- Верно.
- Ну вот… мм… мне и интересно.
- В каком смысле?
- Ну, в той журнальной статье… Здесь можно курить?
- Конечно. - Моррис подвинул к Бекерману пепельницу.
Бекерман достал пачку «Кэмела», вытряс одну сигарету на стол и закурил.
- Итак, журнальная статья…
- Да, журнальная статья. Там говорилось, что вы вставляете провода в мозг. Это правда?
- Да, иногда мы делаем подобные операции.
Бекерман кивнул и затянулся сигаретой.
- А правда, что вы можете вставить провода в мозг и человек будет испытывать удовольствие? Неописуемое удовольствие?
- Да, - Моррис постарался произнести это слово как можно более равнодушно.
- Неужели это правда?
- Это чистая правда. - Моррис потряс ручкой, давая понять, что в ней кончились чернила. Он выдвинул ящик, чтобы достать другую ручку, и, сунув ладонь в ящик, незаметно нажал там одну из многочисленных кнопок. И тут же зазвонил телефон. Он снял трубку. - Доктор Моррис.
- Вы звонили? - спросила секретарша с другого конца провода.
- Да. Пожалуйста, все звонки, какие будут, переключайте в отделение «Развитие».
- Хорошо.
- Спасибо, - сказал Моррис и положил трубку. Он знал, что скоро в отгороженную часть кабинета тихо войдут сотрудники отделения «Развитие» и будут наблюдать за интервью через полупрозрачное стекло. - Так вы говорили…
- О проводах в мозгу.
- Да, мы делаем такие операции, мистер Бекерман, при исключительных обстоятельствах. Но пока что все они носят скорее экспериментальный характер.
- Ладно. - Бекерман затянулся сигаретой. - Мне это подходит.
- Если вас интересует информация на этот счет, мы можем подобрать для вас вырезки из журналов, сделать копии научных публикаций, где подробно описана наша деятельность.
Бекерман улыбнулся и покачал головой.
- Нет-нет, мне не нужна информация. Я хочу пойти на операцию. Я доброволец.
Моррис сделал вид, что удивился. Он помолчал и сказал:
- Понятно.
- Послушайте, в статье говорилось, что один электроразряд аналогичен двенадцати оргазмам. Это же потрясающе!
- И вы хотите, чтобы вам сделали такую операцию?
- Ну да! - энергично закивал головой Бекерман. - Хочу!
- Но зачем?
- Да вы шутите? Любой бы захотел. Получать такое удовольствие!
- Возможно. Но вы первый, кто обращается к нам с подобной просьбой.
- А что такое? Это очень дорогая операция или что?
- Нет, но мы не делаем операции просто так, по несерьезным причинам.
- Тьфу ты! Значит, вот оно что. Ну ладно. - Бекерман встал и, качая головой, вышел из кабинета. Все трое сотрудников «Развития» не могли скрыть своего изумления. Сидя в соседней комнате, они все видели через прозрачное с их стороны стекло.
- Поразительно! - воскликнул Моррис.
Сотрудники «Развития» ничего не сказали. Наконец один из них прокашлялся и добавил:
- Мягко говоря.
Моррис примерно представлял себе, о чем они сейчас думают. Долгие годы их учили проводить исследования, связанные с вероятностным коэффициентом заболеваемости, с прикладным потенциалом возможных результатов и промышленного применения экспериментов и тому подобное. Их приучили принимать в расчет будущее состояние науки - и вдруг они столкнулись с настоящим.
- Этот парень просто электроголик! - заметил один из них со вздохом.
Концепция электроголизма не так давно вызвала определенный интерес и стала предметом дискуссий в академических кругах. Понятие электроголика - человека, нуждающегося в электрошоке, как другие люди нуждаются в дозе наркотиков, - казалось просто-напросто плодом чистой фантазии. Но вот перед ними предстал человек, являвший собой типичный пример потенциального электроголика.
- Электричество - самый сильный кайф! - сказал другой и засмеялся. Но смех был нервный, почти натужный.
Моррис подумал, что сказал бы Макферсон. Возможно, что-нибудь философическое. Макферсон в последнее время интересуется философскими проблемами.
