Было уже около полуночи, но церемонится теперь с кем-либо Яров не собирался.
Он нашел договора, предлагаемые "Гарантом-сто" и на обороте одного листа обнаружил домашний телефон Наташи Линевой. Тут же набрал номер, трубку снял обладетель лирического тенора.
- Вас слушают, это квартира Линевых.
- Наталью. - коротко потребовал Яров.
- Ее нет дома. Говорит её муж Михаил. Если надо что-нибудь передать сделайте милость, сообщите.
- Сделаю милость. Вы работаете в одной фирме с женой?
- Конечно.
- Прекрасно. Это Илья Яров говорит, вам мое имя известно?
- Конечно, Илья Иванович! Мы с Наташей о вас говорили.
- Так вот слушай меня внимательно, трупоед и гробокопатель! Я подохну, но без вашей помощи! Не мечтай заполучить мою кваритру после моей смерти, сученок!
- Простите Илья Иванович, но это не телефонный разговор! - испуганно возмутился лирический тенор.
- Правильно! Но встречаться со мной - не советую! У меня - заразная форма виртуально-психозного рака! Если твоя жена или кто из твоей вонючей фирмы ещё раз ко мне прийдет, то я так плюну-дуну в ваши рожи, что вы быстрей меня околеете! На корню сгниете! Все ясно?!
- Более чем...
- Привет.
Он положил трубку, весело припоминая, существует ли заразная форма неведомого виртуально-психозного рака, или это его выдумка? Выдумка. Но от результатов её стало легче. От подозрительных услуг фирмы "Гарант-сто" он во всяком случае увернулся с гарантией на сто процентов.
Довольный сам собой, он поужинал и вдруг понял, что так с людьми, как говорил он сейчас с Еленой и мужем Натальи Линевой - он не позволял себе говорить ни разу в жизни. Прикрикивал на школьников, выкладывал язвительные гадости коллегам - но такой обнаженной, беспощадной резкости не позволял себе никогда. Получалось, болезнь уже давала себя знать - что-то в душе Ярова надломилось или на поверхность натуры стали проступать ранее подавляемые черты.
...Поутру оказалось, что если Яров ещё и колебался в решениях, принимать ли предложение Рола поработать где-то подальше от столицы, то судьба уже распорядилась по своему. Она, подлая, не оставляла ему, Ярову, никакого иного шанса на покой и жизнь отстраненного созерцателя.
Началось с того, что едва он вышел из дому, чтобы купить молока и творога к завтраку, как дворник Николай, который лет пятнадцать бессменно наводил во дворе порядок - впервые поздоровался с Яровым. Уже странное, из ряда вон выходящее явление.
А когда Яров возвращался обратно домой, уже с покупками, Николай поджидал его без лопаты и, судя по неуверенному виду, имел явное намерение завести беседу. Жажда общения светилась в его красных глазах и припухшем лице забубенного алкоголика.
- Слышь, Иваныч, поговорить бы надо.
- Страдаем? - Яров сунул было руку в карман, чтобы предложить дворнику денег на опохмелку, но тот заметил этот жест и даже выразил возмущение.
- Ты погодь. С этим не торопись. У меня самого четвертинка есть, могу и поднести. Спустимся до подвала, потолкуем.
Пока они спускались по темной лестнице в сырой подвал, Николай говорил все тем же осуждающим тоном.
- Ведь почитай, годов двадцать на одном дворе толкаемся, а чужие получаемся. А вот тут и случай пришелся.
- Какой случай?
Они уже оказались в каморке дворника, в которой совешенно неожиданно было очень чисто, тепло и сухо.
- Присядь, Иваныч, присядь. Немножко выпей, чтоб удар перенести легче было.
- Да не пью я с утра! Какой ещё удар? - удивился Яров.
- Милиция тебя ищет, вот какой удар.
- Какая милиция? - охолодел Яров.
- А какая она ещё бывает? Та самая, которая нас бережет... А дело такое, что с нами вчера новый участковый знакомился. По очереди два дня со всеми дворниками говорил. Со мной тоже. Лейтенант Борзов, наш новый участковый... Ну, а вдоль разговора он показывал фотографии. Разных бандюков. Спрашивал, не проживает ли кто здесь похожий. Доходит до тебя?
- Доходит. - кивнул Яров. - И в одной фотографии ты меня узнал?
