Посередине, скрючившись над грудой электронной аппаратуры, сидел на корточках бледный юноша с исполинской копной кудрявых белокурых волос. У дальней стены стояли два громкоговорителя. Вертелись катушки магнитофона. Бледный юноша управлялся со своими инструментами, нажимая кнопки и извлекая из электроники разнообразнейшие звуки. На нас он даже не взглянул. Похоже, парень изо всех сил старался сосредоточиться, но двигался он как в кино при замедленной съемке.
- Постойте тут, - велел мне бородач. - Я ему скажу.
Я остановился на пороге. Бородатый подошел к белобрысому и тихо позвал:
- Сэм, Сэм.
Сэм поднял глаза.
- Привет, - сказал он.
- Сэм, к тебе пришли.
Похоже, Сэм изрядно растерялся.
- В натуре? - спросил он, по-прежнему не замечая меня.
- Да. Один славный малый. Очень славный. Понимаешь, что я говорю? Настоящий друг.
- Хорошо, - вяло пробормотал Сэм.
- Ему нужна твоя помощь. Пособишь?
- Конечно, - ответил Сэм.
Бородач кивнул мне. Я шагнул вперед и спросил:
- Что с ним?
- ЛСД. Уже седьмой час. Наверное, ломка начинается. Вы уж с ним понежнее.
- Ладно, - пообещал я и присел на корточки рядом с Сэмом. Он окинул меня пустым взглядом и, поразмыслив, сказал:
- Я тебя не знаю.
- Меня зовут Джон Берри.
Сэм сидел, будто изваяние.
- А ты старый, - сообщил он мне наконец. - Совсем старый.
- В каком-то смысле.
- Да, мужик. Ой. Слышь, Марвин, - обратился Сэм к своему приятелю, - ты когда-нибудь видел этого дядьку? Он совсем старик.
- Ага, - согласился Марвин.
- Старик. Хо-хо!
- Я твой друг, Сэм, - сказал я и протянул руку - медленно, чтобы не напугать белобрысого. Он взял ее двумя пальцами, поднес к свету и внимательно осмотрел с обеих сторон, после чего потеребил мои пальцы.
- Слушай, мужик, а ведь ты врач, - рассудил Сэм.
- Да, - ответил я.
- Руки как у врача. Я чувствую.
- Да.
- Слушай, мужик, классные руки, а?
Он принялся молча изучать их, легонько пожимая, поглаживая, трогая волоски на тыльной стороне ладони, ногти, подушечки пальцев.
- Лоснятся, - заметил он. - Эх, мне бы такие руки.
- А может, у тебя такие же.
Он выпустил мои ладони и уставился на свои собственные. В конце концов Сэм сказал:
- Нет, не такие.
- Это плохо?
Он озадаченно посмотрел на меня:
- Ты зачем пришел?
- Мне нужна твоя помощь.
- Ага. Ну. Ладно.
- Кое-какие сведения.
Я понял, что дал маху, только когда Марвин рванулся вперед. Сэм пришел в волнение. Я оттолкнул Марвина и снова обратился к белобрысому:
- Все путем, Сэм. Все путем.
- Ты легавый, - объявил он.
- Нет, Сэм, я не легавый. Не легавый я.
- Врешь.
- Это с ним бывает, - пояснил Марвин. - Приступы паранойи. Боится, что его упрячут за наркоту.
- Легавый. Грязный шпик.
- Нет, Сэм. Если ты не хочешь мне помочь, я уйду.
- Легавый, плюгавый, служивый и лживый.
- Нет, Сэм. Нет, нет…
Он успокоился и обмяк, его мышцы расслабились.
Я глубоко вздохнул.
- Сэм, у тебя есть подружка по имени Бабблз?
- Да.
- Сэм, у нее есть подружка по имени Карен?
Белобрысый уставился в пространство. Прошло немало времени, прежде чем он ответил:
- Да. Карен.
- Прошлым летом Бабблз и Карен жили вместе.
- Да.
- Ты знаешь Карен?
- Да. - Он вдруг задышал часто и мелко, его грудь заходила ходуном, глаза округлились. Я легонько тронул его за плечо:
- Спокойно, Сэм, спокойно, спокойно. Что-нибудь не так?
- Карен, - промямлил он, глядя в стену. - Она была.., гадина.
- Сэм…
- Гаже не бывает, мужик. Не бывает.
- Сэм, где теперь Бабблз?
- Ушла. В гости к Анджеле. Анджеле…
- Анджеле Хардинг, - помог ему Марвин. - Летом она снимала квартиру вместе с Карен и Бабблз.
- А где она сейчас? - спросил я бородача.