Идея электроголизма была связана с поразительным открытием, сделанным в 1950-е годы Джеймсом Олдсом. Олдс обнаружил, что в мозге существуют области, электрическая стимуляция которых продуцирует интенсивные ощущения наслаждения - эти участки мозгового вещества он назвал «реками воздаяния». Если крысе поместить в этот участок мозга электрод, она могла нажимать рычаг для стимуляции электрошока до пяти тысяч раз в час. В своем стремлении к удовольствию крыса была готова забыть о пище и воде. Она переставала нажимать на рычаг, только дойдя до последней степени истощения.
Этот поразительный эксперимент затем повторялся с золотыми рыбками, морскими свинками, дельфинами, кошками и козами. И наконец уже ни у кого не возникало сомнения, что «терминалы удовольствия» присутствуют в мозге всех живых существ. Они также имелись и в человеческом мозге.
Из этого заключения и возникло понятие «электроголик» - человек, нуждающийся в постоянном удовольствии от электрического шока. На первый взгляд, предположение, что человек может превратиться в электроголика, казалось невероятным и невозможным. Но в действительности ничего невозможного в этом не было.
Например, технологическое оборудование в настоящее время является довольно дорогостоящим, хотя это никому не выгодно. Но разве нельзя представить себе, что какая-нибудь оборотистая японская фирма начнет производить нейроэлектроды стоимостью в два-три доллара и экспортировать их по всему миру?
Идею нелегальной операции также нельзя считать чем-то из ряда вон выходящим. Было время, когда до миллиона американок в год делали себе подпольный аборт. Имплантация электродов в мозг немного более сложная процедура, но не настолько, чтобы быть абсолютно невозможной. А в будущем хирургические методики будут стандартизованы. Так что можно легко представить себе клиники, открывшиеся где-нибудь в Мексике или на Багамах.
Поиск хирургов для проведения подобных операций также не представляет собой неразрешимую проблему. Один квалифицированный нейрохирург может проводить до пятнадцати операций в день. Он, конечно, будет брать за каждую операцию по тысяче долларов, - а нещепетильных хирургов с такими запросами найти, конечно же, нетрудно. Сотня тысяч долларов наличными в неделю - это слишком сильное искушение нарушить закон. Если, строго говоря, такой закон вообще существует.
Похоже, что нет. Год назад клиника организовала совместный семинар с юристами на тему «Биомедицинские технологии и право». Среди обсуждаемых тем был и электроголизм. Но юристы не поддержали дискуссию. Концепция электроголиков не вписывалась в существующую систему законодательства, регулирующего борьбу с наркоманией. Все ныне действующие законы признавали, что человек может пристраститься к наркотикам по неведению или под давлением извне, а это нечто совсем отличное от человека, который сознательно ищет возможности перенести операцию, в результате чего он пристрастится к электрошоку. Большинство юристов сочли, что население не станет испытывать нужду в подобных операциях, так что и проблем с законодательством возникнуть не может вследствие того, что не будет общественной потребности в этой слабости. Но вот Бекерман продемонстрировал наличие такой потребности.
- Черт меня побери! - сказал третий сотрудник «Развития».
Моррис счел этот комментарий неадекватным ситуации. Сам же он почувствовал то, что уже чувствовал раз или два с тех пор, как пришел в Центр. Это было ощущение того, что все меняется слишком стремительно и опасно, и события развиваются, не поддаваясь обдуманному контролю, и что все вообще когда-нибудь может выйти из-под контроля - внезапно и без всякого предупреждения.
6
В шесть вечера Роджер Макферсон, заведующий Центром нейропсихиатрических исследований, отправился на седьмой этаж осмотреть своего пациента. По крайней мере, именно так он мысленно называл Бенсона - «своим пациентом». Чувство собственника, не совсем неуместное в данном случае. Без Макферсона не было бы никакого ЦНПИ, а без ЦНПИ не было бы ни нейрохирургии, ни Бенсона. Вот что он об этом думал.
