам армейского старшины не пришлось топтать ребра и душевные порывы юноши.
С грехом пополам закончив институт по железу и стали, Мирон Миронович угодил в кагорту вечных младших научных специалистов, поскольку умом не блистал. От природы своей. Однако обладал гибким хребтом и ласковым язычком. Ублажал сплетнями ушко секретаря партийной организации НПО «Метеор»; секретарь был женского роду, и Мирон уже подумывал о более активных действиях в отношении крупногабаритных форм дамы, похожей на боцмана со шхуны «Святой Августин», благополучно затонувшей у мыса Огненная Земля в 1679 году от рождения Христова.
И непременно случилось бы то, что должно было случиться. На сейфе, где хранились учетные карточки членов партии и кандидатов в члены. Да вдруг непотопляемый линкор «КПСС» получил пробоину от взрыва в собственном пороховом хранилище и, как вышеупомянутая шхуна «Святой Августин», начал тонуть.
Понятно, что крысиный инстинкт оказался сильнее любовных мечтаний. На партийном сейфе. Он же, инстинкт, помог нашему герою выбрать новый объект для карьеры. Страшненькая, как последняя русско-турецкая война, дочь генерального директора НПО «Метеор» по имени Клариса ответила взаимностью молодому специалисту. На скорую руку бухнули свадьбу на девятьсот девяносто девять персон. А после, получив от счастливого пап`а путевки в жизнь и на Сейшельские острова, молодожены укатили проводить медовый месяц.
Неведомо, что происходило далеко от родины под экзотическими кипарисами, но по возвращению дочь устроила отвратительную истерику, заявив любимому пап`а, что лучше удавится, чем жить с этим желеподобным чудовищем, неспособным удовлетворить её африканскую страсть. Пап`а был человеком мудрым и выслушал другую сторону. Выяснилось, на милую Кларису дурно повлиял океанский бриз и она решила безвозмездно отдать местному племени людоедов турхуйгари все, что имела. А имела она себя. Надо заметить, что племя испытывало дефицит в женщинах по причине их вкусного нежного мяса, уваренного на коре дерева иохимбин. От такой похлебки энергоемкость, скажем так, воинов с копьями повышалась, как у космической ракеты, входящей в плотные слои атмосферы.
Другими словами, Клариса приняла участие в оргии племени, обожравшегося корой иохимбина; иохимбин — это в переводе значит: епись-епись и больше не дерись. И это верно, зачем воевать, если можно всю необузданную ядерную энергию загнать в природный накопитель. Клариса и взяла на себя ответственную миссию сохранения энергии всего племени. В своем накопителе. Бедняжка дошла до такой степени экзальтации, что попыталась прыгнуть в чан с кипящим варевом. Лишь чудо спасло её от такого безумного шага. Чудо — в лице его, М.М.Моргулица-ца-ца!..
Пап`а прослезился от умиления и назначил зятя своим заместителем в НПО, а дочь отправил в Баден-Баден на воды. Для охлаждения всего нервного организма.
Не успел скорый поезд Москва-Париж с беспокойной пассажиркой дотяпать к станции Ховрино, как господин Моргулиц развернул интригу в попытке выдернуть кресло из-под старорежимного пап`а. Тот понял, что лучше откупиться от зятька, и благословил его в большую политику. Финансами и старыми своими связями.
Мутные волны политического моря выбросили г-на Моргулица на остров, где находилось много людоедских племен, с которыми, как оказалось, можно полюбовно договориться. Как Клариса с племенем турхуйгари. Главное, найти обоюдный интерес и удобную позу во время переговоров, а там нелегкая вывезет.