Но в этот миг Сэм вскочил на ноги и завопил во всю глотку:
- Легавый! Легавый!
Он попытался ударить меня, промахнулся, неудачно пнул ногой. Я перехватил его лодыжку в воздухе, и белобрысый рухнул на свои электронные чудеса. Комната наполнилась истошным верещанием какого-то квазимузыкального инструмента.
- Я принесу торазин, - сказал Марвин.
- К черту торазин! - гаркнул я. - Лучше помоги!
Я схватил Сэма и пригнул его голову к полу. Вой белобрысого перекрыл рев аппаратуры.
- Легавый! Легавый! Легавый!
Сэм брыкался и извивался, Марвин пытался помочь мне, но тщетно. Белобрысый начал биться лбом о доски пола.
- Подставь ногу! - велел я Марвину.
Он не понял, чего я хочу.
- Быстрее! - рявкнул я.
В конце концов бородач исполнил мои указания, и теперь Сэму не грозила травма головы. Он продолжал вырываться, и я отпустил его. Сэм тотчас замер, посмотрел на свои руки и уставился на меня.
- В чем дело, мужик? - спросил он.
- Расслабься, - посоветовал я.
- Отпусти, мужик.
Я кивнул Марвину, и он выключил аппаратуру. Рев оборвался, воцарилась тишина, которая показалась мне странной и призрачной.
Сэм сел и поднял голову.
- А ведь ты меня отпустил, - изрек он. - Нет, правда отпустил. - Он вгляделся в мое лицо и погладил меня по щеке. - Мужик, ты прекрасен, - добавил Сэм и вдруг поцеловал меня.
***
Джудит лежала в постели, но не спала.
- Что случилось? - спросила она, увидев меня.
- Кажется, меня поцеловали, - ответил я и принялся стаскивать с себя одежду.
- Салли? - судя по голосу Джудит, это известие позабавило ее.
- Нет, Сэм Арчер.
- Композитор?
- Он самый.
- Чего это он?
- Долго рассказывать.
- А я вовсе не хочу спать.
Я поведал Джудит о своих похождениях, потом забрался под одеяло и поцеловал жену.
- Странно, - сказал я. - Прежде меня никогда не целовали мужчины.
Джудит пощекотала носом мою шею.
- Тебе понравилось?
- Не очень.
- И впрямь странно. А мне нравится, когда меня целует мужчина, - промурлыкала Джудит и прильнула ко мне.
- Готов спорить, что они целовали тебя всю твою сознательную жизнь, - буркнул я.
- Но среди них есть особенные.
- Это кто же?
- Да хотя бы ты.
- Это посул?
Джудит высунула язычок и лизнула меня в кончик носа.
- Нет, - ответила она. - Это выражение восторга.

СРЕДА, 12 ОКТЯБРЯ
1
Раз в месяц Всевышний проникается сочувствием к колыбели свободы и позволяет солнечным лучам немного приласкать Бостон. Сегодня выдался как раз такой день - прохладный, по-осеннему ясный, ядреный. Я проснулся в прекрасном настроении и предвкушении важных событий.
Завтрак был обильный. Я съел даже два яйца, которые смаковал с чувством легкой вины, памятуя о холестерине. После завтрака я отправился в свой кабинет, чтобы спланировать предстоящий день. Начал с составления списка людей, которых уже повидал, и с размышлений о том, кто из них более всего годится на роль подозреваемого. Но, по большому счету, на эту роль не годился никто.
В деле о незаконном аборте первый подозреваемый - сама женщина. Недаром у нас так много самоабортов. Но вскрытие показало, что Карен, скорее всего, выскабливали под наркозом. А значит, это был не самоаборт.
Ее брат знал, как делаются такие операции, но у него алиби: он был на дежурстве. Конечно, это можно проверить, и, скорее всего, я так и сделаю, но пока у меня не было никаких оснований не верить Уильяму.
Аборт мог сделать Питер Рэнделл. И даже сам Джей Ди. Но лишь теоретически. Мне просто не приходило в голову грешить на кого-то из них.
Значит, остаются Арт и кто-то из дружков Карен с Маячного холма. Или человек, которого я еще не встречал и о существовании которого пока не знаю.
Несколько минут я тупо разглядывал список, а потом позвонил в Городскую больницу. Элис на месте не оказалось, и мне пришлось говорить с другой секретаршей.
- У вас есть заключение о причинах смерти Карен Рэнделл?
- Номер карточки?
- Не знаю.
- Не вредно было бы знать, - с явным раздражением ответила секретарша.
