За ним потянулся и Володя. Воробей проводил гостей до выхода из зала и запер за ними двери.
Ночь показалась Ярову такой теплой, что он сразу решил провести её опять же в табачке - просить крова у Воробья было рисковано, поскольку друзья вновь заставили бы до утра играть в "очко" или ещё какую малоинтеллектуальную игру на троих.
Володя приостановился под навесом, прикурил, глубоко втянул в себя дым вместе со свежим ночным воздухом и сказал.
- Хорошо! А того лучше, что они оба друг в дружку из ружья попали!
- А то что бы было?
- Ну, если бы один попал, а другой промахнулся, то убитый должен был бы сам завтра застрелиться. Чтоб никаких дознаний, никаких свидетелей.
Яров вздрогнул. Вот вам и современный поворот в дуэльном кодесе русского человека чести! Яров спросил нервно.
- Ты шутишь, надеюсь?
- Бывало и так. - Володя пожал плечами и повернулся в темный угол навеса, откуда доносился всхлипывающий храп из под стола в углу. Судя по всему, кто-то из местных пьяниц, выпросив у Воробья бутылку, перебрал лишку и свалился на том месте, где получал высокое наслаждение.
- Пьянь позорная. - презрительно заметил Володя. - Вовсе совести не имеют! Купит здесь бутылку, на месте выжрет, а у нас потом проблемы с ментами! Давил бы я их! Спокойной ночи, Илья Иванович.
- Спокойной ночи.
Яров ещё постоял под навесом, а потом вдруг приметил, что торчащие из-под стола ноги обуты в женские ботинки. Он с отвращением отвернулся, поскольку вида бесстыдно надравшихся женщин не переносил.
Он добрался до табачки, разложил раскладушку и перед тем, как утроиться "в горизонталь" глянул в окно. От шашлычной, неровным зигзагом двигалась шатающаяся фигура, в ней Ярову показалось что-то знакомым и, присмотревшись, он понял, что это Анна Павловна.
Он выскочил из будки и побежал навстречу женщине, страшась, что шаткая поступь вынесет её на проезжую часть, по которой хотя и изредка, но на высокой скорости мчались в ночи автомобили.
- Анна Павловна! - он схватил её за руку. - Что с вами?!
Она подняла к нему оплывшее тупое лицо, почмокала губами и прохрипела.
- Я... Я до вас шла, Иваныч.
Левой рукой она уцепилась за плечо Ярова, а правой прижимала к груди початую литровую бутылку водки.
- Выпьем, Иванович... Вся жизнь в одночасье вовсе порушилась.. Вконец.
Яров оглянулся. В шашлычной уже был погашен свет и будить Воробья было рискованно, тем более что забубенных пьяниц тот глубоко презирал, а уж вовсе пропойц женского рода.
- Анна Павловна, идемте, я отвезу вас домой.
- Нет... Ни за что... Дома нет... А Чингиз меня убьет, я здесь... Или я его убью. Нет.
Стараясь придержать её за плечи, чтоб не упала, Яров кое-как довел женщину до табачки, где она грохнулась задом на раскладушку и пьяно засмеялась.
- Выпьем, Иванович!... Все теперь одно! Богатая я буду! Долгов нет, ничего нет, деньги будут... Выпьем!
- Какие деньги и какие долги? - раздраженно спросил Яров, не представляя себе, что делать дальше.
- Дочь мы продали!
- Что?!
- Продали Аян... В гарем... За долги продали... И ещё денег дадут.
- Кто даст денег?
- Ишь ты! - в глазах её засветилась пьяная подозрительность. - Так тебе все и скажи! А вот выпьешь со мной, так может и скажу.
Яров, в течении игры у Воробья почти не пивший, почувствовал, что это теперь стало для него необходимым.
Он достал два стакана, извлек из рук женщины бутылку и решил, что нужно быть терпеливым и зажать настойчивость, чтобы Анна Павловна в меру пьяной возможности поведала о происходящем.
- Молодец. - она приняла стакан. - Ты понимаешь... Я сразу подумала, что ты - человек. А вокруг тигры лютые...
Яров решил, что разумней будет начать издалека.
- Так вы уехали из Киргизии с долгами? Прятались здесь? И вас нашли?
- Н-е-е!... Из Киргизии мы чин-чинарем... Хотя и без трусов. А все здесь. Здесь, зимой.
- Зимой Чингиз взял в долг денег?
