В последний раз он был в подобном заведении там: юный морской пехотинец, переполненный фантазиями и нервным вожделением. Давно это было. Поразительно, как же быстро бежит время.
- Итак, леди и джентльмены, несравненная и восхитительная Синтия Синсиэр! Поприветствуем нашу Синтию аплодисментами!
Луч прожектора осветил всю сцену и вырвал из тьмы уродливую, но пышнотелую девицу. Оркестрик заиграл какую-то мелодию. Когда прожектор осветил глаза Синтии, она прищурилась и начала танцевать. Она не попадала в такт, но это мало беспокоило зрителей. Эллис оглядел посетителей. Здесь было много мужчин и много девиц с грубыми лицами и короткой стрижкой.
- Гарри Бенсон? - переспросил менеджер. - Да, он у нас часто бывает.
- Вы видели его в последнее время?
- Ну, не скажу, что в последнее время, - менеджер кашлянул, и Эллис почувствовал пары алкоголя в его дыхании. - Но вот что я вам скажу. Лучше бы он перестал у нас бывать. Он, похоже, малость тронутый. И вечно задирает моих девчонок. А знаете, как трудно удержать тут девчонок? Костьми приходится ложиться - вот что это такое.
Эллис кивнул и продолжал разглядывать аудиторию. Бенсон, скорее всего, переоделся: конечно же, он больше не станет разгуливать в наряде санитара. Эллис внимательно изучал затылки посетителей. Он искал бинты. И не увидел.
- Но в последнее время вы его не видели?
- Нет, - покачал головой менеджер. - Уже с неделю или что-то около того. - Мимо прошла официантка, одетая в бикини, отороченное белым кроличьим мехом. - Сэл, ты не видела Гарри в последнее время?
- Да он тут постоянно толчется, - уклончиво ответила та и понесла дальше поднос с выпивкой.
- Лучше бы ему тут не толочься и не задирать моих девчонок, - повторил менеджер и смущенно кашлянул.
Эллис двинулся в толпу зрителей. Луч прожектора мелькал у него над головой сквозь завесу табачного дыма, поспевая за девицей на сцене. Синтия пыталась расстегнуть застежку бюстгальтера. Она двигалась, шаркая босыми ногами по сцене, - руки за спиной, пустые глаза устремлены в зрительный зал. Наблюдая за ней, Эллис понял, почему Бенсон считал стриптизерш машинами. Они точно механизмы - это вне всякого сомнения. И ненастоящие: когда бюстгальтер упал к ее ногам, Эллис заметил под каждой грудью тонкие рубцы, оставшиеся после имплантации силиконовых подкожных вставок.
Джэглону это понравилось бы, подумал он. Это в точности соответствует его теории механического секса. Джэглон работал у них в отделении «Развитие» и был одержим идеей соединения искусственного интеллекта с человеческим. Он доказывал, что, с одной стороны, косметическая хирургия и имплантация искусственных органов превращает человека в механическое существо, а с другой стороны, развитие технологии производства роботов придает машинам более человеческие свойства. Очень скоро, уверял молодой сотрудник, люди будут заниматься сексом с роботами-гуманоидами.
Возможно, это уже происходит, подумал Эллис, глядя на стриптизершу. Он снова обвел взглядом зрителей, радуясь, что Бенсона здесь сегодня нет. Потом он пошел проверить телефонную будку в углу и мужской туалет. В крохотном сортире нестерпимо воняло блевотиной. Он снова поморщился и посмотрел в разбитое зеркало над раковиной. Что бы ни говорили о клубе «Джекрэббит», он производил отталкивающее впечатление. Интересно, раздражало ли это Бенсона?
Эллис вернулся в зал и стал протискиваться к выходу.
- Не нашли? - спросил менеджер.
Эллис помотал головой и вышел. На улице он глубоко вдохнул прохладный свежий воздух и сел за руль. Ему не давала покоя тема запахов. Он уже давно ломал себе голову над этой проблемой, но так и не пришел ни к какому выводу.
Он прооперировал Бенсона, вторгнувшись в своеобразную область мозга - лимбическую систему. С точки зрения эволюции это был самый древний участок мозга. Первоначально этот участок отвечал за распознавание запахов. Между прочим, старинный термин для обозначения этой области - rhinencephalon - «нюхающий мозг».
