Даже прибыл генерал Орехов. С секретной инициативой, о которой он постоянно намекал.
Перед этим мы с ним поцапались, как кошка с собакой. На подиуме. Когда я плюхнул перед ним фото, где спецбоец Маслов целится в невидимую зверюху.
— Левша! — орал я. — Гляди-гляди! Левша, а?!
— Ну и что?
— Как что?! Кто-то фуфло толкает, а мы верим?
— Алекс, левша-правша — все это хрендя, — морщился генерал. — Он работал двумя руками, понимаешь. Равнорукий, установлено экспертизой. Могу показать заключение.
— На хрена оно мне? Я верю глазам своим.
— Что ты хочешь от меня?
— Крутим дело дальше.
— Дело закрыто! — возмутился Орехов. — И все довольны. Была криминальная группировка. Ее нет. И слава Богу. Что еще?
— Ничего, — ответил я. — Только я не верю в сказки. Совесть не позволяет. И ещё кое-что.
— Что?
— А вот этого я тебе не скажу.
— Почему?
— Не хочу. Нет доверия, — ляпнул, — тебе.
Мой друг потерял дар речи, потом затопал ногами и заблажил словами. Больше нецензурными. Мол, я ему харкаю в лицо. Я удивился — разве уже плюнул? Кажется, ещё нет? Но могу, если он попросит. Идиот, брызгал слюной генерал, и шутки твои идиотские.
Расплевались мы, это правда. И скорее был неправ я. Какие могут быть притязания к высокопоставленному чиновнику? Такой во сне оберегает свою кочку. От вражеских агентов. Можно лишь выразить сочувствие его вечной борьбе за место под солнышком.
И когда генерал пошел на мировую, передав через приятелей, что он погорячился, как блин на сковороде, хотя Алекс тоже хорош собой, я решил не усугублять противостояние. Зачем? Проще гору обойти, чем карабкаться по её скальным хребтам.
Провожали Нику мы в усадьбе. С разрешения господина Свечкина. Который после случайной встречи с полуголым хакером (Анной) в коридоре учреждения начал проявлять интерес к писюкам.
… Вечер был теплым, темно-синим. Комариные эскадрильи попытались атаковать нас, да горький дым отечества и костра, как кольца противовоздушной обороны вокруг Москвы, не дали им прорваться к нашим жизненно-важным объектам, в смысле, телам с витаминизированной кровушкой.
Каждый пил то, что были обязаны пить. Мальчики — молоко и сок, а девочки шампанское. Вместе с господином Свечкиным. Преследуя свои какие-то цели, Анна взяла нашего патрона в оборот, и они бродили по темным дорожкам сада, как две птицы. Группа ухаживала за ветреной Никой, заливающейся серебряным колокольчиком. Этот звук, похожий на брень свадебных колоколов умиротворял Никитушку и он спокойно дул молочко. Резо-Хулио готовил шашлык, матерясь на родном языке, и поэтому казалось, что поет песню. О неприступных горных вершинах и гордых орлах, живущих у облаков.
Было подозрительно хорошо. И спокойно. Точно мы находились в крепости. За её крепкими стенами свирепствует мор и война, а у нас тишь и благодать. Однако я знал, никакие крепости не устоят против измены и предательства. Я постоянно анализировал ситуацию, пытаясь обнаружить предателя. И всегда убеждался, моих душевных сил на сыск не хватает. Домыслы не могут быть доказательством. Только действием можно вскрыть подлеца.
Конечно, я его найду. Найду и намотаю кишечный тракт на колеса авто. Пока же меня опережают. Все время на шаг вперед.
Чтобы доказать себе и другим, что спецбоец Маслов был скорее левша, чем правша, я решил встретиться с его приятелем Матушкиным. И не успел. Охотник на лосей отправился в Вечный Лес, если выражаться красиво. По официальной версии — случайный выстрел дуплетом. Мол, Матушкин упился до такой степени, что спутал пасть зверя со своей.
Ничего себе пирожки с лосиной, пожаловался я капитану Ковалю. Тот был со мной полностью согласен: давно не встречал в своей практике таких регулярных и плановых убийств. И помогать он не отказывается, да искать у татарина кобылу тоже не хочется. Слишком высокий залет. И верно — все, как в песне Хулио: холодные, льдиные макушки гор, зияющие опасные пропасти, слепящее солнце…
И здесь, прервав мои видения, прибыл генерал Орехов. Обещал быть — и вот он, герой нашего времени. С животиком, улыбочкой всезнайки, телохранителями и казенными шуточками: а вот и я — не ждали-с!
