Пастор пожал плечами:
- Все эскимосы прекрасно знают эти льды, но по натуре они осторожны и
сторонятся чужаков. И уж конечно, никто из них не захочет, рискуя жизнью,
повести на север двух "краслунасов". Там тяжело пройти. Сами вы льдов не
знаете, а того, кто согласится быть вашим проводником, соплеменники
немедленно запишут в дураки.
- А нельзя с ними сторговаться?
- Возможно. - Лар повернул голову: дверь открылась, и в комнату,
опасливо поглядывая на Виргу и Майкла, зашел юноша-эскимос с двумя ведрами
колотого льда. Лар сказал:
- Заходи, не бойся. Это Чиноганук, он приносит нам по утрам свежий
лед. Будь добр, отнеси это на кухню. В позапрошлом году Дорти помогла
появиться на свет его младшему братишке, и он таким образом думает вернуть
долг.
Юноша, с ног до головы укутанный в густой грязный мех, щуря и без
того узкие, быстрые глаза, что-то сказал Лару по-эскимосски. Вирге
показалось, будто мальчик защелкал языком и неожиданно закашлялся. Лар
покачал головой и ответил. Юноша поглядел на чужаков и стал осторожно
пятиться к двери. Лар пояснил:
- Он боится, что вы "пиктонгитоки", дьяволы, как люди из вертолетов.
- Он что-то сказал, успокаивая Чиноганука, но эскимос, с явным страхом
заглянув в сияющие глаза Майкла, выскочил за дверь и скрылся в темноте.
- Что ж, - проговорил Лар после недолгого молчания, - древние
суеверия живучи, и здесь я бессилен что-либо изменить. Я могу рассказывать
этим людям о всепрощающем и всемогущем Господе и славе Христа, но не могу
заставить их забыть древнюю веру. И не знаю, стоит ли.
Лар посмотрел в огонь, словно пытался прочесть там ответ на вопрос,
который он задавал себе. Потом снова повернулся к Вирге.
- Я попросил Чиноганука прислать сюда отца, Мигатука. Он - один из
здешних старейшин и может найти вам проводника, хотя вряд ли увидит в
вашей затее что-нибудь помимо пустого риска. Извините за прямоту, но так
обстоят дела.
- Мы понимаем, - отозвался Майкл.
- Полагаю, мой друг Мигатук не сразу нанесет нам визит, - продолжал
пастор. Он собрал пустые чашки и направился на кухню. - Я принесу еще чаю,
а потом вы, ребята, расскажете мне, что происходит на более низких
широтах. Боюсь, что большинство тех новостей, которые доходят сюда ко мне,
уже давно устарели.
Когда Лар вышел из комнаты, Вирга сказал Майклу:
- Я не понимаю, как вам удалось добраться сюда раньше меня.
Майкл посмотрел на него и ничего не сказал.
- Спасибо, что подождали, - сказал Вирга. Майкл кивнул.
Они выпили еще чаю, поговорили - Лар внимательно слушал, негодуя по
поводу убийств и бомбежек, - и дверь вновь отворилась.
С порывом ледяного ветра, засыпавшего пол снегом, вошел коренастый
эскимос с непокрытой головой. Узкие глаза смотрели испытующе, губы из
осторожности были крепко сжаты. Во рту у эскимоса дымился окурок сигареты,
и Вирга почувствовал острый запах пота и дешевого табака. Эскимос прикрыл
дверь и почтительным кивком поздоровался с Ларом.
- Сын сказал, вы меня звали, - проговорил мужчина по-английски с
заметным датским акцентом.
- Садись, Мигатук. Сюда, к огню. Вот так. Выпьешь?
- Нет. - Эскимос оглядывал чужаков.
- Дома все здоровы?
- Да.
- Жена теперь спит хорошо?
- Да.
Лар объяснил Вирге:
- Жене Мигатука вдруг начали сниться очень неприятные сны. Кошмары. -
Он снова повернулся к коренастому эскимосу. - Ты мой друг, Мигатук. Я
очень высоко ценю твою дружбу. И, поскольку ты мой друг, я знаю, что могу
попросить тебя об одном одолжении, а ты, прежде чем ответить, все
тщательно взвесь.
Мигатук склонил голову набок.
- Эти люди хотят пройти в глубь равнин, - сказал Лар. Эскимос кивнул.
