– Энн-Арбор, – повторила Лаура. Она встала, все еще стискивая кружку. – Под каким именем она живет?
– Ты что, по-английски не сечешь? – рявкнул Треггс; капельки слюны застряли у него в бороде. Он прошагал к двери и распахнул ее. Внутрь ворвался холодный ветер. – Вон!
– Марк, – сказала Роза. – Мы должны ей помочь. Он яростно замотал головой, длинные волосы разлетелись.
– Нет! Ни за что!
– Она не работает с легавыми, Марк. Я ей верю.
– Уж конечно! Ты хочешь, чтобы нас обоих загребли? Роза, эти свиньи нас по стенке размажут! – Полные муки его глаза за бабушкиными очками уставились на Лауру. – Я не хочу сцен, – сказал он с умоляющей ноткой. – Просто уходи. О'кей?
Лаура осталась на месте. Легковесность в ее голове прошла, и ноги как будто приросли к полу.
– Я заплачу вам две тысячи долларов, чтобы вы меня с ней связали, – сказала она. – ФБР не обязательно это знать. Все будет между нами. Клянусь Богом, я не обмолвлюсь ни словечком, где живет Беделия Морз. Мне наплевать, что она сделала или что сделали вы, чтобы ее спрятать. Все, чего я хочу, – это вернуть моего сына. Это для меня самое главное. Разве вы не чувствовали бы то же самое, если бы пропал кто-нибудь из ваших детей?
Наступила долгая пауза. Звенели и щелкали колокольчики. Лаура ждала, ее нервы все больше напрягались с каждой секундой. Наконец Роза сказала:
– Закрой дверь, Марк.
Он замялся в нерешительности, жилка пульсировала у него на виске. Краска сбежала с его лица, и оно сделалось белым как мел. Он закрыл дверь. Когда она щелкнула, Лаура увидела, как он вздрогнул.
– Ах ты черт, – тихо сказал Марк. – Допивай свой чай. Он все рассказал Лауре, пока она сидела на жестких пружинах дивана и изо всех сил старалась не выпрыгнуть из собственной кожи от нетерпения.
Марк поддерживал контакт с Беделией Морз и после распада коммуны. Он пытался уговорить ее уйти из Штормового Фронта, но она была «горящая», как он это назвал? Почти все время, проведенное во Фронте, она туго сидела на кислоте; она была из тех, кому надо входить в какую-нибудь группу, будь то коммуна или банда вооруженных террористов. Приблизительно через три месяца после того, как Штормовой Фронт перестреляли в Линдене, Нью-Джерси, у Марка раздался телефонный звонок. Звонила Диди. Ей нужны были деньги, чтобы изменить лицо: сменить нос и переделать подбородок. Марк послал ей «пожертвование ради дела». Все эти годы Диди присылала ему и Розе свою керамику: чашки, цветочные горшки, абстрактные скульптуры. Большинство из них Марк продал, но часть сохранил, как, например, эту кружку со своим лицом.
– Последний раз я разговаривал с ней примерно полгода назад, – сказал он. – У нее все в порядке, продает свои работы в Энн-Арборе. Она даже ведет два гончарных класса. Я тебе кое-что скажу, и это будет чистая правда: Диди исправилась. Она совсем не та, какой была прежде. Она больше не лижет кислоту, и она за все блага мира не пошла бы на кражу чужого ребенка. Не думаю, что она знает о Мэри Террор что-нибудь сверх того, что было в новостях.
– Я бы хотела выяснить это сама, – ответила Лаура. Марк секунду посидел, охватив пальцами подбородок, глаза его застыли в задумчивости. Потом он взглянул на Розу, и она кивнула. Он встал, подошел к телефону и открыл потрепанную книжечку с номерами. Затем набрал номер и стал ждать.
– Ее нет дома, – сказал он после десяти звонков. – Она живет в пригороде Энн-Арбора. – Он посмотрел на свои часы с Микки-Маусом. – Обычно она не задерживается допоздна.., во всяком случае, раньше за ней этого не водилось. – Он положил трубку, подождал пятнадцать минут и затем опять попробовал позвонить. – Не отвечает, – доложил он.
– Ты уверен, что она все еще там живет?
– В сентябре жила. Она звонила мне, чтобы рассказать о классах, в которых преподает. – Пока Роза и Лаура разговаривали, Марк приготовил себе чашку чая, затем попробовал позвонить в третий раз. Опять никакого ответа. – Глухое дело, – сказал Марк. – Она ведь, я точно знаю, совсем не сова.