- Как родного. Но - не боись. Не сказал, не выдал, не опознал.
- Подожди, Николай... Ты же мог ошибится.
- Мог. - не смущаясь кивнул дворник. - Но это невозможно получалось. Потому как мало того, что ты лицом схож. Так ещё на этой фотке у тебя так же ухо заклеено, как вот сейчас.
Яров невольно уцепился за свое ухо - он попросту и забыл про этот пластырь, прикрывающий боевую рану.
А дворник уже подносил слегка дрожащей рукой станканчик водки и говорил миролюбиво.
- Ты нервы свои не дергай, но по делу будет, если куда себя подальше похеришь. Месяца на три-четыре. Долго этот легавый у нас не удержится, молодой, землю носом роет, быстро наверх уйдет. А если ты случайно ему на глаза попадешся, так плохо будет.
- Почему ты меня не опознал, Николай? - с любопытством спросил Яров.
- Спервоначалу потому, что знаю тебя годов двадцать. А потом потому, что ментов знаю всю свою жизнь. И хоть сам от них не страдал, но много моя родня от них перетерпела. Племяники до сих пор на зоне безвинные сидят. А нынче менты для простого человека куда как опасней любого бандита стали. А ты - учитель. Ты не можешь быть против закона. Но им, молодым дуракам в погонах, на то наплевать. Выпей, выпей, тебе надо усы отрастить, бороду и очки надеть.
Яров выпил стаканчик и засмеялся.
- Борода у меня плохая растет, рыжая. Я лучше уеду.
- Правильно. Похерся куда на ненадолго, а то менты тебя уроют.
Преодолевая некоторое сопротивление дворника, Яров одарил его деньгами на бутылку - за полученную информацию. Они расстались, как добрые друзья, впервые за пятнадцать лет познавшие глубину своей дружбы после суровых испытаний.
Уже у себя дома Яров подумал, что неугасимая тяга русского народа к сочувствию гонимому человеку принимает не то чтоб уродливые, а просто опасные формы. Благодаря этой слезливой уверенности, что Закон всегда и везде преследут обязательно именно невинного человека, что милиция ищет только оклеветанного, а в тюрмах сидят святые страдальцы - в Госдуму нашу выбирают, на ответственные посты с согласия народа назначают заведомых уголовников, которых милиция и закон имели глупость преследовать. Это историческая традиция. Куда уж там дальше - протопоп Аввакум, абсолютно фашиствующая, зверская личность, матершинник и человеконенавистник, числиться в героях русской истории в принципе только за то, что гнил заживо в яме и пострадал за свои убеждения. Убеждениями - никто не интересуется, а за то что "гнил", протопоп возведен едва ли не в ранг святых земли Русской... Так что следующий президент России будет беспременно тот Вор в Законе, который убедительно докажет, что тридцать лет в тюрьме просидел зря, несправедливо - а изжарил пятерых младенцев и сьел на завтрак собственную дочь не он, а сосед-милиционер. У Российского общества в целом - женская душа, любит несчастненьких и от неуемной доброты своей только сама на себя страдания принимает, да еще, дура этакая, ставит себе сие в высокую заслугу.
Но рассуждения эти лишь к слову пришлись, а что касается Ярова, то колебания его в вопросе "исчезнуть ли из Москвы, (как то советуют люди опытные) или покорно ждать развития событий на месте" - эти опытные люди помогли разрешить кардинально.
К вечеру в дверях раздался звонок, и Яров, приуставший за последнии дни от ненужных встреч, событий и визитеров, пошел открывать без всякого удовольствия. Оказалось, что явился Пащенко - веселый, как всегда, и добродушный. Сам по своему желанию он бы, понятно, в гости не заглянул: как всегда выполнял приказ шефа. Но на сегодня уверенно изображал по отношению к Ярову роль опекуна-благодетеля.
- Ну, Иваныч, - с порога заявил он. - Собирайся и поехали! Устрою тебя на новом месте, как галушку в сметане! Квартирку тебе уже сняли, на денежно-вещевое довольствие поставили!
- Где сняли квартирку? - ошалел Яров.
- Та недалеко! Сорок верст от Москвы! Шо ты глаза лупишь, из меня дурака делаешь?! Едем!
- А если я не желаю? - уперся Яров не столько из нежелания своего, сколько из принципа.