Риненцефалон возник около 150 миллионов лет назад, когда на земле господствовали рептилии. Этот «нюхающий мозг» контролировал примитивное поведение, стимулируя гнев, страх, похоть, голод, заставляя животных атаковать или отступать. У доисторических рептилий, как и у современных крокодилов, не было другого органа, регулирующего поведение. У человека же был церебральный кортекс.
Но церебральный кортекс - позднейшее добавление. Современная стадия его развития у человека началась два миллиона лет назад, и в нынешнем состоянии церебральный кортекс существует лишь сотню тысяч лет. С точки зрения эволюции это ничтожно малый промежуток исторического времени. Кортекс развился вокруг лимбического мозга, который ничуть не изменился, глубоко погруженный в тканях нового кортекса. Кортексу, способному испытывать любовь, тревогу, муки совести и сочинять поэзию, пришлось заключить непростой мир с покоящимся в его ядре крокодильим мозгом. Иногда, как в случае с Бенсоном, этот хрупкий мир рушился, и крокодилий мозг время от времени торжествовал победу.
Какое же ко всему этому отношение имеют запахи? Эллис пока не мог понять. Конечно, припадки у Бенсона часто начинались с ощущения странных запахов. Но, может быть, возникало и еще что-то? Какое-то иное ощущение?
Он не знал этого и, вертя баранку, думал, что это не так уж и важно. Единственная проблема теперь - найти Бенсона прежде, чем крокодилий мозг одержит верх над человеческим. Однажды в Центре Эллис видел, как это происходит. Он наблюдал за этим взрывом через стекло с зеркальной поверхностью. Бенсон вел себя нормально - и вдруг он бросился на стену и начал ее яростно колотить, потом схватил стул и с силой грохнул им об стену. Припадок начался без всякого предупреждения и сопровождался приливом неконтролируемой, бездумной ярости.
Итак, в шесть утра, подумал Эллис. Времени не так-то много.
4
- Что, ситуация критическая? - спросил Фарли, отпирая дверь центрального входа «Автотроникс».
- Можно и так сказать, - ответил Моррис, поеживаясь. Ночь была холодная, и он полчаса дожидался Фарли под дверью фирмы.
Фарли был высокий худощавый флегматик. А может, просто он еще не проснулся. Он чуть ли не целую вечность провозился с замком. Впустив Морриса внутрь, он включил свет в тесном вестибюле.
В глубине здания располагалась единственная комната, похожая на пещеру. Вокруг поблескивающих машин диковинного вида стояли письменные столы. Моррис слегка нахмурился.
- Знаю, что вы подумали, - сказал Фарли. - Ну и бардак!
- Нет, я только…
- Да нет, у нас и правда бедлам. Но мы справляемся с работой в срок, уверяю вас. - Он указал на один из столов. - Вот стол Гарри - рядом с БАПом.
- Что такое БАП?
Фарли кивнул на огромную металлическую конструкцию, напоминавшую паука.
- БАП означает: безнадежно автоматический пинг-понгист. - Он ухмыльнулся. - Да нет. Мы просто так шутим.
Моррис подошел к паучьей конструкции и обошел ее вокруг.
- Это штука играет в пинг-понг?
- Пока плохо, - признался Фарли, - но мы работаем над этой проблемой. Мы получили грант от министерства обороны, и условиями контракта предусмотрено создание робота, играющего в пинг-понг. Я знаю, о чем вы думаете. Вы думаете: это какая-то ерунда.
Моррис пожал плечами. Ему не нравилось, что Фарли постоянно сообщает, о чем он, Моррис, думает.
Фарли улыбнулся.
- Бог его знает, что у них на уме. Разумеется, способности у этого робота будут феноменальные. Только представьте себе: компьютер, ориентирующийся в трехмерном пространстве, при этом имеющий колоссальную мобильность, да еще обладающий способностью контактировать со сферическим предметом и посылать его в цель в соответствии с определенным заданием. Сферический предмет должен попасть между этими двумя белыми линиями, точно в площадь стола. Вряд ли они собираются использовать этот компьютер на соревнованиях по пинг-понгу, - добавил он.
