дорогие
ковры, слуги с опахалами, отгонявшие мух, и слуги с ружьями, отгонявшие
нищих и бродяг. Для состоятельного человека пересечь эту невидимую границу
было равносильно самоубийству. На пятый день своих наблюдений Нотон
увидел, как один из таких, одурманенный гашишем, заступил за эту черту и
оказался в царстве бедноты. В мгновение ока два десятка человек накинулись
на него, схватили, швырнули на землю. Остальные горящими глазами наблюдали
за происходящим, женщины дико хохотали. Бедняга попытался удрать, но с
него сорвали одежды и голого, избитого, пинками вышвырнули обратно, точно
тощего пса из хозяйского дома. Нотон молча смотрел, прочитав на
распаленных лицах, что вмешаться значит подписать себе смертный приговор.
Такси свернуло на длинную немощеную дорогу, которая вела в самое
сердце лагеря. Нотон увидел слепящий блеск жести - лачуги под солнцем,
почувствовал зловоние перенаселенного лагеря, куда стекались все новые
индивиды, чтобы ждать... кого?
Нотон спросил шофера:
- Кто этот человек?
Тот не ответил. В зеркале заднего вида отражались его непроницаемые
глаза.
Нотон наклонился вперед. Возможно, шофер не слышал. Он повторил
громче:
- Тот человек, ради которого они собрались - вы что-нибудь знаете о
нем?
Вновь не получив ответа, Нотон невнятно чертыхнулся. Попробуем иначе.
- Он пророк?
Шайка отсталых ублюдков, подумал Нотон. Сплошь выродки и подонки.
Негодяй-таксист был таким же необщительным, как все прочие. Нотон
откинулся на жестком сиденье с выпирающим пружинами и стал смотреть на
бегущие навстречу ряды хибарок.
За два дня лагерь изменился к худшему. Хижины лепились вплотную друг
к другу, словно в пустыне вдруг возникли трущобы. От крыши к крыше были
протянуты веревки с сохнущим тряпьем. На такси, медленно ехавшее по
лабиринту сооруженных на скорую руку жилищ, коршунами налетели попрошайки;
они ухмылялись, показывая щербатые зубы, а когда машина проезжала мимо,
выкрикивали ей вслед непристойности. По земле в пыли катались двое нищих;
они дрались, а орущая от восторга толпа передавала из рук в руки деньги.
Шофер Нотона нажал на клаксон, такси вильнуло в сторону. По кварталу
больных, швыряя камнями или песком в тех, кто не мог подняться, носились
голые ребятишки. Повсюду толклись оборванцы. Люди походили на взбесившихся
зверей с пеной на морде; Нотон увидел, как человек с ножом нагнал какую-то
женщину, и та с воплем упала на колени, умоляя о пощаде. Нотону хотелось
обрушиться на этих людей, бесследно стереть с лица земли, словно он был их
Творцом.
Машина замедлила ход: кучка бродяг замолотила по капоту. Водитель
крикнул: "Убирайтесь, а то задавлю!"
Нотон потянулся, чтобы, несмотря на жару, поднять окно. Кто-то
схватил его за руку и легонько сжал ее. Он поднял голову и встретился с
умоляющим взглядом темных глаз молоденькой девушки лет
пятнадцати-шестнадцати, прижавшейся к дверце автомобиля.
Она тихо, устало проговорила:
- Пожалуйста деньги.
Нотон заметил, что девушка была бы очень хорошенькой, если бы не
выпирающие кости, ввалившийся рот и равнодушный взгляд, из-за которых она
казалась уже мертвой. Должно быть, она долго голодала. "Пожалуйста
деньги", - прохныкала девушка.
Ее пальцы больно впивались ему в руку. Нотон нашарил в кармане
несколько мелких монет и отдал ей.
- Вот, - проговорил он. - Купишь себе поесть.
Она схватила деньги и посмотрела ему в прямо глаза; Нотон уловил в
этом пристальном взгляде панический трепет. Девушка вдруг задрала грязный
подол длинной юбки, и взгляд американца уперся в темный треугольник между
костлявыми бедрами. Ноги девушки были покрыты неровными царапинами и
синими кровоподтеками, из десятков открытых болячек выделялась и стекала
вниз, почти до колен, желтоватая жидкость. Нотон в ужасе отпрянул; увидев
его глаза, девушка громко захохотала, брызгая слюной. Такси отъехало, а
она все смеялась, не опуская подол - знамя шлюхи. Нотона передернуло от
здешнего скотства.