— Где именинница? — был радушен. — Где букетик, товарищи?
Из недр лимузина извлекли букет роз. Генерал облобызал девушку, как медовый пряник. Та смеялась: у меня именины зимой, на что г-н Орехов заявлял, что это не принципиально для такой прелестницы, и приказал телохранителям притащить ящик шаманского.
Шампанское! Шашлыки! Ура! Мирись-мирись и больше не дерись, утверждал наш высокопоставленный приятель. Что нам делить, друзья мои? Кроме участка номер три. (А «номер три» по фене — это кладбище.)
Когда праздник был в самом разгаре, генерал Орехов пригласил меня на прогулку. И мы неторопливо отправились к трем соснам и пихтам. С бокалами шампанского, как со свечками.
Подобные прогулки не бывают случайными, это к бабке не ходи. Генерал напомнил мне о существовании «Логической бомбы» и деликатно намекнул: вот-вот наступит время «Ч»., чтобы вплотную заняться этой проблемой заняться нашей группе. Плюс взвод чужих бойцов. Плюс моя сестренка Анна в качестве хакера.
— Ух ты, — удивился я. — Так это ты её вызвал из Штатов?
— Алекс, какая тебе разница?
— Никакой. Дело, значит, серьезное, если идут два хакера.
— Серьезное, — крякнул мой собеседник. — Год подступали, отслеживали.
— И что это конкретно?
— Потом, Саша. Будет большой сбор.
— Хорошо, — заметил я. — А кто наше Тело охранять будет, как зеницу ока?
— А оно тю-тю, летит в Абу-Даби, — ответил Орехов. — На две недели. Забыл?
— Забыл, — вспомнил я. — На выставку народного хозяйства.
— Ага. Двух орлов своих пошли, — отмахнул в сторону невидимого колониального континента. — Там защитничков избыток на халяву.
Я согласился: халява — она и в Африке халява. Ох, слаб человек, какую бы кочку не занимал. И главное, не может остановиться — все хапает и хапает. Уже невмочь, а все одно набивает брюхо. Заводами, землей, приисками, нефтяными и газовыми месторождениями, лесами и так далее.
— Вот именно, — сказал на это мой товарищ. — Пора наводить порядок в стране. Разболталось, сучье племя.
— А чем наводить порядок? Не штыками ли?
— Деньгами, Алекс, деньгам, — многозначительно проговорил Орехов. — У кого драхмы, тот и заказывает полет над родными просторами.
— И кто у нас заказчик?
— Военная тайна, — ухмыльнулся. — Подумай на досуге.
— Больше делать нечего. У меня жена беременная.
— Эх, Саня-Саня, — хлопнул по плечу. — Не представляешь, какая битва идет сейчас. Головы будут лететь, как капуста, — задрал свою к звездному полотну. — Ты мне люб, но предупреждаю: сиди в моем окопе.
— Сижу, — признался я.
— Все норовишь из него…
— Сижу, — повторил я, — и даже лежу.
— Вот лежать не надо, — поднял бокал. — Выпьем за нашу дружбу?
— Можно, — сказал я. — Хотя пока гонишь порожняк по делу.
— А я тебе говорю: делу конец, труп Маслова — всему венец, — нетрезво икнул.
— А я считаю, что нет.
— Что нет?
— Не конец. А начало конца.
— Ну вот. О чем с тобой говорить? Эх, Саня-Саня, трудный ты в общение… — и, заслав бокал в пихты, непроницаемые, как его мысли, удалился к костру, предупредив, чтобы я был готов к часу «Ч».
Его поведение во многом было странным. И подозрительным. Возникало такое впечатление, что пытается предупредить меня. В который раз. Что-то знает, а сказать не может, как младенец.
Я тоже невольно задрал голову на звездный холст. Летние небеса были молчаливы и праздны. Ответ не прочитывался. Впрочем, можно предположить, что я по своей природной нахальству пытаюсь приблизиться к самым основам власти — к звездам. Кремлевским.
