!
Но в десять часов в редакции трубку никто не взял, и Яров подумал, что либо этот журнал уже обанкротился, как многие, либо сохранились старые традиции - ранее одиннадцати часов в редакция никого нет, вся жизнь начинается во второй половине дня.
Он все же дождался половины одиннадцатого и повторил свои попытки. Со второго звонка трубку сняли и веселый девичий голос отрапортовал.
- Ежемесячник "Московский вечер"!
Девочка оказалась бойкой и мысль схватывала на лету. Едва Яров принялся обьяснять ситуацию, едва в своих претензиях назвал фамилию Лазунова, как она крикнула со смехом.
- Минутку! По поводу Лазунова поговорите с Федором Афанасьевичем!
Яров слышал как она крикнула: "Федя, подойди! Это опять Лазунова мордуют!", следом за тем в трубке прозвучало сдержанно.
- Здраствуйте, как вас зовут?
- Илья Яров, я только хотел сказать...
- Хотели сказать, что Николай Лазунов присвоил ваш старый рассказ? тут же перебили его.
- Да.
- Вы не первый. Но не думаю, чтоб вы могли удовлетворить свои претензии даже финансовой стороны. Наш журнал приносит вам свои извинения, но помочь ничем не может.
- Я ничего не понимаю. - прервал Яров хорошо поставленную речь редактора.
- Дело в том, что сам Николай Васильевич Лазунов скончался год назад. А его вдова распродает литературное наследство везде, где может. Часто происходят накладки. Вы понимаете?... Вряд ли вы будете спорить с несчастной вдовой. Не так ли?
- Конечно. Спасибо. - ответил Яров и положил трубку. Все идет по правилам - вдова использует те шансы, что остаются. И путается в архивах мужа. А самого Лизуна уже нет на этой земле. Но хоть чего-то на литературном попроще он добился. Хотя бы после смерти.
Яров подумал, что в отличии от настойчивого Лизуна, он сам - проявил в свое время малодушие. Все начинания жизни бросал на полдороге, не завершив - даже поражением - ничего. Замыслы тонули в сером песке будичной жизни, без попытки борьбы за них. Надо было работать, шлифовать свои способности, быть может достиг бы какого-то уровня. Либо в литературе, либо в педагогике, либо в игре на балалайке. Во всяком случае жил бы с Большой Мечтой и целью. Жил интересно в кругу людей, близких ему по духу и стремлениям.
Не получилось - досталась монотонная Школа. В ней для Ярова всегда и все было пресным - не его место, не его стезя. Рассуждать теперь на эти темы было уже безнадежно глупо. А травить свою душу ненужными анализами прошлого - глупее во сто крат.
Яров глянул на часы и убедился, что время идет к полудню. Пора ехать и открывать свою торговлю, вновь погружаться в дела, очень далекие как от Высокой Литературы, так и Школы. Он подумал, что из собственной личности, протоптавшейся по земле почти шестьдесят лет так ничего конкретного и не получилось - ни Учителя, ни Писателя, ни Отца семейства. Ну, что ж, "Каждому свое", как мудро переименовал Ник. Лазунов его, Ярова, рассказ "Удар ножом".
Каждому свое, а потому было уже пора возвращаться к своей табачной торговле и той круговерти, которая этот бизнес сопровождала.
...Через пять минут Яров попал под сплошной поток дождя. Вода заливала ветровое стекло так, что "дворники" едва справлялись с работой. К тому же стекла запотели и пришлось их протирать изнутри.
Яров уже входил в свой поворот, когда, бросив взгляд в сторону, увидел, что у газетной палатки его соседей стоят несколько человек, под зонтами - торговля шла и в дождь, как рыбалка. В следующий момент он разглядел фигуру Рола в темном длинном плаще, а большой зонт над ним держал охранник. Под этот зонт Рол притягивал к себе Аян, смеялся, обнажая крупные зубы. Девочка отталкивала его своими тонкими руками, удерживала на лице улыбку, но ухаживания бесцеремонного Рола её явно раздражали. Ярова же эта картинка так взбесила, что он развернулся только за поворотом. Он тормознул возле шашлычной, вышел из машины и укрылся на веранде. Здесь, за столами, не столько лакомились шашлыками, сколько прятались от дождя.
