– Жизнь коротка, Мэри, и основное время уходит на работу и сон. Так попытайся насладиться тем, что остается. Расправь крылышки, распусти волосы, дай себе свободу, милая. Вскружи голову мужчине и радуйся – ничто не вечно под луной. И нужно уметь получить свое, даже у Ротлэндов… Я слишком много говорю? Не соверши непоправимой ошибки. Не верю, что ты рождена стать бухгалтером. Это противоречит самой природе.
С той недели начинались отпуска, и в такой маленькой фирме, как наша, приходилось на время заменять друг друга. Одной из первых ушла секретарша Кристофера Холбрука, и мистер Уорд поручил мне по утрам выполнять её обязанности. В первый же день я пришла в кабинет Холбрука ещё до его появления, разобрала почту и разложила на столе, чтобы он просмотрел. Примерно через полчаса после того, как он пришел, вдруг раздался звонок, и я отправилась в кабинет с блокнотом и ручкой наготове.
– Миссис Тейлор, вы распечатывали эти письма?
– Да, мистер Холбрук.
– Разве вы не заметили, что на двух конвертах помечено «лично»?
– Кажется, на одном…
Он испепелил меня взглядом.
– На двух. – Я поняла, что он уже успел их разыскать в корзине для бумаг. – В нашей фирме, миссис Тейлор, не принято распечатывать такие письма – и нигде не принято, насколько я знаю.
– Простите, я просто не подумала.
– Хорошо, но запомните на будущее!
– Да, сэр.
После разноса я стала вспоминать, что же было в тех письмах. Первое, если не ошибаюсь, пришло от местной страховой фирмы с извещением, что для мистера Кристофера Холбрука куплено двести пятьдесят акций фирмы «Джон Ротлэнд и K°, ЛТД», держателем которых была миссис И. И. Томас, причем их посчастливилось приобрести всего на три шиллинга выше последнего рыночного курса.
Второе письмо было личным посланием одного из партнеров фирм «Джонсон и Джонсон», который уведомлял мистера Холбрука, что после визита мистера Терри Холбрука в прошлый понедельник они навели справки и выяснили, что компания «Гластбери Инвестмент Траст» проявляет определенный интерес. «Однако, – говорилось далее с письме, – совершенно ясно, что при столь малом количество акций в руках простых акционеров вряд ли кто-то может принудить вас к действиям, которые пойдут вразрез с желаниями вашего теперешнего правления. Сообщите соображения на этот счет – либо всего правления, либо ваши лично, если они расходятся с мнением остальных В дальнейшем можно будет устроить частную беседу с мистером Малькольмом Лестером».
Письма явно были из одной оперы. Но не устрой Холбрук мне головомойку, я бы никогда о них и не вспомнила.
Весь июнь стояла жара, но самой невыносимой оказалась третья неделя.
В четверг днем мистер Уорд послал за мной.
– Вы умеете водить машину, миссис Тейлор?
– Нет. – Я умела, но права у меня были на другую фамилию.
– Жаль, что среди прочих ваших достоинств нет этого. Я надеялся, что вы мне поможете.
– А в чем дело?
Он снял очки и посмотрел на них так, словно те чем-то провинились.
– Да все эта работа для «Лайвери Компании», Мы обещали сделать её к следующей среде, но я усомнился в готовом макете. Будь это обычный случай, но тут заказ принимал лично мистер Ротлэнд, и дело ещё усложняется обедом, который заказчики дают королеве-матери. Мы печатаем им меню, и поэтому ошибиться просто нельзя. Я уже говорил с мистером Ротлэндом по телефону.
– Вы хотите сказать, он решил посмотреть?
– Да. Но после травмы он ещё не ходит.
– Можно взять такси, – предложила я.
Уорд устремил на меня взгляд поверх своего длинного тонкого носа, явно прикидывая, во что это обойдется.
– Да, полагаю, придется. Он дома, в Литтл-Гадстене. Будь Торнтон на месте, я послал бы его…
Я думала, что на улице будет прохладнее, но спасения от духоты не было и там. гак же душно. День стоял пасмурный и парной. Минут сорок пять такси добиралось до небольшого нарядного дома с высокими трубами, узкими окнами и площадкой для гольфа под боком.