Я вернулся к пионерскому костру. Праздник продолжался. Мои мальчики охмелели от молока и сока, а все остальные — от газированного шампанского. По требованию общественности на балкон выставили пианино. Господин Свечкин аккомпанировал. Дамы приглашали кавалеров. И наоборот. Генерал Орехов и Резо-Хулио отплясывали, как североамериканские гризли на славянском базаре в Тель-Авиве. Никитин сиял месяцем ясным. Все были счастливы. Такое иногда случается. С теми, кто не знает своего будущего. Творец оказался удивительно дальновидным. Он смастерил человека себе подобным, однако не дал ему возможности заглянуть в бездну грядущего. И это правильно — жизнь потеряла всякий смысл. Бы. Если бы каждый из нас знал, что завтра или через неделю, или через год, или через десять лет, или через сто… Баста!
А так живем и живем, и кажется — рождены для великой миссии. Великой и во многом не постигнутой нами самими. Живем, чтобы жить. И пока мы живем мы бессмертны.
На следующий день праздник закончился — фартовая топ-модель укатила в Париж. Скорым фирменным поездом, а мы остались на перроне, жарком и оплавленном солнцем.
Эх, Париж-Париж!.. Меж тем наш Свечкин через день убывал на Выставку достижений народов мира — по уничтожению себя самих. Каждый год в Абу-Даби проводится выставка IDEX, где страны представляют свои успехи в области вооружения.
Понятно, наша страна преследовала свои мелкие интересы, и господин Свечкин в составе делегации должен был приложить максимум усилий, чтобы все новые танки, самолеты, вертолеты, зенитно-ракетные комплексы, эсминцы, автоматы Калашникова и так далее превратились в золотой дождь. Для всего полуголодного народонаселения, клепающего все вышеназванные игрушки с немыслимым усердием. Что-что, а военный продукт мы научились мастерить со знаком качества.
В свете убытия нашего Тела в зарубежную командировку, позволю себе сей изящный канцоборот, я собрал группу попить чайку. И обсудить, кто будет сопровождать босса. Выяснилось, что желают все. Кроме меня и Никитина. Даже Хулио заявил, что всю жизнь мечтал поохотиться на львов и слонов. А то помрешь, так и не узнав, что это такое.
Почему наш друг решил, что на пыльных полигонах будет организована охота на диких животных, не знаю. По этому поводу все посмеялись — львы, слоны и крокодилы уже передохли, узнав, что Резо собрался в поход на них.
Я заметил: если и будет охота, то на людей, и поэтому у нашего Тела должны быть надежные тылы. Все со значением посмотрели на Арсенчика и Колю Болотного. За ними господин Свечкин был, как за каменной стеной. Морпех проходил без проблем. Более того, Тело привыкло к его постоянному и ненавязчивому сопению. За своей спиной. А вот по второй кандидатуре вспыхнули споры. Десантник в качестве живого щита был идеален, да был маленько неуклюж и мог в минуту ответственную наступить на ногу. Своей сорок седьмого размера лапой. Или патрону, как это однажды уже случилось, или его гостью. В пору их взаимопонимания.
Согласитесь, потерять контракт в сотни миллионов долларов из-за подобной нелепицы — роскошь непозволительная. Даже для такой зажиточной державы как наша. Наш народ не поймет своих сыновей, то бишь нас. На мои верные слова Арсенчик завел любимый припев, мол, он вовсе не такой, он хороший и будет смотреть под ноги.
Хороший-хороший, никто не спорил, но поедет другой. Кто? Диверсант Куралев хотел дать клятву не наступать на чужие ноги; если и наступать, то сразу на голову врага. Хакер Алеша Фадеечев и братья Суриковы нужны были для Акции. Кто же остался? Взоры всех вновь обратились на любителя экзотической охоты — Резо-Хулио. Тот шаркнул ножкой и заявил, что боготворит животных. В детстве у него жили три кошечки, и когда топили котят от этих плодовитых потаскух, он рыдал.
Я вздрогнул, вспомнив кошачье семейство на подиуме и что из этого вышло. Остальной же коллектив расчувствовался от романтических побасенок. Да делать было нечего — решение приспело само собой: Хулио — кандидатура достойная на поездку в пылающее сафари. При условии не брать в руки стволы. Не дай Бог срубит какой-нибудь истребитель «Мираж-2000».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59
Перед этим мы с ним поцапались, как кошка с собакой. На подиуме. Когда я плюхнул перед ним фото, где спецбоец Маслов целится в невидимую зверюху.