Яров встал под навес и обернулся. Рол под зонтом телохранителя все ещё хохотал, а сквозь стенку дождя вдруг прорвался Пащенко с двумя громадными букетами цветов в руках. Рол взял у него букеты и с поклоном подал Анне Павловне и Аян - откуда только куртуазность в этом медведе появилась! Вся эта картина доводила Ярова до полного бешенства. Он вышел из под навtса, сделал несколько шагов и заорал во всю мочь:
- Рол! Ты ко мне?!
Тот обернулся, присмотрелся и помахал рукой, давая знак, что сейчас подойдет.
Яров прошел под навесом шашлычной в зал и занял свободный столик, не понимая, от чего его трясет настолько, что он не может уцепиться ни за одну логическую мысль в вихре злости.
Рол появился минут через пять - без охраны. Плюхнулся за стол и тут же проорал через плечо.
- Воробей! Я сегодня попробую отравится твоим шашлыком! Смотри, худо тебе будет, если вечером в больнице с дрисом окажусь! Четыре порции!
- Сей момент, Василий Петрович! - радостно ответил Воробей, а Рол уже повернулся к Ярову и сказал благодушно.
- Ну, привет. Тебе где черти носили, почему не торгуешь?
- Ты знаешь. Я наркотой торговать не буду.
- Улажено. - поморщился Рол. - Сбросишь товар. Я Алика Черного попросил, чтоб он тебя в это дело не втягивал. Что ты мне ещё хотел сказать?
- А Хлебников?
- Что Хлебников?
Яров оглянулся - в зале кроме них никого не было, но тем не менее он заговорил тихо.
- Рол, здесь нечисто. По моему идет массированая торговля наркотиками.
- А какое мне до этого дело, Яров? - громко оскорбился Рол. - У меня свой бизнес! Как ты мне стратегию жизни наполеоновскую нарисовал, так я и действую! Еще год другой и ни одна комиссия, никто во всем свете честного нефтяного короля Роликова ни в каком криминале не уличит!
Яров попытался улыбнуться.
- Из графьев вырастешь в короли?
Рол не сразу понял вопрос, а потом обрадовался.
- Точно! Графство это вонючее ещё надо доказывать, документы покупать! А в короли я и сам выбьюсь! Все, Илья Иванович, новые горизонты я для себя определил! Может быть, от этого района Щелковска в депутаты буду это - бал-ло-ти-роваться! А что?
- Ничего. - с трудом ответил Яров. - Все в порядке правил. Поправь свою биографию, порви и спрячь отношения с братвой, может что и получится.
- У других уже получается и я не хуже. - решительно подхватил Рол. У меня уже целая программа досконально разработана.
- И какой первый пункт?
Рол взглянул в лицо Ярова с незнакомым выражением и процедил.
- Первым пунктом я - женюсь. Семья нужна. Для солидности.
- Правильно. - ответил Яров не понимая, почему Рол с прежней значительностью смотрит на него.
Воробей добежал в припрыжку до их стола, аккуратно поставил посреди его жаровню, сквозь дым от углей в которой золотились четыре шампура с шашлыками.
- Шашлак патентованный, лучший в Подмосковье! Закусочка, подливочка, приправочка, сейчас прибудут! - весело и услужливо сообщил Воробей. - Как насчет запивончика?
- Водочки родимой. По стаканУ!.
- Так и подавать? По стаканУ?
- Так и подай. - не глядя на Воробья, кинул Рол, а когда тот исчез, сказал ровно. - Ну, одного нам с тобой разговора не миновать, Илья Иванович, хотя я и полагал его раскрутить позже.
- О чем?
- Поговорим, как мужчина с мужчиной. Я себе жену нашел. Во всем мне подходящую. Не фентифлюшка и возраст, что для меня надо.
- Поздравляю.
- А вот с этим погоди. Со стула не падай, ты мою невесту - знаешь.
Сквозь полное оглушение сознания кто-то произнес вместо него, Ярова:
- Елена... Елена Борисова?
- Угадал. А может и знал. - кивнул Рол. - Знал?
- Нет.
- Ну, так растолковываю. Познакомились мы с ней там же, где и ты. В больнице. Ну и...
- Не надо. - попросил Яров. - Меня детали не интересуют.
- А никаких деталей пока и нет. Я к такому делу отношусь серьезно.
- Конечно. Но не забудь, что у неё сын. Шесть или семь лет.
- А это как раз плюс. - твердо сказал Рол. - Готовый ребенок. Я его усыновлю, будет называть меня отцом. Благо настоящий утонул к чертям собачим. Так что старший мой наследник - уже есть. А там ещё парочка прибудет.