Он прошел к дальней стене и открыл холодильник с большой оранжевой наклейкой «РАДИАЦИЯ» и другой, чуть пониже, - «ТОЛЬКО ДЛЯ ПЕРСОНАЛА». Он вытащил из холодильника две жестянки.
- Хотите кофе?
Моррис молча смотрел на наклейки.
- Это чтобы отвадить секретарш, - пояснил Фарли и ухмыльнулся. Его веселье раздражало Морриса. Он смотрел, как Фарли насыпает кофе из банки в чашки.
Потом Моррис пошел к столу Бенсона и стал выдвигать ящики.
- А что случилось с Гарри?
- Что вы имеете в виду? - спросил Моррис. В верхнем ящике лежали канцелярские принадлежности: бумага, карандаши, лекала, ворох бумажек с заметками и колонками вычислений. Во втором ящике хранилась документация - в основном письма.
- Ну, он же был в больнице.
- Ему сделали операцию, но он сбежал. Мы пытаемся его найти.
- Да, он в последнее время какой-то не такой, - заметил Фарли.
- Угу, - отозвался Моррис, просматривая бумаги в ящике. Деловые письма, деловые письма, бланки запросов…
- А я помню, когда это с ним началось, - сказал Фарли. - Во время эпохальной недели.
Моррис оторвал взгляд от бумаг.
- Когда?
- Во время эпохальной недели. Вы какой кофе любите?
- Черный.
Фарли передал ему чашку и всыпал себе порошковые сливки.
- Эпохальная неделя - это неделя в июле 1969 года. Вы, верно, об этом ничего не знаете.
Моррис покачал головой.
- Это неофициальное название. Его мы придумали. Понимаете, все сотрудники поняли, что рано или поздно она наступит.
- Что наступит?
- Эпохальная неделя. Компьютерщики во всем мире знали, что это наступит, и ждали. И это произошло в июле 1969 года. Способность компьютера анализировать информацию превзошла аналогичные способности человека. Компьютеры с тех пор были в состоянии получать и хранить в памяти больше информации, чем три с половиной миллиарда человек.
- Это и было новой эпохой?
- Еще бы!
Моррис отпил кофе. Жидкость обожгла ему кончик языка, и он словно очнулся от дремоты.
- Это шутка?
- Да нет же! Это правда. Эпохальный рубеж был пройден в 1969 году, и с тех пор компьютеры постоянно развиваются - куда быстрее человека. К 1975 году они обгонят разумных людей в смысле способностей в пятьдесят раз. - Он помолчал. - Это очень тревожило Гарри.
- Могу себе представить.
- Вот тогда-то с ним и началось. Он стал очень странно себя вести, все что-то утаивал.
Моррис оглядел комнату и устремил взгляд на крупные детали компьютерного оборудования, расставленные в разных местах. Его охватило странное чувство: он впервые оказался в помещении, «заставленном» компьютерами. Он понял, что некоторые его суждения о Бенсоне были ошибочными. Он-то считал, что Бенсон в общем мало чем отличается от других - но человек, работающий в таких условиях, должен отличаться от большинства людей. Опыт такой работы должен изменить характер и темперамент. Он вспомнил, что говорила Росс: убеждение в том, будто все люди в сущности одинаковы, - это буржуазный миф. Очень многие люди совсем не похожи на большинство. Они другие.
Фарли тоже не такой, как все. В другой ситуации Моррис просто счел бы Фарли дурашливым зубоскалом. Однако он, ясное дело, чертовски умен. Но зачем эти клоунские манеры, эти дурацкие ухмылочки?
- И знаете, как все быстро развивается? - продолжал Фарли. - Ужасно быстро. За какие-то несколько лет мы перешли с уровня миллисекунд на уровень наносекунд. Когда в 1952 году был сконструирован компьютер ИЛЛИАК-1, он был способен производить одиннадцать тысяч арифметических операций в секунду. Быстро, да? Ну вот, а теперь уже почти готов ИЛЛИАК-IV. Он будет производить двести миллионов операций в секунду. Это компьютер четвертого поколения. Разумеется, его невозможно было бы построить без участия других компьютеров. При разработке ИЛЛИАК-IV два компьютера непрерывно работали в течение двух лет.