Пожилая женщина в полосатом фартуке впустила меня внутрь. Марк Ротлэнд смотрел по телевизору скачки в комнате с открытыми настежь французскими окнами до самого пола, которые выходили на лужайку в саду. Одна нога его лежала на диване.
При виде меня он улыбнулся.
– Как поживаете? Простите, что приходится принимать вас так. Садитесь, пожалуйста.
Я улыбнулась ему в ответ и протянула папку
– Вам, наверное, известно, что хочет мистер Уорд. Как ваша нога, мистер Ротлэнд? Лучше?
– Да, заживает. Ну, давайте посмотрим, что тут. – Густая шапка его черных волос как обычно была нечесана, но в рубашке с открытым воротом и в старых фланелевых брюках Марк Ротлэнд казался не таким бледным, как в выходном костюме. И даже выглядел не столь худым и хилым, хотя должно быть наоборот.
Пока он листал меню, я смотрела телевизор.
– Да, Уорд прав, мне это тоже совсем не правится. – Он сел к столу. – Жарко, правда? Вы приехали на такси?
– Да, машина вернется за мной через пятнадцать минут.
– Выключите телевизор, если мешает.
– Нет… там кончается заезд. Это ведь Хемпдон-Парк?
Марк принялся что-то писать на полях меню.
– Интересуетесь скачками?
– Обожаю.
Он поднял удивленные глаза.
– И часто на них ходите?
– Нет, удается редко.
– На скачки ходят с компанией. У вас она есть?
– Нет, теперь нет, – я вовремя вспомнила, что вдова.
– Ваш муж был любителем?
– Да, верно.
Марк Ротлэнд вновь склонился над меню, и тут раздались раскаты грома. Сначала гремело далеко, потом все ближе, словно запрыгала по ступеням газонокосилка. Я встала и выключила телевизор перед самым окончанием скачек.
Марк Ротлэнд покосился на меня.
– Еще минут пять, и все. Если хотите, посмотрите розы в саду. В этом году они расцвели очень рано. Там, за углом, есть клумба «Сияющего оникса».
– Гроза собирается.
Он кивнул.
– Пожалуй, вы правы.
В комнате потемнело. Небо зловеще порыжело, листья дерева у окна свинцово блестели. Вспышка молнии заставила меня подпрыгнуть и поспешно отступить в глубь комнаты.
Ах, старая Люси… Никуда от неё не денешься, никуда.
«Закрой зеркало, милая, – сказала бы она. – Не дай бог увидеть в нем молнию, ведь это огненный глаз дьявола. Бог так показывает нам ад. Убери ножи; если на них попадет отблеск молнии, она проникнет в тебя, как только ты их возьмешь потом». Никакие научные объяснения не могли её переубедить.
В комнате стемнело, она казалась теперь довольно унылой. Полки со старыми черепками, фигурками и вазами с отбитыми краями, некоторые покрыты таким слоем древней сухой глины, что хотелось пройтись по ним жесткой щеткой. Перед полками стояло пианино, а на нем фотография молодой женщины на фоне чего-то вроде Стоунхенджа. Донна оказалась совершенно права: женщина была некрасива, но на слишком длинном лице чудесные большие и яркие глаза.
Вспыхнула молния и совсем рядом оглушительно и грозно грянул гром.
«Мы все грешны, – говорила Люси, держа меня на коленях, словно иначе я могла поскользнуться и рухнуть в какую-то разверзшуюся пропасть. – Мы все погрязли в грехах, и черви нас съедят. Но лучше быть съеденным червями, чем сгореть в пламени! Смотри, чуть в нас не попал! Ударил в самое окно, я видела, как мелькнул язык. Но нас не достал. Вырвался сегодня дьявол наружу, ищет себе добычу. Закройся с головой, милая, не смотри на него, не смотри, береги свои глазки!».
Переубедить Люси было невозможно, она была просто смешна. Я рассмеялась. Марк Ротлэнд бросил взгляд в мою сторону, и я кашлем заглушила смех.
– Вот как надо сделать, – сказал он, опять заглядывая в меню. – Теперь гораздо. Посмотрите, я объясняю вам на случай, если Уорд не разберется.
Я опять вернулась к дивану, и Марк принялся объяснять. Но когда нас озарила вспышка молнии, я, вскрикнув, выронила бумаги.
– Вы испугались? – подхватился он.
Я принялась что-то лепетать, но слова потонули в раскатах грома, молния ударила, казалось, в самый дом. Вся комната затряслась и задрожала, как при землетрясении. А потом наступила пугающая тишина.