- Тогда мне расписку пиши на бумаге. - решительно предложил Пащенко. - Чтоб всё было, как положено. Мне перед шефом ответ держать надо, а он сейчас злыднем ходит.
Яров собрался было высказать свое мнение, касательно отношения к настроению шефа, но Пащенко сказал мягко.
- Иваныч... Ну что ты дергаешся? Ты уж извиняй, я пацан простой. Я б на твоем месте, коли и бабки есть, та-ак погулял в свои последнии денечки, что от моего хера только кожурка осталась! Что ты шебуршишся? Баксы у тебя есть, калекой ты не выглядишь, здоровьичка ещё хватит. Гуляй!
Простодушное предложение безхитросного парня заставило Ярова невольно рассмеяться и сказать с деланной лихостью.
- А может я и хочу именно гулять! А не торчать где-то под Москвой?!
- Точно, Иваныч?! - встрепенулся Пащенко и черные сливы его глаз тут же засверкали лукавой радостью. - Так я тебе это обеспечу! У меня тоже немного грошей есть! Показакуем от души, Иваныч! А на "точку" я тебя завтра отвезу! Все улажу там чин-чинарем!
Яров посмотрел на него не скрывая сомнения, но парень оказался сообразительней и даже тоньше способностями мышления, нежели можно было предположить по его внешнему виду.
- Иваныч, если ты думаешь, что я пацан дурноватый и из простецких, так это у меня только рожа такая! Не думай, что я тебя в какую-нибудь рыгаловку и бардак зову! Мы по высшему классу люкс показакуем! В хорошем обществе! Все будет культурненько, не какой-нибудь хлев с хрюшками!
- А что, к примеру?
Пащенко поскреб затылок, не сводя с Ярова глаз.
- Конечно, ты Иваныч, понимаешь, что в оперу там, или консерваторию какую мне идти скучно... Но можно так погулять, чтоб из твоего гаманка не только убытку не было, а и прибыток оказался! Подхарчиться, повеселиться, нервишки передернуть и при своих остаться!
Яров невольно рассмеялся. Пащенко явно жил в системе тех мечтателей, которые надеются, что после трапезы в ресторане официант принесет не счет за сьеденное и выпитое, а премию, за то что они так хорошо покушали.
- Гришка, такого не бывает.
- А Казино?! - решительно грохнул пацан.
- Что Казино?
- Казино! Там тебе и ресторашка и девочки пляшут добрые и на рулетке выиграешь!
- Да с чего ты решил, что выиграем?!
- Да как же, Иваныч?! Ты ж мне мозги-то не парь! Ты ж в казинухе ни разу в жизни не был, так?
- Так, пожалуй...
- Ну, вот! Значит и разделаешся с ними, как повар с морковкой! Уж то, что при своих останешся - гарантия! Точно говорю!
- Да какая там гарантия. - засмеялся Яров. - Это старая байка, будто новичкам везет. Именно новичков в казино и чистят до исподнего.
- Правильно. - серьезно согласился Пащенко. - Это тех новичков, которые в казинуху дуриком с улицы приходят. А ты - мой новичок. По моей рекомендации! Я тебя с нужным человеком, хорошим консультатном, сведу и все будет, как в сметане!
- Шулер твой знакомый, что ли? - спросил Яров, а сам почувствовал, что это нелепое предложение уже чем-то соблазняет его. Скорее всего бесшабашностью, которой в жизни его никогда не было. Никогда не было, чтоб он, Яров, мог поставить на кон все свое барахлишко! Играл, понятно, в преферанс по маленькой, но это же не Игра! Не мог он себе позволить такого настоящего, яростного увлечения.
А теперь-то - можно всё?... Или как? Или ещё нужно удерживаться в рамках существования учителя средней школы: скудного материально и духовно?
Пожалуй, можно попробовать и иные варианты наслаждений...
Пащенко уже принял решение.
- Хватит выкобениваться, Иваныч! Я ж вижу, что у тебя аж зыркалы разгорелись! Любишь играть, любишь! Может сам того не знаешь! Наводи марафет на фейсу лица и двинем! Со мной не пропадешь! А завтра с утряка я тебя на место доставлю!
И без этого толчка Яров плюнул уже как на сегодняшний день, так и на завтрашний.