Моррис молча пил кофе. Возможно, из-за усталости, возможно, из-за призрачной атмосферы в этом помещении он начал вдруг ощущать некое сродство с Бенсоном.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31
- Итак, леди и джентльмены, несравненная и восхитительная Синтия Синсиэр! Поприветствуем нашу Синтию аплодисментами!
Луч прожектора осветил всю сцену и вырвал из тьмы уродливую, но пышнотелую девицу. Оркестрик заиграл какую-то мелодию. Когда прожектор осветил глаза Синтии, она прищурилась и начала танцевать. Она не попадала в такт, но это мало беспокоило зрителей. Эллис оглядел посетителей. Здесь было много мужчин и много девиц с грубыми лицами и короткой стрижкой.
- Гарри Бенсон? - переспросил менеджер. - Да, он у нас часто бывает.
- Вы видели его в последнее время?
- Ну, не скажу, что в последнее время, - менеджер кашлянул, и Эллис почувствовал пары алкоголя в его дыхании. - Но вот что я вам скажу. Лучше бы он перестал у нас бывать. Он, похоже, малость тронутый. И вечно задирает моих девчонок. А знаете, как трудно удержать тут девчонок? Костьми приходится ложиться - вот что это такое.
Эллис кивнул и продолжал разглядывать аудиторию. Бенсон, скорее всего, переоделся: конечно же, он больше не станет разгуливать в наряде санитара. Эллис внимательно изучал затылки посетителей. Он искал бинты. И не увидел.
- Но в последнее время вы его не видели?
- Нет, - покачал головой менеджер. - Уже с неделю или что-то около того. - Мимо прошла официантка, одетая в бикини, отороченное белым кроличьим мехом. - Сэл, ты не видела Гарри в последнее время?
- Да он тут постоянно толчется, - уклончиво ответила та и понесла дальше поднос с выпивкой.
- Лучше бы ему тут не толочься и не задирать моих девчонок, - повторил менеджер и смущенно кашлянул.
Эллис двинулся в толпу зрителей. Луч прожектора мелькал у него над головой сквозь завесу табачного дыма, поспевая за девицей на сцене. Синтия пыталась расстегнуть застежку бюстгальтера. Она двигалась, шаркая босыми ногами по сцене, - руки за спиной, пустые глаза устремлены в зрительный зал. Наблюдая за ней, Эллис понял, почему Бенсон считал стриптизерш машинами. Они точно механизмы - это вне всякого сомнения. И ненастоящие: когда бюстгальтер упал к ее ногам, Эллис заметил под каждой грудью тонкие рубцы, оставшиеся после имплантации силиконовых подкожных вставок.
Джэглону это понравилось бы, подумал он. Это в точности соответствует его теории механического секса. Джэглон работал у них в отделении «Развитие» и был одержим идеей соединения искусственного интеллекта с человеческим. Он доказывал, что, с одной стороны, косметическая хирургия и имплантация искусственных органов превращает человека в механическое существо, а с другой стороны, развитие технологии производства роботов придает машинам более человеческие свойства. Очень скоро, уверял молодой сотрудник, люди будут заниматься сексом с роботами-гуманоидами.
Возможно, это уже происходит, подумал Эллис, глядя на стриптизершу. Он снова обвел взглядом зрителей, радуясь, что Бенсона здесь сегодня нет. Потом он пошел проверить телефонную будку в углу и мужской туалет. В крохотном сортире нестерпимо воняло блевотиной. Он снова поморщился и посмотрел в разбитое зеркало над раковиной. Что бы ни говорили о клубе «Джекрэббит», он производил отталкивающее впечатление. Интересно, раздражало ли это Бенсона?
Эллис вернулся в зал и стал протискиваться к выходу.
- Не нашли? - спросил менеджер.
Эллис помотал головой и вышел. На улице он глубоко вдохнул прохладный свежий воздух и сел за руль. Ему не давала покоя тема запахов. Он уже давно ломал себе голову над этой проблемой, но так и не пришел ни к какому выводу.
Он прооперировал Бенсона, вторгнувшись в своеобразную область мозга - лимбическую систему. С точки зрения эволюции это был самый древний участок мозга. Первоначально этот участок отвечал за распознавание запахов. Между прочим, старинный термин для обозначения этой области - rhinencephalon - «нюхающий мозг».
