Было время, когда он считал эту небольшую серую коробочку, пристегнутую к ремню, замечательной игрушкой. Он особенно ценил те моменты, когда во время обеда с какой-нибудь симпатичной девушкой его «биппер» вдруг трезвонил, требуя от него отзыва. Этот вой означал, что он чрезвычайно ответственный работник, вовлеченный в дела жизни и смерти. Когда «биппер» начинал верещать, он извинялся и шел к телефону, преисполненный сознанием того, что служебный долг превыше всего. И девушкам это ужасно нравилось.
Но по прошествии нескольких лет игрушка перестала его радовать. Коробочка была жестокой, неумолимой обузой и постепенно стала символизировать в его глазах тот факт, что он себе не принадлежит. Его постоянно теребили все кому не лень, причем по самым неожиданным поводам - например, дежурная сестра, которой вздумалось перепроверить, что больному назначены таблетки на два часа утра; или неугомонный посетитель, который поставил всех на уши, справляясь о послеоперационном состоянии мамы; или это был звонок, извещавший, что конференция началась - когда он давным-давно сидел на этой чертовой конференции.
И теперь любимыми часами его жизни стало время, когда он приходил домой и ненадолго избавлялся от этой проклятой коробки. Тогда он становился недосягаемым - и свободным. И это ему ужасно нравилось.
Набирая номер коммутатора, он оглянулся на остатки своего яблочного пирога на столике.
- Доктор Моррис, - представился он.
- Доктор Моррис, два-четыре-семь-один.
- Спасибо! - это был добавочный в кабинет медсестер на седьмом этаже.
Поразительно, как ему удалось вызубрить все эти добавочные номера. Телефонная сеть больницы была сложнее анатомии человека. Но с течением времени без всяких осознанных усилий он все же умудрился изучить ее достаточно хорошо. Он набрал номер седьмого этажа.
- Доктор Моррис.
- Ах да! - ответил женский голос. - К нам пришла женщина с передачей для Гарольда Бенсона. Она говорит, что в сумке личные вещи. Можно их ему передать?
- Я подойду и посмотрю, - ответил он.
- Спасибо, доктор.
Он вернулся к своему столику, взял поднос и отнес к стойке с грязной посудой. Как только он поставил поднос, «биппер» снова завизжал. Он пошел к телефону.
- Доктор Моррис!
- Доктор Моррис, один-три-пять-семь.
Отделение обмена веществ. Он набрал номер.
- Это доктор Моррис.
- Это доктор Хэнли, - произнес незнакомый голос. - Мы хотим попросить вас взглянуть на женщину, у которой предположительно стероидный психоз. У нее гемолитическая анемия. Ей назначена операция на желчном пузыре.
- Сегодня не могу, - ответил Моррис. - И завтра очень сложно. - Это, подумал он, еще мягко сказано. - А вы не пробовали обратиться к Питерсу?
- Нет…
- У Питерса большой опыт в области стероидной терапии. Попросите его.
- Хорошо. Спасибо.
Моррис повесил трубку. Он вошел в лифт и нажал кнопку седьмого этажа. «Биппер» зазвонил в третий раз. Он взглянул на часы: 6.30. Пора уходить - рабочий день кончился. Но он ответил. Его вызывал Келсо, ординатор из педиатрического отделения.
- Хочешь задницу надеру? - спросил Келсо.
- Хочу. Когда?
- Ну, скажем, через полчасика?
- Если кишка не тонка.
- Не тонка, не тонка. Кишки у меня в багажнике.
- Ну, тогда увидимся на парковке, - сказал Моррис. И добавил:
- Я, может быть, немножко опоздаю.
- Смотри, только не очень. А то уже темнеет.
Моррис обещал поторопиться и повесил трубку.
На седьмом этаже стояла тишина. На других этажах обычно было шумно, всегда толпились посетители, но на седьмом этаже в этот час было тихо и пустынно. Тут царила какая-то сонная, спокойная атмосфера, которую дежурные сестры старались поддерживать.
- Вот она, доктор, - сказала сестра в дежурке и кивнула на девушку, сидящую на банкетке. Моррис подошел к ней. Она была молоденькая и смазливая - в стиле красоток из шоу-бизнеса. С длинными ногами.
- Я доктор Моррис.