- Сколько с собой брать денег? - решительно спросил он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65
Он нашел договора, предлагаемые "Гарантом-сто" и на обороте одного листа обнаружил домашний телефон Наташи Линевой. Тут же набрал номер, трубку снял обладетель лирического тенора.
- Вас слушают, это квартира Линевых.
- Наталью. - коротко потребовал Яров.
- Ее нет дома. Говорит её муж Михаил. Если надо что-нибудь передать сделайте милость, сообщите.
- Сделаю милость. Вы работаете в одной фирме с женой?
- Конечно.
- Прекрасно. Это Илья Яров говорит, вам мое имя известно?
- Конечно, Илья Иванович! Мы с Наташей о вас говорили.
- Так вот слушай меня внимательно, трупоед и гробокопатель! Я подохну, но без вашей помощи! Не мечтай заполучить мою кваритру после моей смерти, сученок!
- Простите Илья Иванович, но это не телефонный разговор! - испуганно возмутился лирический тенор.
- Правильно! Но встречаться со мной - не советую! У меня - заразная форма виртуально-психозного рака! Если твоя жена или кто из твоей вонючей фирмы ещё раз ко мне прийдет, то я так плюну-дуну в ваши рожи, что вы быстрей меня околеете! На корню сгниете! Все ясно?!
- Более чем...
- Привет.
Он положил трубку, весело припоминая, существует ли заразная форма неведомого виртуально-психозного рака, или это его выдумка? Выдумка. Но от результатов её стало легче. От подозрительных услуг фирмы "Гарант-сто" он во всяком случае увернулся с гарантией на сто процентов.
Довольный сам собой, он поужинал и вдруг понял, что так с людьми, как говорил он сейчас с Еленой и мужем Натальи Линевой - он не позволял себе говорить ни разу в жизни. Прикрикивал на школьников, выкладывал язвительные гадости коллегам - но такой обнаженной, беспощадной резкости не позволял себе никогда. Получалось, болезнь уже давала себя знать - что-то в душе Ярова надломилось или на поверхность натуры стали проступать ранее подавляемые черты.
...Поутру оказалось, что если Яров ещё и колебался в решениях, принимать ли предложение Рола поработать где-то подальше от столицы, то судьба уже распорядилась по своему. Она, подлая, не оставляла ему, Ярову, никакого иного шанса на покой и жизнь отстраненного созерцателя.
Началось с того, что едва он вышел из дому, чтобы купить молока и творога к завтраку, как дворник Николай, который лет пятнадцать бессменно наводил во дворе порядок - впервые поздоровался с Яровым. Уже странное, из ряда вон выходящее явление.
А когда Яров возвращался обратно домой, уже с покупками, Николай поджидал его без лопаты и, судя по неуверенному виду, имел явное намерение завести беседу. Жажда общения светилась в его красных глазах и припухшем лице забубенного алкоголика.
- Слышь, Иваныч, поговорить бы надо.
- Страдаем? - Яров сунул было руку в карман, чтобы предложить дворнику денег на опохмелку, но тот заметил этот жест и даже выразил возмущение.
- Ты погодь. С этим не торопись. У меня самого четвертинка есть, могу и поднести. Спустимся до подвала, потолкуем.
Пока они спускались по темной лестнице в сырой подвал, Николай говорил все тем же осуждающим тоном.
- Ведь почитай, годов двадцать на одном дворе толкаемся, а чужие получаемся. А вот тут и случай пришелся.
- Какой случай?
Они уже оказались в каморке дворника, в которой совешенно неожиданно было очень чисто, тепло и сухо.
- Присядь, Иваныч, присядь. Немножко выпей, чтоб удар перенести легче было.
- Да не пью я с утра! Какой ещё удар? - удивился Яров.
- Милиция тебя ищет, вот какой удар.
- Какая милиция? - охолодел Яров.
- А какая она ещё бывает? Та самая, которая нас бережет... А дело такое, что с нами вчера новый участковый знакомился. По очереди два дня со всеми дворниками говорил. Со мной тоже. Лейтенант Борзов, наш новый участковый... Ну, а вдоль разговора он показывал фотографии. Разных бандюков. Спрашивал, не проживает ли кто здесь похожий. Доходит до тебя?
- Доходит. - кивнул Яров. - И в одной фотографии ты меня узнал?