Риненцефалон возник около 150 миллионов лет назад, когда на земле господствовали рептилии. Этот «нюхающий мозг» контролировал примитивное поведение, стимулируя гнев, страх, похоть, голод, заставляя животных атаковать или отступать. У доисторических рептилий, как и у современных крокодилов, не было другого органа, регулирующего поведение. У человека же был церебральный кортекс.
Но церебральный кортекс - позднейшее добавление. Современная стадия его развития у человека началась два миллиона лет назад, и в нынешнем состоянии церебральный кортекс существует лишь сотню тысяч лет. С точки зрения эволюции это ничтожно малый промежуток исторического времени. Кортекс развился вокруг лимбического мозга, который ничуть не изменился, глубоко погруженный в тканях нового кортекса. Кортексу, способному испытывать любовь, тревогу, муки совести и сочинять поэзию, пришлось заключить непростой мир с покоящимся в его ядре крокодильим мозгом. Иногда, как в случае с Бенсоном, этот хрупкий мир рушился, и крокодилий мозг время от времени торжествовал победу.
Какое же ко всему этому отношение имеют запахи? Эллис пока не мог понять. Конечно, припадки у Бенсона часто начинались с ощущения странных запахов. Но, может быть, возникало и еще что-то? Какое-то иное ощущение?
Он не знал этого и, вертя баранку, думал, что это не так уж и важно. Единственная проблема теперь - найти Бенсона прежде, чем крокодилий мозг одержит верх над человеческим. Однажды в Центре Эллис видел, как это происходит. Он наблюдал за этим взрывом через стекло с зеркальной поверхностью. Бенсон вел себя нормально - и вдруг он бросился на стену и начал ее яростно колотить, потом схватил стул и с силой грохнул им об стену. Припадок начался без всякого предупреждения и сопровождался приливом неконтролируемой, бездумной ярости.
Итак, в шесть утра, подумал Эллис. Времени не так-то много.
4
- Что, ситуация критическая? - спросил Фарли, отпирая дверь центрального входа «Автотроникс».
- Можно и так сказать, - ответил Моррис, поеживаясь. Ночь была холодная, и он полчаса дожидался Фарли под дверью фирмы.
Фарли был высокий худощавый флегматик. А может, просто он еще не проснулся. Он чуть ли не целую вечность провозился с замком. Впустив Морриса внутрь, он включил свет в тесном вестибюле.
В глубине здания располагалась единственная комната, похожая на пещеру. Вокруг поблескивающих машин диковинного вида стояли письменные столы. Моррис слегка нахмурился.
- Знаю, что вы подумали, - сказал Фарли. - Ну и бардак!
- Нет, я только…
- Да нет, у нас и правда бедлам. Но мы справляемся с работой в срок, уверяю вас. - Он указал на один из столов. - Вот стол Гарри - рядом с БАПом.
- Что такое БАП?
Фарли кивнул на огромную металлическую конструкцию, напоминавшую паука.
- БАП означает: безнадежно автоматический пинг-понгист. - Он ухмыльнулся. - Да нет. Мы просто так шутим.
Моррис подошел к паучьей конструкции и обошел ее вокруг.
- Это штука играет в пинг-понг?
- Пока плохо, - признался Фарли, - но мы работаем над этой проблемой. Мы получили грант от министерства обороны, и условиями контракта предусмотрено создание робота, играющего в пинг-понг. Я знаю, о чем вы думаете. Вы думаете: это какая-то ерунда.
Моррис пожал плечами. Ему не нравилось, что Фарли постоянно сообщает, о чем он, Моррис, думает.
Фарли улыбнулся.
- Бог его знает, что у них на уме. Разумеется, способности у этого робота будут феноменальные. Только представьте себе: компьютер, ориентирующийся в трехмерном пространстве, при этом имеющий колоссальную мобильность, да еще обладающий способностью контактировать со сферическим предметом и посылать его в цель в соответствии с определенным заданием. Сферический предмет должен попасть между этими двумя белыми линиями, точно в площадь стола. Вряд ли они собираются использовать этот компьютер на соревнованиях по пинг-понгу, - добавил он.
Он прошел к дальней стене и открыл холодильник с большой оранжевой наклейкой «РАДИАЦИЯ» и другой, чуть пониже, - «ТОЛЬКО ДЛЯ ПЕРСОНАЛА». Он вытащил из холодильника две жестянки.