Они проехали через весь лагерь и оказались перед чистыми шатрами
богатых паломников, разбросанными по равнине и каменистому обрыву над ней.
Здесь пахло пряностями, дорогими духами, благовониями и струящимися
шелками. Возле огромных сверкающих автомобилей, чьи бока пестрели
царапинами, оставленными камнями и телами бедняков, дежурили вооруженные
слуги. В одном месте Нотон увидел "мерседес-бенц" с помятым радиатором и
разбитой фарой. По крылу была размазана уже засохшая кровь.
Нотон расплатился в шофером и попросил заехать за ним ближе к вечеру.
Шофер смотрел безучастно, и Нотон понял, что снова придется тащиться
пешком по дороге и ловить попутную машину. Он захлопнул дверцу, и такси
укатило в облаке песка и темных выхлопных газов.
Сволочь, сказал Нотон вслед удаляющейся машине. Все вы здесь сволочи.
Он подключил к магнитофону микрофон, намотал шнур на руку и под
подозрительными взглядами вооруженных слуг пошел между богатыми шатрами.
Заметив, как на него смотрят, он двинулся было к одному из охранников, но
тот положил руку на пистолет, и Нотон отступил в сторону вонючих лачуг.
Тогда-то он и заметил нечто новое. На чистом участке белого песка, в
стороне от грязного прямоугольника лагеря, за ночь вырос громадный
овальный шатер. Вокруг него двигались грузовики с электрооборудованием, и
Нотон увидел, что рабочие обносят изгородью генератор. Горячий ветер с
Персидского залива лениво колыхал складки огромного шатра. Поблизости не
было видно ни палаток, ни хижин, и такая обособленность пробудила
любопытство Нотона. Увязая в песке, он двинулся к грузовикам.
- Эй! Прошу прощения, старина! Я уже пробовал. Не обломилось.
Нотон обернулся на голос.
Из просвета между шатрами показался человек в хаки. Он был невысокий,
коренастый, широкоплечий, на голых руках бугрились мышцы. На шее висели
два фотоаппарата, на ходу стукавшихся друг о друга. Человек в хаки подошел
к Нотону. Лет ему было тридцать пять, не меньше. Спутанные светлые волосы,
серые глаза, покрасневшие от избытка солнца. Солнце вообще не пощадило
его: он страшно сгорел, и его лоб и переносица лоснились от какой-то
жирной мази.
- Я уже попробовал расспросить рабочих. Но они ничего не знают. Им
платят за работу, и все, - сказал он.
Нотон ответил:
- Я надеялся, может, они намекнут мне, что здесь происходит.
Мужчина пожал плечами.
- Их прислали из города. Они ничего не знают, - он протянул Нотону
руку: - Джордж Каспар, Би-Би-Си. Ищу тему для репортажа. Чуть не сгорел
живьем на этом проклятом солнце. А вы от кого?
- От кого я?
- Да. От какой газеты? Вы ведь американец, верно? И не говорите мне,
будто вашим неинтересно, что здесь происходит.
- А-а. Нет-нет. Меня зовут Дональд Нотон. Я профессор теологии,
преподаю в Бостонском университете. Собираю материал для книги о пророках
и мессиях. А насчет солнца вы правы. Ничего подобного я себе не
представлял.
- Око зверя, - кивнул Каспар в сторону пылающего огненного пятна. -
Взгляните на меня. Зажарен живьем и освежеван в дюжине мест. Вы здесь с
группой?
- Увы, нет, поскольку приехал за свой счет.
Каспар хмыкнул.
- А, черт, - проговорил он, сгоняя с руки муху. - Эти проклятые твари
не отстанут, пока не высосут вас досуха. - Он протянул флягу Нотону. -
Вот. Берите.
- Спасибо, у меня есть вода, - ответил Нотон, показывая точно такую
же флягу.
Каспар захохотал и отхлебнул.