Мне было доподлинно известно, что перед ней стоит картотечный ящик с отчетами обо всех вскрытиях, произведенных в текущем месяце. Отчеты располагались в алфавитном порядке и были снабжены номерами, так что отыскать нужный не составляло никакого труда.
После долгого молчания секретарша сказала:
- Так, вот он. Вагинальное кровотечение вследствие прободения матки и разрыва тканей в результате выскабливания при трехмесячной беременности на фоне общей анафилаксии.
- Да? - Я задумчиво нахмурился. - Вы уверены?
- Я лишь читаю то, что здесь написано.
- Спасибо.
Я положил трубку. Странно.
Джудит принесла мне чашку кофе и спросила:
- В чем дело?
- В отчете о вскрытии говорится, что Карен Рэнделл была беременна.
- А разве нет?
- Никогда бы не подумал, - ответил я.
Но я знал, что могу и заблуждаться. Даже если общее обследование ничего не дало, микроскопическое могло показать наличие беременности. Но мне почему-то казалось, что такое вряд ли возможно.
Я позвонил Мэрфи, чтобы спросить о гормональном анализе, но результаты ожидались только во второй половине дня. Тогда я раскрыл телефонную книгу и нашел адрес Анджелы Хардинг. Она жила на Каштановой улице, в очень хорошем районе.
Туда я и направился.
***
Каштановая проходит неподалеку от Чарльз-стрит, возле подножия Холма. Это очень тихий район жилых домов, экзотических ресторанчиков, лавок древностей и маленьких гастрономов. Населен он главным образом врачами, юристами и банкирами, которые хотят жить в хорошем месте, но пока не могут позволить себе перебраться в Ньютон или Уэллсли. Кроме того, тут обретаются люди предпенсионного возраста, дети которых уже выросли и создали собственные семьи. В общем, если уж селиться в Бостоне, то именно здесь, на Маячном холме.
Конечно, тут обитали и студенты, обычно по три-четыре человека в маленькой квартирке, иначе они не смогли бы платить за жилье. Пожилому люду нравилось соседствовать с молодежью, придававшей местной палитре свежих красок. Разумеется, если молодежь опрятно одета и не безобразничает.
Анджела Хардинг проживала на втором этаже в доме без лифта. Я постучал в дверь, и мне открыла щуплая темноволосая девушка в мини-юбке и свитере. На носу у нее болтались здоровенные круглые очки, а на щеке был намалеван цветок.
- Анджела Хардинг?
- Нет, - ответила девушка. - Вы опоздали. Она уже ушла, но, может быть, вернется.
- Меня зовут доктор Берри. Я патологоанатом.
- О! - Девица закусила губу и растерянно уставилась на меня.
- А вы - Бабблз?
- Да. Откуда вы знаете? Ну конечно! - щелкнув пальцами, воскликнула она. - Это вы вчера приходили к Сверхголове.
- Правильно.
- Мне говорили. - Она посторонилась. - Заходите.
Убранство гостиной исчерпывалось кушеткой и несколькими подушками на полу. Дверь спальни была распахнута, и я заметил неубранную постель.
- Я навожу справки о Карен Рэнделл.
- Наслышана.
- Значит, здесь вы и жили прошлым летом?
- Ну…
- Когда вы последний раз видели Карен?
- Несколько месяцев назад. И Анджела тоже.
- Это она вам так сказала?
- Ну разумеется.
- Когда?
- Вчера вечером. Мы с ней говорили о Карен. Нам стало известно о.., несчастном случае.
- Откуда?
Она передернула плечами:
- Поговаривали.
- Что именно?
- Что ее плохо выскоблили.
- Вы знаете, кто это сделал?
- Полиция замела какого-то коновала. Ну, да это для вас не новость.
- Верно.
- Может, он и скоблил, - пожав плечами, продолжала девица. - Но не знаю, - добавила она, отбрасывая с лица длинные черные волосы. У нее была очень бледная кожа.
- То есть?
- Ну, Карен ведь была не дура и знала, что почем. С ней такое уже случалось. Хотя бы прошлым летом.
- Аборты?
- Ну… А после аборта - депрессия. Пару раз круто подсела. У нее был бзик насчет детей, она знала, что поступает плохо, и кейфовала, чтобы легче стало. Мы не хотели, чтобы она ширялась после операции, но Карен требовала. И очень круто подсела.
- Как это - круто?
- Ну.., однажды вообразила себя ножом. Принялась ползать по комнате и орать, что тут все в крови - стены, полы, все. И думала, что окна - это младенцы, которые чернеют и умирают. Тяжелый случай.
- И как вы поступили?
- Помогли, чем могли, - Бабблз передернула плечами, подошла к столу и взяла с него банку и маленькое проволочное кольцо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42