- Хотите кофе?
Моррис молча смотрел на наклейки.
- Это чтобы отвадить секретарш, - пояснил Фарли и ухмыльнулся. Его веселье раздражало Морриса. Он смотрел, как Фарли насыпает кофе из банки в чашки.
Потом Моррис пошел к столу Бенсона и стал выдвигать ящики.
- А что случилось с Гарри?
- Что вы имеете в виду? - спросил Моррис. В верхнем ящике лежали канцелярские принадлежности: бумага, карандаши, лекала, ворох бумажек с заметками и колонками вычислений. Во втором ящике хранилась документация - в основном письма.
- Ну, он же был в больнице.
- Ему сделали операцию, но он сбежал. Мы пытаемся его найти.
- Да, он в последнее время какой-то не такой, - заметил Фарли.
- Угу, - отозвался Моррис, просматривая бумаги в ящике. Деловые письма, деловые письма, бланки запросов…
- А я помню, когда это с ним началось, - сказал Фарли. - Во время эпохальной недели.
Моррис оторвал взгляд от бумаг.
- Когда?
- Во время эпохальной недели. Вы какой кофе любите?
- Черный.
Фарли передал ему чашку и всыпал себе порошковые сливки.
- Эпохальная неделя - это неделя в июле 1969 года. Вы, верно, об этом ничего не знаете.
Моррис покачал головой.
- Это неофициальное название. Его мы придумали. Понимаете, все сотрудники поняли, что рано или поздно она наступит.
- Что наступит?
- Эпохальная неделя. Компьютерщики во всем мире знали, что это наступит, и ждали. И это произошло в июле 1969 года. Способность компьютера анализировать информацию превзошла аналогичные способности человека. Компьютеры с тех пор были в состоянии получать и хранить в памяти больше информации, чем три с половиной миллиарда человек.
- Это и было новой эпохой?
- Еще бы!
Моррис отпил кофе. Жидкость обожгла ему кончик языка, и он словно очнулся от дремоты.
- Это шутка?
- Да нет же! Это правда. Эпохальный рубеж был пройден в 1969 году, и с тех пор компьютеры постоянно развиваются - куда быстрее человека. К 1975 году они обгонят разумных людей в смысле способностей в пятьдесят раз. - Он помолчал. - Это очень тревожило Гарри.
- Могу себе представить.
- Вот тогда-то с ним и началось. Он стал очень странно себя вести, все что-то утаивал.
Моррис оглядел комнату и устремил взгляд на крупные детали компьютерного оборудования, расставленные в разных местах. Его охватило странное чувство: он впервые оказался в помещении, «заставленном» компьютерами. Он понял, что некоторые его суждения о Бенсоне были ошибочными. Он-то считал, что Бенсон в общем мало чем отличается от других - но человек, работающий в таких условиях, должен отличаться от большинства людей. Опыт такой работы должен изменить характер и темперамент. Он вспомнил, что говорила Росс: убеждение в том, будто все люди в сущности одинаковы, - это буржуазный миф. Очень многие люди совсем не похожи на большинство. Они другие.
Фарли тоже не такой, как все. В другой ситуации Моррис просто счел бы Фарли дурашливым зубоскалом. Однако он, ясное дело, чертовски умен. Но зачем эти клоунские манеры, эти дурацкие ухмылочки?
- И знаете, как все быстро развивается? - продолжал Фарли. - Ужасно быстро. За какие-то несколько лет мы перешли с уровня миллисекунд на уровень наносекунд. Когда в 1952 году был сконструирован компьютер ИЛЛИАК-1, он был способен производить одиннадцать тысяч арифметических операций в секунду. Быстро, да? Ну вот, а теперь уже почти готов ИЛЛИАК-IV. Он будет производить двести миллионов операций в секунду. Это компьютер четвертого поколения. Разумеется, его невозможно было бы построить без участия других компьютеров. При разработке ИЛЛИАК-IV два компьютера непрерывно работали в течение двух лет.
Моррис молча пил кофе. Возможно, из-за усталости, возможно, из-за призрачной атмосферы в этом помещении он начал вдруг ощущать некое сродство с Бенсоном.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31