- Ага! Для бизнеса... Пизнеса... И погорел, конечно, дурак. Потом помогли... Вот так помогли. И мы поправились. На квартиру денег одолжили... От торговли нашей хорошие деньги пошли.
- От какой торговли? Журналами и газетами? - недоверчиво спросил Яров, хотя уже знал ответ.
- Газетами?! - она захихикала. - А ты вовсе дурак!... Другим мы торговали... Ох, другим товаром!
- Ну, и что дальше?
- А ничего... Мы на этом... На "счетчике" оказались. И теперь нам вовек не расплатиться. Нет. Расплатились. Совсем расплатились. Аян продали. Продали на растерзание.
- Кому? Кому продали?
- Кому, кому... Хозяевам. Они нас и с торговли сняли. Богатыми будем.. А Аян - на растерзание.
- Алик Черный? - он потряс её за плечи.
- Понятно, что он... Он самый Черный и есть.
Она попыталась привстать, но снова рухнула на раскладушку, подняла на Ярова несчастные глаза, которые были залиты болью и казались трезвыми последння вспыщка разума, перед полным отключением, как знал Яров. Он спросил быстро.
- Сколько вы должны? У меня есть деньги. Тысячу долларов? Две7 Три?
- Три?!... А тридцать не хочешь?!
- Тридцать тысяч долларов? И вам, беженцам, дали?!
- Нашлись добрые люди... А Алик Черный этот долг купил... И на счетчик поставил. И заберет Аян.... Мой Чингиз хороший мужик... Но неумеха... В Киргизии мы славно жили...Теперь... Лучше в прорубь.
- Аян ещё дома, или её забрали?
- Нет еще... Дома... А Чингиз - у них, дела решают... Завтра Аян заберут...
Она привалилась к стенке и закрыла глаза. Несколько часов её уже не поднять ни пинками, ни водкой. Яров размахнулся и хлестнул женщину ладонью по лицу. Она вздернулась, вперила в Ярова мутный взгялд.
- Ты...Ты кто?
- Я! - рявкнул он. - Вставай, едем домой!
- Я...Ты....
Яров схватил бутылку и плеснул остатки водки ей в лицо, женщина сморщилась, заплакала, начала утираться и он схватил её под мышки и выдернул из палатки.
- Илья Иванович... Я...
- В машину! - бросил он через плечо и быстро запер киоск.
С третьей попытки Анна Павловна втиснулась на задние кресла, Яров завел мотор и вырулил на шоссе.
По пустым и темным улицам он докатился до станции, все время выкривая глупейшие вопросы, чтобы не дать женщине заснуть. У станции притормозил и спросил.
- Где ваш дом?
- Вот он.
- Квартира какая?
- Сорок два...
- Аян одна? Точно?
- Одна...
Он запер двери машины и пошел к пятиэтажному кирпичному дому. Квартира номер сорок два оказалась на пятом этаже, лифта не было, Яров едва не задохнулся, пока поднялся. Он нажал на кнопку звонка несколько раз и когда услышал за дверь осторожные шаги, прошептал, почти прижав губы к двери.
- Аян, это я, Илья Иванович. Твоя мама со мной. Оденься, возьми все документы и быстро выходи. Быстро, ничего не спрашивай.
- Сейчас...
Минут через пять она осторожно приоткрыла дверь и вышла на лестничную площадку в светлом плаще, накинутом на плечи.
- Пойдем. - сказал Яров. - Запри двери. Мама внизу, в машине.
- Но... Так нельзя, будет очень плохо. Завтра меня увозят... Я улетаю на Канарские острова.
- На Канары?! С кем?
Она смотрела на него испуганно и затравлено, сказала еле слышно.
- Алик Черный... Если я не улечу, то мама и папа...
- Ни слова. Все разговоры потом.
Он взял из её руки ключи, провернул в дверях два замка и подтолкнул девочку к лестнице.
В пролете последнего этажа она сказала не оборачивась.
- Вы ничего не сделает...Только они убьют папу и маму. Я знаю.
В голосе девчонки прозвучало столько предрешонности, что Яров с болшим трудом удержался, чтоб не заорать, но органичился тем, что ответил.
- Посмотрим.
Анна Павловна уже спала, завалившись на задние кресла. Яров открыл переднюю дверцу, усадил Аян и сел к рулю.
Не размышляя он выехал на трассу к Москве.
Через несколько минут заметил, что проскочил красный свет светофора, а скорость у него слишком высокая, в данной ситуации ненужная.