— Левша! — орал я. — Гляди-гляди! Левша, а?!
— Ну и что?
— Как что?! Кто-то фуфло толкает, а мы верим?
— Алекс, левша-правша — все это хрендя, — морщился генерал. — Он работал двумя руками, понимаешь. Равнорукий, установлено экспертизой. Могу показать заключение.
— На хрена оно мне? Я верю глазам своим.
— Что ты хочешь от меня?
— Крутим дело дальше.
— Дело закрыто! — возмутился Орехов. — И все довольны. Была криминальная группировка. Ее нет. И слава Богу. Что еще?
— Ничего, — ответил я. — Только я не верю в сказки. Совесть не позволяет. И ещё кое-что.
— Что?
— А вот этого я тебе не скажу.
— Почему?
— Не хочу. Нет доверия, — ляпнул, — тебе.
Мой друг потерял дар речи, потом затопал ногами и заблажил словами. Больше нецензурными. Мол, я ему харкаю в лицо. Я удивился — разве уже плюнул? Кажется, ещё нет? Но могу, если он попросит. Идиот, брызгал слюной генерал, и шутки твои идиотские.
Расплевались мы, это правда. И скорее был неправ я. Какие могут быть притязания к высокопоставленному чиновнику? Такой во сне оберегает свою кочку. От вражеских агентов. Можно лишь выразить сочувствие его вечной борьбе за место под солнышком.
И когда генерал пошел на мировую, передав через приятелей, что он погорячился, как блин на сковороде, хотя Алекс тоже хорош собой, я решил не усугублять противостояние. Зачем? Проще гору обойти, чем карабкаться по её скальным хребтам.
Провожали Нику мы в усадьбе. С разрешения господина Свечкина. Который после случайной встречи с полуголым хакером (Анной) в коридоре учреждения начал проявлять интерес к писюкам.
… Вечер был теплым, темно-синим. Комариные эскадрильи попытались атаковать нас, да горький дым отечества и костра, как кольца противовоздушной обороны вокруг Москвы, не дали им прорваться к нашим жизненно-важным объектам, в смысле, телам с витаминизированной кровушкой.
Каждый пил то, что были обязаны пить. Мальчики — молоко и сок, а девочки шампанское. Вместе с господином Свечкиным. Преследуя свои какие-то цели, Анна взяла нашего патрона в оборот, и они бродили по темным дорожкам сада, как две птицы. Группа ухаживала за ветреной Никой, заливающейся серебряным колокольчиком. Этот звук, похожий на брень свадебных колоколов умиротворял Никитушку и он спокойно дул молочко. Резо-Хулио готовил шашлык, матерясь на родном языке, и поэтому казалось, что поет песню. О неприступных горных вершинах и гордых орлах, живущих у облаков.
Было подозрительно хорошо. И спокойно. Точно мы находились в крепости. За её крепкими стенами свирепствует мор и война, а у нас тишь и благодать. Однако я знал, никакие крепости не устоят против измены и предательства. Я постоянно анализировал ситуацию, пытаясь обнаружить предателя. И всегда убеждался, моих душевных сил на сыск не хватает. Домыслы не могут быть доказательством. Только действием можно вскрыть подлеца.
Конечно, я его найду. Найду и намотаю кишечный тракт на колеса авто. Пока же меня опережают. Все время на шаг вперед.
Чтобы доказать себе и другим, что спецбоец Маслов был скорее левша, чем правша, я решил встретиться с его приятелем Матушкиным. И не успел. Охотник на лосей отправился в Вечный Лес, если выражаться красиво. По официальной версии — случайный выстрел дуплетом. Мол, Матушкин упился до такой степени, что спутал пасть зверя со своей.
Ничего себе пирожки с лосиной, пожаловался я капитану Ковалю. Тот был со мной полностью согласен: давно не встречал в своей практике таких регулярных и плановых убийств. И помогать он не отказывается, да искать у татарина кобылу тоже не хочется. Слишком высокий залет. И верно — все, как в песне Хулио: холодные, льдиные макушки гор, зияющие опасные пропасти, слепящее солнце…
И здесь, прервав мои видения, прибыл генерал Орехов. Обещал быть — и вот он, герой нашего времени. С животиком, улыбочкой всезнайки, телохранителями и казенными шуточками: а вот и я — не ждали-с!