Ближе к полуночи Марк опять попробовал набрать номер. Телефон звонил и звонил, но никто не ответил.
– Отвези меня к ней, – сказала Лаура.
– Нет, нет. Это не пойдет.
– Почему нет? Если мы выедем утром, то к понедельнику вернемся. Можем поехать на моей машине.
– В Мичиган? Ничего себе концы! Лаура открыла свою сумочку и вытащила чековую книжку. Ее руки дрожали.
– Я оплачу все расходы, – сказала она. – И выпишу кассовый чек в размере трех тысяч долларов, и отдам вам эти деньги, как только мы найдем Беделию Морз.
– Три тысячи долларов? Леди, вы богатая или психованная?
– Деньги у меня есть, – сказала Лаура. – И они для меня ничего не значат. Я хочу вернуть моего сына.
– Да, это я могу понять. Но я.., ну вроде как.., мне завтра надо выходить на работу.
– Скажись больным. Вряд ли ты в Рок-Сити сможешь заработать три тысячи долларов за уик-энд.
Пальцы Марка почесывали бороду. Он начал ходить по комнате, украдкой бросая взгляды и на Лауру, и на Розу. Остановился и опять набрал номер. После дюжины звонков он сказал:
– Наверное, уехала куда-нибудь. В путешествие или что-нибудь вроде того. Может, на весь уик-энд.
– Три тысячи долларов. – Лаура подняла чек, на котором было написано «выдать наличными». – Только отвези меня к ее дому.
Роза прокашлялась и поерзала на своем стуле.
– Это куча капусты, Марк. А нам бы машину надо отремонтировать.
– А то я не знаю! – Он продолжал расхаживать, угрюмо опустив голову. Через секунду он остановился. – Без легавых? Поклянись перед Богом: без легавых?
– Клянусь.
Марк нахмурился, пойманный в капкан нерешительности. Он поглядел на Розу, ожидая руководства и наставления, но все, что она могла сделать, это пожать плечами. Для него этого было достаточно.
– Дай мне подумать, – сказал он Лауре. – Позвони мне утром, часов в восемь. Если я к тому времени не дозвонюсь Диди.., тогда и решу, что делать.
Лаура понимала, что это самое лучшее, на что она сейчас может рассчитывать. Было уже почти полпервого, время спать, если это возможно. Она встала, поблагодарила Марка и Розу за их гостеприимство и, уходя, забрала чек с собой. Она вышла в холодный ветер, ее тело склонилось под его силой, но хребет ее был еще далеко не сломан. Прежде чем лечь в постель, она встанет на колени и помолится. Эти слова к Богу – слышны они или нет – удерживали ее от того, чтобы лишиться рассудка. Она будет молиться, чтобы Дэвид был жив и здоров еще одну ночь и чтобы ее ночной кошмар с сиренами и снайперами никогда не стал правдой.
Лаура села в машину и поехала прочь.
В доме Треггсов продолжал гореть свет. Марк сидел в позе лотоса на полу, перед безмолвным телевизором, его глаза были закрыты, он молился своему собственному божеству.
Глава 5
Разумно
Суббота, вечер, 17 февраля.
Завтра – Плачущая леди. И Лорд Джек, ждущий ее и Барабанщика. Ребенок спал, укутанный в одеяло на другой кровати. Этот мотель в Сиракузах, Нью-Джерси, назывался «Камео Мотор Лодж». В нем была тесная маленькая кухонька и вид, на автостраду. Потолок покрывали трещины от вибраций грузовиков, проходящих с грузом в Нью-Йорк и обратно. Где-то перед одиннадцатью Мэри Террор слизала улыбающееся лицо со своей вощеной бумажки, затем поцеловала Барабанщика в щеку и села перед телевизором.
Шел фильм ужасов. Что-то насчет мертвецов, выходящих из могил, чтобы разгуливать среди живых. Они ходили с грязными лицами и ухмылялись, их рты были полны клыков и червей. Мэри Террор понимала их нужду, она знала кошмарное молчание гробницы и запах гнили. Она поглядела на свои ладони. Они были влажными. Боюсь, подумала она. Боюсь завтрашнего дня. Я изменилась. Постарела и потяжелела. А вдруг ему не понравится, как я выгляжу? А вдруг он думает, что я до сих пор стройная блондинка, и я увижу в его лице, что он меня не хочет, и я умру. Нет, нет. Я везу ему сына. Нашего сына. Я везу ему свет во тьме, и он скажет: «Мэри, я люблю тебя, я всегда любил тебя и ждал тебя, о, как долго я тебя ждал».