Уже спокойно он выехал из города и выровнял плавное движение, включил дальний свет - загорелась только одна фара, другая была прострелена утром.
Но пост милиции он прошел беспрепятственно и через полчаса пересек Кольцевую дорогу.
Подьем тела Анны Павловны до квартиры Ярова занял четверть часа - с передышками. Женщина едва опиралась на свои ноги и решительно не понимала, что с ней происходит.
Было уже около четырех утра, когда Анну Павловну увалили на диван.
Яров перевел дыхание и посмотрел на Аян.
- Девочка, Бог даст мы все уладим. Пока в стране кое-какой Закон есть, хотя к нему сейчас рисковано обращаться. Сидите здесь и не выходите, пока я не позвоню. В холодильнике кое-что есть. Отсюда ни шагу. Ты хорошо меня поняла?
- Да... А папа...
- Посмотрим, что будет с папой. К телефону не подходите, если будет звонить - трубки не снимайте.
Он не мог более смотреть в расширенные глаза девочки, отвернулся и вышел из квартиры, зачем-то прихватив шляпу.
На обратном пути его остановили на пикете дорожной службы и отговориться за неработающую фару Ярову удалось с некоторым трудом минут за десять. По счастью, не присмотрелись к пулевым отверстиям в бампере, а то бы с такой скоростью завершить инцидент не удалось. Если б вообще дело не окончилось задержанием.
Было около пяти, занимался рассвет, когда Яров оказался в своей Щелковской квартире. Он прикинул, что торопиться некуда, что следует с большей или меньшей четкостью обдумать свои дальнейшие действия, а главное выспаться. Время пока терпело.
Яров поставил будильник на десять часов и лег спать.
глава 4. Эй, мамбо!
Но его разбудил не будильник, а около девяти часов спящий или лишь только дремлющий мозг вдруг выдернул из времен сорокалетней давности диковатую мелодию, под которую танцевали то ли на танцплощадке в Малаховке, то ли на не менее знаменитой танц-веранде в Сокольниках.
Эй, Мамбо! Мамбо Италия!
Эй, мамбо! Мамба Италья-яно-о!
Мелодия и слова в исполнении, кажется, женской группы, были настолько четкими, что по началу Яров подумал, что кто-то за стеной поставил на проигрыватель пластинку. Но кто теперь пользуется этими старыми проигрывателями и пластинками? Магнитофоны, компакт диски...
Он убедился, что музыка гремит лишь в его памяти, подождал и тут же услышал: "Румба! Румба негра!" - из того же репертуара. От которого уже не отделаться.
Побрившись и наскоро позавтракав, он надел шляпу и спустился к автомобилю.
Возле магазина "Автозапчасти" Яров притормозил. Он не мог разглядеть среди парнишек в желтых жилетах снующих возле охраняемой автостоянки своего длинного Дон Кихота. Судя по всему, его сегодня здесь не было. Потом Яров понял, что если б Дон Кихот и был, то вести с ним разговоры на этой контролируемой желтожилетниками территорией было бы неразумно. Собеседника следовало вытянуть на свою территорию или, в худшем случае, на нейтральную полосу.
Он докатился до своей торговой точки, открыл киоск и тут же поставил перед витриной пустую пивную бутылку. И этот сигнал должен был сработать рано или поздно. Так же как ведро на крыше! Теперь его будка представляла из себя нечто вроде старинной пожарной каланчи, на мачте которой вывешивались шары, означающие пожар в городе.
Сигналы сегодня заработали очень быстро. К Ярову не подошел за полчаса ни один клиент, зато на вираже появился знакомая зеленая "нива", на торможении возле табачки пошла юзом и Дон Кихот выскочил из салона, тут же закричав агрессивно.
- Слушай, дедок, у тебя "чердак поехал"?! Весь товар за один день успел спустить? Оптом сбросил?
- Мне нужно поговорить с Аликом. - Яров и вышел из табачки и сунул руку в карман, сжимая пистолет.
- Что-о? - с нарастанием спросил парень - А может тебе ещё презервативы японские нужны? Алик сегодня на Канарские острова улетает! Расторговался, так сдай деньги, потом получишь новый товар!
- Сопляк. - сухо сказал Яров.
Это уже была система разговора привычная вислоухому уроду. В этой системе возраст не принимался во внимание. Дон Кихот протянул руку, сдернул с Ярова шляпу и бросил её на землю:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65