Я видела, Ротлэнд ждет, что я подойду ближе, но не двигалась. Тогда он предложил:
– Включите свет, если хотите. Выключатель возле двери.
Я стала шарить по стене, но не могла найти, пальцы мои дрожали. За окнами не было слышно ни звука – ни раскатов грома, ни шума дождя.
– Словно ждешь, когда сбросят следующую бомбу, – заметил Ротлэнд. – Хотите чаю? Как раз время.
– Нет, спасибо.
Помолчав, он добавил:
– По-моему, гроза уходит.
– Простите, я всегда её пугаюсь…
– Удивительно.
– Почему?
– Ну, теперь, когда вы спросили, я сам не знаю, что сказать. Просто вы производите впечатления человека, которого нелегко чем-то испугать.
– Вы же меня совсем не знаете.
– Совершению верно. Мы действительно совсем не знаем друг друга. Посмотрите, дождь начинается.
Я медленно двинулась по диагонали к окну. Две крупные капли величиной с шиллинг упали на ступеньку и растеклись.
Марк Ротлэнд опустил меню и приподнялся в кресле. Потом с помощью палки встал.
– Не интересуетесь древнегреческой керамикой?
– Я ничего о ней не знаю.
– Я заметил, вы её разглядывали. Это моей жены. Она собирала старинную керамику ещё до того, как мы поженились.
Опять ударил гром.
– А что с моим такси? – спросила я.
– Сомневаюсь, чтобы оно уже вернулось.
– Все равно я не хотела бы уходить, пока это не кончится.
– Не волнуйтесь, гроза скоро пройдет. – Он видел, в каком я состоянии, поэтому и стал рассказывать о гончарном искусстве древних греков. Я слышала, как он говорит что-то о Крите и Делосе и о многих сотнях лет до нашей эры. Он сунул мне в руки маленький горшок и сказал, что это прощальный кубок, из которого пили, собираясь в дорогу, но я все время ждала следующего удара грома.
И он грянул. Комната осветилась, два зеркала, изразцы на камине, стекла фотографий – все засверкало, замигало и вновь погрузилось в темноту. Потом раздался такой звук, будто небо было покрыто дешевой жестью и на неё обрушилось что-то тяжелое. Небо проломилось, и эта тяжесть рухнула на дом.
Смерь, гибель, катастрофа… Грозы, и суд, и грехи… И только червь не умирает.
– И она… все это… привозила с собой? – спросила я.
– Да. Не знаю, имеет ли для вас это какое-то значение, но для меня держать в руках черепок, которым пользовался кто-то ещё за пять столетий до рождества Христова…
Вслед за новой вспышкой молнии прямо на крышу обрушился ещё один неистовый раскат грома, даже уши заложило.
– Довольно близко, – заметил Марк, глядя на меня.
Видит ли он холодный пот, выступивший у меня на лбу? Во всяком случае, он проковылял через комнату и включил свет.
– Садитесь, миссис Тейлор, раз вас так это беспокоит. Я налью чего-нибудь выпить.
– Нет, спасибо. – Я была не только испугана, но и сердита.
– У человека очень мало шансов погибнуть от молнии.
– Я знаю. Я все знаю.
– И не помогает?
– Нет.
– В некотором смысле, – заметил он, – мы с вами в равном положении.
– Не понимаю.
– Ну, вы ведь недавно потеряли мужа, верно?
– О… о, да. Понимаю, что вы имеете в виду.
Он поставил черепок обратно, передвинул пару других вещиц на полке.
– Как это случилось… с вами?
– Это… это случилось так внезапно, мистер Ротлэнд. Джим ехал на мотоцикле. Сначала я просто поверить не могла, если вы понимаете…
– Да-да, я понимаю.
– Потом, когда дошло до моего сознания, я почувствовала, что должна уехать. Я не могла там жить. Гораздо хуже, когда приходится оставаться, вот как вам.
Он поудобнее устроил больную ногу.
– Не уверен. С одной стороны, это постоянное напоминание, но с другой – успокоение; быть среди вещей, которых она касалась… – Он замолчал. – Много всего говорят о том, как следует принимать такие события, но когда настигает тебя, словно открывается новая страница, совершенно незнакомая. И что ты на ней напишешь, заранее никто не знает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39