Все будет классно, подумала она. Завтра тот самый день. В два часа. Еще четырнадцать часов осталось. Она посмотрела на руки, подняв их к глазам. Они чуть дрожали. Психую, подумала она и увидела, как влага на ее ладонях начинает становиться красной, как кровь, сочащаяся из пор. Психую. Потею кровью. Нет, нет, это все кислота. Держись, это надо проехать. Наездница бури. Ода…
Кто-то вскрикнул. Этот звук заставил Мэри подпрыгнуть. Она увидела в телевизоре бегущую женщину, пытающуюся удрать от разваливавшегося полусгнившего трупа. Женщина, продолжая бежать, споткнулась и упала на землю, и преследующее ее чудовище рванулось, набегая на экран.
Экран щелкнул пистолетным выстрелом, и голова живого трупа в осколках стекла высунулась из телевизора. Мэри в трансе ужаса и завороженности смотрела, как вылезает из экрана гниющий труп. У него застряли плечи, но он был весь из костей и мышц, и после секундной борьбы он с горячечной силой вырвался из телевизора.
Комнату наполнил запах плесени и могилы. Перед Мэри Террор стоял живой труп. Ошметки длинных черных волос свисали со съежившегося черепа, и Мэри видела миндалевидные глаза на лице, сморщенном, как печеное яблоко. Рот широко открылся и с шумом дребезжащего воздуха пришли оформленные слова:
– Привет, Мэри.
Она знала, кто пришел к ней из царства мертвых.
– Привет, Чин-Чин.
Холодные пальцы коснулись ее плеча. Она поглядела налево, и там стоял еще один выходец из могилы, и на шее его висели покрытые коркой грязи африканские амулеты. Акитта Вашингтон уменьшился до костлявой и жесткой фигурки, и то, что осталось от его некогда эбонитовой плоти, было теперь лепрозно-серым. Он поднял два костлявых пальца.
– Мир, сестра.
– Мир, брат, – ответила она ему, делая такой же знак. Третья фигура стояла в углу комнаты, склонив набок то, что когда-то было лицом. В жизни это была маленькая женщина, но в смерти она распухла, и что-то темное, поблескивая, сочилось оттуда, где прежде были ее внутренности.
– Мэри! – сказала она старческим голосом. – Это ты, старая ты сука!
– Привет, Дженет, – ответила Мэри. – Дерьмово ты выглядишь.
– Да, быть мертвой – это сильно портит внешность, – согласилась Дженет.
– Слушай меня! – сказал Акитта и обошел вокруг стула, чтобы встать рядом с Чин-Чин. Его ноги казались серыми зубочистками; там где у него раньше были половые органы, пировали маленькие белые черви. – Завтра ты там будешь. Это дорога по канату, сестра. Ты не думала, что это свиньи могли состряпать объявление в «Стоун»?
– Думала. Свиньи не знали о Плачущей леди. Никто не знал, кроме нас.
– Тумбе знал, – сказала Дженет. – Кто поручится, что он не рассказал легавым?
– Тумбе не заговорил бы. Никогда.
– Легко сказать, да трудно знать. – Теперь говорила Чин-Чин. – Как ты можешь быть уверена, что это послание от Лорда Джека? Это могли подстроить свиньи, Мэри. Когда ты завтра доберешься туда, ты можешь попасть в ловушку.
– Я не хочу этого слышать! – крикнула Мэри. – Теперь у меня мои ребенок, и я везу его Джеку! Все будет классно!
Акитта склонил к ней мертвое лицо, его глаза белели, как речные камни.
– Лучше поглядывай, что у тебя за спиной, сестра. Ты ведь не знаешь наверняка, кто дал объявление. Обязательно смотри, что у тебя за спиной.
– Да. – Дженет прошла через всю комнату поправить косо висевшую картину на стене. На коричневом ковре от нее оставался темный след. – Может быть, прямо сейчас легавые за тобой следят, Мэри. Они могли все это нарочно подстроить. Ты думаешь, тебе в тюрьме понравилось бы?
– Нет.
– Мне тоже. По мне, лучше быть мертвой, чем в тюрьме. – Она поправила картину так, как ей хотелось, Дженет всегда была аккуратисткой. – Что ты будешь делать с ребенком?
– Я вручу его Джеку.
– Нет-нет, – сказала Чин-Чин. – Что ты собираешься делать с ребенком, если тебя будут поджидать свиньи?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72