- Зачем ты мне это говоришь? - беспомощно спросил Яров. - Я и так все понимаю.
- Что ты понимаешь?
- Да то, что придержал ты меня около себя только затем, чтоб я, дурак, возле Елены поменьше прыгал. Твои холуи небось сразу тебе рассказали, что я и она...
- Рассказали. - согласился Рол. - Хотя и рассказывать там было нечего. Потому, что она сама мне все про тебя досконально рассказала. Нам тут в соперниках ходить не приходится.
- Зачем ты все это мне говоришь, зараза? - едва не застонал Яров. Все же ясно. Будьте счастливы и иди к черту!
- К черту пойду, но один момент уточним. - упрямо талдычил Рол. - Она тебе слово дала, что подарит десять дней в июне. С тридцатого мая. И слово свое сдержит. А если это не так получится, то я её первым уважать не буду. Ясно?
- Нет.
- Подумаешь и разберешся, ты мужик умный. Если доживешь до тридцатого мая, то десять дней июня - твои.
Яров почувствовал, что отвечает трясущимися губами.
- А ты мне дашь дожить до тридцатого мая?
Рол словно ждал вопроса:
- Я тебе дам дожить столько, сколько ты сам проживешь, Илья Иванович. На том тебе мое слово. Как мужик мужику обещаю. А ты хоть и дохлый, хоть и слишком культурный, но - мужик. Настоящий. Жалко, что тебя вылечить невозможно. Я уж везде про твои болезни узнавал. Никакими долларами не спасешся. А то бы мы вместе ещё поработали. Я даже должность для тебя при себе придумал - пресс-секретарь! И вел бы мою предвыборную коммпанию в Щелковской губернии! А?
Мелькнула мысль, что при любых других обстоятельствах, при любом другом человеке, кроме Рола, - весь разговор показался бы диалогом двух сумасшедших в горячечном бреду. Но Рол - был хоть и искалеченной, уродливой, но столь существующей трезвой реальностью, что приходилось признать, всё так и есть на самом деле.
Рол уже зажал в кулачище стакан и предлагал тост.
- Ну, выпьем. За мужиков. Скажи честно, есть у тебя ко мне злость в душе? Ненавидишь меня? Скажи, я не обижусь.
- Нет. - ответил Яров и повторил искренне. - Нет. Честное слово. Ты дикарь во фраке. Но, может быть, за тобой будущее.
- Я тоже так думаю, что не должен ты меня ненавидеть. Дурного я тебе ничего не сделал. Давай, за настоящих русских мужиков - до дна.
Яров впервые за многие годы хлобыстнул весь стакан залпом - до дна.
Оба словно выдохлись после напряжения разговора и молча жевали обжигающий шашлык с зелеными кружочками перца. Дождь стучал по крыше, за окном слышался гул трассы. Воробей возился возле камина - истекал от стремления угодить высокому гостю.
Наконец Яров принял решение.
- Вот значит как... Передай Елене, что я не поеду на Волгу. Она свободна от...
- Поедешь. - не глянув на него, смачно разрывая зубами мясо, оборвал Рол. - Поедешь, Илья Иванович. Женщину нельзя обижать. И, по моему, мы досконально договорились, больше об этом не толковать.
Он вдруг вскинул на Ярова удивленные глаза.
- Ты чем тут смущаешся-то, Илья Ивановичч? У неё уже есть сын, были любовники, четверть века красивая женщина запросто так прожить не может! Другое дело будет, когда мы с ней обвечаемся в Храме, а пока она человек свободный! И не желаю я её до того на привязи держать! Мне самому ещё моих шлюх по углам разогнать надо! Хватит про это!
- Хорошо. - обессилел Яров. - Хватит.
- А Хлебникова ты больше и вовсе не увидишь. Коль он, паскуда, угомониться не может, так и отлетит зараз куда подальше. Наркоту отдашь и живи потихоньку, сколько получится.
- Нам лучше больше не втречаться, Рол. - выдавил Яров.
- Как прикажешь.
- Я думаю, ты меня понимаешь.
- Нет. Не понимаю. Да и не хочу. - спокойно ответил Рол. - Ты, Илья Иванович, как все умники, которые черезчур мудрые, попростому думать не хочешь. У нас с Еленой хорошая семья будет. Дети будут, дом будет, псарню заведем и лошадей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65