И что же народ имеет? Кто вылупился из мелкотравчатой породы м. н. с.? Ху из ху? Ба! Прыщевато-жирноватый ли это кандидат в члены, который мечтал о телесных утехах с боцманом линкора КПСС? Где скромность во взгляде и желаниях? Определенно нашего героя трудно узнать. Невозможно узнать. Любит отныне он только себя, дорогого. Следит за здоровьем: играет в теннис — эту цесарскую потеху. Несмотря на чудовищный лишний вес. Мучается голубчик за юрким мячиком, да надо. Надо махать ракеткой, чтобы тебя не смахнули с игровой площадки большой политики. Обожает пластиковые карты вместо грязных наличных. Педантичен и скрупулезен. Нечистоплотен, как в быту, так и в бытие. Отпуск проведет на собственной даче у камина за бокалом ныне дефицитного Солнцедара — божественного напитка молодости. В ресторане не за какие коврижки не закажет мясо крокодила или обезьяны. Его очаровывают женские тонкие создания, похожие на предрассветные химеры. Дерево, мускус, лен, прохлада, молоко, тишина, ручка «Паркер», сигареты два доллара штука, замша, автомобиль Volvo-850 TR с личным шофером и парой-тройкой телохранителей — вот образ жизни труженика на коммерческо-политической ниве.
Красиво жить не запретишь. Нужны только many-many. Много many. Где их взять? Правильно, из воздуха. Используя несовершенство банковской системы, равно как и доверчивость вкладчиков, обеспечивающих «прокрутку» огромных денежных масс, где какие-то сто миллионов у.е., как пятьдесят центов в сумочке из кожзаменителя американской cinemablad Sharon Stone.
Подключившись к компьютерно-банковской Системе, мы установили, что г-н Моргулиц был посредником в афере с укрытым от налога чистотела. Три известных нам героя бухгалтерского учета перекинули 500 миллионов гульденов в НПО «Метеор», превратив грязные в чистые; после чего отправили их в банк «Московская недвижимость», которым управлял некто Кизимир Чарский.
Прокрутив денежки там, Литвинов-Фролов-Смирнов, решили перебросить уже один миллиард рубликов в Рост-банк. На более выгодных условиях. Банковская империя Чарского от такой беспощадной и грубой выемки лопнула, как гондола в небе, и пришлось банкиру бежать без оглядки по трассе Москва — Квебек. И так далее.
В таких случаях надо остановиться. Вовремя. Это я про дружный коллектив счетоводов, которые, как им казалось, находятся под надежным прикрытием. Прокрутив уже миллиард, они потребовали у Роста-банка свои кровные двести. Как договаривались.
Рост-банк с управляющим В.Утинским хотел вернуть все. С радостью и процентами. Да вот незадача. Господин Литвинов удавился в собственной постели. Господин Фролов хлебнул уксуса, решив, что это Солнцедар. А вот господину Смирнову повезло, он отделался легким испугом, уйдя в прошлые века.
Возникает естественный вопрос: кому платить? И на каком основании? И здесь на плохо освещенную сцену жизни вновь появляется господин Моргулиц, решивший сыграть знакомую ему роль посредника. Между двумя противоборствующими силами.
Первая нам известна — Рост-банк, мечтающий «кинуть» клиента на миллионов пятьсот долларов. А вторая сила? Кто клиент банка? Надо узнать. Бы.
И еще. Как наша новая и мирная Фирма угодила во весь этот бардак? По чьей инициативе? Странно?
Делать нечего — надо работать. Есть тот, кто нам поможет в нашем героическом труде. А мы ему. Стать честным гражданином отечества. Для этого нужны серьезные оперативные действия — и я принялся терзать полковника Орехова, чтобы нам выделили спецлабораторию на колесах. Зачем? Сегодня вечером г-н Моргулиц ждет гостей. Для игры в бридж.
Наш боевой товарищ занервничал, а нельзя ли обойтись своими силами, наблюдая игру в бридж с помощью театральных биноклей?
— Можно, — отвечал я, — но предупреждаю: будут трупы. Много.
— У Моргулица депутатский иммунитет! — заорал на это полковник.
— Кому он делает минет? — не понял я. — Как? Он у нас ещё и гомосек?
