– Тише, тише, не плачь, – сказала сыну Лаура. Поцеловав его в лобик, она ощутила персиковый аромат его плоти. – Ах ты мой драгоценный, – сказала она и неохотно положила его сестре на руки. Тут же ей захотелось выхватить его обратно. У сестры были большие руки, и Лаура заметила у нее под ногтем темно-красную кайму. Снова посмотрела на табличку. Лейстер.
– Вот и мы, – сказала Мэри, качая ребенка на руках. – Вот мы и пойдем, мой сладкий. – Она пошла к двери. – Я сразу принесу его назад.
– Поосторожнее с ним, – сказала Лаура. «Руки бы ей вымыть», – подумала она.
– Не сомневайтесь.
Мэри уже была почти за дверью.
– Сестра! – позвала Лаура.
Мэри остановилась на пороге, ребенок продолжал плакать у нее на руках.
– Вы не могли бы принести мне апельсинового сока?
– Конечно, мэм.
Мэри отвернулась, вышла из палаты и увидела, что черный отец из палаты 24 идет по направлению к сестринскому посту. Она положила ребенку палец в рот, чтобы он не кричал, прошла на лестницу и спустилась по ступенькам.
– У нее руки грязные, – сказала Лаура матери, заметила?
– Нет, но это самая крупная женщина, которую видели мои глаза. – Она увидела, как Лаура, устраиваясь на подушках, вздрогнула от внезапной боли. – Как ты?
– Похоже, о'кей. Слегка еще побаливает. На самом деле ей казалось, что она родила мешок затвердевшего цемента. Во всем теле ныло и болело, мышцы бедер и спины подергивало судорогами. Живот уже не разбухал, но она вся еще была обвислой и полной жидкости. Тридцать два шва между бедрами, где доктор Боннерт разрезал плоть ее влагалища, чтобы дать Дэвиду проход, были источником постоянного раздражения.
– Я думала, что сестрам положено держать руки в чистоте, – сказала она, когда наконец устроилась.
– Я отправила отца вниз, – сказала мать Лауры. – По-моему, нам надо поговорить.
– О чем поговорить?
– Ты знаешь. – Она наклонилась на стуле. – О проблемах, которые у тебя с Дугом.
«Конечно же, она почувствовала», – подумала Лаура. Радар ее матери редко ошибался.
– Проблемы. – Лаура кивнула. – Да, проблемы действительно есть.
– Я бы хотела узнать, в чем дело. Лаура знала, что от этого разговора не уйти. Рано или поздно сказать придется.
– У Дуга роман, который тянется с октября, – начала она и увидела, как мать слегка ахнула.
Лаура принялась рассказывать все подряд и пожилая женщина внимательно слушала, а тем временем сына Лауры несли по коридорам, где паровые трубы шипели, как разбуженные змеи.
Мэри Террор, держа палец во рту малыша, шагала по коридору к двери грузовой площадки. Перед прачечной она остановилась возле бельевых тележек. В одной из них на дне лежали полотенца, и она положила ребенка между ними и укрыла его. Ребенок отрыгнул и захныкал, но Мэри уже взяла тележку и пошла, толкая ее перед собой. Проходя через прачечную, где работали негритянки, Мэри увидела прачку, пропустившую ее в здание.
– Все еще не нашли дороги? – окликнула ее женщина сквозь шум стиральных машин и гладильных прессов.
– Нет, теперь я знаю, куда иду, – ответила Мэри и улыбнулась на ходу. Ребенок заплакал перед самым выходом, но это был тихий плач и шум прачечной его заглушил. Мэри открыла дверь. На улице поднялся ветер и дождь падал серебряными косыми иглами. Вытащив тележку на погрузочную платформу, Мэри вынула ребенка, все еще завернутого в полотенце, сбежала по бетонным ступенями к фургону, купленному два часа назад за триста восемьдесят долларов в магазине подержанных машин «Друга Эрни» в Смирне. Плачущего ребенка она положила на пол возле пассажирского сиденья, рядом с обрезом. Потом завела мотор, который тарахтел, как молотилка, и заставлял трястись весь фургон. Взвизгнули дворники, заелозив по стеклу.
Мэри Террор подала назад, отъехала от грузовой площадки, развернулась и поехала прочь от больницы, носившей имя Бога.
– А теперь – тихо, – сказала она младенцу. – Ты уже у Мэри.
Младенец продолжал плакать.
Ему еще придется узнать, кто из них главный.