Он смотрел по-прежнему бесстрастно, но Вирге почудился в его лице намек на
насмешливую улыбку. Мигатук выбросил окурок в огонь. - Они проделали очень
длинный путь, чтобы попасть сюда, - продолжал пастор. - Но они ничего не
знают о льдах.
- Н_у_н_а _с_у_т_а_к_а_с_ь_ю_т_о_к_, - сказал эскимос. - Зачем вам
туда? Там только лед да несколько крошечных деревушек. В темноте плохая
охота. Так зачем?
- Это из-за тех людей, которые оставляли здесь свои припасы, -
ответил Майкл. - Мы должны найти их.
Мигатук пожал плечами:
- Они ушли. Они полетели отсюда на север, это верно, но почему вы
уверены, что они потом не изменили курс?
- Такая возможность есть. Но, может быть, в северных поселках видели
их вертолеты.
Лар сказал:
- Я хотел просить тебя, Мигатук, вот о чем: посоветуй этим людям,
кого им взять в проводники. Да, я знаю. Они не знают льдов, и из-за этого
переход будет очень опасным. Но я верю в то, что ими движет, хоть они и
предпочитают помалкивать о своих резонах.
- Чего-то я здесь не понимаю, - жестко проговорил Мигатук. Несколько
секунд он смотрел на Майкла, потом вновь взглянул на Лара. - Я не стану
никого просить. И сам их не поведу.
У Лара сделался разочарованный вид. Он кивнул, помолчал, потом
сказал:
- Ну что ж, на нет и суда нет. Я тебя понимаю. Но, если мои друзья
позволят, я попрошу тебя еще об одном. Как по-твоему, двухголовый может им
помочь?
Насмешливая улыбка сошла с лица Мигатука. Он неторопливо закурил
новую сигарету и пожал плечами.
- Отведешь их к двухголовому? - спросил Лар. - Если да, то ты очень
меня этим обяжешь. Буду перед тобой в неоплатном долгу.
Мигатук пробормотал что-то по-эскимосски, Лар ответил. Несколько
минут они переговаривались, и Вирга заметил в темных глазах эскимоса едва
сдерживаемый страх. Некоторое время Мигатук сидел неподвижно, разглядывая
свои загрубелые руки в мозолях, потом оглянулся на Виргу и Майкла и
властно объявил:
- Я отведу вас к человеку с двумя головами. Но не дальше. Выходим
утром. Я попрошу женщин подыскать вам унты и рукавицы на собачьем меху. -
Он в последний раз затянулся и отправил ее в огонь вслед за первым
окурком. Потом кивнул Лару и ушел.
- Прекрасный человек, - сказал Лар. - Немногие ради вас решились бы
на такое.
- Что это за двухголовый? - поинтересовался Вирга.
- Шаман, - ответил Майкл. - Колдун.
Лар с удивлением посмотрел на него:
- Так вы знаете язык? Значит, вы уже поняли, что эти люди очень
уважают человека с двумя головами. Он живет в нескольких километрах к
северу и уже несколько лет - в полном одиночестве. Теперь редко услышишь
слово "шаман". Это, в общем-то, нечто такое, о чем говорят старики,
вспоминая давно минувшее. Я сам никогда его не видел, хотя прошлым летом
побывал в тех местах с охотниками, которые очень неохотно согласились
проводить меня туда. Я видел его хижину, но ни собак, ни саней там не
было.
- Почему его прозвали двухголовым?
- Не знаю. Согласно легендам, шаман всегда урод или калека, но мне
кажется, причина в общей _у_б_е_ж_д_е_н_н_о_с_т_и_, будто у него и впрямь
две головы. Судя по всему, он прекрасный охотник. Раз в год, перед
оттепелью, избранным старейшинам дозволяется прийти к нему и спросить,
чего ждать от наступающего сезона охоты. Возможно, он поможет вам
определить, куда полетели вертолеты; говорят, у него глаза повсюду. Но
есть и другая возможность: он может отказаться говорить с вами, потому что
вы - белые, и значит, с точки зрения эскимоса, далеки от совершенства.
Лар выглянул в окно. Проследив за его взглядом, Вирга различил в
темноте какую-то фигуру с качающейся керосиновой лампой в руке. Кто-то шел
к дому пастора.