— Алекс, играешь с огнем! — бился в истерике высокопоставленный чин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59
Кажется, наш новый друг Целкач уверовал в свою непогрешимость и народную любовь. И считал, что в трудную минуту народ возьмет его тушу с тройным подбородком на поруки. Ведь уже раз выказал доверие: вручил депутатский мандат в зубы.
Да, Целкач оказался слугой народа. В миру — Моргулиц Мирон Миронович. И как бы подтверждая это высокое звание, Volvo подкатила к огромному, как амбар, зданию, где парковалось автостадо. И это несмотря на субботний денек.
Ах, депутат Моргулиц прибыл выполнять свой конституционный долг, ах, простите-простите, не будем мешать. Вы нам пока не нужны-с. И с легким сердцем я помолился:
— Боженька! Спасибо тебе. Век не забуду!
— Ты чего, Саня? — насторожился Никитин. — Счастливый. Как тульский самовар на дне города. Поимел, чего хотел?
— Еще нет, — прыгал на сидении. — Но хочется, блядь. Даже не представляешь, друзья мои, как хоца-ца-ца! — пел я. Пела моя душа. Пела вся страна. Любимая моя!
— Вах, ему уквачить какую-нибудь суку, — заметил Хулио, — в радость, а нам проблемы, да?
— Братцы, — всплескивал я руками. — Обижаете. Давим гниду! На теле народном. Помрем же скоро от чесотки-то.
— Не помрем! С тобой.
Давно я не был так счастлив. Разгадать такой ребус, такую шараду, такие чайворды с кроссвордами. Нет, я герой! Своего мутного времени. Все, мы начинаем работу. А работать будем спокойно и сдержанно. Ставки огромны. Как в Монте-Карло. Хотя привык я действовать нахрапом. С кондачка. Но импровизация здесь неуместна.
Зачем нам пышная уборка? И венок от полковника Ник. Иванова, подписанный так в целях конспирации Ореховым.
Не торопись, Александр Владимирович, ты ещё не накуролесил. Бенефис твой впереди! Театр уж полон; ложи блещут; Партер и кресла. Все кипит; В райке нетерпеливо плещут, И, взвившись, занавес шумит…
Лучше не сказать. Гений — он н все времена гений. Спасибо тебе, тезка. Выручил братушку. Жаль, что я не жил в твою эпоху. Мы бы таких баталий учинили со «Стечкиным», да «Калашниковым», да ракетной установкой «БУК-1М». Это было бы что-то. Всю историю государства Рассейского пришлось бы переписывать. Многократно. И историю всего мира тоже.
Эх, прости! Не успел родиться. Опоздал, мать наша Вселенная и отец Макрокосм. Что-то не сложилось в звездах. И чуть ниже.
Прости и пойми. Поймешь, Александр Сергеич, знаю. Мы же частенько с тобой ботаем. С употреблением ненормативной лексики. Грешим, братушка. И это ничего. Это понятно. Все мы ж и в ы е люди. И будем жить вечно. Как бы того не хотели все порфироносцы мира и вся их инвалидно-холуйская челядь.
Через два часа мы знали о нашем новом знакомом больше, чем он о себе сам. Моргулиц летал в стратосфере кремлевского неба под защитой депутатского иммунитета. Убей Бог, что это значит — депутатский иммунитет, не знаю. Что-то связанное с АIDS? Если представить власть, как некий организм, у которого очень большая, как у дауна, голова, тучное брюхо, неподъемный зад и шаловливые ручонки. Власти, как и человеку, присущи все болезни века. Депиммунитет одна из многих зараз. Трудно подается лечению. Только каленым железом.
Опустим счастливое детство и такое же отрочество нашего нового друга. После школы Мирону повезло — плоскостопие и общее ожирение, и сапогам армейского старшины не пришлось топтать ребра и душевные порывы юноши.