— Где именинница? — был радушен. — Где букетик, товарищи?
Из недр лимузина извлекли букет роз. Генерал облобызал девушку, как медовый пряник. Та смеялась: у меня именины зимой, на что г-н Орехов заявлял, что это не принципиально для такой прелестницы, и приказал телохранителям притащить ящик шаманского.
Шампанское! Шашлыки! Ура! Мирись-мирись и больше не дерись, утверждал наш высокопоставленный приятель. Что нам делить, друзья мои? Кроме участка номер три. (А «номер три» по фене — это кладбище.)
Когда праздник был в самом разгаре, генерал Орехов пригласил меня на прогулку. И мы неторопливо отправились к трем соснам и пихтам. С бокалами шампанского, как со свечками.
Подобные прогулки не бывают случайными, это к бабке не ходи. Генерал напомнил мне о существовании «Логической бомбы» и деликатно намекнул: вот-вот наступит время «Ч»., чтобы вплотную заняться этой проблемой заняться нашей группе. Плюс взвод чужих бойцов. Плюс моя сестренка Анна в качестве хакера.
— Ух ты, — удивился я. — Так это ты её вызвал из Штатов?
— Алекс, какая тебе разница?
— Никакой. Дело, значит, серьезное, если идут два хакера.
— Серьезное, — крякнул мой собеседник. — Год подступали, отслеживали.
— И что это конкретно?
— Потом, Саша. Будет большой сбор.
— Хорошо, — заметил я. — А кто наше Тело охранять будет, как зеницу ока?
— А оно тю-тю, летит в Абу-Даби, — ответил Орехов. — На две недели. Забыл?
— Забыл, — вспомнил я. — На выставку народного хозяйства.
— Ага. Двух орлов своих пошли, — отмахнул в сторону невидимого колониального континента. — Там защитничков избыток на халяву.
Я согласился: халява — она и в Африке халява. Ох, слаб человек, какую бы кочку не занимал. И главное, не может остановиться — все хапает и хапает. Уже невмочь, а все одно набивает брюхо. Заводами, землей, приисками, нефтяными и газовыми месторождениями, лесами и так далее.
— Вот именно, — сказал на это мой товарищ. — Пора наводить порядок в стране. Разболталось, сучье племя.
— А чем наводить порядок? Не штыками ли?
— Деньгами, Алекс, деньгам, — многозначительно проговорил Орехов. — У кого драхмы, тот и заказывает полет над родными просторами.
— И кто у нас заказчик?
— Военная тайна, — ухмыльнулся. — Подумай на досуге.
— Больше делать нечего. У меня жена беременная.
— Эх, Саня-Саня, — хлопнул по плечу. — Не представляешь, какая битва идет сейчас. Головы будут лететь, как капуста, — задрал свою к звездному полотну. — Ты мне люб, но предупреждаю: сиди в моем окопе.
— Сижу, — признался я.
— Все норовишь из него…
— Сижу, — повторил я, — и даже лежу.
— Вот лежать не надо, — поднял бокал. — Выпьем за нашу дружбу?
— Можно, — сказал я. — Хотя пока гонишь порожняк по делу.
— А я тебе говорю: делу конец, труп Маслова — всему венец, — нетрезво икнул.
— А я считаю, что нет.
— Что нет?
— Не конец. А начало конца.
— Ну вот. О чем с тобой говорить? Эх, Саня-Саня, трудный ты в общение… — и, заслав бокал в пихты, непроницаемые, как его мысли, удалился к костру, предупредив, чтобы я был готов к часу «Ч».
Его поведение во многом было странным. И подозрительным. Возникало такое впечатление, что пытается предупредить меня. В который раз. Что-то знает, а сказать не может, как младенец.
Я тоже невольно задрал голову на звездный холст. Летние небеса были молчаливы и праздны. Ответ не прочитывался. Впрочем, можно предположить, что я по своей природной нахальству пытаюсь приблизиться к самым основам власти — к звездам. Кремлевским.