- Анджела Блэк. - Она встала, и они обменялись очень формальным рукопожатием. - Я принесла это для Гарри, - она подняла голубую сумку. - Он просил меня принести.
- Хорошо. - Он взял у нее сумку. - Я прослежу, чтобы ему это передали.
Она помолчала и спросила неуверенно:
- Мне нельзя к нему?
- Вам не стоит!
Бенсон теперь, должно быть, уже обрит. А предоперационные пациенты, которых обрили наголо, обычно не хотят никого видеть.
- Но только на несколько минут!
- Ему дали сильное успокоительное.
Она была явно разочарована.
- Тогда не могли бы вы передать ему кое-что?
- Конечно.
- Скажите ему, что я вернулась на старую квартиру. Он поймет.
- Хорошо.
- Не забудете?
- Нет. Я передам.
- Спасибо, - она улыбнулась. Приятная улыбка, невзирая на длинные накладные ресницы и обильную косметику. И почему это молодые девчонки так уродуют свои лица? - Ну, я, пожалуй, пойду. - И она пошла: короткая юбка, длинные ноги, уверенная быстрая походка.
Он посмотрел ей вслед, а потом взвесил сумку на руке. Тяжелая.
Полицейский, дежуривший у дверей палаты 710, спросил:
- Как идут дела?
- Прекрасно, - ответил Моррис.
Полицейский взглянул на сумку, но ничего не сказал. Гарри Бенсон смотрел по телевизору вестерн. Моррис приглушил звук.
- Вот что вам принесла очень симпатичная девушка.
- Анджела? - улыбнулся Бенсон. - Да, у нее замечательный экстерьер. Не шибко сложный внутренний механизм, но экстерьер - просто прелесть. - Он протянул руку, и Моррис отдал ему сумку. - Она все принесла?
Моррис наблюдал за тем, как Бенсон открывает сумку и раскладывает ее содержимое на кровати. Пижама, электробритва, лосьон после бритья и романчик в бумажной обложке.
Потом Бенсон выудил черный парик.
- А это что? - изумился Моррис. Бенсон пожал плечами.
- Я знал, что рано или поздно он мне понадобится, - сказал он, рассмеявшись. - Вы же меня отпустите? Рано или поздно.
Моррис тоже рассмеялся. Бенсон бросил парик обратно в сумку и достал пластиковый пакет на «молнии». Он расстегнул «молнию» - и Моррис увидел, что это набор отверток разного размера.
- А это зачем? - спросил Моррис.
Бенсон задумался с озадаченным видом.
- Не знаю, поймете ли вы…
- Так все же?
- Они всегда со мной. Для самообороны.
Бенсон положил набор отверток обратно в сумку. Он обращался с этим набором бережно, чуть ли не благоговейно. Моррис знал, что пациенты, в особенности те, у кого серьезные заболевания, часто приносят с собой в клинику очень странные вещи. Такие предметы имели для них своего рода тотемическое значение, точно обладали магической охранительной силой. Часто эти предметы имели отношение к привычкам или увлечениям больных. Он вспомнил яхтсмена с мозговой метастазой, который взял с собой в палату набор инструментов для починки парусов. И женщину с запущенной болезнью сердца, которая принесла банку с теннисными мячами. Такие вот дела.
- Я понимаю, - сказал Моррис.
Бенсон улыбнулся.
6
Войдя в «Телекомп», Росс увидела, что кабинет пуст. Принтеры не работали, а на дисплеях высвечивались произвольные ряды цифр. Она пошла к столику и налила себе чашку кофе, потом ввела данные тест-карточки Бенсона в компьютер.
В ЦНПИ разработали психодексный тест вместе с другими психологическими тестами для компьютерного анализа. Этот тест был составной частью того, что Макферсон называл «обоюдоострым мышлением». В данном случае он имел в виду, что гипотеза, согласно которой мозг - это тот же компьютер, имеет двоякий смысл. С одной стороны, можно было использовать компьютер в качестве инструмента для анализа деятельности мозга. В то же время можно было воспользоваться новыми знаниями о функционировании мозга для создания более совершенных и усложненных компьютеров. Как говорил Макферсон: «Мозг в такой же степени модель компьютера, в какой компьютер - модель мозга».