С грехом пополам закончив институт по железу и стали, Мирон Миронович угодил в кагорту вечных младших научных специалистов, поскольку умом не блистал. От природы своей. Однако обладал гибким хребтом и ласковым язычком. Ублажал сплетнями ушко секретаря партийной организации НПО «Метеор»; секретарь был женского роду, и Мирон уже подумывал о более активных действиях в отношении крупногабаритных форм дамы, похожей на боцмана со шхуны «Святой Августин», благополучно затонувшей у мыса Огненная Земля в 1679 году от рождения Христова.
И непременно случилось бы то, что должно было случиться. На сейфе, где хранились учетные карточки членов партии и кандидатов в члены. Да вдруг непотопляемый линкор «КПСС» получил пробоину от взрыва в собственном пороховом хранилище и, как вышеупомянутая шхуна «Святой Августин», начал тонуть.
Понятно, что крысиный инстинкт оказался сильнее любовных мечтаний. На партийном сейфе. Он же, инстинкт, помог нашему герою выбрать новый объект для карьеры. Страшненькая, как последняя русско-турецкая война, дочь генерального директора НПО «Метеор» по имени Клариса ответила взаимностью молодому специалисту. На скорую руку бухнули свадьбу на девятьсот девяносто девять персон. А после, получив от счастливого пап`а путевки в жизнь и на Сейшельские острова, молодожены укатили проводить медовый месяц.
Неведомо, что происходило далеко от родины под экзотическими кипарисами, но по возвращению дочь устроила отвратительную истерику, заявив любимому пап`а, что лучше удавится, чем жить с этим желеподобным чудовищем, неспособным удовлетворить её африканскую страсть. Пап`а был человеком мудрым и выслушал другую сторону. Выяснилось, на милую Кларису дурно повлиял океанский бриз и она решила безвозмездно отдать местному племени людоедов турхуйгари все, что имела. А имела она себя. Надо заметить, что племя испытывало дефицит в женщинах по причине их вкусного нежного мяса, уваренного на коре дерева иохимбин. От такой похлебки энергоемкость, скажем так, воинов с копьями повышалась, как у космической ракеты, входящей в плотные слои атмосферы.
Другими словами, Клариса приняла участие в оргии племени, обожравшегося корой иохимбина; иохимбин — это в переводе значит: епись-епись и больше не дерись. И это верно, зачем воевать, если можно всю необузданную ядерную энергию загнать в природный накопитель. Клариса и взяла на себя ответственную миссию сохранения энергии всего племени. В своем накопителе. Бедняжка дошла до такой степени экзальтации, что попыталась прыгнуть в чан с кипящим варевом. Лишь чудо спасло её от такого безумного шага. Чудо — в лице его, М.М.Моргулица-ца-ца!..
Пап`а прослезился от умиления и назначил зятя своим заместителем в НПО, а дочь отправил в Баден-Баден на воды. Для охлаждения всего нервного организма.
Не успел скорый поезд Москва-Париж с беспокойной пассажиркой дотяпать к станции Ховрино, как господин Моргулиц развернул интригу в попытке выдернуть кресло из-под старорежимного пап`а. Тот понял, что лучше откупиться от зятька, и благословил его в большую политику. Финансами и старыми своими связями.
Мутные волны политического моря выбросили г-на Моргулица на остров, где находилось много людоедских племен, с которыми, как оказалось, можно полюбовно договориться. Как Клариса с племенем турхуйгари. Главное, найти обоюдный интерес и удобную позу во время переговоров, а там нелегкая вывезет.