Мэри оставила больницу позади и свернула на фривей, где влилась в море металла в серебряном падающем дожде.
Глава 7
Пустой сосуд
– Привет! – У сестры были рыжие волосы и веснушчатые щеки, и вся она лучилась улыбкой. Табличка сообщала, что ее зовут Эрин Кингмен. Она быстро взглянула на коляску рядом с кроватью. – А где Дэвид?
– Какая-то сестра понесла его взвешивать, – ответила Лаура. – Наверное, около пятнадцати минут назад. Я попросила ее принести апельсиновый сок, но она, может быть, занята.
– Кто его взял?
– Большая женщина, ее имя Дженет. Я ее раньше не видела.
– Гм. – Эрин кивнула, сохранив на лице улыбку, но ее замутило. – Ладно, я ее найду. Извините.
Она поспешно вышла, оставив Лауру с матерью беседовать дальше.
– Развод. – Это слово упало звоном погребального колокола. – Ты это хочешь сказать?
– Да.
– Лаура, это не обязательно должен быть развод. Ты можешь пойти к адвокату и все обговорить. Развод – это вещь грязная и безобразная. И Дэвиду понадобится отец. Думай не только о себе, но и о Дэвиде тоже.
Лаура слышала в ее словах, что она сейчас скажет. Она ждала этого молча, стиснув руки под простыней.
– Дуг дал тебе хорошую жизнь, – продолжала мать убежденным голосом женщины, знающей, что давно обменяла любовь на комфорт. – Он ведь был хорошим кормильцем?
– Мы многое купили вместе, если ты это имеешь в виду.
– У вас есть общая история. Совместная жизнь, а теперь – сын. У тебя чудесный дом, прекрасный автомобиль и ты ни в чем не нуждаешься. Лак что развод – это слишком радикальный вариант, Лаура. Может быть, ты получишь хорошие условия, но одинокой женщине тридцати шести лет с ребенком может оказаться не сладко… – Она остановилась. – Ты понимаешь, о чем я говорю?
– Наверное, не совсем.
Мать вздохнула, будто ей приходилось объяснять очевидное полной дуре.
– Женщине твоего возраста, да еще с ребенком, может быть очень непросто найти себе другого. И важно об этом подумать, прежде чем решаться сломя голову.
Лаура закрыла глаза. Ее мутило, голова кружилась, и ей пришлось прикусить язык, потому что иначе она могла бы сказать матери такое, что лучше не говорить.
– Я знаю, ты сейчас думаешь, что я не права. Ты считаешь, что я и раньше была не права. А я смотрю с точки зрения твоих интересов, потому что я люблю тебя, Лаура. Тебе надо понять, почему Дуг начал бегать на сторону и подумать, что ты должна сделать, чтобы это исправить. Лаура открыла глаза:
– Чтобы это исправить?
– Именно так. Я тебе говорила, что такому сильному и упорному человеку, как Дуг, нужно много внимания. И поводок как можно длиннее. Вспомни своего отца. Я всегда держала его на длинном поводке, и наш брак от этого только выиграл. Есть вещи, которые женщина узнает только с опытом, и никто не может этому научить. Чем длиннее поводок, тем прочнее брак.
– Я не… – Она не находила слов. Ошеломленная, она попробовала снова. – Я поверить не могу, что ты можешь такое сказать! То есть ты говоришь.., чтобы я с ним осталась? Чтобы я отворачивалась, если он снова захочет… – она повторила выражение матери, – ..сбегать на сторону?
– Он это перерастет, – сказала пожилая женщина. – А ты у него всегда должна быть, и он будет знать, что то, что есть у него дома, – бесценно. Дуг – хороший добытчик и будет отличным отцом. Такие вещи очень в наше время важны. Тебе нужно думать, как залечить трещину между тобой и Дугом, а не говорить о разводе.
Лаура просто не знала, что сейчас скажет. Рот ее начал открываться, кровь стучала в висках, в легких зарождался крик. Ей нестерпимо захотелось увидеть, как мать съежится от ее крика, как вскочит из кресла и выйдет из комнаты с хорошо отработанной мрачностью. Дуг был ей чужим, и собственная мать тоже; она знать не хотела никого из них с их притворной любовью. Она была готова заорать в лицо матери, не зная еще, что скажет.
Этого она не узнала никогда.