В Центре инженеры-компьютерщики и нейробиологи работали вместе бок о бок много лет. Из этого сотрудничества родились «Форма Кью» и программы типа «Джордж» и «Марта», а также новые психохирургические методики и психодекс.
Психодекс был довольно прост. Это был тест, в котором испытуемому необходимо было давать мгновенные ответы на психологические вопросы, затем эти ответы классифицировались и обрабатывались в соответствии со сложным математическим алгоритмом. Пока в компьютер вводились данные с карточки, Росс смотрела, как на дисплее вспыхивают все новые и новые ряды вычислений.
Она не обращала на них внимания: колонки чисел, как ей было известно, всего-навсего черновики компьютера, только промежуточные звенья перед окончательным ответом. Она улыбнулась, подумав о том, как бы Герхард объяснил эти вычисления: ротация матриц в пространстве, выяснение факторов, приведение их к ортогональному уровню и последующая корреляция. Все это звучало очень сложно и научно, и она, надо сказать, мало что в этом понимала.
Давным- давно она обнаружила, что компьютером можно пользоваться, не понимая принципов его работы. Точно так же можно пользоваться автомобилем, или пылесосом, или собственным мозгом.
На экране выскочила надпись: «РАСЧЕТЫ ЗАВЕРШЕНЫ. ВЫЗОВИТЕ ВИЗУАЛЬНЫЙ ОБРАЗ».
Она набрала код для трехмерного графика. Компьютер ответил, что трехмерный образ дает восемьдесят один процент дисперсии. Росс увидела на дисплее трехмерное изображение горы с острым пиком. Она некоторое время рассматривала возникший график, потом сняла телефонную трубку и вызвала Макферсона.
Макферсон, нахмурившись, смотрел на экран. Эллис заглядывал ему через плечо.
- Ясно? - спросила Росс.
- Абсолютно, - ответил Макферсон. - Когда делали тест?
- Сегодня.
Макферсон вздохнул.
- Не хотите сдаваться без боя, да?
Вместо ответа она начала нажимать клавиши и вызвала на дисплее изображение еще одной горной вершины - теперь куда более высокой.
- А это самые последние данные.
- Судя по этим расчетам, возвышение соответствует…
- Психозному состоянию.
- То есть теперь это проявилось у него в куда большей степени, - заметил Макферсон. - Больше, чем всего месяц назад.
- Да.
- Не думаете ли вы, что он мухлевал при тестировании?
Росс покачала головой. Она вывела на дисплей результаты всех четырех предыдущих тестов. Тенденция была ясна: на каждом последующем изображении горный пик вздымался выше и выше, становясь все острее.
- Что ж, - сказал Макферсон, - по всему видно, что ему становится хуже. То есть вы из этого делаете вывод, что его не следует оперировать.
- Сегодня это убеждение сильнее, чем когда-либо. Он безусловно психотик, и если вы начнете вставлять ему в голову провода…
- Знаю, - прервал ее Макферсон. - Я знаю, что вы скажете.
- …он решит, что превратится в машину, - закончила она.
Макферсон повернулся к Эллису.
- Как вы думаете: мы не можем сбить это повышение торазином?
Торазин был сильным транквилизатором, использовавшимся в Центре. Некоторым психотикам он помогал восстанавливать ясность мышления.
- Можно попробовать.
Макферсон кивнул.
- Я тоже так думаю. А вы, Джанет?
Она смотрела на дисплей и молчала. Какая же все-таки странная штука эти тесты. Горные пики - это всего лишь абстракция, математическое выражение эмоционального состояния. Это же не реальный атрибут личности - вроде пальцев, или веса, или роста.
- Джанет! Что вы думаете? - повторил Макферсон.
- Я думаю, - ответила она, - что вы оба только и мечтаете об этой операции.
- А вы по-прежнему ее не одобряете?
- Я не «не одобряю»? Я считаю ее вредной для Бенсона.
- А что вы думаете по поводу использования торазина? - не отступал Макферсон.
- Это большой риск.
- Неоправданный риск?
- Может быть, оправданный, может быть, нет. Но это риск.
Макферсон кивнул и обратился к Эллису:
- Вы настаиваете на операции?
- Да, - ответил Эллис, не спуская глаз с дисплея. - Я настаиваю на операции.