И что же народ имеет? Кто вылупился из мелкотравчатой породы м. н. с.? Ху из ху? Ба! Прыщевато-жирноватый ли это кандидат в члены, который мечтал о телесных утехах с боцманом линкора КПСС? Где скромность во взгляде и желаниях? Определенно нашего героя трудно узнать. Невозможно узнать. Любит отныне он только себя, дорогого. Следит за здоровьем: играет в теннис — эту цесарскую потеху. Несмотря на чудовищный лишний вес. Мучается голубчик за юрким мячиком, да надо. Надо махать ракеткой, чтобы тебя не смахнули с игровой площадки большой политики. Обожает пластиковые карты вместо грязных наличных. Педантичен и скрупулезен. Нечистоплотен, как в быту, так и в бытие. Отпуск проведет на собственной даче у камина за бокалом ныне дефицитного Солнцедара — божественного напитка молодости. В ресторане не за какие коврижки не закажет мясо крокодила или обезьяны. Его очаровывают женские тонкие создания, похожие на предрассветные химеры. Дерево, мускус, лен, прохлада, молоко, тишина, ручка «Паркер», сигареты два доллара штука, замша, автомобиль Volvo-850 TR с личным шофером и парой-тройкой телохранителей — вот образ жизни труженика на коммерческо-политической ниве.
Красиво жить не запретишь. Нужны только many-many. Много many. Где их взять? Правильно, из воздуха. Используя несовершенство банковской системы, равно как и доверчивость вкладчиков, обеспечивающих «прокрутку» огромных денежных масс, где какие-то сто миллионов у.е., как пятьдесят центов в сумочке из кожзаменителя американской cinemablad Sharon Stone.
Подключившись к компьютерно-банковской Системе, мы установили, что г-н Моргулиц был посредником в афере с укрытым от налога чистотела. Три известных нам героя бухгалтерского учета перекинули 500 миллионов гульденов в НПО «Метеор», превратив грязные в чистые; после чего отправили их в банк «Московская недвижимость», которым управлял некто Кизимир Чарский.
Прокрутив денежки там, Литвинов-Фролов-Смирнов, решили перебросить уже один миллиард рубликов в Рост-банк. На более выгодных условиях. Банковская империя Чарского от такой беспощадной и грубой выемки лопнула, как гондола в небе, и пришлось банкиру бежать без оглядки по трассе Москва — Квебек. И так далее.
В таких случаях надо остановиться. Вовремя. Это я про дружный коллектив счетоводов, которые, как им казалось, находятся под надежным прикрытием. Прокрутив уже миллиард, они потребовали у Роста-банка свои кровные двести. Как договаривались.
Рост-банк с управляющим В.Утинским хотел вернуть все. С радостью и процентами. Да вот незадача. Господин Литвинов удавился в собственной постели. Господин Фролов хлебнул уксуса, решив, что это Солнцедар. А вот господину Смирнову повезло, он отделался легким испугом, уйдя в прошлые века.
Возникает естественный вопрос: кому платить? И на каком основании? И здесь на плохо освещенную сцену жизни вновь появляется господин Моргулиц, решивший сыграть знакомую ему роль посредника. Между двумя противоборствующими силами.
Первая нам известна — Рост-банк, мечтающий «кинуть» клиента на миллионов пятьсот долларов. А вторая сила? Кто клиент банка? Надо узнать. Бы.
И еще. Как наша новая и мирная Фирма угодила во весь этот бардак? По чьей инициативе? Странно?
Делать нечего — надо работать. Есть тот, кто нам поможет в нашем героическом труде. А мы ему. Стать честным гражданином отечества. Для этого нужны серьезные оперативные действия — и я принялся терзать полковника Орехова, чтобы нам выделили спецлабораторию на колесах. Зачем? Сегодня вечером г-н Моргулиц ждет гостей. Для игры в бридж.
Наш боевой товарищ занервничал, а нельзя ли обойтись своими силами, наблюдая игру в бридж с помощью театральных биноклей?
— Можно, — отвечал я, — но предупреждаю: будут трупы. Много.
— У Моргулица депутатский иммунитет! — заорал на это полковник.
— Кому он делает минет? — не понял я. — Как? Он у нас ещё и гомосек?
— Алекс, играешь с огнем! — бился в истерике высокопоставленный чин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59