- Как родного. Но - не боись. Не сказал, не выдал, не опознал.
- Подожди, Николай... Ты же мог ошибится.
- Мог. - не смущаясь кивнул дворник. - Но это невозможно получалось. Потому как мало того, что ты лицом схож. Так ещё на этой фотке у тебя так же ухо заклеено, как вот сейчас.
Яров невольно уцепился за свое ухо - он попросту и забыл про этот пластырь, прикрывающий боевую рану.
А дворник уже подносил слегка дрожащей рукой станканчик водки и говорил миролюбиво.
- Ты нервы свои не дергай, но по делу будет, если куда себя подальше похеришь. Месяца на три-четыре. Долго этот легавый у нас не удержится, молодой, землю носом роет, быстро наверх уйдет. А если ты случайно ему на глаза попадешся, так плохо будет.
- Почему ты меня не опознал, Николай? - с любопытством спросил Яров.
- Спервоначалу потому, что знаю тебя годов двадцать. А потом потому, что ментов знаю всю свою жизнь. И хоть сам от них не страдал, но много моя родня от них перетерпела. Племяники до сих пор на зоне безвинные сидят. А нынче менты для простого человека куда как опасней любого бандита стали. А ты - учитель. Ты не можешь быть против закона. Но им, молодым дуракам в погонах, на то наплевать. Выпей, выпей, тебе надо усы отрастить, бороду и очки надеть.
Яров выпил стаканчик и засмеялся.
- Борода у меня плохая растет, рыжая. Я лучше уеду.
- Правильно. Похерся куда на ненадолго, а то менты тебя уроют.
Преодолевая некоторое сопротивление дворника, Яров одарил его деньгами на бутылку - за полученную информацию. Они расстались, как добрые друзья, впервые за пятнадцать лет познавшие глубину своей дружбы после суровых испытаний.
Уже у себя дома Яров подумал, что неугасимая тяга русского народа к сочувствию гонимому человеку принимает не то чтоб уродливые, а просто опасные формы. Благодаря этой слезливой уверенности, что Закон всегда и везде преследут обязательно именно невинного человека, что милиция ищет только оклеветанного, а в тюрмах сидят святые страдальцы - в Госдуму нашу выбирают, на ответственные посты с согласия народа назначают заведомых уголовников, которых милиция и закон имели глупость преследовать. Это историческая традиция. Куда уж там дальше - протопоп Аввакум, абсолютно фашиствующая, зверская личность, матершинник и человеконенавистник, числиться в героях русской истории в принципе только за то, что гнил заживо в яме и пострадал за свои убеждения. Убеждениями - никто не интересуется, а за то что "гнил", протопоп возведен едва ли не в ранг святых земли Русской... Так что следующий президент России будет беспременно тот Вор в Законе, который убедительно докажет, что тридцать лет в тюрьме просидел зря, несправедливо - а изжарил пятерых младенцев и сьел на завтрак собственную дочь не он, а сосед-милиционер. У Российского общества в целом - женская душа, любит несчастненьких и от неуемной доброты своей только сама на себя страдания принимает, да еще, дура этакая, ставит себе сие в высокую заслугу.
Но рассуждения эти лишь к слову пришлись, а что касается Ярова, то колебания его в вопросе "исчезнуть ли из Москвы, (как то советуют люди опытные) или покорно ждать развития событий на месте" - эти опытные люди помогли разрешить кардинально.
К вечеру в дверях раздался звонок, и Яров, приуставший за последнии дни от ненужных встреч, событий и визитеров, пошел открывать без всякого удовольствия. Оказалось, что явился Пащенко - веселый, как всегда, и добродушный. Сам по своему желанию он бы, понятно, в гости не заглянул: как всегда выполнял приказ шефа. Но на сегодня уверенно изображал по отношению к Ярову роль опекуна-благодетеля.
- Ну, Иваныч, - с порога заявил он. - Собирайся и поехали! Устрою тебя на новом месте, как галушку в сметане! Квартирку тебе уже сняли, на денежно-вещевое довольствие поставили!
- Где сняли квартирку? - ошалел Яров.
- Та недалеко! Сорок верст от Москвы! Шо ты глаза лупишь, из меня дурака делаешь?! Едем!
- А если я не желаю? - уперся Яров не столько из нежелания своего, сколько из принципа.