7
Как обычно, Моррису было неловко играть в теннис на территории клиники. Высокие здания комплекса всегда заставляли его ощущать себя немного виноватым - эти ряды окон, лица несчастных пациентов, которые не могли, подобно ему, прыгать и махать ракеткой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31
Но по прошествии нескольких лет игрушка перестала его радовать. Коробочка была жестокой, неумолимой обузой и постепенно стала символизировать в его глазах тот факт, что он себе не принадлежит. Его постоянно теребили все кому не лень, причем по самым неожиданным поводам - например, дежурная сестра, которой вздумалось перепроверить, что больному назначены таблетки на два часа утра; или неугомонный посетитель, который поставил всех на уши, справляясь о послеоперационном состоянии мамы; или это был звонок, извещавший, что конференция началась - когда он давным-давно сидел на этой чертовой конференции.
И теперь любимыми часами его жизни стало время, когда он приходил домой и ненадолго избавлялся от этой проклятой коробки. Тогда он становился недосягаемым - и свободным. И это ему ужасно нравилось.
Набирая номер коммутатора, он оглянулся на остатки своего яблочного пирога на столике.
- Доктор Моррис, - представился он.
- Доктор Моррис, два-четыре-семь-один.
- Спасибо! - это был добавочный в кабинет медсестер на седьмом этаже.
Поразительно, как ему удалось вызубрить все эти добавочные номера. Телефонная сеть больницы была сложнее анатомии человека. Но с течением времени без всяких осознанных усилий он все же умудрился изучить ее достаточно хорошо. Он набрал номер седьмого этажа.
- Доктор Моррис.
- Ах да! - ответил женский голос. - К нам пришла женщина с передачей для Гарольда Бенсона. Она говорит, что в сумке личные вещи. Можно их ему передать?
- Я подойду и посмотрю, - ответил он.
- Спасибо, доктор.
Он вернулся к своему столику, взял поднос и отнес к стойке с грязной посудой. Как только он поставил поднос, «биппер» снова завизжал. Он пошел к телефону.
- Доктор Моррис!
- Доктор Моррис, один-три-пять-семь.
Отделение обмена веществ. Он набрал номер.
- Это доктор Моррис.
- Это доктор Хэнли, - произнес незнакомый голос. - Мы хотим попросить вас взглянуть на женщину, у которой предположительно стероидный психоз. У нее гемолитическая анемия. Ей назначена операция на желчном пузыре.
- Сегодня не могу, - ответил Моррис. - И завтра очень сложно. - Это, подумал он, еще мягко сказано. - А вы не пробовали обратиться к Питерсу?
- Нет…
- У Питерса большой опыт в области стероидной терапии. Попросите его.
- Хорошо. Спасибо.
Моррис повесил трубку. Он вошел в лифт и нажал кнопку седьмого этажа. «Биппер» зазвонил в третий раз. Он взглянул на часы: 6.30. Пора уходить - рабочий день кончился. Но он ответил. Его вызывал Келсо, ординатор из педиатрического отделения.
- Хочешь задницу надеру? - спросил Келсо.
- Хочу. Когда?
- Ну, скажем, через полчасика?
- Если кишка не тонка.
- Не тонка, не тонка. Кишки у меня в багажнике.
- Ну, тогда увидимся на парковке, - сказал Моррис. И добавил:
- Я, может быть, немножко опоздаю.
- Смотри, только не очень. А то уже темнеет.
Моррис обещал поторопиться и повесил трубку.
На седьмом этаже стояла тишина. На других этажах обычно было шумно, всегда толпились посетители, но на седьмом этаже в этот час было тихо и пустынно. Тут царила какая-то сонная, спокойная атмосфера, которую дежурные сестры старались поддерживать.
- Вот она, доктор, - сказала сестра в дежурке и кивнула на девушку, сидящую на банкетке. Моррис подошел к ней. Она была молоденькая и смазливая - в стиле красоток из шоу-бизнеса. С длинными ногами.
- Я доктор Моррис.
- Анджела Блэк. - Она встала, и они обменялись очень формальным рукопожатием. - Я принесла это для Гарри, - она подняла голубую сумку. - Он просил меня принести.
- Хорошо. - Он взял у нее сумку. - Я прослежу, чтобы ему это передали.