Я вернулся к пионерскому костру. Праздник продолжался. Мои мальчики охмелели от молока и сока, а все остальные — от газированного шампанского. По требованию общественности на балкон выставили пианино. Господин Свечкин аккомпанировал. Дамы приглашали кавалеров. И наоборот. Генерал Орехов и Резо-Хулио отплясывали, как североамериканские гризли на славянском базаре в Тель-Авиве. Никитин сиял месяцем ясным. Все были счастливы. Такое иногда случается. С теми, кто не знает своего будущего. Творец оказался удивительно дальновидным. Он смастерил человека себе подобным, однако не дал ему возможности заглянуть в бездну грядущего. И это правильно — жизнь потеряла всякий смысл. Бы. Если бы каждый из нас знал, что завтра или через неделю, или через год, или через десять лет, или через сто… Баста!
А так живем и живем, и кажется — рождены для великой миссии. Великой и во многом не постигнутой нами самими. Живем, чтобы жить. И пока мы живем мы бессмертны.
На следующий день праздник закончился — фартовая топ-модель укатила в Париж. Скорым фирменным поездом, а мы остались на перроне, жарком и оплавленном солнцем.
Эх, Париж-Париж!.. Меж тем наш Свечкин через день убывал на Выставку достижений народов мира — по уничтожению себя самих. Каждый год в Абу-Даби проводится выставка IDEX, где страны представляют свои успехи в области вооружения.
Понятно, наша страна преследовала свои мелкие интересы, и господин Свечкин в составе делегации должен был приложить максимум усилий, чтобы все новые танки, самолеты, вертолеты, зенитно-ракетные комплексы, эсминцы, автоматы Калашникова и так далее превратились в золотой дождь. Для всего полуголодного народонаселения, клепающего все вышеназванные игрушки с немыслимым усердием. Что-что, а военный продукт мы научились мастерить со знаком качества.
В свете убытия нашего Тела в зарубежную командировку, позволю себе сей изящный канцоборот, я собрал группу попить чайку. И обсудить, кто будет сопровождать босса. Выяснилось, что желают все. Кроме меня и Никитина. Даже Хулио заявил, что всю жизнь мечтал поохотиться на львов и слонов. А то помрешь, так и не узнав, что это такое.
Почему наш друг решил, что на пыльных полигонах будет организована охота на диких животных, не знаю. По этому поводу все посмеялись — львы, слоны и крокодилы уже передохли, узнав, что Резо собрался в поход на них.
Я заметил: если и будет охота, то на людей, и поэтому у нашего Тела должны быть надежные тылы. Все со значением посмотрели на Арсенчика и Колю Болотного. За ними господин Свечкин был, как за каменной стеной. Морпех проходил без проблем. Более того, Тело привыкло к его постоянному и ненавязчивому сопению. За своей спиной. А вот по второй кандидатуре вспыхнули споры. Десантник в качестве живого щита был идеален, да был маленько неуклюж и мог в минуту ответственную наступить на ногу. Своей сорок седьмого размера лапой. Или патрону, как это однажды уже случилось, или его гостью. В пору их взаимопонимания.
Согласитесь, потерять контракт в сотни миллионов долларов из-за подобной нелепицы — роскошь непозволительная. Даже для такой зажиточной державы как наша. Наш народ не поймет своих сыновей, то бишь нас. На мои верные слова Арсенчик завел любимый припев, мол, он вовсе не такой, он хороший и будет смотреть под ноги.
Хороший-хороший, никто не спорил, но поедет другой. Кто? Диверсант Куралев хотел дать клятву не наступать на чужие ноги; если и наступать, то сразу на голову врага. Хакер Алеша Фадеечев и братья Суриковы нужны были для Акции. Кто же остался? Взоры всех вновь обратились на любителя экзотической охоты — Резо-Хулио. Тот шаркнул ножкой и заявил, что боготворит животных. В детстве у него жили три кошечки, и когда топили котят от этих плодовитых потаскух, он рыдал.
Я вздрогнул, вспомнив кошачье семейство на подиуме и что из этого вышло. Остальной же коллектив расчувствовался от романтических побасенок. Да делать было нечего — решение приспело само собой: Хулио — кандидатура достойная на поездку в пылающее сафари. При условии не брать в руки стволы. Не дай Бог срубит какой-нибудь истребитель «Мираж-2000».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59