В палате 710 стояла тишина. Стены были омыты красноватыми бликами закатного солнца. Бенсон, похоже, спал. Но когда Макферсон закрыл за собой дверь, Бенсон устремил на него немигающий взгляд.
- Как вы себя чувствуете? - спросил Макферсон, подходя к кровати.
- Все только об этом и спрашивают, - улыбнулся Бенсон.
- Это естественный вопрос, - улыбнулся в ответ Макферсон.
- Устал я - вот и все. Очень устал… Иногда мне кажется, что я часовая мина и вы тут все ждете, когда я взорвусь.
- Вы так думаете? - спросил Макферсон и машинально поправил Бенсону подушку, чтобы лучше видеть монитор. Синусоида нормальная.
- Тик-так, - сказал Бенсон, закрывая глаза. - Тик-так.
Макферсон нахмурился. Он уже привык к механическим метафорам Бенсона: ведь этот человек, в конце концов, одержим мыслью, что люди - те же машины. Но эти его идеи что-то слишком быстро проявились после операции…
- У вас что-нибудь болит?
- Ничего. Только немного ноет за ушами, словно после падения. Вот и все.
Макферсон знал, что это костная боль от бурения черепной коробки.
- После падения?
- Ну да - я же падший человек. Я поддался и уступил.
- Чему?
- Процессу превращения меня в машину. - Он открыл глаза и снова улыбнулся. - Или в мину с часовым механизмом.
- Вы чувствуете какие-нибудь запахи? Странные ощущения? - задавая этот вопрос, Макферсон смотрел на сканер ЭЭГ над головой пациента. Там по-прежнему вычерчивались нормальные альфа-узоры без каких-либо признаков приближающегося приступа.
- Нет. Ничего такого.
- Но вам кажется, будто вы можете взорваться? - Макферсон подумал, что такие вопросы лучше бы задавать Росс.
- Вроде того, - ответил Бенсон. - В будущей войне мы все взорвемся.
- Что вы хотите этим сказать?
- А вы, похоже, раздражены?
- Нет, просто немного озадачен. Так что это значит - в будущей войне?
- В будущей войне между человеком и машинами. Понимаете: человеческий мозг отжил свое.
Это что- то новенькое! Раньше Макферсон не слышал от Бенсона такого. Он внимательно посмотрел на пациента, лежащего в кровати с туго забинтованной головой и плечами. Из-за повязки верхняя часть его тела казалась толстой, чрезмерных размеров.
- Ну да, - сказал Бенсон. - Человеческий мозг дошел до предела своего развития. Он исчерпался - вот и наплодил следующее поколение разумных существ. Они же… Ох, как же я устал! - Он закрыл глаза.
- Вас утомила операция.
- Легкая процедура, - сказал он и улыбнулся с закрытыми глазами. Через мгновение он захрапел.
Макферсон постоял у кровати еще несколько минут, потом подошел к окну и стал смотреть на садящееся в Тихий океан солнце. Замечательная палата: отсюда видно заходящее солнце на фоне фешенебельных жилых кварталов Санта-Моники. Он задержался у окна еще на несколько минут. Бенсон спал. Наконец Макферсон тихо вышел из палаты и отправился в кабинет дежурных медсестер написать свое заключение в историю болезни пациента.
"Пациент активен, реактивен и нормально ориентируется ".
Написав эту фразу, он задумался. Он пока не мог понять, различает ли Бенсон людей, ориентируется ли во времени и пространстве - они же еще не проверяли специально его ориентации. Но он быстро реагировал на собеседника, так что Макферсон решил оставить эту запись как есть.
"Поток мыслей упорядочен и ясен, однако пациента по-прежнему, как и в предоперационный период, преследует навязчивая идея о засилье машин. Сейчас пока еще рано делать сколько-нибудь однозначные выводы, но представляется верным сделанное ранее предположение, что операция не изменит его психического состояния между припадками ".
Подпись: " Роджер Макферсон, доктор медицины ".
Он несколько секунд рассматривал написанное, потом закрыл журнал и поставил его на полку. Хорошее заключение - спокойное, четкое, без всяких там радужных обещаний.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31