- Вода, черт побери! Это виски - хорошее виски. Что бы я без него
делал! Сижу тут по уши в песке, а остальных носит хрен знает где. И
оператора, и обоих ассистентов. Укатили куда-то в нашем фургоне, сукины
дети, а меня бросили здесь. Сволочи поганые. Я тут уже три дня торчу,
обрыдло. - Он прищурился. - Нет, я серьезно. На хер обрыдло. Вся эта
срань, вся эта вонь... вы писатель? Пишете про здешнюю заваруху?
- Профессор, - поправил Нотон и, загораживаясь рукой от солнца,
оглянулся на рабочих, которые теперь подсоединяли к генератору кабели. -
Что же это они делают, интересно знать? Вы что-нибудь слыхали?
- А как же! Я много чего слыхал, но все это враки. - Каспар
прихлопнул муху, кружившую у него над головой. - Би-Би-Си пыталось узнать,
что происходит, используя дипломатические каналы. Ничего не вышло. Потом
через личных друзей. Ничего. Тысячи этих мерзавцев сидят в пустыне и ждут.
Ничего не делают - ждут! Вчера я засек тут пару ребят из "Таймс",
корреспондента одного из ваших журналов и несколько человек из местных
изданий. Но от такого скопления народа тошно делается. Мне велели
убираться; как будто я поперся бы сюда добровольно, придурки! Мне и так не
миновать больницы, когда вернусь.
Нотон пошел прочь от огромного шатра туда, где над бесконечными
хижинами и палатками поднимались дымы. Каспар шагал рядом.
- Надеюсь, вы не собираетесь лезть в эту кашу? В тутошнем котле
запросто можно жизни лишиться.
Они отошли от роскошных шатров и, перейдя невидимую границу,
оказались на другой стороне. В лицо им ударил густой запах экскрементов и
еще чего-то неописуемо гнусного. Каспар попятился, но, увидев, что Нотон
не останавливается, пошел следом за ним.
- Что это вы говорили насчет книги? - спросил Каспар. - Вы пишете
книгу?
- Да. Мне нужен непосредственный контакт с таким вот религиозным
собранием, чтобы...
- Суки драные, - перебил Каспар. - Бросили меня тут, паразиты. Ну я
им покажу!
Они шагали плечом к плечу между стен из козьих шкур и разогретой
солнцем, слепящей жести. Со всех сторон слышались крики и рыдания,
всхлипы, визг, гневные вопли и дикий, безудержный смех. В одном месте
Нотон с Каспаром угодили в черную тучу роящихся мух. Вокруг на кучах
мусора плясало оранжевое пламя; пласт стлавшегося по земле желтого дыма
напоминал дверь, отрезающую путь к отступлению. Огибая скопление жестяных
лачуг, Каспар явственно охнул и попятился, налетев на Нотона. Перед ними
катался по земле клубок псов, дерущихся не на жизнь, а на смерть, клыки
грозно щелкали над рваным, кровавым куском мяса. Ни Каспар, ни Нотон не
осмелились даже предположить, чем изначально был этот истерзанный кусок
плоти; держась на почтительном расстоянии, они обошли собак стороной, и
вскоре злобное рычание затихло вдали.
- Я возвращаюсь, - сказал вдруг Каспар. - С меня, черт возьми,
хватит.
- Валяйте. Только учтите: заблудиться здесь проще простого, - заметил
Нотон.
- Плевать, - ответил Каспар. Он помахал Нотону и развернулся, чтобы
направить свои стопы в противоположную сторону.
И неожиданно застыл на солнцепеке. Нотон услышал, как столкнулись
фотоаппараты, висевшие у репортера на груди, - брень-брень, и оглянулся,
желая выяснить, в чем дело. Оборачиваясь, он вдруг понял, что в
тускло-желтой дымке мелькают какие-то фигуры, а за стенами и бочками с
водой притаились тени. От дыма у Нотона запершило в горле.
- Господи Боже! Кто там? Вы их видели? - воскликнул Каспар.
Нотон замер, приглядываясь, но те, кто ему померещились, прятались.
Желтые стены близко надвинулись на них с Каспаром, тесные, как в каземате.
- Они идут за нами, - наконец сказал Нотон. - Пошли.
Он схватил своего спутника за плечо и потащил за собой в узкие
проулки. Каспар оглянулся, и Нотон почувствовал, как репортер напрягся,
поняв, что их преследователи, кто бы они ни были, по-прежнему идут за
ними, держась вне пределов досягаемости и прячась всякий раз, как они
оглядываются.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43