- А! - воскликнул Лар. - Чиноганук идет, чтобы помочь вам собраться в
дорогу. Пожалуйста, не обижайтесь, если женщины примутся обсуждать ваши
мужские достоинства. Они так редко видят "краслунасов"!

23
Несколько часов они двигались против резкого ветра, с воем
налетавшего с морозных ледников. Сила его была такова, что собаки еле
плелись, и Мигатук щелкал кнутом над головами упряжки лишь для того, чтобы
на несколько градусов изменить курс. На широкие нарты с металлическими
полозьями было навалено столько припасов, что хватило бы переждать любую
пургу. Там лежали запасные унты и парки, торбаса из тюленьей кожи на
собачьем меху и палатка, сшитая из шкур белого медведя, которую можно было
поставить, вбив в лед железные колышки. Еще к саням был накрепко привязан
длинный, завернутый в полотно ящик, который привез с собой Майкл. Ящик был
такой тяжелый, что они втроем с трудом взгромоздили его на нарты; Мигатук
громко выражал свое недовольство тем, что его собакам придется тащить
такой груз, но Майкл ни словом не обмолвился относительно содержимого
свертка.
Впереди была сплошная чернота, словно они не то ползли, не то падали
в исполинскую нору. Даже лед казался черным. Мигатук предупредил их, что,
если им вдруг покажется, что щеки или нос теряют чувствительность, следует
энергично растирать онемевшие места, ибо это, сказал он, первый признак
обморожения. После появятся белые язвочки. Поэтому после каждого порыва
яростного ветра Вирга робко ощупывал лицо, страшась того, что может
обнаружить.
В Аватике пузатые эскимоски с сильными руками, подгоняя по чужакам
дохи, хихикали и обменивались ехидными замечаниями в их адрес. Вирге и
Майклу выдали теплое белье и теплые брюки, которые, впрочем, сильно
уступали штанам из шкуры белого медведя, в которых гордо щеголяли
эскимосы. Потом, усевшись рядом с Мигатуком - он старательно чистил ружье,
поясняя, что во льдах ружейное масло замерзнет в два счета, - они узнали,
что же от них требуется. Мигатук прямо заявил: не разговаривать без нужды,
не сходить с санной колеи и ни при каких обстоятельствах не приближаться к
собакам. Майкл согласился, и, загрузив вместе с несколькими эскимосами
нарты, они крепко уснули у огня в доме Лара.
Наутро (хотя, если бы Лар не сказал Вирге, что это утро, сам
профессор ни за что не догадался бы об этом) усилившийся за ночь ветер
швырял хлопья снега в окна. Подкрепившись чаем, Вирга и Майкл вышли на
мороз и увидели, что Мигатук с сыном распутывают постромки, собираясь
запрягать собак. Мигатук крикнул: "Гама! Гама!", упряжка рванула с места,
махнул на прощанье Лар, и вот уже теплые огни поселка затерялись на
бескрайней равнине.
Холод стоял страшный, но все же не такой, как ожидал Вирга. Морозный
ветер не мог проникнуть под теплые брюки и парку. Ступни и кисти рук не
мерзли благодаря перчаткам и торбасам, предоставленным Мигатуком.
Оставалось открытым только лицо, и Вирга чувствовал, как у него индевеют
брови и щетина на подбородке.
Майкл, который шел рядом, на шаг впереди профессора, казалось, вовсе
не замечал холода.
Время шло. Вирге вдруг стало казаться, что Мигатук сбился с пути. Сам
Вирга полностью утратил здесь чувство направления. Все было чужим,
холодным, ни камней, ни брошенных хижин, которые могли бы послужить вехами
на их пути. Но порой слышался щелчок кнута, обиженное тявканье, и нарты,
шурша полозьями по слежавшемуся снегу, брали то чуть правее, то чуть
левее, и Вирга с Майклом опять молча брели за ними наперекор ветру.
Внезапно снежную равнину сменили обледенелые камни. Земля как будто
бы пошла под уклон, и собаки замедлили бег, чтобы не падать. Со всех
сторон поднимались огромные черные утесы. Они укрывали путников от ветра,
но Вирга слышал, как он зловеще воет в расселинах и трещинах, чтобы затем
взвиться на недосягаемую высоту. Мигатук щелкал кнутом и окликал собак,
чтобы подбодрить и успокоить их.
Вирга вгляделся в темноту.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43