Она помолчала и спросила неуверенно:
- Мне нельзя к нему?
- Вам не стоит!
Бенсон теперь, должно быть, уже обрит. А предоперационные пациенты, которых обрили наголо, обычно не хотят никого видеть.
- Но только на несколько минут!
- Ему дали сильное успокоительное.
Она была явно разочарована.
- Тогда не могли бы вы передать ему кое-что?
- Конечно.
- Скажите ему, что я вернулась на старую квартиру. Он поймет.
- Хорошо.
- Не забудете?
- Нет. Я передам.
- Спасибо, - она улыбнулась. Приятная улыбка, невзирая на длинные накладные ресницы и обильную косметику. И почему это молодые девчонки так уродуют свои лица? - Ну, я, пожалуй, пойду. - И она пошла: короткая юбка, длинные ноги, уверенная быстрая походка.
Он посмотрел ей вслед, а потом взвесил сумку на руке. Тяжелая.
Полицейский, дежуривший у дверей палаты 710, спросил:
- Как идут дела?
- Прекрасно, - ответил Моррис.
Полицейский взглянул на сумку, но ничего не сказал. Гарри Бенсон смотрел по телевизору вестерн. Моррис приглушил звук.
- Вот что вам принесла очень симпатичная девушка.
- Анджела? - улыбнулся Бенсон. - Да, у нее замечательный экстерьер. Не шибко сложный внутренний механизм, но экстерьер - просто прелесть. - Он протянул руку, и Моррис отдал ему сумку. - Она все принесла?
Моррис наблюдал за тем, как Бенсон открывает сумку и раскладывает ее содержимое на кровати. Пижама, электробритва, лосьон после бритья и романчик в бумажной обложке.
Потом Бенсон выудил черный парик.
- А это что? - изумился Моррис. Бенсон пожал плечами.
- Я знал, что рано или поздно он мне понадобится, - сказал он, рассмеявшись. - Вы же меня отпустите? Рано или поздно.
Моррис тоже рассмеялся. Бенсон бросил парик обратно в сумку и достал пластиковый пакет на «молнии». Он расстегнул «молнию» - и Моррис увидел, что это набор отверток разного размера.
- А это зачем? - спросил Моррис.
Бенсон задумался с озадаченным видом.
- Не знаю, поймете ли вы…
- Так все же?
- Они всегда со мной. Для самообороны.
Бенсон положил набор отверток обратно в сумку. Он обращался с этим набором бережно, чуть ли не благоговейно. Моррис знал, что пациенты, в особенности те, у кого серьезные заболевания, часто приносят с собой в клинику очень странные вещи. Такие предметы имели для них своего рода тотемическое значение, точно обладали магической охранительной силой. Часто эти предметы имели отношение к привычкам или увлечениям больных. Он вспомнил яхтсмена с мозговой метастазой, который взял с собой в палату набор инструментов для починки парусов. И женщину с запущенной болезнью сердца, которая принесла банку с теннисными мячами. Такие вот дела.
- Я понимаю, - сказал Моррис.
Бенсон улыбнулся.
6
Войдя в «Телекомп», Росс увидела, что кабинет пуст. Принтеры не работали, а на дисплеях высвечивались произвольные ряды цифр. Она пошла к столику и налила себе чашку кофе, потом ввела данные тест-карточки Бенсона в компьютер.
В ЦНПИ разработали психодексный тест вместе с другими психологическими тестами для компьютерного анализа. Этот тест был составной частью того, что Макферсон называл «обоюдоострым мышлением». В данном случае он имел в виду, что гипотеза, согласно которой мозг - это тот же компьютер, имеет двоякий смысл. С одной стороны, можно было использовать компьютер в качестве инструмента для анализа деятельности мозга. В то же время можно было воспользоваться новыми знаниями о функционировании мозга для создания более совершенных и усложненных компьютеров. Как говорил Макферсон: «Мозг в такой же степени модель компьютера, в какой компьютер - модель мозга».
В Центре инженеры-компьютерщики и нейробиологи работали вместе бок о бок много лет. Из этого сотрудничества родились «Форма Кью» и программы типа «Джордж» и «Марта», а также новые психохирургические методики и психодекс.