В палату вошли две сестры: Эрин Кингмен и другая, постарше и посуше. Вслед за ними вошел человек в темно-синем блейзере и серых брюках, с круглым и мясистым лицом, волосы ушли назад с лысеющего лба. Поскрипывая ботинками, он подошел к кровати Лауры и уставился на нее сквозь черные очки в роговой оправе.
– Простите, – обратилась к матери Лауры сестра постарше, с табличкой «Катрин Ланье» на груди. – Вы не выйдете на несколько минут с мисс Кингмен?
– В чем дело? – Мать Лауры встала; ее тревожный радар включился на полную мощность. – Что случилось?
– Вы не выйдете со мной на минутку? – Кингмен встала рядом с ней. – Мы только выйдем в коридор, хорошо?
– Что происходит? Лаура, что все это значит? Лаура не могла ответить. Сестра постарше и мужчина в очках встали по обе стороны ее кровати. Ужасное предчувствие окатило ее холодной волной.
«Боже мой! – мелькнула мысль. – Дэвид! Что-то с Дэвидом!»
– Мой ребенок! – Она услышала собственный безумный голос. – Где мой ребенок?
– Пожалуйста, подождите в коридоре. – Мужчина говорил с Мириам тоном, означавшим, что она подождет в коридоре, нравится ей это или нет. – Мисс Кингмен, закройте дверь, когда будете выходить.
– Где мой ребенок? – Лаура чувствовала, как колотится у нее сердце, и снова кольнула боль между ног. – Я хочу видеть Дэвида!
– Выйдите! – сказал мужчина матери Лауры. Мисс Кингмен закрыла дверь.
Катрин Ланье взяла Лауру за руку, и мужчина обратился к Лауре тихим и ровным голосом:
– Миссис Клейборн, меня зовут Билл Рэмси. Я из службы безопасности больницы. Вы помните имя медсестры, которая забрала из палаты вашего ребенка?
– Дженет как-то там. Фамилия начинается на «Л». – Она не могла припомнить фамилию, ее разум парализовало шоком. – В чем дело? Она сказала, что сразу же принесет ребенка обратно. Пусть его принесут сейчас же!
– Мисс Клейборн, – сказал Рэмси, – ни одна медсестра с таким именем в родильном отделении не работает. – Глаза его за очками были такими же темными, как и их оправа. На лысеющем виске билась жилка. – Мы считаем, что эта женщина могла вынести вашего ребенка из здания.
Лаура моргнула. Ее разум не воспринял последние слова Рэмси.
– Что? Куда вынести?
– Из больницы, – повторил Рэмси. – Наши люди сейчас перекрывают все выходы. Я прошу вас тщательно вспомнить и рассказать мне, как выглядела та женщина.
– Это была сестра. Она сказала, что работает по выходным.
Кровь с грохотом прокатывалась через голову Лауры. Она слышала свой голос как бы из длинного туннеля.
«Полагается упасть в обморок, – подумала она. – Господи, я и в самом деле сейчас упаду в обморок».
Она стиснула руку медсестры и получила в ответ такое же сильное пожатие.
– На ней была форма медсестры, верно?
– Да. Форма. Она была сестрой.
– Ее звали Дженет. Она так назвалась?
– Это.., это было написано на табличке. Рядом с «улыбкой».
– Простите?
– Такая… «улыбка», – повторила Лаура. – Желтая. Круглый значок с улыбающимся лицом.
– Какого цвета у нее были волосы, глаза?
– Я не… – Мысли заледенели, но в лице пульсировал жар. – Каштановые волосы, до плеч. Глаза.., кажется, голубые.., нет, серые. Не могу припомнить.
– Что-нибудь еще? Нос крючком? Густые брови? Веснушки?
– Высокая, – сказала Лаура. – Крупная женщина. Высокая.
Горло сдавливал спазм, перед глазами плясали темные пятна, и только стискивающая рука сестры не давала лишиться чувств.
– Какого роста? Пять футов девять дюймов? Пять десять? Выше?
– Выше. Шесть футов. Может быть, даже выше. Рэмси засунул руку под свитер, вытащил рацию и щелкнул выключателем.
– Юджин, это Рэмси. Мы ищем женщину в униформе медсестры, походящую под такие приметы: каштановые волосы по плечи, глаза голубые или серые, приблизительно шести футов ростом. Подожди секунду. – Он снова поглядел на Лауру. Ее лицо стало меловым, если не считать красных кругов у глаз. – Телосложение не помните – плотная, средняя, сухощавая?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72