- Тогда мне расписку пиши на бумаге. - решительно предложил Пащенко. - Чтоб всё было, как положено. Мне перед шефом ответ держать надо, а он сейчас злыднем ходит.
Яров собрался было высказать свое мнение, касательно отношения к настроению шефа, но Пащенко сказал мягко.
- Иваныч... Ну что ты дергаешся? Ты уж извиняй, я пацан простой. Я б на твоем месте, коли и бабки есть, та-ак погулял в свои последнии денечки, что от моего хера только кожурка осталась! Что ты шебуршишся? Баксы у тебя есть, калекой ты не выглядишь, здоровьичка ещё хватит. Гуляй!
Простодушное предложение безхитросного парня заставило Ярова невольно рассмеяться и сказать с деланной лихостью.
- А может я и хочу именно гулять! А не торчать где-то под Москвой?!
- Точно, Иваныч?! - встрепенулся Пащенко и черные сливы его глаз тут же засверкали лукавой радостью. - Так я тебе это обеспечу! У меня тоже немного грошей есть! Показакуем от души, Иваныч! А на "точку" я тебя завтра отвезу! Все улажу там чин-чинарем!
Яров посмотрел на него не скрывая сомнения, но парень оказался сообразительней и даже тоньше способностями мышления, нежели можно было предположить по его внешнему виду.
- Иваныч, если ты думаешь, что я пацан дурноватый и из простецких, так это у меня только рожа такая! Не думай, что я тебя в какую-нибудь рыгаловку и бардак зову! Мы по высшему классу люкс показакуем! В хорошем обществе! Все будет культурненько, не какой-нибудь хлев с хрюшками!
- А что, к примеру?
Пащенко поскреб затылок, не сводя с Ярова глаз.
- Конечно, ты Иваныч, понимаешь, что в оперу там, или консерваторию какую мне идти скучно... Но можно так погулять, чтоб из твоего гаманка не только убытку не было, а и прибыток оказался! Подхарчиться, повеселиться, нервишки передернуть и при своих остаться!
Яров невольно рассмеялся. Пащенко явно жил в системе тех мечтателей, которые надеются, что после трапезы в ресторане официант принесет не счет за сьеденное и выпитое, а премию, за то что они так хорошо покушали.
- Гришка, такого не бывает.
- А Казино?! - решительно грохнул пацан.
- Что Казино?
- Казино! Там тебе и ресторашка и девочки пляшут добрые и на рулетке выиграешь!
- Да с чего ты решил, что выиграем?!
- Да как же, Иваныч?! Ты ж мне мозги-то не парь! Ты ж в казинухе ни разу в жизни не был, так?
- Так, пожалуй...
- Ну, вот! Значит и разделаешся с ними, как повар с морковкой! Уж то, что при своих останешся - гарантия! Точно говорю!
- Да какая там гарантия. - засмеялся Яров. - Это старая байка, будто новичкам везет. Именно новичков в казино и чистят до исподнего.
- Правильно. - серьезно согласился Пащенко. - Это тех новичков, которые в казинуху дуриком с улицы приходят. А ты - мой новичок. По моей рекомендации! Я тебя с нужным человеком, хорошим консультатном, сведу и все будет, как в сметане!
- Шулер твой знакомый, что ли? - спросил Яров, а сам почувствовал, что это нелепое предложение уже чем-то соблазняет его. Скорее всего бесшабашностью, которой в жизни его никогда не было. Никогда не было, чтоб он, Яров, мог поставить на кон все свое барахлишко! Играл, понятно, в преферанс по маленькой, но это же не Игра! Не мог он себе позволить такого настоящего, яростного увлечения.
А теперь-то - можно всё?... Или как? Или ещё нужно удерживаться в рамках существования учителя средней школы: скудного материально и духовно?
Пожалуй, можно попробовать и иные варианты наслаждений...
Пащенко уже принял решение.
- Хватит выкобениваться, Иваныч! Я ж вижу, что у тебя аж зыркалы разгорелись! Любишь играть, любишь! Может сам того не знаешь! Наводи марафет на фейсу лица и двинем! Со мной не пропадешь! А завтра с утряка я тебя на место доставлю!
И без этого толчка Яров плюнул уже как на сегодняшний день, так и на завтрашний.
- Сколько с собой брать денег? - решительно спросил он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65