Психодекс был довольно прост. Это был тест, в котором испытуемому необходимо было давать мгновенные ответы на психологические вопросы, затем эти ответы классифицировались и обрабатывались в соответствии со сложным математическим алгоритмом. Пока в компьютер вводились данные с карточки, Росс смотрела, как на дисплее вспыхивают все новые и новые ряды вычислений.
Она не обращала на них внимания: колонки чисел, как ей было известно, всего-навсего черновики компьютера, только промежуточные звенья перед окончательным ответом. Она улыбнулась, подумав о том, как бы Герхард объяснил эти вычисления: ротация матриц в пространстве, выяснение факторов, приведение их к ортогональному уровню и последующая корреляция. Все это звучало очень сложно и научно, и она, надо сказать, мало что в этом понимала.
Давным- давно она обнаружила, что компьютером можно пользоваться, не понимая принципов его работы. Точно так же можно пользоваться автомобилем, или пылесосом, или собственным мозгом.
На экране выскочила надпись: «РАСЧЕТЫ ЗАВЕРШЕНЫ. ВЫЗОВИТЕ ВИЗУАЛЬНЫЙ ОБРАЗ».
Она набрала код для трехмерного графика. Компьютер ответил, что трехмерный образ дает восемьдесят один процент дисперсии. Росс увидела на дисплее трехмерное изображение горы с острым пиком. Она некоторое время рассматривала возникший график, потом сняла телефонную трубку и вызвала Макферсона.
Макферсон, нахмурившись, смотрел на экран. Эллис заглядывал ему через плечо.
- Ясно? - спросила Росс.
- Абсолютно, - ответил Макферсон. - Когда делали тест?
- Сегодня.
Макферсон вздохнул.
- Не хотите сдаваться без боя, да?
Вместо ответа она начала нажимать клавиши и вызвала на дисплее изображение еще одной горной вершины - теперь куда более высокой.
- А это самые последние данные.
- Судя по этим расчетам, возвышение соответствует…
- Психозному состоянию.
- То есть теперь это проявилось у него в куда большей степени, - заметил Макферсон. - Больше, чем всего месяц назад.
- Да.
- Не думаете ли вы, что он мухлевал при тестировании?
Росс покачала головой. Она вывела на дисплей результаты всех четырех предыдущих тестов. Тенденция была ясна: на каждом последующем изображении горный пик вздымался выше и выше, становясь все острее.
- Что ж, - сказал Макферсон, - по всему видно, что ему становится хуже. То есть вы из этого делаете вывод, что его не следует оперировать.
- Сегодня это убеждение сильнее, чем когда-либо. Он безусловно психотик, и если вы начнете вставлять ему в голову провода…
- Знаю, - прервал ее Макферсон. - Я знаю, что вы скажете.
- …он решит, что превратится в машину, - закончила она.
Макферсон повернулся к Эллису.
- Как вы думаете: мы не можем сбить это повышение торазином?
Торазин был сильным транквилизатором, использовавшимся в Центре. Некоторым психотикам он помогал восстанавливать ясность мышления.
- Можно попробовать.
Макферсон кивнул.
- Я тоже так думаю. А вы, Джанет?
Она смотрела на дисплей и молчала. Какая же все-таки странная штука эти тесты. Горные пики - это всего лишь абстракция, математическое выражение эмоционального состояния. Это же не реальный атрибут личности - вроде пальцев, или веса, или роста.
- Джанет! Что вы думаете? - повторил Макферсон.
- Я думаю, - ответила она, - что вы оба только и мечтаете об этой операции.
- А вы по-прежнему ее не одобряете?
- Я не «не одобряю»? Я считаю ее вредной для Бенсона.
- А что вы думаете по поводу использования торазина? - не отступал Макферсон.
- Это большой риск.
- Неоправданный риск?
- Может быть, оправданный, может быть, нет. Но это риск.
Макферсон кивнул и обратился к Эллису:
- Вы настаиваете на операции?
- Да, - ответил Эллис, не спуская глаз с дисплея. - Я настаиваю на операции.
7
Как обычно, Моррису было неловко играть в теннис на территории клиники. Высокие здания комплекса всегда заставляли его ощущать себя немного виноватым - эти ряды окон, лица несчастных пациентов, которые не могли, подобно ему, прыгать и махать ракеткой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31